Слово Мэра

Мэр ходил из стороны в сторону по своему кабинету и изредка поглядывал на наручные часы. Иногда он проводил руками по лицу, стряхивая усталость. Охра недавно скинул сообщение на пейджер, что они едут. Везут Гнойного. — Сука! — ожидание совсем вымотало Мирона и он швырнул мобильник в стену. Хруст панели и снова давящая тишина. — Мирон Янович, к вам… — Пускай. Мэр сел в огромное кожаное кресло, откинулся на спинку и скрестил руки на груди, устремив взгляд в сторону двери. Мужчина выдохнул и надел маску хладнокровия и спокойствия. Он Мэр, не только отец Алисы. Парень буквально влетел в его кабинет, словно его загнали туда пинком. Собственно, увидев Охру в проеме, Мирон понял, что так и было. У парнишки, что ткнулся рожей в ковер, из носа текла кровь. И это тоже было не удивительно, Мирон читал статейки и знал, что Гнойный за словом в карман не полезет. Мэр выбрался из кресла, обошел рабочий стол и оперся о него задницей, встав прямо перед Славой. — Здравствуй, гость дорогой. Мило, что ты заглянул ко мне на чашечку чая. Извини, что так поздно, сам понимаешь, мэровские обязанности превышают надобность в твоем ебле на моем ковре, — Мирон обернулся, взял со стола мутную серенькую газетенку и громко прочитал вслух заголовок. — «Мэр Оксимирон гребанный моллюск Горгорода. Щупальца его оплетают целый край и совокупляют всю убогую картинку накуренного художника-авангардиста». Красиво, Слава, очень. Браво, я бы даже сказал. Попросил бы на бис, если бы ты сейчас не харкался кровью и не пытался вправить вывихнутые руки. Давай лапку, кстати. Это же наша первая встреча лицом к лицу. Мэр сел на корточки перед своим посетителем и протянул руку. Рука писателя, дрожа, нерешительно потянулась на встречу. Мирон сжал чужие пальцы в крепкой хватке и дернул руку на себя. Карелин заорал, оглушенный хрустом вправляемого сустава. Мэр достал из нагрудного кармашка белоснежный платок, вытер руку от чужой крови и кинул им в писателя, намекая, чтобы тот вытер морду лица. — Винишко будешь? У меня есть одно. Хорошее, у меня вполне неплохие виноградные плантации. Слава вытер платком лицо и сел уже ровнее, тут же попытавшись подняться. Приняв относительно вертикальное положение, почти двухметровое тело покачнулось и рухнуло обратно, брюнету только и оставалось, что опереться рукой и не позволить себе упасть окончательно. На провокации Мэра он не отвечал. Федоров в это время, не отрываясь от забавного зрелища, подошел к бару и налил в бокал красного вина. Вернувшись за свой стол, он сделал глоток и снова обратил взгляд на гостя. — Красиво тебя отделали. Мне нравится, тебе идет красный. Трусы с логотипом вашей газетенки тоже на тебе смотрятся до пизды лаконично. А теперь подорви задницу, сядь и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Тридцать секунд или встать тебе помогут, — в этот момент Охра бесшумно скользнул из-за двери и занял привычное место в углу кабинета, там, где был выключен свет. Карелин сделал несколько попыток встать, но ноги подгибались, а глаза закатывались. Охра тихо цыкнул, встал и, подхватив Славу под руки, грубо перетащил в кресло для посетителей. — Чудно, спасибо. Но вот скажи, нахуй ты его так? Я же вроде не просил. Или просил? Ох, эта старость… — Борзый, — прохрипел Охра и вернулся за свой стол. — Ладно, к делу. Пойми, писатель, ты хороший парень. Правда с плохой компанией связался, Замай твой, Фаллен, Дэн Чейни и прочие. Мы ведь все о вас знаем. Нам просто класть на вас, вы особо вреда не делаете. Пишете в своей газетенке, ну и пишите. На здоровье. Мне твои статейки даже нравятся, читаю твои панчи за завтраком и ужином вместо анекдотов с последней страницы «Телесемь». Но скажи мне, Слава, что вам не нравится в моем Городе? Тут же всё для людей, спортивные мероприятия, пропаганда ЗОЖ, бесплатная реабилитация для таких укурков, как твои товарищи. Что ж вам не так-то, Слава? — Антихайп, господин Мэр. Мы тебя в рот ебали. Ну, я-то уж точно. Дочь твоя… — в этот момент Слава закашлялся и выплюнул небольшую порцию крови, вытерев подбородок подолом футболки. — А вот насчет этого мы и поговорим. Завали и слушай. Будешь перебивать, тебе в глотку свинец зальют и в Неву скинут. Алиса моя единственная дочь, смекаешь? Не еби ей мозги своим распетым антихайпом и да не распят будешь. Всек? Мои орлы чуток перестарались сегодня. Я не просил, честно. Но сегодня тебе повезло. Карьеру твою сисадминскую официальную никто портить не будет — можешь продолжать чинить фай в «Галерее», здоровье в принципе цело. Но вот тебе слово Мэра. Второго шанса я не даю, берегись, если дотронешься до моей Алисы. Вы знакомы с Охрой, но я познакомлю вас поближе при удобном случае. Мой персональный хуеотрыватель и глоткоразрыватель. Медленно и больно, зато красиво. Мэр замолчал и выпил всё вино из бокала, чтобы промочить сухое горло. Он надеялся, что внушил Славе страх, но судя по хриплому смеху, хуй там был. — Вот оно что. То есть наш дорогой Мэр любит смотреть, как его собачка отрывает хуи честному люду и разрывает глотки. Больной ты ублюдок, Мирон Янович, — Карелин сплюнул на ковер и напоказ облизал окровавленные губы. — Что с Алисой? Я её сегодня не трахал, хуй стоит, сил терпеть нет. Может, ты тогда отсосешь, Мэр? Может у вас семейный секрет отсоса, передаваемый из поколения в поколение? Нет? Мирон тяжело выдохнул, отставил бокал в сторону и потер лицо. Закрыв глаза, мужчина досчитал до десяти и встал. Подойдя к нежеланному посетителю, Мэр закатал рукав рубашки и с размаху ударил Карелина по лицу. На скуле почти сразу же начал наливаться синяк, Слава засмеялся и подставил вторую щеку, Федоров без колебаний ударил и по ней, а после — в челюсть, да так, что Карелин прикусил язык. Наклонив голову вперед, парень сплюнул на лакированные туфли Мэра и улыбнулся, открывая вид на кровавые зубы. У Мирона помутнело в голове, и он замахнулся снова, намереваясь ударить по почкам, как вдруг его занесенный кулак перехватили. Охра. — Убери его нахуй отсюда, — сказал Мирон и вернулся в свое кресло. Холодная рука помощника словно впитала в себя всю агрессию Мэра и оставила лишь усталость. — Я тебя предупредил. Алису ты больше не увидишь и не смей даже маячить на горизонте. Первым яиц лишишься не ты, а, например, Ванечка Светло. Слава вздрогнул от имени друга и почувствовал, как его тащит за воротник сильная рука в кожаной перчатке. Выведя Карелина из кабинета Мэра, Охра толкнул его в руки охраны и пошел обратно к Мэру. — Домой его увезите. Сломайте нос и… Колено ему прострелите, что-ли. — ОХРА, БЛЯТЬ, Я ВСЕ СЛЫШУ! — Тц, сука. Ладно, просто увезите, — сказал мужчина, потер переносицу и прошептал. — Просто сломайте нос.