***
Только перед дверью лифта Намджун почувствовал, что что-то ускользнуло прямо у него из-под носа. Он вернулся к двери и втянул в себя воздух так глубоко, насколько позволяли его легкие. Ким боялся упустить тот неуловимый аромат, который настиг его только перед открывшимися дверями лифта. Альфа задышал чаще, но так и не смог понять, что же ему не давало покоя. Он сделал пару шагов в сторону и плюхнулся на пол, опираясь спиной о стену. Алкоголь в крови заиграл с новой силой, в голове закружили вертолёты и лучше бы он не закрывал глаза, его начало сильно тошнить. Раньше с ним никогда такого не было, да и не напивался он никогда так сильно, как сегодня. Это состояние делало ему только хуже. Хотелось разреветься не то от того, что так хреново, не то от отчаяния и разрывающего на части чувства одиночества. Эта нескончаемая дыра где-то в районе сердца, казалось, стала ещё больше. У него не было дома, в который он хотел бы с радостью возвращаться, а есть только небольшая комнатушка в трущобах с громкими пьяницами-соседями (он от них не отставал и заглушал все чувства алкоголем, но в одиночестве), не было больше и семьи (последнего её члена он только что безвозвратно потерял, уступая его непонятному альфе, доверия который совсем не вызывал). Дверь совсем рядом распахнулась. У Намджуна не было сил повернуть голову вбок, чтобы посмотреть, кто же вышел из квартиры брата. Этот некто закрыл за собой дверь и присел совсем рядом на корточки. — Ты как? — спросил голос неизвестного. А Джун не смог поверить своему обонянию. Он наугад схватился за верхнюю одежду омеги, пытаясь притянуть ближе к себе, но силы внезапно куда-то исчезли, — Ты тоже почувствовал, что мы истинные? — Сокджин грустно хмыкнул. Ему хватило тех нескольких подслушанных случайно фраз, чтобы понять, что его альфа та ещё мразь. Однако на судьбу обычно не жалуются, ведь она никогда не ошибается… От Намджуна сильно несло перегаром. Хотелось оставить это тело и дальше сидеть под дверью, но когда он поднял взгляд на Сокджина и увидел его красные от слёз глаза, что-то в пьяном взгляде проскользнуло такое, что говорило о невероятной скорби и сожалении, хоть его вины в этом и не было… отчасти. Сокджин пришёл в съёмную квартиру Гука, когда смог, наконец, собрать себя по частям. Юнги нашёл истинного и не раздумывая бросился в толпу, чтобы найти его. Картинка так ярко стоит перед глазами, что слёзы сами начинают наворачиваться. Было уже одиннадцать, когда Джин позвонил младшему и напросился в гости, когда узнал, что хозяин квартиры ушёл несколько часов назад и до сих пор не вернулся. Омега долго изливал душу Чону и тот честно пытался его приободрить и успокоить, а потом появились эти двое, как оказалось, истинные Гука и его, Джина. Таких совпадений в жизни не бывает, поэтому Ким старший немного успокоился, судьба ещё не совсем отвернулась от него. Он перекинул руку альфы через своё плечо, отводя взгляд в сторону и помогая тому подняться. Может, всё-таки стоит дать ему шанс?***
Тэхён просыпается от жутко пульсирующей боли в голове и невероятной сухости во рту. Он пытается подняться, но тело моментально слабеет и он плюхается обратно. Голова болит, а глазам больно смотреть на свет из окна. Сегодня впервые за столько недель солнце наконец пробилось сквозь толщину бесконечных облаков и заглядывало теперь в комнату к Тэхёну. Вымученно простонав, он вскидывает голову к настенным часам и сокрушается, когда понимает, что на первую пару он уже не успеет. Основание шеи как-то странно стянуло и он прикоснулся к ней, ощущая под пальцами непонятную шероховатость. В голове начали всплывать странные картины: зал полон хищных взглядов, направленных на него; в руках бутылка с алкоголем, которую он осушает почти залпом и предметы начинают терять чёткость, а тело равновесие; нос улавливает запах гари, сначала хочется раствориться в нём, а потом убить его обладателя; в собственной комнате тишина и в квартире много людей; под ладонями обжигающая мягкая кожа, мышцы её хозяина сильно напряжены; под губой родинка, на щеке маленький шрамик; внутри больше нет пустоты; так спокойно, а потом внезапная боль и ощущение безопасности. Ким с большим трудом поднимается со своей постели и, пошатываясь, идёт в ванную комнату. Вид в отражении крайне плачевный, даже простое разглядывание вызывает жалость. Взгляд цепляется за запёкшуюся кровь в основании шеи, повторяющую контуры чьих-то зубов. Это метка. Ким чертыхается, вспомнив события прошедшей ночи, хоть и не все. Альфа. Эту ночь он провёл с истинным альфой и ему было до звёзд перед глазами хорошо с ним. Где он? Ким оббежал всю квартиру прежде, чем заглянул на кухню и обнаружил на столе записку.