My placebo

Как только Тэхён просыпается, он резко распахивает глаза и сразу натыкается взглядом на пушистую темную макушку. Чонгук мирно спит, лежа у него под боком. Ким наклоняется к нему близко-близко, так, чтобы ощущать теплое дыхание на своей щеке и больше не шевелится. Можно рассмотреть каждую мельчайшую черту лица: ресницы, шрамик на щеке, трещинки на губах. Тэхён поднимает руку и дрожащим пальцем еле касается темной брови, ведя вдоль. Чонгук хмурится через сон и переворачивается на другой бок, утягивая за собой все одеяло. Он не спит. Давно уже проснулся и все думал, как на него посмотрит Тэхен, как теперь вести себя будет, с какой интонацией сказать «доброе утро» и говорить ли вообще. Может, для него оно злое? Но, когда тот проснулся, Чон трусливо притворился спящим. Как глупо. А теперь он просто лежит и слушает чужое дыхание, чувствует на себе его взгляд. Он ощущает себя странно. Будто после прошлой ночи с ним произошло что-то безвозвратное и необратимое, мир разделился на «до» и «после». Но это не чувство сожаления. Ему просто страшно смотреть на Тэхёна, в его глаза, чувствовать его тепло. Неловко. Парень чувствует, с какой нежностью и трепетом тот относится к нему. Такого с ним ещё никогда не было и кажется ему слишком нереальным, потому что до этого момента никто не считался с Чонгуком. В своей жизни он был просто второстепенным героем, который вращался вокруг маленького центра вселенной, под названием «мама». Но Тэхён делает его главным. И это так непривычно. Чонгук тихо копошится и зажмуривается, притворяясь, что только что проснулся. Он поворачивается к Тэхёну, который, замерев, смотрит на него. — Привет, — тихо говорит он. Тэхён кивает и взгляд не отводит. Таким настороженным Чонгук его еще не видел. Глаза его полны недоверия и страха — Чон не понимает причины, но эти эмоции знакомы ему в этот момент. Поэтому он позволяет себе немного расслабиться. — Прости, если сделал что-то не так, — спустя несколько минут молчания говорит Ким, опустив глаза. Чонгук не спешит отрицать. Он наблюдает за Тэхёном, который снова поворачивается к нему и холодным пальцем ведет от плеча до уха. Мурашки бегут по телу. — Хватит думать, что я сожалею, — Чонгук сам хочет в это верить. И Тэхён не должен даже догадываться о малейшем сомнении. У них обоих нет другого оправдания, кроме как влечение, а может даже что-то большее. Ни один не был пьян, обкурен. Разве что Чон немного раздражен из-за отношений в его семье. Но сейчас все отступило на задний план. Приятное ощущение вольности. Парень перехватывает его руку и прижимает её к своей щеке, грея. Тэхёна приводит это в смятение, как и все, что делал этот самый парень вчера и продолжает творить сегодня. И из них двоих он чувствует себя сейчас уязвимыми подростком, а не наоборот, как должно было бы быть. Но Чонгук будто снимает с него скальп. Нежно, постепенно, сам не зная об этом. Потом залазит в душу, в мысли. Туда глубоко, где, кажется, ещё никто не бывал и остается сидеть там. Даже если хочется, Ким обратно уже не в силах натянуть свою маску сдержанности, легкой резкости, искусственной напущенности богатого и разбалованного отпрыска. Остается только его настоящее лицо — растерянное, неуверенное во всем. Он ступает на неизвестный территорию. Хочешь узнать, можно ли доверять — доверься. — Я пойду в душ, — слегка улыбнувшись, прерывает его мысли Чонгук. — Там, — указывает на дверь справа. Укутавшись в одеяло, Чон выглядит слишком мило. Он босыми ногами шлепает по полу и скрывается за дверью. Тэхён остается лежать в комнате, слушая, как шумит вода. Его телефон звонит на тумбочке. Тянется, чтобы посмотреть, кто в такую рань хочет его слышать: мать. Ким дожидается, пока дисплей погаснет и замечает, что