Джеки и Ко

      Анетту-Антуанетту все помнят? Я бы забыл, да не судьба — довелось ещё пообщаться, причём довольно тесно.       В общем, мы просто поехали к Елене Михайловне — развесëлой бабульке Джеки. Она из тех, про кого фильмы надо снимать. По дому цокает исключительно на каблуках и при полном параде. Причёска, макияж, трендовый маникюр от очень крутого и модного кого-то там… и на мой удивлённый взгляд она непринуждённо пожала плечами:       — А вдруг соседи заглянут или сантехник, а я в халате? Да я же умру со стыда!       Все дни недели у Елены Михайловны расписаны. То театры, то показы, то помер кто-то. Ещё бассейн и СПА… все дни кроме пятницы.       — А что в пятницу? — посмеиваясь, спросил я.       — В пятницу я бухаю со своими чувырлами, — серьёзно ответила бабушка Джеки.       Чувырлы — это её подруги. Елена Михайловна самая молодая, ей шестьдесят семь, а остальным далеко за семьдесят. Мотаются по стриптиз-барам, зависают в клубах, а могут купить горячие путёвки и исчезнуть, никого не предупредив. За ветром, так сказать. Однажды так и было. Дочь её, задыхаясь от слёз, искала по больницам, а Елена Михайловна зажигала в Турции. Более того, подцепила там знойного тридцатилетнего красавца по имени Фархад и чуть замуж за него не выскочила. Говорят, он плакал, когда она уезжала.       Ну а в тот день мы с Джеки ошивались неподалёку и Елена Михайловна попросила нас заехать и новую люстру ей повесить. Люстра — это слабо сказано. Это хрустальное нечто должно в особняке у Киркорова висеть, не иначе. Я возился с ней час и первые пятьдесят минут просто боялся этот волшебный фонарь в руки взять. А потом, не слушая отказа, нас усадили за стол.       — Боренька, ты же не за рулём? — поинтересовалась Елена Михайловна и, получив утвердительный кивок, отодвинула в сторонку чашку и плеснула коньяку. — Пей, пока мамка не видит.       — Э-э-э…       — Пятница — святой день! Чувырлы опаздывают, а мне одной скучно. Будете меня развлекать.       Я засмеялся и мы чокнулись. На самом деле это она нас развлекала. Джеки, сидя напротив меня, пил что-то сладенькое из рюмочки, закусывал клубникой и улыбался, глядя на меня. Помню, как хорошо было сидеть у моей родной бабульки на кухне. К ней тоже подружки забегали и обсуждали, у кого огурцы вкуснее. Или в карты резались. Я тогда ещё маленький был и коньяка мне не наливали, но угощали всякими печеньками. Елена Михайловна в кухню не заходит, у неё для этого домработница имеется. Мы сидели в гостиной, а на нас пялились напудренные морды со старинных картин и фарфоровые пастушки из антикварной горки.       Квартира Джекиной бабульки досталась ей от второго мужа, а так же приличные счета, и поэтому Елена Михайловна могла себе позволить и загранку, и французский коньяк, и оперу. В молодости она была невозможно красива, да и теперь бабушкой её назвать было можно с большой натяжкой. Елена Михайловна поправляла бриллиантовые кольца на пальцах, беззаботно трепалась о том, как божественно пел некий Абдразаков вчера в «Риголетто»… Изумительное легато… Зал рукоплескал… А вино в буфете — говнище полное…       Словом, всё было зашибись, и тут, как Афродита из пены морской, появилась эта знойная женщина — племянница Елены Михайловны.       Я и в прошлый раз прибалдел от её наряда, а теперь на ней были кружевные штанишки, балахон расцветки «Последний закат в Адисс-Абеба», чалма на голове и баранки на шее. Ну, бусы типа. Анетта вошла в гостиную. Как споткнулась, увидев меня, и нервно их затеребила.       — Я не вовремя, — процедила она. — Зайду в следующий раз, тётя Лена.       Но Елена Михайловна толкнула её к столу:       — Да садись, Нюська, не стесняйся. Это приятель Жени, познакомьтесь.       — Знакомы уже, — коротко бросила Анетта, но села и отвернулась к окну.       Ей тоже плеснули выпить и Анетта стала делать вид, что нас тут нет. Потрындеть у неё не вышло. Елена Михайловна не из тех, кому можно сказать, что обои не того цвета или коньяк дешёвый. Томно оттопырив мизинчик, Анетта поглощала угощение и изображала герцогиню, к которой на приём два извозчика припёрлись. Джеки ещё ëрзал нервно, но тут его бабушка выдала офигенно смешной и пошлый анекдот и мы захохотали. Анетта же чуть скривилась — герцогиням ржать как лошадь не дозволяется.       