Тэ, это я, Чонгук. Если ты это читаешь, значит меня уже нет в квартире. У меня было достаточно времени, чтобы принять это непростое решение. Да, эта ночь была воистину прекрасна… ты был прекрасен. Но я не могу пересилить себя и остаться с тобой. Ты — шлюха. Грязная и мерзкая шлюха. Меня всего трясло, когда я трахал тебя. Ты был чересчур свободным внутри, словно я не свою омегу любил. Эти связи слишком испортили твой аромат, тебя… даже в течку на губах остаётся привкус помойки. Лучше бы ты и дальше скрывал свой запах за блокаторами и я продолжал оставаться в неведении. Это позор для меня и моей семьи. Мне теперь никак не отмыться от него. Прости, что поставил на тебе метку, это были инстинкты и я не смог им сопротивляться. Надеюсь, это не помешает твоей любимой работе. Прошу, не вспоминай обо мне. Я пообещаю сделать то же самое. Наши пути больше никогда не пересекутся. Живи, как жил до этого. Прощай.
У Тэхёна задрожали руки. Письмо выпало из и так некрепкой хватки и приземлилось где-то под столом. Всего его трясло, глаза застилали крупные капли слёз, которые всё никак не могли сорваться вниз, а губы растянулись в вымученной улыбке. Сил больше не оставалось. Омега засмеялся в голос, смаргивая слёзы, не чувствуя облегчения. Смех был отчаянно громким, будто бы пытался заглушить боль внутри. Это почти удалось, но он сменился рёвом. Ким потерял всё в своей жизни: родителей, друзей, семью, спокойную жизнь, девственность, брата, светлое будущее, а теперь ещё и истинного — человека, который, по рассказам, поддерживал бы, был рядом и дарил свои теплоту, ласку и любовь. Ничего не осталось. Совсем. Он остался один. Омега хотел бы разозлиться, порвать в клочья этот обрывок листка, разнести всё на своём пути, но не мог. Всё его тело вмиг ослабло и не поддавалось контролю разума. Он опустился на колени, держась за стол. Грудную клетку как тисками сдавило, не давая вздохнуть, а потом и вовсе растянулся на кухонном полу. Слёзы стекали к вискам, а часы всё тикали, напоминая о том, что ему нужно поторопиться, если хочет появиться хотя бы ко второй паре. Время шло, а он так и продолжал захлёбываться слезами, пока те совсем не высохли и все чувства внезапно не исчезли. Всё теперь было ему безразлично. Казалось, что даже окончание университета не принесёт ему никаких плюсов. Рассчитывать на хоть какое-то будущее не связанное с проституцией он больше не мог. Его уже видел весь высший свет и он уже довольно популярен. Тэхёну и правда от этого никогда не отмыться. Тот мир окончательно привязал его ко дну. Выхода нет. Оставалось только смириться, поддаться течению и получать хоть какое-то удовольствие от всего, что с ним творили. Время уже близилось к обеду, а сердце продолжало болезненно биться о рёбра, грозясь разорвать грудную клетку. Омега очень хотел снова почувствовать то спокойствие, которое ему подарил этой ночью Чонгук. Блондин коснулся метки и мягко погладил её, словно она была чем-то очень хрупким и от прикосновения могла в один миг рассыпаться на миллионы частей, исчезнуть. Слёзы снова начали душить Тэ. Он поднялся с пола и медленно поплёлся в сторону рюкзака с пачкой сигарет. Кажется, сегодня был тот самый пик, когда спасти могли только они. Оказавшись на балконе, Тэхён сначала поёжился от холода, а потом смирившись, что этот озноб теперь будет всю жизнь его преследовать, уселся на ледяной пол, перед этим открыв окно, и достал из уже распечатанной пачки сигарету. Зажёг её с помощью зажигалки и сделал глубокую затяжку. На удивление он не закашлялся и не начал давиться, сизый дым свободно прошёл через горло, окутал лёгкие и вышел вместе с паром изо рта. Стало немного легче. Тэ откинул голову и устремил свой взгляд в окно, наблюдая за плывущими по небу облаками. Ему хотелось так же: плыть где-то там безо всяких мыслей, чтобы не было больше этой мучающей его тяжести. Он так сильно устал. От этой тоски блондин даже не заметил, как слёзы начали стекать по щекам. После второй затяжки начала доноситься музыка: сосед снизу снова поставил одну из своих пластинок.***