это уже далеко не первый звонок. И что-то в нем в тревоге напрягается. Можно было бы не переживать, если бы Тэхён не знал свою мать: она бы не звонила из-за волнений о нем. И даже вчерашняя выходка не сделала бы её такой навязчивой. Не проходит и минуты, как она снова начинает названивать. — Ты где? — с ходу спрашивает, стоит только поднять трубку. — Не важно. — Он с тобой? — спустя какую паузу спрашивает женщина. Слышно по голосу, как тяжело даются ей эти слова. — Да, — не сомневаясь отвечает Тэхён. Мать молчит. — Ради этого так много... — перебивает. — Домработнице стало плохо вчера вечером. Приступ удушья. Пусть делает, что хочет, но я не собираюсь оплачивать больничные счета, — дальше Тэхён почти не слушает, смотря на замершего в проходе Чонгука. Ким сбрасывает вызов. Он задерживает дыхание и все не может подобрать нужных слов. На нем его свободная рубашка в полоску, которая слишком длинная, волосы мокрые. Вода капает на плечи, пол. Он пока ни о чем не подозревает. Просто стоит, оперевшись на дверной косяк, с полуулыбкой на лице — слишком красивый для боли. *** Сора сидит за столом в кафе без настроения. Она все не может отпустить мысли о провальном ужине. Слова Тэхёна вертятся в голове, продолжая ранить её достоинство. Этот чертов Ким... Нет аппетита и она вяло ковыряет вилкой в маленьком кусочке пироженного. — У тебя что-то случилось? — девушка поднимает взгляд на красноволосого парня и криво улыбается ему. — Давай уже рассказывай, раз позвала. Мне некогда. — Нет, Хосок, — она протягивает руку к нему и кладет на ладонь, — просто мой жених раскапризничался, — она наклоняет голову на бок и ещё буквально секунду гримасничает. Потом лицо морщится, и девушка раздраженно добавляет, — козел. Парень чуть не давится со смеху. — Человек, который не был бы в восторге от тебя и твоего ангельского характера? Что за он? Мне надо с ним познакомиться, — слишком явный сарказм во всех его словах. Сора снова начинает улыбаться. Её губы растягиваются в тонкую полоску, глаза щурит. Их отношения слишком фальшивые. — А вы разве не знакомы? Тэхён спрашивал о тебе: «Откуда ты знаешь этого, как его», — она дразнит Кима, пытаясь подражать низкому баритону. Выходит смешно, если бы не Хосок, которому вдруг стало не до шуток. Такой реакции девушка ожидала и потому довольна собой. Только странно, что он не был готов к этой беседе. На самой деле, та встреча не была никакой случайность. Пригласить Хосока на их свидание может был и глупый ход, но отчаянный. Ревность — последнее, что можно было применить в этой игре. Сора не собиралась выпускать призраков прошлого на волю. Но, возможно, это даже к лучшему. — И что я должна была ответить? «Понимаешь, мы просто иногда спим. И больше ничего, честное слово,» — она особенно подчеркивает последние слова. Сора утешает себя этими словами. Пусть Хосок думает, что у них все серьезно, хотя прекрасно известно, что Тэхёна вряд ли бы сильно волновал факт ее измены. Другой вопрос, с кем. Чон притихает и снова отпивает свой кофе. — Так вот, — продолжает Сора, — нас-то понятно, что связывает, а вот вас? Мне было бы интересно послушать. Хосок заметно мрачнеет и, недолго подумав, говорит: — Боюсь, ты будешь не в восторге. Поберегу твою ранимую психику. — Не нужна мне твоя забота. — Ладно-ладно, и как давно вы помолвлены. Неужели все серьезно? — слышна издевка в его голосе. — Хотя постой, тогда мы бы вряд ли до сих пор были чем-то «связаны». —Чтоб ты знал, скоро это прекратится. У нас доверительные отношения. Я наслаждаюсь последней свободой, — не говорить же, что все по расчету и нет никакой любви… Пока что нет. Хосок кивает. — Да, мне кажется, это правильно, — он не может сдержать улыбки превосходства. Это чувство заполняет его до