Но стало уже не то. Первое знакомство у нас не очень хорошо закончилось, и я чувствовал как Анетта напряжена. Мне захотелось домой, на любимый диванчик с Джеки в обнимку, но тут Елене Михайловне позвонили и она упорхнула в соседнюю комнату. Тут Анетта соизволила наконец на меня взглянуть.       — Как поживаете, Боря?       — Да как сказать… Обалденно!       — А родители и этот… сантехник ваш?       — Гавр не сантехник, — вставил Джеки, а тётка яростно на него зыркнула: — Я не тебя спрашиваю!       Джеки надулся, но тут Елена Михайловна крикнула:       — Женëк, тут Виталик звонит. Иди поздоровайся, пока он ещё на полгода не свалил в какую-нибудь Кзыл-Орду.       Виталик — крестный Джеки и археолог, и мой кудрявый тут же сорвался из комнаты. За стеной зажурчал его весёлый голос, а Елена Михайловна заглянула к нам:       — Ребятки, я на минуту в магазин. Всем сидеть и ждать!       Я кивнул и уткнулся в телефон, а очнулся, когда почувствовал прикосновение к бедру. Вздрогнул, повернулся и увидел полные страсти глаза Анетты. Страсть она изображала, как актриса немого кино. Распахивала очи, верно в надежде, что я в них утону, и выпячивала губы. Тушь у Анетты немного размазалась под глазом и чалма съехала, отчего смотрелась она нелепо.       — Ах, Боря… — вздохнула Анетта. — Ты будешь смеяться, но я нашу встречу забыть не могу. Если бы не твоя невоспитанная сестрёнка и её бойфренд, всё могло бы закончиться иначе.       — Я не думаю…       — А я думаю! Я каждый день думаю! — перебила она. — Такой красивый юноша, а тратишь себя на глупого мальчишку! А ведь ты мог блистать. Я бы всё для этого сделала!       Я тут же представил себя в блестящем трико, как гимнаст в цирке, замотал головой и отодвинулся.       — Не, не мой фасон.       — Боренька, мы могли бы стать изумительной парой! Молчи, пожалуйста, не перебивай, — и Анетта жарко придвинулась. — Ты — Козерог и идеально мне подходишь. А то, что с Женькой был — я прощу! Тебе, конечно, придётся постараться, чтобы я простила, — хихикнула она. — Но возможности будут — у меня отдельная квартира. Но, прости, твою семью я не позову. Папе твоему лечиться надо, да и мама тоже… И сантехникам на нашей свадьбе делать нечего.       За родителей я обиделся. Здесь полечиться только одной герцогине не помешало бы. Анетта поймала мой потемневший взгляд, поняла, что переборщила и затараторила:       — А недавно друзья пригласили меня в Италию. Ты был в этой чудесной стране?       — Да недосуг всё. Картошку копать надо… — и ещё отодвинулся.       А она снова придвинулась и зажала меня в углу.       — Ах, какие пустяки ты говоришь, мой милый мальчик. Пусть ваш сантехник копает, а ты достоин лучшего. У тебя есть загранпаспорт? Ничего, сейчас их быстро делают. Неужели не хочется полететь в страну Микеланджело, Лучано Паваротти и… кто там ещё?       — Чиполлино.       — А какая там пицца! — закатила глаза тётушка. — Чудо чудное!       У меня кореш в Италии был — гостил у подруги, так вот он говорил, что макаронники, как и мы — лопают супы, картошку с мясом и овощи. Ещё ветчину любят, а пиццу за неделю лишь раз и ели, да и то потому, что он попросил. Но этого я Анетте говорить не стал. Она упоëнно рассказывала о сапожном полуострове и познания у тётушки были весьма оригинальные. В Риме все местные ходят толпами вокруг Колизея, в Венеции сутками катаются на гондолах, а в Милане шоппятся, забыв про сон и еду. Больше достопримечательностей в Италии, вероятно, не было.       — Что-то Джеки заболтался, — вздохнул я и попытался встать, но тут эта страстная мадам навалилась на меня так, что её баранки аж в грудь мне вдавились…       И в натуре засосала. Я успел увидеть изумленные глаза вернувшегося Джеки, и лишь что-то забулькал в ответ. У Анетты, несмотря на внешний субтильный облик, хватка оказалась просто бульдожья. Колено на меня закинула, придавив, и язык аж до гланд засунула.       — Тетя Аня! — взвизгнул Джеки. — Вы что делаете?       Я возился, пытаясь встать, и чувствовал, что ещё секунда — и стану не очень вежливым, но тут Анетта отлепилась, облизнулась, как людоедка и мурлыкнула:       — Ни один мальчишка не сравнится с настоящей женщиной! Запомни это, Женя! Мы с Борей улетаем в Италию, и будь любезен, держи себя в руках и не истери.       