Намджун разлепил свои веки и не узнал привычной обстановки большого бардака и горы пустых бутылок своей съёмной квартиры. Альфа приподнялся на локтях, продолжая осматриваться: комната была светлой и чистой, всё было выдержано в нежных пастельных тонах, на полках над рабочим столом лежало несколько книг и стояли фигурки Марио, на бледно-жёлтых стенах висели семейные фотографии, мебель была вся белая, будто купленная в икее. Хотя, почему "будто"? Ким уверен, что видел этот стол на одном из рекламных баннеров. Пиком его удивления стало розовое постельное бельё, которым он был укрыт. На прикроватной тумбочке стоял горшок с фиалками, а рядом записка:Не стал дожидаться твоего пробуждения и ушёл на работу. Завтрак на столе. Тебе нужно только разогреть его в микроволновке. Пожалуйста, дождись моего возвращения. Нам нужно поговорить. Джин
Прочитал альфа и отложил листок обратно на тумбочку. «Так вот как зовут моего омегу». В голове противно шумело и тупая боль била в область висков. Ким зажмурился, а потом всё же решил подняться и отыскать свой телефон. Парень вышел из комнаты и оказался в широком просторном коридоре, который вёл либо в прихожую, либо на кухню. «А квартирка-то совсем небольшая», — пронеслось у него в голове, когда альфа принялся копаться в карманах своего пальто. Наконец отыскав телефон, он поспешил разблокировать его. В какао толке было сразу несколько уведомлений о сообщениях, а на сам номер пришло лишь одно смс с извещением о том, что его ненаглядный брат взял отпуск и в ближайшее время появляться не собирается. Намджун наскоро отписался своим «коллегам» о том, что сегодня не появится и посмотрел на время: половина четвёртого. Ким усмехнулся, понимая, что оставленный завтрак был уже, скорее, обедом или даже ужином, но он всё же прошёл на кухню и разогрел оладьи, которые приготовил для него его истинный. Еда была просто пальчики оближешь. Намджун смёл всё подчистую. Он ставил тарелку в раковину, когда со стороны коридора послышался звук открывающейся двери и шуршание пакетов. Парень поторопился в коридор и забрал из рук уставшего омеги большие и тяжёлые пакеты. Только на кухне альфу настигает мысль о том, что происходящее было уж больно естественным, словно он уже не один год встречает своего омегу с работы и помогает ему разобрать пакеты. Слишком всё выглядело отработанным и совсем по-домашнему. — Спасибо, дальше я сам, — прерывает альфу голос омеги. Тот беспрекословно слушается, но продолжает следить за действиями Джина. Тот ловко распихивает продукты по шкафчикам и холодильнику, а когда заканчивает, то садится на стул перед альфой с тарелкой в руках. Ким, конечно, помнил, что просил альфу остаться для разговора, но в его желудке уже час пели голодные киты. Альфа ему не мешал и терпеливо дождался, пока Сокджин закончит. Оба не знали, с чего начать этот непростой разговор, потому неловкое молчание несколько затянулось. — Ким Намджун, двадцать пять лет, брат Тэхёна, того омеги, с которым вчера пришёл. Надеюсь, ты его помнишь, — удивлённый взгляд напротив заставил невольно объясниться, — Мы до сих пор не знакомы, должны же начать хоть с чего-то. — Ким Сокджин, двадцать семь лет, друг истинного твоего брата, — Намджун болезненно усмехнулся, но кивнул на представление омеги, — Не расскажешь, как вы докатились до всего этого? — О чём ты? — альфа честно пытался изобразить искреннее непонимание, но судя по всему, у него это не особо хорошо вышло. — Пожалуйста, избавь меня от этого, — скривился Сокджин, — Я всё равно рано или поздно узнаю, что происходит в вашей семье. Джун тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. Он впервые за долгое время осознал, сколько же успело утечь воды за эти бесконечные годы, которые пролетели, словно миг. Семья, друзья, выбиватели долгов, работа, младший братишка. Тяжело будет собрать пазлы и представить целостную картину, но придётся попробовать, ведь Джин был его истинным омегой, а мысли о сопротивлении судьбе даже не было. Он слишком долго находился в