краев. Сора понятия не имеет, насколько нелепо выглядит её ложь, дешевые оправдания и отмазки. В его глазах она опускается ещё ниже. Хотя казалось, уже некуда. Чтобы Тэхён, с ней — да ни за что в жизни. Хосок-то его знает. А у самого внутри разгорается ещё большее желание встретиться и обсудить все лично. Хотя бы посмотреть тому в глаза. Между ними все еще можно исправить. Чону ничего не стоит порвать с Сорой. Их связывает лишь жалкий секс и куча презрения друг к другу. Тэхёну тем более не составит большой потери этот разрыв. Ким должен понять его и дать шанс. Главное, чтобы появилась возможность объясниться. Ведь они нужны друг другу. Сора поднимается из-за стола. Она пододвигает свой не тронутый десерт в сторону парня и достает кошелек, оплачивая их чаепитие. На этот жест Хосок ничего не говорит. Он знает, что этой девушке ничего не стоят эти мелкие траты. Не обеднеет, в отличие от него. — Ты можешь мне ничего не говорить, — гордо заявляет она, — я сама все узнаю, — и Сора разворачивается, чтобы удалиться, но Хосок останавливает её. Все-таки желание поставить на место сильнее. — Подожди, — девушка резко оборачивается, вопросительный приподнимая одну бровь. — Тэхёна не привлекают женщины, — она непонимающе смотрит на него, — особенно такие, как ты. *** Человек не выбирает в какое время и в какой семье родиться. И когда это происходит, он тоже себя воспитывать не будет. Сложно говорить, кому повезло больше. Может, лучше быть бедным, но иметь богатства более ценные, чем деньги. Сора, конечно, будет не согласна с этим. Ее родители состоятельны. Красотой Бог не обделил. Вниманием мужчин тоже. Ей кажется, что уже не к чему стремиться. Все есть: дорогие украшения, машины, роскошный дом. Взамен только выйти замуж по расчету и продолжать чхать на того самого мужа, все тех же людей, окружающих её. Но из-за того, что её жених отдельный экземпляр, приходится немного иначе расставлять приоритеты, менять личные планы на будущее. Приехав домой, девушка бежит в свою комнату. Она быстро собирается, тратит минимум времени на макияж, что совершенно не свойственно ей. Спешит, потому что боится упустить хотя бы одну секунду, которую Тэхён проводит, возможно, с тем пареньком. Вот бы узнать, кто он. Допросить его, выведать все тайны. Но вместо этого Сора собирается к более достоверным источникам — матери Кима. Она-то должна все объяснить. Сора больше не может оттягивать и думать о том, как будет выглядеть в глазах свекрови. Собственно, она и без этого прекрасна. Девушка отбрасывает в сторону тушь, смотрит на свое отражение. Большие карие глаза, красивая овальная форма лица, милые щечки, которые всем должны нравиться. Она неотрывно смотрит на себя и понимает, что у неё нет никаких шансов, если все, сказанное Хосоком, правда. Никаких. В отражении зеркала Сора переводит взгляд на террариум в противоположном углу комнаты, который темным пятном выделяется на фоне ярко-красной стены. Удав неподвижно лежит на темной ветке. Кожа насыщенного оранжевого цвета. Когда в погожие дни солнце заглядывает туда через стекло, рептилия переливается разноцветными красками, наподобие радуги. Очень красиво. Девушка медленно подходит ближе, попутно захватив небольшую клетку, в которой осталась одна единственная мышь. Сора приподнимает крышку террариума и забрасывает туда испуганную жертву. Змея оживляется. Сначала она просто открывает глаза, не торопится — знает, что мышь уже никуда не убежит. Потом хищно начинает двигаться к забившемуся в угол зверьку. Несколько волнительных секунд, а потом удав резко набрасывается, заглатывая целиком. Это вызывает улыбку Соры. Она кончиком пальца поглаживает голову удава, смотря на небольшой ком, застрявший совсем ещё недалеко от глотки. Змей — единственное