Моё вдохновение

Кидаю усталый взгляд куда-то в глубины собственного дома. Только сплошная тишина. И ебучая пустота. Такое ощущение, что это всё, что осталось после недавних событий. В этом доме нет ни единого лишнего звука уже несколько дней. Я закрылся на студии. Только там я чувствую, как собираюсь из сотни ахуевших осколков в целого ахуевшего человека. Пытаюсь закончить альбом. Как будто, это сейчас самое главное. Смешно. И как будто кому-то нахуй не очевидно, что я так тупо пытаюсь спрятаться. Потому что сутки с момента аварии бегут, как дорожки ахуенных треков, один за одним. А я до сих пор не нашёл в себе сил переступить порог ее палаты. И чем дальше, тем только хлеще. Телефон разрывается от звонков. Алина. Никита. Та ещё парочка. Я не отвечаю ни на один за эти сутки. Мне нечего сказать. Ни им. Ни ей. Ни кому-либо ещё. По крайней мере, на эту тему. Да, я проебался. Проебался по крупному. Пошёл прямо ва-банк, так сказать. Но одни косячат — и тут же исправляют ситуацию. Есть блять и другие. Накосячил — не знаешь, как исправить. Настолько не знаешь, что и не исправляешь. Просто нахуй, как дважды два. Но как бы парадоксально не звучало, четыре в этой ситуации не складывается. Откидываю голову на шершавую поверхность, уместившись на полу. Небольшой озноб проходит по всему телу, когда голая кожа соприкасается с прохладной стеной. Грудная клетка поднимается в учащённом ритме, будто мне не хватает воздуха. Но не хватает мне сейчас явно другого. Блять. И как напоминание, взгляд цепляется за картину, оставленную ею, казалось бы, так давно, будто это было в другой жизни. Но это моя реальность. И никакой другой жизни нет. Закуриваю очередную сигарету, секундный выдох, подношу ее к пересохшим губам. Хрен знает, сколько их было за всё время, я не считал. Как и пустых бутылок алкоголя, как и например точное количество пропущенных на экране телефона, я даже не знаю места его нахождения. Наплевать. Всматриваюсь в каждую деталь, будто вижу рисунок впервые. Слежу взглядом за каждым мазком, нечёткой линией или резко переходящим цветом. Пытаюсь представить, каким могло бы быть выражение её лица в момент зарисовки определённой части картины, какую из многочисленных кистей использовала, почему она выбрала тот или иной цвет. Хочу знать, что она чувствовала, когда делала очередное резкое движение или же наоборот, слишком мягкое и осторожное. Слушала ли она музыку в такие моменты или предпочитала работать в тишине. Хочу знать эти и иные мелочи. Хочу знать о ней всё, чего не смог узнать ранее. Правда, есть уже очевидное предчувствие, что я этого хер заслуживаю. Снизу доносится звонок мобильного и последующие бормотания Макса. Ему сейчас пиздец как нелегко со мной, я знаю. Он проводит с ней слишком много времени, а я ни провёл с ней и минуты, и похер что по своей ебанутости. Меня это бесит. Он чересчур эмоционально доказывал мне первые дни, что ей нужно меня увидеть, а я не вникал в это. На сто процентов уверен, что она не хочет меня видеть. Скорее всего, она наконец осознала, сколько дерьма я приволок в ее жизнь. Она должна это осознать. Ей без меня лучше. Пара дней игры в «ты должен съездить»/«да идите вы на хуй», и моему брату настоебало в этот раз слишком быстро. Он забил, очевидно положив на меня хер окончательно. Неделя. Вторая. Дни на студии один за другим. И вот уже две чёртовых недели прошло с того дня, когда я подумал всё исправить. Когда в голову старательно пробралась навязчивая мысль, что она все же должна меня увидеть, хочет того или нет. И эта мысль настолько проебала мне мозг, что я, наконец, запрыгнул в тачку и направился в эту грёбанную больницу. Солнечный свет окутывает всё пространство вокруг меня, оно греет в противовес тому, что происходит внутри. А в голове чётко всплывают эти самые картинки двухнедельной давности. *** Створки лифта медленно открываются, когда я поднимаюсь на нужный этаж. Запах медикаментов словно въелся не только в одежду, но и кожу, неприятно покалывая нос. Преследует тебя на каждом шагу, как только ты переступишь порог больницы. От него всегда тошнит и хочется свалить как можно быстрее. Но сейчас меня волнует вовсе не это. Замираю в нерешительности перед ничем непримечательной дверью белого цвета. В прошлый раз я хотел разнести её к хуям, как и всё, что находилось в радиусе нескольких метров от меня. Сдержался. В основном, благодаря появлению Алины. Внутри распространяется ебучее волнение. Понятия не имею, что я собираюсь ей сказать. По правде говоря, где-то в глубине надеюсь, что ей будет достаточно просто взглянуть на меня. Пиздец наивный. Боюсь увидеть чуть ли не ненависть в ее глазах. Я проёбывался и проёбывался, я заслуживаю, чтобы она меня ненавидела. Но и вечно тут стоять тоже не выйдет. Глубоко вдыхаю, когда протягиваю ладонь к дверной ручке, но она тут же открывается с другой стороны. — Молодой человек! — вздрагивает медсестра, выходя из палаты. Не до конца закрывает дверь, оставляя возможность заглянуть внутрь.— Зачем же так под дверью стоять? Вот только ответа она не дождётся, потому что взгляд тут же цепляется за ее волосы, что небрежно раскиданы по подушке. Покачав головой, медсестра направляется дальше по коридору, а я как завороженный подхожу ближе, так и не решаясь зайти. Рядом с ней сидит Алина, эмоциально что-то рассказывая, при этом активно жестикулируя руками. В груди появляется тяжесть, когда мне удается полностью рассмотреть её. Кожа настолько бледная, вся в бесчисленных царапинах, прозрачная, что с лёгкостью можно рассмотреть проступающие вены. Но, несмотря на всё это, её губы раскрыты в улыбке, а в следующую секунду по палате распространяется её смех. Чёрт, как же я скучал по этому смеху. Но осознание происходящего, словно массивная кувалда бьёт по голове. Даже в таком состоянии она выглядит куда счастливее, чем в последние месяцы. Когда я видел её улыбку и эту ахуенную беззаботность в глазах. Она была будто призраком. И это ведь я виноват. В том, какое состояние у неё было, из-за меня она достала ёбанного дна. А теперь смотри блять, к чему это в итоге привело. Она здесь не только из-за своих действий, но и из-за моих. Проблема изначально была во мне, но никак не в ней. И, наверное, впервые за всю свою жизнь, я не должен позволить себе быть сейчас эгоистом. Она заслуживает большего. Она не для меня. Мысль настолько чётко прорисовывается в голове, словно её выжгли. Но только боли нет. Я, кажется, вообще больше ничего не чувствую. Последний раз поднимаю на неё взгляд, одновременно желая и боясь взглянуть в её глаза. Но этого не происходит, а ноги направляются прочь от палаты.