одиночестве, чтобы так просто отпускать от себя того, кто был предназначен именно для него, идеально подходил по всем параметрам, а значит сможет и понять его. Альфа ещё раз скептически оглядел находящегося в ожидании старшего, не решаясь начать повествование, и, наконец собравшись, начал рассказ. — Мне было шестнадцать, когда жизнь начала идти под откос. Тогда мы уже пять лет как переехали с родителями в Сеул. Они нашли здесь неплохую работу, а меня перевели в местную школу. У Тэхёна тогда были проблемы со здоровьем и он был сильно привязан к бабушке с дедушкой, поэтому мы не стали отрывать его от них. Совсем скоро родители стали возвращаться с каждым разом всё позже и позже. Мне было от этого только лучше, ведь я сам пропадал на всяких тусовках и некому было спрашивать, где я шлялся всю ночь. Алкоголь, курево, омеги… сам понимаешь, — усмехнулся Намджун, — вот только никому не нравился мой аромат. Все нос воротили. Тогда мне впервые стало страшно, что я останусь один. Через два года я узнал, что родители подсели на наркотики, когда к нам в квартиру заявились здоровенные альфы. Они требовали заплатить по счетам. Родители, оказывается, влезли в долги и всю зарплату спускали на эту дрянь, да кое-чем за квартиру платили, чтобы нас из дома не выгнали. Хотя какой там, чтобы их из квартиры не выгнали. Меня они совсем перестали замечать, приводя к себе каких-то бомжей. Бывали месяцы, когда из-за неуплаты у нас отрубали электричество, но это было меньшей проблемой. Тогда я совсем забил на школу и стал искать подработку, чтобы банально не умереть с голода. А им было абсолютно плевать на своё чадо. Обращались ко мне только тогда, когда нужны были деньги. Они ели дурь на завтрак, обед и ужин, пока я не нашёл их однажды на кухне с передозом, — альфа зажмурился, пытаясь прогнать всплывшую картинку из головы. Он никому это не рассказывал, даже Тэхёну. А рвать сейчас душу перед незнакомым, по сути, человеком, пусть и истинным, было неловко и казалось чем-то инородным. Он же альфа. Хладнокровие должно течь в его крови, а сейчас он словно пытался надавить на жалость. Воспоминания всё не исчезали, наоборот только яснее становились, выдавая все подробности того вечера и открывая старые раны. В квартире было привычно темно, только восторженных голосов он больше не слышал. Сначала подумал, что ненаглядные родители ушли в какой-то притон, а потом, когда вошёл в кухню, обнаружил их бездыханные тела. Отец лежал на боку у стола с перевязанной выше локтя жгутом рукой, недалеко валялся шприц, а папа разложился на столе. На его лице была умиротворённая улыбка. Если бы не мертвенная бледность, то Намджун бы поверил, что они просто спят. Он позвонил в скорую и даже не пытался сдержать своих слёз. Альфа их ненавидел, но изменить того факта, что они были его родителями и что он любил их настолько же сильно, не мог, — Я тогда ничего не сказал ни Тэхёну, ни бабушке с дедушкой. На кремацию я занимал чуть ли не у всех своих знакомых и друзей, но кое-как наскрёб эти чёртовы сто две тысячи. Я остался тогда совсем один в этом большом городе. Больше не осталось людей, которым я бы безоговорочно мог доверять. Когда встал вопрос о Тэ, мне пришлось позвонить в Тэгу. Я умолял бабушку и дедушку ничего не говорить брату о смерти наших родителей. Я не хотел причинять ему боль и готов был скрывать этот факт до гроба. Через неделю вернулись эти громилы. Мне нечего было им дать. У меня не было денег даже на самую дешёвую лапшу. Они, естественно, избили меня, — альфа издал грустный смешок, вспоминая, как каждый раз после их ухода зализывал раны, — От этого никуда не деться, сам сейчас таким грешу. Единственное, что меня тогда держало на ногах, это ненависть к родителям, я и сейчас их всей душой ненавижу. Они же родители! Как они допустили такое? Почему не подумали о нашем с Тэ будущем? Сейчас это уже не имеет смысла, время ушло, а былого не вернуть. Через пару недель и десятки визитов сраных коллекторов я, наконец, нашёл ещё одну работу. Сказал об этом тем ребятам при следующем же их визите, но они как-то странно переглянулись и снова избили меня. Теперь-то я понимаю, что им просто это нравилось. Я еле сводил концы с концами, отдавая всё до последней воны, а им было мало. Пытался