существо в этом мире, способное вызвать её нежность. Растили её, как этого удава: сильно не любя, но заботясь. И выросло тоже что-то подобное. Его подарил Тэхён на первую встречу. В тот же вечер, по возвращению домой, она распсиховалась, прекрасно понимая, на что этот жирный намек. Первое время девушка не могла подойти к террариуму. Ссылалась на страх. Конечно, неприятно смотреть в глаза правде. Особенно, если это черные глаза-бусинки рептилии, в которых можно отчетливо рассмотреть собственное отражение. И ровно в тот момент девушке впервые в жизни захотелось чего-то, что невозможно достичь с помощью богатств или красоты. Этот удав — то, какая Сора в его глазах. Ни красивое лицо, фигура, ни даже деньги. Тэхён видит её именно такой: слизкой, противной, изворотливой змеёй. Но ведь Ким ничего о ней не знает, знать толком не хочет. Желание доказать этому одному единственному человеку, что она другая, что он ошибался, слишком сильно. Для Сора мир — это небольшой террариум. Она заперта в нем, как удав, даже не догадываясь о том, что находится за этими прозрачными стенами. Может, в глубине души хочет выбраться. И уже на пути к этому. Только движется почему-то в обратную, худшую сторону. *** Сора стоит под дверями дома Ким и настойчиво в сотый раз жмет на звонок. — Здравствуйте, — ей наконец-то открывают, но не тот человек. Девушка сталкивается лицом к лицу с тем пареньком. Ни сказав ни слова, он легонько толкает ее в сторону, вытаскивая за собой два огромных чемодана и быстро спускается по лестнице. Она оборачивается, наблюдая, как тот сгружает все в машину Тэхёна. Внутри у Сора снова закипает злоба. Ядовитая и всепоглощающая. Ее так и тянет подойти и отколошматить этого парня, задушить его собственными руками, чтобы знал, как чужое трогать. Да и лицо его до жути знакомое. Но с места ей сдвинуться не удается, потому что внимание привлекает другой голос. — Не собираюсь оправдываться перед тобой. — Ты хочешь, чтобы я рассказала твоему отцу? Хочешь, чтобы все узнали об этом? — Хватит лгать, все равно ты не сделаешь этого. Репутация дороже. Сора проходит вглубь дома, и застывает в коридоре. Перед глазами предстает не самая обычная картина: Тэхён ругается со своей матерью. До этого ей казалось, что отношения между ними вполне нормальные. Просто характер у Кима такой. Сора находит в этом высокомерном отношении к окружающим их схожесть. И каждый раз испытывает легкое чувство гордости из-за этого. Но сейчас что-то подсказывало, что именно эти разговоры на повышенных тонах более привычны для них. Ким замечает её не сразу. — А вот ещё слушатель. Давай же, расскажи ей, снимешь груз с моих плечей, — девушка ничего не понимает. И пока она стоит как вкопанная, Тэхёна и след простыл. В комнате повисает неловкая тишина. С улицы слышно гудение мотора. Миссис Ким выпрямляется в спине, поправляя вывалившуюся прядь волос. Она вымученно улыбается. — Сора, дорогая, прости за это представление, — жестом приглашает её присесть. — Тэхён… он бывает не в настроении. Ты уже должна была заметить. — Да, вы правы, — девушка решает повременить со своими провокационными вопросами и прощупать почву. — Что тебя привело? — она садится напротив за стол. На самом деле миссис Ким более чем приятна Сора. Она утонченная, изысканная. Может старомодная, но очень волнуется о семье. За ужином много улыбается и девушке кажется, что улыбка Тэхёна очень похожа на эту. Просто ей ещё не доводилась видеть, а тем более слышать его искренний смех. Остается только догадываться. И почему кажется, что с тем парнем он часто смеется? — Может, будешь чай? — снова спрашивает женщина взволнованная чужим молчанием. — Нет, спасибо, — мило улыбается Сора. — У вас что-то стряслось? — важно быть тактичной