***

Солнечный свет регулярно разбавляет серые больничные будни. Дни с дурацкой аварии бегут один за одним, восстанавливая стандартный ход вещей. Всё постепенно приходит в норму, включая мой организм. Со мной практически постоянно находится Алина, периодически Никита, был и отец, хотя я запретила появляться ему здесь в дальнейшем. И Макс. Который иногда находится здесь даже чаще, чем Алина. Отвлекает, развлекает, нянчится. И не было только его. Прошло уже чуть больше трех недель, но ни дня не проходит без мысли, как я его ненавижу. Ненавижу даже наверное не столько его, сколько себя за него. За то, как он повлиял на меня и мою жизнь. Ненавижу себя за то, что могла умереть просто потому что кто-то не оправдал моих надежд. Ненавижу за то, что попала под влияние личности другого человека. Это ведь уже не первый раз, когда я связываюсь с долбоебом, видимо, с первого раза грабли недостаточно долбанули мне в лоб. Ну что ж, наконец, достаточно. Я посчитала аварию грандиозным знаком, перевернувшим личность обратно на сто восемьдесят градусов. И спасибо ему, что он все же остается прежним мудаком, и не нарисовался возле двери палаты за все это время. Ни разу. Вообще. Так будет даже легче, чем я предполагала. — Ваша порция кофе, леди, — Макс возникает с бумажными стаканчиками в дверном проеме так неожиданно, что я вздрагиваю. — О чем задумалась? — Ни о чем, — легко перевожу тему мыслей, принимая горячий стаканчик из рук парня. — Спасибо, ты лучший. — Всегда пожалуйста, — улыбается Макс, присаживаясь на край больничной кровати. — Кстати, я говорил с твоим врачем, когда ходил к автомату. Приподнимаюсь повыше к подушкам, скидывая ноги на пол. — Ииии? Когда? — Воу, воу, полегче, — парень придерживает меня рукой, останавливая попытку встать с кровати, — а то ты сейчас прямо в тапочках на улицу рванешь. — Ну Макс... — Послезавтра, — качает головой, и я издаю протяжный вой разочарования, — Криииис, выписка послезавтра, и никак по-другому. Вздыхаю. — Ладно, считай, уговорил, — делаю глоток кофе, пока в моей голове крутятся шестеренки, сопоставляя даты друг с другом. — Подожди, послезавтра Алина не сможет меня забрать, она же... — Я помню, — безапелляционно перебивает Макс, — тебя заберу я. Слегка прихватываю его за плечо в знак благодарности. Наверное, он даже сам не осознаёт, какое на самом деле солнышко, окутывающее все вокруг. В моей жизни уж точно.