убегать, прятаться, неделями пропадал у знакомых, ночевал на работе в подсобке круглосуточного, где и устроился, но они из раза в раз находили меня. Когда им надоело марать об меня свои руки, они отправились в Тэгу… Я всё ещё благодарен Богу, что Тэхён тогда ушёл в библиотеку и его не оказалось дома. Эти ублюдки подожгли дом бабушки и дедушки. Боюсь представить, что тогда чувствовал Тэ… Как раз накануне меня притащили к боссу. Он предложил мне отработать долг у него, скорее, чтобы держать под контролем. У меня не было выбора, кроме как согласиться. Тогда-то он и сказал, что оплатил долги моих родителей и мои собственные перед всеми, у кого мы когда-либо занимали. Как он их нашёл, даже знать не хочу. Моё существование полностью стало зависеть от его слова. От меня требовалось только продавать товар и ничего больше. Позже босс заставил меня втянуть и брата во всё это. Сказал, что его внешность будет пользоваться спросом и у него уже появились грандиозные планы на его счёт. Несколько месяцев я отказывал ему, а потом произошёл пожар. Этим он дал понять, что отказы больше не принимаются. Босс обещал мне, что Ви будет только танцовщиком, ничего больше. В тот вечер, когда три года назад мы сидели на кухне, я всё рассказал Тэ, взял всю вину на себя. Я должен был удержать его на ногах, а он должен был меня возненавидеть. Хотел дать ему такой же стимул к жизни, какой держал и меня в то время. Я рассказал ему и о родителях, что даже они погибли по моей вине. Так и вышло, это его взбесило. Он рыдал и проклинал меня, когда выгонял из квартиры, — альфа тяжело вздохнул, вспоминая тот вечер, будто он был вчера. Посуда летела ему вслед и разбивалась о стену с громким треском в сопровождении срывающегося крика младшего брата, — Сначала он был просто танцовщиком, как и обещал босс, но вот потом стали появляться желающие… клиенты, которые хотели видеть его не только у шеста. Чуть больше полугода назад босс заставил Тэхёна принять первого альфу, а несколько недель назад мне сообщили, что братишка уже выплатил свою долю, тогда как я не справился даже и с половиной. Я страшно разозлился на него. Мне приходилось бывать в таких отвратительных местах, какие он даже в страшном сне представить не мог. Приходилось убивать, — Намджун поднял на омегу загнанный взгляд. Он каждую ночь видел во снах сцены убийства и ничего ему не помогало избавиться от них, даже снотворное. Предсмертные крики и мольбы о пощаде будили его по утрам. А собственные рассказы, которыми он кормил Тэхёна, внушая ему, что он был виноват в смерти родных, заставляли поверить и его самого в это, — Ну я и свалил свою долю на него, выдумав какой-то нелепый угон. Он же, как самая популярная кукла, сможет выплатить эту сумму вдвое, а то и втрое быстрее меня. Так я думал и думаю до сих пор. Я понимаю, что поступил более чем глупо, пойдя на поводу у эмоций, но повернуть назад уже не могу. Тэ только сильнее разозлился на меня. В тот день я так и не сказал ему, что он расправился с долгом и уже просто работает для прибыли. Думаю, это было правильным решением. Теперь же у него появился этот альфа, его истинный. Вряд ли брат когда-нибудь снова захочет меня увидеть. Я ему теперь не нужен. Если честно, то я мало что помню из того, что успел наговорить перед уходом, но точно уверен, что мало хорошего. Надеюсь, тот парень поможет Тэ подняться с того дна, в которое я его загнал, — Намджун поднял взгляд на своего омегу. Тот был невероятно зол. Явно было видно, что он еле сдерживал себя в руках. Альфа весь сжался, готовый к крикам осуждения, всплеску ярости, да чему угодно, но только не к тяжёлому вздоху с его стороны. — Сегодня утром мне пришло смс от Чонгука, альфы твоего брата. Он сказал, что ошибся и возвращается обратно к Хосоку, — Сокджин поднялся со стула после долгого рассказа. — Говоришь, что боялся остаться один? А о брате подумать не хотел? Чонгук всегда ненавидел шлюх, — с этими словами он покинул небольшую комнату, оставляя потерянного альфу наедине со своими мыслями. Теперь-то он должен понять, что натворил, и придумать, как исправить эту плачевную ситуацию, в которую затянул их обоих. Пусть и не по его вине, но свой вклад он успешно внёс. За это время Джин планирует успокоиться и тоже что-нибудь придумать.