My placebo

Чонгук слышит мамины шаги. Она медленно ходит по комнате, но нет сил, чтобы открыть глаза и посмотреть. Когда до него доносится слабое «просыпайся», не сказав ни слова, он садится и смотрит на расплывчатый силуэт перед глазами. Упершись локтями в колени, подпер тяжелую голову двумя руками, и пытает сообразить, что происходит. — Во сколько ты лег? — не без упрека спрашивает она, слегка толкая в плечо. О, лучше не знать. Чонгук не будет ничего говорить и на счет того, что он против этих утренних подъемов тоже промолчит. Чон знает, что для неё он просто ребенок, за которым хочется лишний раз присмотреть. — Собирайся, а то в школу опоздаешь, — парень сомнительно поджимает губы и что-то неразборчиво мычит. В такие моменты ему больше всего хочется рассказать и о подработках, и о школе, в которой уже как два месяца не числится. Спускаясь вниз, он на мгновение останавливается около комнаты Тэхёна. Не было никаких мыслей, просто секундная заминка. Вчерашний разговор и вообще весь день слишком туманный, ненастоящий и может, Ким и его картины вообще не существуют. На кухне его тоже не было, и это вовсе не удивительно. Поздоровавшись с госпожой Ким, которая задумчиво держала кружку с зеленым чаем у себя под носом, отпивая по маленькому глотку, Чонгук быстро берет один из сэндвичей и собирается пойти «в школу», а точнее шататься где-то до начала смены в кафе, но голос женщины останавливает его. — Дорогой, — Ким взволнованно привстает на месте, — ты рано. — Чонгук еле сдерживается, чтобы не обернуться. Он слегка напрягает спину, каждой клеточкой чувствуя присутствие Тэхёна. Ничего не сказав, тот отодвигает стул и сел рядом с ним. — Привет, — здоровается, нагло игнорируя госпожу Ким, которая также растерянно села обратно и теперь внимательно наблюдала за ними, слегка прищурив глаза. Чонгук молча кивает, не понимая, к чему такие почести. Стоило бы поскорее смотаться отсюда, но он не может даже сдвинуться с места. Тэхён поражает своим умением сочетать в себе уверенность, обворожительное равнодушие и при этом включать полнейшую легкомысленность, которая просматривается в абсолютно дурацких и до невозможного странных повадках. Не важно, в цветастая рубашка на нём или в шелковой пижаме, всегда есть что-то не от этого мира. Даже запах исходил странный: что-то среднее между растворителем и свежестью. Смотря на мягкий ворот его черной водолазки, аккуратно уложенные волосы и родинку на кончике носа, которую до этого почему-то не замечал, Чонгук невольно сглатывает. Тэхён улыбается ему, но взгляд тяжелый и сам он напряжен до кончиков пальцев. Чонгук понимает, что причина не в нем. Он боится пошевелиться, медленно жуя свой маленький сэндвич. Даже прожигающий взгляд госпожи никак не может помочь ему уйти. — Разве тебе не пора в школу? — процедила она. Пререкаться с ней — дело опасное и абсолютно бессмысленное. Чонгуку сейчас точно некуда торопиться, но он кивнул, громко отодвинул стул. Небрежно закидывает рюкзак на плечо, но больше одного шага делать не успевает, потому что Тэхён останавливает его. — Я тебя подвезу, — он ухватился за запястье, гипнотизируя темным, дурманящим взглядом. Это был не вопрос или просьба, а приказ, которого нельзя ослушаться. — Ладно, — Чонгук старался быть равнодушным, а внутри судорожно ищет причины этой непонятной перемены в Киме. Он зол и распространяется на все вокруг. — Нет, — чуть взвизгнула женщина, громко стукая кружкой по столу. — Я хотела с тобой поговорить. — Да, — сказал, как отрезал. — Уверен, школа Чонгука важнее, — в отличие от неё, Тэхён был холодно-спокоен, и в этом было его преимущество. Потянув за собой парня, он быстро оказался около выхода, хватая с вешалки пальто. — Мы так не договаривались! Ты же можешь опоздать! — крикнула она ему вслед. Чонгук не понимал о чем речь, да и его это совсем уже не