***

В машине играет какая-то лёгкая приятная музыка, пахнет новым ароматизатором и охапкой роз с заднего сидения. Макс расслаблено держит руль, пока я радуюсь пейзажу города за окном. Двадцать минут назад официально пересекла порог ненавистной больницы, чем и пытаюсь наслаждаться. Дорога отвлекает меня от мыслей о том, что родной дом сегодня встретит меня пустотой. Алина улетела вместе с отцом по серьёзным делам нашего бизнеса. И как ни печально, перенести или отложить поездку было невозможно, мы знали это заранее. — Кристин? — А? — Ты слушаешь вообще? Обращаю внимание на водительское кресло, слегка пожимая плечами. — Прости, задумалась. — О семейных делах? — останавливаясь на светофоре и поворачиваясь ко мне полубоком, бросает парень. Киваю в ответ, вспоминая рассказ Алины о махинациях с нашими отелями. Да, ситуация в бизнесе и правда не самая понятная, поехать и разобраться в ней было просто необходимо. — Знаешь что, давай закатим мини-вечеринку? — через минуту вопрошает Макс. — Заедем закупим пиццы и вкусностей, нужно отметить твоё выздоровление. Улыбаюсь в ответ и соглашаюсь практически сразу. Знаю, что он просто почувствовал мое нежелание находиться сегодня одной, в связи с чем и предложение вечеринки. И тем не менее, мне действительно это нужно. Просто необходимо.

***

Макс возится внизу, раскладывая по тарелкам закупленную нами по пути еду, а я залипла без дела в своей комнате. Открываю ящик за ящиком, вдыхаю запах. Просто рада больше не чувствовать привкус мерзких больничных препаратов и оказаться, наконец, дома. Через некоторое время спускаюсь обратно на первый этаж, находя Макса за поисками столовых приборов. С ходу открываю нужный ящичек, чему парень облегченно улыбается. На скорую руку выбираем комедийный фильм, оба по сути понимая, что нам без разницы, на что залипать в этот вечер. Постоянно обсуждаем смешные сцены, прерываясь покурить. Наверное, единственная привычка из недавнего прошлого, от которой я пока не могу отделаться. Да и не очень хочу. Время бежит достаточно быстро, я поглядываю на часы с надеждой на то, что Макс все же не собирается свалить сегодня. Мне как никогда нужна хорошая компания, как и ему, похоже, раз сидит здесь со мной. Отвлекаюсь на телефон, читая вслух сообщения от Алины. Макс как-то неловко взмахивает руками в ответ на одно из них, и пицца с его тарелки неожиданно плюхается прямо на белоснежную футболку. Коротенькое «блять» в ответ на мой смешок. — Да не три, хуже же будет, — оттягиваю ткань его футболки, рассматривая масштабы. — Вот говорила же не три. — Да блииин, — ещё пара попыток, и снова неудачных. — Ну все, хватит, давай снимай, застираю. Секундное молчание. — Как-то неудобно, Крис, забей, — ворчит парень, все ещё надеясь на магическое смывание пятна пальцами, — это всего лишь футболка. — Уверен? — насмешливо вздергиваю брови в ответ на его действия с этой «всего лишь футболкой». — Ну ладно, это всего лишь была любимая футболка, — сдаётся Макс, слегка хмурясь. — Вот поэтому и говорю, снимай. Двадцать минут, и твоя «была любимая футболка» станет снова просто «любимой», — встаю с дивана и протягиваю ладонь к парню. — Обещаю не приставать к тебе полуголому. Цокает, но послушно стягивает одежду с себя. — А вот это было даже слегка обидно. На секунду охреневаю от того, что слышу. Это что, флирт? Я чувствую себя безумно комфортно с ним, с этим спорить тупо. Но. — Да ладно, расслабься, Крис, это была шутка, — улыбка уголками глаз, он явно наблюдает за моей реакцией. — Я же не тот Незборецкий. Блять. Блять. Блять. Выдох. — Я быстро, — пытаюсь сменить тему и оборачиваюсь уже в дверях комнаты, — и на обратном пути захвачу тебе одну из папиных футболок. — Окей. На автомате закидываю вещь в стиралку, перевожу дух. Напоминание о «не том Незборецком» слегка выбило из колеи. Перевожу взгляд в зеркало, слегка треплю пальцами волосы, пытаюсь прийти обратно в себя. Внезапный звук от входной двери заставляет меня вздрогнуть. Черт, я, кажется, забыла запереть ворота, когда мы заехали. Кого ещё принесло практически на ночь глядя?