и аккуратно подвести к теме. — Да. Не знаю, запомнила ли ты нашу домработницу, но вчера, после вашего отъезда, у неё случился приступ. К счастью, я проходила мимо кухни, где она должна была убираться, и вовремя заметила, что она задыхается. — Какой ужас, — качает головой девушка. На самом деле, она бы никогда в жизни не задумалась о той женщине, если бы не послушала её разговор с Тэхёном. — Да, — соглашается Ким, печально отводя в сторону взгляд. — Наверное, тяжело вам сейчас будет без прислуги. Пока найдете доверенного человека. У мамы всегда проблемы, если дело доходит до смены персонала. — Как я прекрасно понимаю! — оживляется она. — Я настолько привыкла к ней, что даже закрыла глаза на их бедность и решила помочь, приглашая к себе в дом. С раскрытой душей, а они... — Они? — с подозрение спрашивает Сора. Миссис Ким вдруг поднимает на неё взволнованный взгляд, словно проболталась, но быстро возвращает прежний сдержанный вид. — Да. У неё сын есть, Чонгук, — у девушки перехватывает дыхание. — Они пожили здесь недолго. И вот стоило такому случиться. Чувствую, что уже она не встанет. Как ни как рак легких. Странно, что она до сих пор работала, так ещё и всегда в приподнятом настроении. — Это с ним я только что столкнулась? — ответ, конечно, очевиден. Женщина нехотя кивает. — Знаете, Тэхён такой хороший и великодушный человек. Я просто поражаюсь и восхищаюсь им. Такая поддержка и помощь почти незнакомцу. Он и вчера из-за него сорвался. Хотя кто знает, настолько они близки, — она делает упор на последние слова, наблюдая, как меняется выражения лица мисс Ким: недоумение, испуг, легкая паника. Ей все тяжелее совладать с эмоциями, и кажется, будто она вот-вот покраснеет от злости. — Да, мой Тэхён такой, — более тихо говорит она. — Простите, я, конечно, понимаю, что это не мое дело. Но скоро мы станем семьей. Может, мне стоит знать, о чем говорил мой жених, уходя? — забросила удочку. Женщина сглатывает и, помедлив, поднимает на неё тяжелый взгляд. Сора вдруг хочется забрать свои слова обратно, потому что далеко не дружелюбие читается в них. — Знаю, что ты девочка умная и вижу, что между вами с Тэхёном что-то есть, какая-то искра, — какой самообман, либо глупая ложь, в которую хотят верить обе. Сору питают эти слова, воодушевляют. Неужели действительно что-то заметно и не все потеряно? — Но да, думаю будет правильно, если я расскажу тебе. Просто моих сил бороться с этим уже недостаточно. Девушка затаивает дыхание. Надежда на то, что Хосок соврал, снова наполняет её душу. И хотя эта всего лишь секундная заминка, в голову она уже давно приняла и криминальное прошлое Тэхена, и убийство, и наркотики, лишь бы не гей. — Думаю, в этом нет моей ошибки. Я всегда старалась быть хорошей матерью, делала и продолжаю делать все для этого: хорошая школа, всегда чистый, одетый, ухоженный, даже нашли ему такую замечательную девушку, но, видимо, Бог наказывает меня за деяния прошлой жизни. Сначала это рисование, чтоб его! А потом эта проклятая, грязная, испорченная любовь, — на последних словах она морщится и отворачивается, наигранно утирая накатывающие слезы. Все это она говорила с таким отвращением, презрением, что Сора узнала в ней себя. Потому что именно это она испытала, услышав те новости от Хосока. И все это снова возвращает в горькую реальность, в которой придется расхлебывать эти проблемы, чтобы получить желаемое — Ким Тэхёна. Она не знает. Может, как только обретаешь что-то, сразу теряешь интерес, но именно сейчас этот парень представляется воплощением всех капризных желаний, который Сора когда-либо испытывала. Миссис Ким делает глубокий вдох и снова берет себя в руки. — Моему Тэхёну просто нужна помощь. Надо показать, насколько это все ужасно, чтобы