волновало. Он еле поспевал за Тэхёном, который нёсся куда-то вперед, не ослабляя крепкую хватку. Мысли сменяли друг друга. Каким еще он может быть? Список ассоциаций и, казалось бы, не связанных между собой слов пополнялся. — Отпусти, — решает напомнить о своем существовании Чонгук и Тэхён моментально разжимает пальцы, будто действительно забыл. Ким уже набросил на себя пальто, доставая из кармана ключи. Серебряная, блестящая от чистоты иномарка стояла на заднем дворе, ожидая своего хозяина. Что-то подсказывало остановиться. Пока не поздно, пока ещё это возможно. — Не надо подвозить, я ещё успею, — Чонгук отступает назад. Ему не кажется, что если Ким узнает о школе, то кому-то расскажет. Просто самому Тэхёну совсем это не нужно. — Надо, мне все равно по пути, — он попытался выдавить добродушную улыбку, но видно, что еле сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. Напряжение витает в воздухе, мешаясь с запахом дорогого салона. Чонгук чувствует себя лишним. — Останови здесь, — он кивает на остановку, которая находится от школы в нескольких сот метров, — пожалуйста, — добавил, стараясь избегать непонимающий взгляд Тэхёна. — Ты опоздаешь, а я хочу тебя подвезти, поэтому нет, — он даже не притормаживает, заворачивая за угол. — Я же не просил подвозить! Высади меня здесь, — Чонгук не перестает настаивать. Вся эта ситуация капает на его нервы. И, кажется, не только его. Тэхён слишком резко бьет по тормозам. Если бы не его рука, схватившая Чонгука за ворот, тот бы неслабо приложился головой о лобовое стекло. Парень испуганно уставился на Кима, в глазах которого скачут чёртики вокруг адского пламени. — Сегодня, — с глубоким выдохом сказал он. Чужая рука ещё крепче сжалась на кофте, касаясь шеи, — сегодня в десять зайди ко мне, — Чон чувствует себя каким-то потерянным рядом. С каждым выдохом грудь падала все ниже, комом сжимаясь внутри. Резкая смена настроения Тэхёна приводит в замешательство. Эта непредсказуемость не дает покоя. Он больше ничего не хочет говорить. Дернув за дверную ручку, Чонгук почти выпрыгивает наружу, если бы не Ким, который одним резким движением снова усаживает обратно. — Во сколько ты заканчиваешь? — голос уже чуть более мягкий, что никак не сглаживает положение Чона в этой ситуации. — Ни во сколько, отвали, — снова дернулся и буквально вывалился из салона. Никто уже не держал и не пытался остановить. Машина быстро набирает скорость, скрываясь из виду. Чонгуку приходится своим ходом вернуться на остановку, проклиная Кима. Он терпеливо ждет автобус, не переставая думать о нем. Тэхён — самое непонятное и загадочное, что он когда-либо встречал. До сегодняшнего дня просто казался каким-то повернутым чудиком, разбалованным богатеньким сынком, но теперь его окончательно можно отнести к разряду «аномалий». Он хочет вскрыть его, как консервную банку, и в то же время не понимает для чего ему это надо. Спустя ещё несколько минут усиленных размышлений, Чонгук понимает, что лучше просто забить и оставить все, как есть. Не его это дело. Жаль, что не получится. *** Чонгук заходит в кафе через черный вход. Здоровается с другим персоналом, переодевается и, стоит выйти в зал, как он быстро ныряет за барную стойку. Отмахивается от одной из официанток, которая спрашивает в чем дело и не отрывается от сидящего за столиком Тэхёна. — Какого черта? — шипит себе под нос. Что за проклятие. Такое чувство, будто кто-то навязал ему этого парня на хвост, решил выведать все тайны и вывести на чистую воду. Теперь Чонгук не сможет нормально работать, пока Ким не исчезнет. Он нервно перебирает в голове многочисленные варианты отступления, отговорки на случай, если его заметят. Старается притупить неожиданно нахлынувшую панику, но получается не очень. Тэхён не один. Он разговаривает с какой-то девушкой, что постоянно кокетливо улыбается. Они