Тут Джеки окончательно обалдел, а меня на ржач потянуло:       — Что, вот так сразу и полетим?       — Можно организовать это как медовый месяц, — улыбнулась Анетта. — Ты теперь понял, каким ты был глупеньким мальчиком?       — Да идиот просто, — кивнул я. — Италия, Чипполино, пицца… Мне бы рот прополоскать…       Анетта не поняла. Снова облизнулась и ко мне потянулась, но я успел встать.       — Не-не… Достаточно. Сейчас перецелуемся, что на завтра останется?       — Едем ко мне, — приказала Анетта. — Женька, вызови нам такси! Живо!       Джеки хлопал глазами и задрожал губëшками. Он наивный как ребёнок, и я понял, что этот цирк пора заканчивать, пока меня в трико с блёстками не упаковали. Тут, на наше счастье, вернулась бабушка и тоже захлопала глазами, встав в дверях:       — А что происходит? Нюська, ты опять к мужикам лезешь? — нахмурилась Елена Михайловна. — А ну, отойди от него!       — Борис мой! — топнула ногой Анетта. — Скажи ей, милый!       Я уже трясся от смеха:       — Якин бросил свою кикимору и уговорил меня лететь с ним в Гагры. Ну всё, посмеялись и хватит. Джеки, собирайся, домой пора!       Анетта шокировано захватала воздух ртом:       — А как же я? А Италия? А пицца?       — В другой раз, мадам. Да и пиццу я не люблю — я пельмени с борщом обожаю.       — Ах ты, подлец! — мгновенно взвилась Анетта. — Только что целовал меня! Наобещал свадьбу… — и тётушка с размаху влепила мне пощёчину.       Тут уже я обалдел. По роже мне ещё никто не стучал. А чтобы в течение пяти минут и в любви признаться, и засосать по гланды, и по мордасам получить — это сильно. Джеки охнул и бросился ко мне. Анетта и ему двинуть хотела, но я Джеки задвинул за спину и получил по второй щеке.       — Это перебор, — пробормотал я. — Мы, пожалуй пойдём, Елена Михайловна, пока меня не убили. Я ещё молодой.       — Нюська! — крикнула бабушка Джеки. — Ручонки при себе держи! Ты что, уже наклюкаться успела? Как в кино, честное слово! И всего на пять минут отошла…       Анетта яростно раздувала ноздри:       — Это не кино — это Содом с Гоморрой! Меня! Променять на этого! — и она кивнула на Джеки. — На это мелкое убожество! А вам смешно, тётя Лена? Я вас сейчас огорчу… Я открою вам глаза! Он гей! — взвизгнула она и пальцем в меня тыкнула, едва в глаз не попав. — Гомосексуалист! И Женьке он не друг — они любовники!       Елена Михайловна нахмурилась и повернулась ко мне:       — А суп Женя ест?       Я озадаченно кивнул и она махнула рукой:       — Ну и хорошо. А то у геев принято одни роллы жрать. Потом глисты…       — Тётя Лена, они спят друг с другом! — в отчаянии крикнула Анетта и Елена Михайловна поморщилась:       — Не визжи, Нюська, от тебя в ушах звенит. Спят, как же… Небось такие скачки устраивают, что родители к соседям до утра уходят, — и подмигнула. — Можно подумать, я не догадалась. А за Женькой давно подозревала.       Джеки смутился, а я начал гоготать, как конь. Я не герцог — мне можно. И Анетта поняла, что ей не обломится. С тяжким вздохом налила себе рюмку коньяку, залихватски тяпнула и гордо вскинула голову:       — Не пожалей потом, мой милый мальчик, — ядовито сказала она. — Когда опомнишься — будет поздно. Такие женщины, как я, на дороге не валяются.       — А вот и неправда, — буркнул Джеки, прячясь за меня. — Валяются. Я сам видел — на Новый год у Гришаевых. Вы тогда у помойки поспать легли и вас бомж обратно принёс. Ему за это бутылку водки подарили и закуски всякой…       Краска кинулась Анетте в лицо. Такого унижения она снести не смогла и сиганула из квартиры, как мировой рекордсмен Майкл Пауэлл — аж картины на стенах закачались.       — Борь, тетя действительно предлагала лететь в Италию? — спросил Джеки. — Она тебя целовала — я даже испугался. Вхожу, а вы тут такие… И она такая…       Я его обнял:       — Не бздите, Евгений, никуда я от вас не улечу. Чипполино я уже читал, Колизей в кино видел, а пиццу матушка печёт лучше любой итальянской, ты сам знаешь.       — Любит Нюська к красивым парням приставать, — вздохнула Елена Михайловна. — Четыре мужика от неё сбежали. Нюське нужен глухонемой капитан дальнего плавания, может он задержится. Хотя и сомнительно. А вам, мальчики, надо питаться хорошо. Питание — это главное, Боря, запомни. Питание и здоровый сон. И бухать по пятницам.