он понимал. Эта страшная болезнь только отравляет его жизнь. Я уже смирилась с рисованием, пусть. Но это… И думала ведь, что он изменился, поумнел, забыл то глупое подростковое влечение. С тех пор прошло так много времени! Видимо, ошибалась. — Ничего, всем свойственно. Даже таким людям, как вы, — Сора действительно прониклась этой общей трагедией. Она поднимается и аккуратно кладет руку на плечи женщины, не зная, как утешить, и подобраться ещё ближе. — Миссис Ким, хотите сказать, что Тэхён... — сама того страшась, спрашивает, специально не договаривая предложение. Женщина резко трясет головой. — Не говори так о нем! Ким нормальный, он мой сын. Это просто заблуждение. Все моя ошибка, потому что этот противный Чонгук! Напомнил ему прошлое. Такой же гадкий, ободранный щенок. Наверняка, готов прогнуться, лишь бы достать деньги. Знала бы ты, какой скандал он устроил на днях. Оказывается, парень не учебой занимался, а во взрослую жизнь пустился, на подработки устроился, — и тут Сора неожиданно вспоминает, откуда знает это лицо. Официант в её любимом кафе, где только сегодня утром она разговаривала с Хосоком. — Какой ужас! Мне было так жаль эту женщину, несчастную мать его. Плакала, наверняка из-за него и здоровье все убила. — Понимаю вас, извините, — миссис Ким оборачивается к ней через плечо и недоверчиво смотрит в глаза. — Ты ведь никому не расскажешь. Ещё раз мое сердце не выдержит этого позора, — мрачно говорит она. — Конечно, нет. Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть глаза Тэхёна на правду. — Спасибо, — женщина печально улыбается ей, понимая, что теперь не она одна будет жить с этой ношей на груди. Не одна она будет бороться за лучшее будущее для сына, пытаться избавиться его от всех паразитов. *** — Молодой человек, вы к кому? — спрашивает врач, выйдя из отделения реанимации, которое Чонгук караулил уже час, не решаясь попросить войти. Он быстро поднимается на ноги. — Чон Джи, моя мать, — быстро выговаривает он, будто только и готовился к этому моменту. — Как раз хотел поговорить с кем-то из родственников. Может, есть кто-то постарше? — под тяжелым взглядом карих глаз, врач понимает, что сказал, видимо, что-то не так. — Нет, больше никого, но я уже достиг совершеннолетия, — врет парень, смотря прямо в глаза. — Тогда проходите, — он пропускает его вперед, идя по длинному коридору. Чонгук мельком заглядывает в палаты, двери которых приоткрыты, и лучше бы не делала этого. Смотреть на тяжело больных невыносимо. На эти обвивающие их тела бесконечные трубки, впалые щеки, потерянные взгляды, в которых теплится умирающая надежда. Но ещё страшнее осознание, что мать уже давно смотрела на него также. Просто он не понимал этого, было не с чем сравнить. Врач продолжает. — Её состояние стабилизировалось, но переводить из реанимации в обычное отделение мы не можем. Случился приступ удушия. Это вызвано скачками давления, но, конечно, основная причина в опухоли легких. Такая заброшенная степень рака. Боюсь, ходить она тоже пока не сможет. Все очень непредсказуемо, малейшее движение может вызвать новый приступ, — никакой пощады в его словах. Чонгук же слушает вскользь. У него в ушах звенят её последние слова, перед глазами тлеющая сигарета в руках, улыбка. — Что мне сделать? — почти не надеясь на какой-то ответ, спрашивает он. — Боюсь, ничего. Стоит оплатить больничные счета. Лечение тяжелое, поэтому, сами понимаете, — он разводит руками. — Будем следить за состоянием. В крайнем случает надо провести операцию по удалении опухоли. Ничего сейчас сказать, а тем более обещать не могу, — Чонгук молчит. Мужчина подводит его к одной из палат и стоит рядом еще несколько секунд, понурив голову. — Она сейчас в сознании, можете поговорить с