сидят на довольно большом расстоянии, за столиком у окна и расслышать что-либо почти невозможно, поэтому Чонгук внимательно наблюдает. Ему почему-то приятно отметить, что каменное лицо Тэхёна никак не меняется и вид у него скучающий. Он постоянно отвлекается на телефон, что-то листает, смотрит, а когда девушка дергает его за руку, кивает, и все снова повторяется по кругу. Так об этой встрече говорила его мать? Сама особа определенно ни в чем себе не отказывает, судя по чересчур ухоженному виду и вычурной одежде. Чонгук подзывает знакомую официантку, которая их обслуживала и спрашивает о заказе. Девушка попросила кофе и пироженное, а Тэхён ничего не взял. Пускает мимо ушей обиженные упреки, что он не работает и снова смотрит. Так продолжается где-то минут пятнадцать, но если бы Чонгуку надоело. Скорее, наоборот. Должно быть, в нем умирает Шерлок. К их столику подходит ещё один парень — видимо, гость неожиданный. Девушка с тупым выражением лица встречает его и, чуть привстав, даже приобнимает. Каменное лицо Тэхёна, наконец, выражает какие-то эмоции. Сначала это удивление. Чисто и неподдельное, даже может шок. Чонгуку кажется, что он видит, как вырастают на нем невидимые колючки. Он хмурится, смотрит на незнакомца с такой неприязнью вперемешку с чем-то ещё, таким знакомым и в то же время непонятным. Потом отводит глаза и Чонгук быстро ныряет под стойку. Его сердце бешено колотится, как заведенное. Он не может понять почему, но все желание ещё понаблюдать напрочь отбило. Тэхён заметил, узнал его? Парень на корточках подбирается в ближайшее укрытие — туалет. Поспешно заходит в кабинку. Мысли беспорядочно летают в голове. И из этого хаоса его вырывает только звучание чужого голоса. — Не хочешь поговорить? — даже дыхание задерживает. На секунду кажется, что это к нему обращаются. Чонгук всеми известными матами проклинает этот мир и уже готов провалиться сквозь землю, как слышит ответ. — Да нет, — а это звучание можно узнать из тысячи других: низкий, бархатный и сейчас такой колючий, холодный голос. — Слушай, я думаю, нам надо поговорить, обсудить все. Да, я поступил херово и понимаю все, но... — Чонгук представляет того парня, которого успел рассмотреть только со спины. Слышно, что тот волнуется, пытается подобрать слова и поэтому постоянно делает затяжные паузы. — Ты не представляешь, насколько сильно сожалею об этом, но я хочу все вернуть. Знаешь, я так сильно по тебе скучал, — они молчат несколько секунд. Чон затыкает рот рукой, чтобы его дыхание никто не услышал. И он понимает, что здесь не должно его быть, что нельзя ему это слушать. Но поздно. — Просто заткнись, — теперь голос Тэхёна не узнать. Он почти воет, как раненный зверь, — Я же сказал, нам не о чем разговаривать. — Зато мне есть что сказать, — Чонгук слушает молчание. — Тэхён, пожалуйста, вот мой номер. Позвони мне, — шаги, резкий хлопок двери. Существует разница между оттенками тишины, и та, что повисла сейчас в воздухе — самая немая. *** Смотря на свое отражение, Чонгук не видел ничего особенного. Всего лишь подросток. Темные волосы, вечно торчащие в разные стороны, блеклого цвета карие глаза, синяки под которыми точно не о красоте говорили, усталый взгляд. — Садись вон там, — в повелительном тоне говорит Тэхён, указывая на свою кровать. Чон послушно присаживается, кидая настороженные взгляды на парня. Он чувствует себя здесь не так, как хотел бы чувствовать: неуверенно, настороженно и беззащитно. Тэхён точно не кажется пугающим, от него исходит что-то другое, пока непонятное Чонгуку. Напоминает пустоту, а может все дело в услышанном. Он стоит в своей шелковой пижаме светло-голубого оттенка и задумчиво держится за подбородок, рассматривая предмет своего вдохновения. Чон тоже не упускает этой возможности. Хочется думать, что он здесь просто из-за денег, но это определенно не