***

Ебучих пятнадцать минут луплюсь в экран смартфона на сообщение, пришедшее ещё утром. «У неё сегодня выписка. Ей нужен кто-то. Пожалуйста». Алина осталась единственным человеком, который держит меня в курсе событий. Даже Макс слетел достаточно быстро, а она все напирает и напирает. Уже практически месяц. Ну сколько можно. Я видел это сообщение ещё утром. Прочитал, закрыл, постарался забыть. Не ради себя. Уехал на студию. Почти закончил альбом. Но снова читаю сообщение. Алина блять неугомонная. И кажется, это работает. Я понимаю это только в тачке, когда через полчаса езды из студии оказываюсь вовсе не дома. То есть, не у своего дома. — Блять, — луплю пару раз по обивке руля, прислоняюсь головой к стеклу. Сейчас бы быстро завести тачку и уехать отсюда нахуй. Придерживаться теории, с которой я ебусь уже месяц. Поворачиваю ключ зажигания. Тачка глохнет. Нервы сдают окончательно. Я даже не знаю, что буду говорить и буду ли вообще что-то говорить. Сам не понимаю, как оказываюсь практически перед дверью. Боковым зрением замечаю тачку Макса. Это пиздец как странно. Нудная дверная трель. Я уже настолько ахуел сам и от происходящего, что потерял счёт времени. Пока не услышал, наконец, скрип. Тишина. Поднимаю взгляд. Она слегка растрёпанна и взволнованна. Руки сложены на груди. Секунда, и она дергается в попытке захлопнуть передо мной дверь. Я не даю. — Уходи! Делаю шаг внутрь дома. Я не знаю, зачем. Молчание. — Эй, порядок, Крис? Знакомый до одури голос. Ахуение в глазах буквально через секунду. — Блять. Мой братец. Полуголый. Откуда-то сверху ее дома. Да вы ахуели что ли оба??? Серьезно, блять??!

***

Удар. Глухой стук отдаётся где-то в пространстве. Ещё один. На белоснежной стене появляется кровавый след. Я не могу остановиться. Словно сдерживающие меня цепи треснули от давления происходящего. Челюсть сводит от напряжения, а я всё продолжаю бить, в попытках перекрыть ёбанную моральную боль физической. Но ни хуя не выходит. И это ебучее чувство, от которого хочется избавиться к чертовой матери. Горячая кровь стекает по пальцам, всё сильнее пачкает стену. Чувствую, как окончательно трескается кожа на костяшках. Но кулак в очередной раз впечатывается в белоснежную стену. Кровь непрестанно капает, пачкая теперь уже ковёр. Но мне похуй. Единственное, что сейчас волнует — выбить это чувство без остатка, хоть в задворках сознания прекрасно понимаю, что это блять невозможно. И никогда не станет. На лице скользит горькая усмешка, ведь понимание того, что я здорово проебался нестерпимо давит, и хочется разорвать грудную клетку голыми руками в надежде, что хоть так станет легче. Взгляд цепляется за стеклянный журнальный столик, на котором всё ещё лежит книга, взятая ею из комнаты Макса. Она часто попадалась мне с ней в руках, аккуратно проходящейся пальцами по белой бумаге, пока я курил, стоя у окна на кухне. И это безобидное воспоминание режет внутри так, будто кто-то старательно вкручивает нож. Сука. Стремительно подхожу, опрокидывая стол на кирпичную стену. Звон разбитого стекла настолько резкий, что заставляет застыть на какое-то мгновение. Но этого снова недостаточно. Пальцы цепляются за книжный шкаф, который тут же с грохотом падает, а вместе с ним и его содержимое. Бумага разлетается по всему полу, не оставляя практически ни одного свободного участка. А затем к ней присоединяется всё, что попадается под руку. Хрустальная ваза, фотографии в стеклянной раме, долбанный торшер, который каждый раз бесил своим жёлтым цветом, что маячил перед глазами. И вот я стою один в кромешной тьме собственной квартиры, в которой сейчас творится настоящий хаос. Как и внутри моего тела, внутри черепной коробки. Плечи подрагивают от тяжёлого дыхания, а нужное мне сейчас облегчение так и не наступило. Медленно сажусь, опираясь на стену и зажав голову между ладоней. Происходящее кажется страшным сном, грёбанной шуткой. Но это правда. Правда, в которую я не могу поверить, от которой хочется бежать как можно быстрее. Но она вцепилась настолько сильно, словно многочисленные шипы проткнули каждый участок тела, причиняя ебучую боль, от которой ты не в состоянии избавиться. Я приехал к ней. Приехал, потому что… Потому что мне, блять, не похуй. Жмурюсь до боли, вцепляясь пальцами в волосы со всей силы. Это какой-то пиздец. И влетевшая в мою башку мысль ударяет так сильно, что в противовес всему я просто ухмыляюсь. Как там написала Алина? «Ей нужен кто-то»? Этот кто-то оказался мой брат. Вот это нахуй бинго.