ней, — напоследок добавляет он и уходит. Как только Чон переступает порог, его дыхание спирает. Внутри воздух пропитан ещё более концентрированными больничными препаратами. В белоснежной палате белые стены, белые потолки, белые полы, халаты. Все кровати отгорожены, скрывая пациентов за такими же белыми шторками. Чонгук смотрит на серое небо за окном на противоположной стене. Его так и тянет рынуться вперед и выпрыгнуть, лишь бы не видеть мать, лежалую здесь. — Вы к кому? — медсестра, сидящая около дверь за небольшим столиком, вопросительный смотрит на него. — Ни к кому, — он быстро открывает дверь и выходит. — Что за шутки такие, молодой человек, — появляется в коридоре следом за ним девушка. — Там женщина зовет вас. Будьте добры, пройдите обратно, — приходится снова очутиться посреди этого стерильного царства. Парня ведут к одной из шторок и оставляют его стоять перед ними. — Проходи, Чонгук, — слышит он слабый, чуть хриплый голос матери. Он дрожащей рукой отводит ткань и делает шаг внутрь, все избегая смотреть на неё. Взгляд медленно ползет по выложенному плиткой блестящему полу, цепляется за ножку кровати, неторопливо поднимается вверх, натыкаясь на прозрачную трубку с кислородом, которая ведет его прямо к лицу матери, а затем и к её глазам. — Привет, — слабо улыбнувшись, говорит она. — Привет, — отвечает Чонгук с каким-то непонятным раздражением. Так и тянет закричать: «Я же говорил! Доработалась!», но вместо этого он просто садится на стул, стоящий рядом. Они оба молчат, потому что говорить можно много о чем, просто не хочется. Чон чувствует, как вина за все сказанные слова гложет его, но извиняться не собирается, потому что все было правдой. — Как твои дела? — что за дебильный вопрос. Как, блять, могут быть его дела, если только сегодня утром она попала в больницу? — Нормально, — помято отвечает, все ещё избегая взгляда. — Это хорошо, — бесит, что снова Чонгук должен строить из себя взрослого и поднимать важные темы, например, их будущей жизни, финансового состояния. А мама… она спрашивает только всякую херню, избегая реальности. Все должно быть наоборот. Но Чон продолжает молчать и только тяжело выдыхает. Слова стоят у него поперек горла. Даже сейчас, после этого «падения в пропасть» из-за новостей о том, что мать попала в реанимацию, он не может ничего сказать, чтобы облегчить свою душу. Ведь это неправильно. Тем более, будет время потом, когда она выздоровеет. А это обязательно произойдет, потому что мир не может так просто оставить его ни с чем. Вот тогда будет время на выяснение отношений. Тем для разговоров у них действительно много. Начиная от новых проблем с деньгами, заканчивая Тэхёном, который так не вовремя свалился на голову со всеми этими чувствами. И дело не в том, что он безразличен Чонгуку. Как раз наоборот, потому что оставить его теперь, просто бросить после всего, что было, невозможно. Но в тоже время Чонгук понимает, что важнее все-таки не он. — Госпожа Ким тебя выселила? — он неосознанно поднимает на мать взгляд и кивает. Она тяжело вздыхает и прикрывает глаза. — Прости, сынок, ты был прав, — на одном дыхании выговаривает женщина. И в этот момент у него екает в груди. И вдруг хочется утешить, хотя несколько минут назад было желание только кричать и злиться. — Знакомый поможет мне с жильем, — не говорить же, что он собирается пока пожить у Тэхёна. — И денег мне хватит, — это не точно, — я ведь давно уже работал, — она снова открывает глаза и тянется к его руке, чтобы взять за ладонь и крепко сжать. — В моей комнате есть фотография отца на столе. В рамке тоже найдешь деньги, возьми себе, — кончики её пальцев прохладные, но все равно Чонгук ощущает, что она жива, и ему этого достаточно. — И попроси Ким выплатить за