так. Кто-то собирается его сейчас рисовать, и это настолько странно, что хочется рассмеяться. Чонгук мысленно договаривается с самим собой, что если что-то пойдет не так, то он сбежит. Просто скажет «нет» и уйдет. Тэхён не двигается с места. На его лице маячит призрачная улыбка. — Расслабься, я ничего тебе не сделаю, — звучит сомнительно, но Чонгук притворяется, что верит. — Я расслаблен, — выпрямляется в спине. Он не знает, почему Тэхён так влияет на него: хочется его послать, но не можется, — давай уже начинать. Что делать? — лучше побыстрее закончить со всем этим. — Ладно, просто смотри в ту сторону, вниз, — он указал на зеркальный шкаф-купе. Чон повернул голову, как это казалось ему правильным, и Тэхён одобрительно кивнул, садясь за мольберт напротив. Негласное правило запрещает двигаться. Были слышны звуки карандашного грифеля, которым свободно водил по холсту Ким. Наверное, все это забавляло Тэхёна, потому что время от времени он посмеивался. Неприятно чувствовать себя жертвой чьей-то насмешки, и Чонгук уже представляет каракули на мольберте и: «Это розыгрыш!», но молчит. Взгляд поднялся чуть выше, наблюдая отражение в зеркале. Тэхён сидит, скрестив под стулом босые ноги, очень часто, то склоняется к холсту, то отстраняется назад. Поправляет очки на кончике носа левой рукой, из которой не выпускал карандаш. Сравнивает свою работу с оригиналом, постоянно кидая на Чона краткие взгляды. Парень при любой возможности смотрит на отражение Кима, продолжая исследовать его, пытаясь впитать каждую деталь. Среди бардака, который царил вокруг, Тэхён казался слишком идеальным. — Как прошел день? — неожиданно спрашивает, и Чонгук позволил себе взглянуть на него. — Не двигайся, — он все равно ещё недолго смотрит прямо в глаза и задает много немых вопросов, а в ответ лишь беззвучное: «Что?» Ещё пять минут назад он мог позволить себе мысль о том, что остался незамеченным. Но после этих слов, нервы снова натянуты. — Нормально, — просипел севшим голосом, откашливаясь. В голове Тэхён, незнакомый парень и это «я по тебе скучал», — как обычно, — «как обычно случайно подслушал, узнал, кажется, что-то важное и все. Ну, такая скучная повседневность», — добавляет про себя Чонгук. Лучше унести эту тайну с собой в могилу. Тэхён не торопится отвечать. Он берет палитру, выдавливая белый, желтый, темно-коричневый, немного розового и ещё какой-то оттенок, напоминающий цвет спелого персика. И тянется к кисти, смело макая её в краску. — Расскажи, мне интересно, как проходит твой день, — делает первый мазок. Чонгук постоянно всем врет, но он бы не сказал, что любит. И если так подумать, то это и не его вина вовсе. Обычно он без особых проблем сочиняет сказки про школу, но тут и рта открыть не может. Будто Тэхён насквозь видит. Ким снова отстраняется, откинувшись на спинку стула. Он тяжело выдыхает и устало ведет рукой по лицу, оставляя на щеке мазок белой краски. — Ты вымазался, — Чонгук неуверенно ведет пальцем по собственной щеке, пытаясь показать. Если кто-то думает, что ты наивный школьник, значит, будь таким. — Где? — спрашивает Ким, касаясь рукой лица и оставляя ещё один след. — Нет, — парень привстает и тычет ему прямо в щеку, — вот здесь, — они так и сидят несколько секунд, смотрят и, если честно, Чонгук снова не понимает, почему чувствует неловкость, почему все это происходит именно с ним. И его лихорадит. Ким отводит его ладонь от лица. Его тепло, как ток побежало по всему телу. — Что ты забыл там? — голос Тэхёна контрастно холодный по сравнению с тем, что Чонгук слышал несколько секунд назад. Сдавливающий ком становится поперек горла и парень продолжает молча смотреть в бездонную пропасть черных зрачков. — Почему такой подросток, как ты, работает в клубе, не ходит в школу, а днем сидит в туалете в сраном кафе? — он одним рывком тянет на себя, заставляя сесть на колени. Его длинные пальцы крепко впиваются в бедра, не позволяя отстраниться, и прижимает так близко, что Чонгук несколько раз тычется носом в его щеку. — Говоришь, в школе все нормально? — он чувствует, как его собственное лицо горит, полыхает адским пламенем, и толком не понимает: ему стыдно за происходящее здесь и сейчас или из-за того, что подслушивал. — Я был в школе, какой туалет, о чем ты? — мямлит Чонгук. Он не любит врать, но умеет, а сейчас абсолютно потерян и отводит взгляд, потому что Тэхён давит одним своим молчанием. Ему стыдно. — Ну хватит, я ещё на остановке обратил внимание на твои кеды. Ты стоял там, в третьей кабинке, — парень проклинает себя и свою осмотрительность. Ерзает на месте, пытаясь соскользнуть, но Ким не отпускает. — Что ты за лжец такой мелкий? — он говорит вроде не зло, как с ребенком, но Чонгук догадывается, что скрывается за этой видимостью — разочарование, которое он не потерпит ни от одного человека во всем этом мире. — У моей мамы третья стадия. Денег нет, поэтому я ушел из школы, о чем она даже не догадывается. Устроился на подработки, чтобы помочь ей и мне приходится врать. Не я виноват, что ты для своей встречи выбрал кафе, в котором работаю я. Как я должен был поступить? Выйти поздороваться? — повисает молчание. — Как тебе такая правда? — Чонгук никогда никому так открыто не говорил об этом. Это его больное место, по которому Тэхён так точно попал. Хотя, кажется, не один он такой меткий. — Кто-нибудь ещё знает? — Чонгук отрицательно мотает головой, все ещё избегая взгляда. Он улавливает дыхание Тэхёна на своей коже, но не может позволить себе отстраниться дальше. — Знаешь, что такое доверие? Я тоже не знаю, но с такими вещами не шутят, а у нас нет выбора. Представим, что я не знаю о подработках, ты не знаешь обо мне, а если не знаешь, то не можешь никому рассказать. Договорились? — Чонгук не может поверить, что так просто отделался. Он вообще не понимает, что происходит. Тэхён теперь другой в его глазах, совсем другой. Он слегка улыбнулся и Чон, наконец, соскользнул с чужих ног, отшатываясь назад на диван. Это спокойствие будоражит. Чонгук бы тоже хотел сохранять хладность и здравый разум, но внутри все полыхает. И, кажется, будет гореть ещё долго. Потом Тэхён начинает что-то рассказывать, будто ничего и не бывало. Про какие-то краски говорил, книги и музыку. Наверное, Тэхён может о многом рассказать и в то же время ни о чем конкретном. Чонгук продолжает молчать. Никто не настаивает, не просит отвечать, облегчая его существование. Он что-то узнал о Тэхёне сегодня. Даже в себе открыл что-то новое, но пока ничего не может разобрать в этой свалке в собственной голове. — Думаю, на сегодня хватит, — подытоживает Тэхён к часам двум ночи. Сна нет ни в одном глазу. Чонгуку не хотелось смотреть на картину, но пришлось. Он обходит Кима вокруг, переступая стоящую на полу банку с водой, и принимается рассматривать себя же: светлый фон, и силуэт парня, красота которого явно преувеличена. Персикового цвета кожа, коричневого оттенка волосы и белоснежная майка. Несмотря на мягкие тона, настроение печальное. Ким смотрит на парня через плечо, и его квадратная, почти детская улыбка заставляет забыть о любых возражениях. Тэхён снова обернулся к картине, — конечно, ещё много чего надо доработать, — Чонгук неразборчиво мычит. Они простояли так ещё несколько минут, каждый думая о своем. Чонгук бы уже и ушел, погруженный в свои мысли, если бы не: — Чонгук, — в руке, измазанной в краску, несколько купюр. Парень замер, как вкопанный. — Столько нормально? — лицо Тэхёна ничего не выражает, его взгляд нечитаемый, а Чон вдруг чувствует себя виноватым. Но эти деньги нужны не ему, поэтому он кивает, молча берет, стараясь больше не смотреть в глаза Кима и также молча уходит, слыша напоследок «Заходи как-нибудь».