месяц. Обязательно передай мои слова благодарности, — и почему кажется, будто это последние наставления. А парню больше нечего сказать. Он собирается сделать все, что в его силах, чтобы поднять снова её на ноги. Иначе для чего тогда он вообще живет? Другой цели у него и нет, других близких тоже. — И Чонгук, я прошу тебя, будь осторожен с Тэхёном. Не знаю, что он пережил, но есть в нем что-то пугающее. *** Чонгук просидел рядом с мамой все возможное время приема, пока его не выпроводили оттуда. Она так и не рассказала, почему находит Кима другим, не таким, какой он есть для него. Парень садится в машину рядом с Тэхёном, который настоял на том, что подождёт, и сразу пристегивается, готовый ехать. Только Ким не двигается. — Почему стоим? — резко спрашивает Чон, повернув голову в его сторону. Тот тоже смотрит на него, только в полумраке лицо его какое-то не такое. Вот, какой он: эта нежность… ранит, заставляя чувствовать вину, потому что Чонгук даже при всем желание не может отблагодарить его и дать хоть часть того, чем Ким постоянно подпитывает его. Черезмерная доброта, забота, помощь и поддержка. Да кто такой Чонгук, что он сделал, заслужив все это. Отсутствие ответов на эти вопросы неимоверно сильно злит. И ещё Тэхён одним этим свои всезнающим взглядом переворачивает все внутри и без слов давит постоянно, заставляет говорить. — Да почему ты молчишь? Что я должен сделать для того, чтобы прекратить эти загадки? Почему ты такой? — Выходи, — невозмутимо говорит Ким и сразу же вылазит из машины. — Круто, как всегда. Лучше бы сам доехал, — громко возмущаясь, Чонгук все же следует его примеру. И ведет он себя так не потому, что зажрался или придумал себе какие-то привилегии в глазах Тэхёна. Нет, он даже не думал ссорится. Просто Ким вынуждает его, давит одним своим молчанием. Чон захлопывает за собой дверь машины и остается стоять напротив парня, от которого совсем неизвестно, что ожидать. Но Тэхён спокоен. Он окончательно сокращает расстояние между ними и серьезно смотрит в глаза. От этого взгляда и близости у Чонгука спирает дыхание и он уже готов забрать все свои резкие слова обратно. Тэхён шепчет, склонившись к уху: — Так, какой я? — но эти слова возвращают на землю, напоминая, что Чон никогда не сможет понять этого человека. И он почти рычит от злобы то ли на себя, то ли на него, собираясь снова залезть в машину, но его останавливают. — Что ты… Тэхён резко разворачивает его к себе и крепко обнимает, обездвиживая. Тот ошарашено пошатывает, будто земля из-под ног уходит. — Просил же не врать мне, Чонгук. Ким догадывается, что испытывает он. И при этом совершенно не понимает, как сделать так, чтобы Чон, наконец, был откровенен с ним. Та близость, которой желает Тэхён, интимнее той, что уже была между ними. И он не имеет понятия, как добраться до самой сокровенной зоны человеческой души. — Но я ничего не сказал, — приглушенно бормочет Чон ему в шею. — Не понимаю, чего ты хочешь от меня, — он и так уже из последних сил сдерживает свои эмоции, которые так и просятся на волю с воплями, истериками и рыданиями. — Не хочу быть слабым в твоих глазах. Чонгук наивен, если думает, что не говоря о чем-то или сдерживая это в себе, никто догадываться об этом не будет. Тэхён насквозь него видит. — Ты мне не нужен сильным или слабым. Хочу знать тебя настоящего и никакого другого. Просто дай посмотреть, — Ким говорит то, что когда-то хотел услышать сам. И теперь надеется услышать что-то подобное от Чонгука. Но тот молчит в ответ. Он до сих пор не понимает, что требуется, как ещё можно быть честнее, и вряд ли поймет. Можно только почувствовать, как его руки крепко сжимают кофту на спине Тэхёна, а сам он едва заметно вздрагивает — непрошенные слезы наполняют его глаза.