My placebo

Снег тихо скрипит под ногами. Чонгук идет по узенькой, вытоптанной им же еще вчера тропинке. Больше здесь никто не ходит. Он петляет в лабиринте из каменных глыб, смотря только себе под ноги. Вжимает шею от холода, чувствуя, как снег падает за шиворот. В какой-то момент Чонгук останавливается, точно зная, где. Он медленно поднимает голову и смотрит на буквы, цифры, которые не сразу собираются в одни слова и даты. Долго молчит, подбирая слова. Она знает, как ему сейчас? Чонгук знает, что бесполезно что-то говорить, все равно не услышит, не узнает. Но надо признать, она смогла добиться своего. Спит теперь вечным сном, в спокойствии. Все они стали жертвой его неправильного выбора. — Привет, мам. У меня все хорошо, — обходит могилу по кругу, скидывая рукой снег с креста. — Я скучаю, — он уже не чувствует пальцев, но продолжает стряхивать снег и игнорирует противную влагу в глазах, понимая, что все впустую. Поздно уже говорить, как она дорога для него. После операции мать не прожила и двух недель. Слабая улыбка быстро померкла, глаза погасли. Вскоре она перестала с ним разговаривать и вечно молчала, смотря в окно, слушала, как он врал о своей хорошей жизни, о том, как замечательно идут дела, что ей не о чем переживать. Она смотрела на него с раскаянием, может быть, с виной или даже упреком. Давилась кашлем, выплевывая из себя сгустки крови, и спала тревожно, не переставая стонать от боли. Она так и умерла во сне, не попрощавшись. Чонгук долго не мог поверить. Ни когда её тело отключали от аппаратов, ни когда накрывали пленкой. Он хватался за все ещё теплую руку человека, который несколько минут назад был жив, просил прощение за все подряд, потому что хотел быть прощенным, говорил слова любви, потому что хотел быть услышанным. Но Чонгук уже прошел все это. Оно осталось позади вместе с гневом, отрицанием, ненавистью. Теперь он думает только о том, видит ли она его сейчас? Видит ли, как он сидит в своей никчемной квартире, проклиная себя за все. Как плачет по ночам, умирая от холода. Вот и конец. Опустошающее завершение всех начинаний. Ему больше незачем жить. Он долго стоит и не хочет уходит. Даже, кажется, его следы замело и голову снегом припорошило. Мать уже тогда знала, чем все закончится. Знала, но ничего ему не сказала. А может и говорила, Чонгук не слушал. Не понимал, что для нее "все со мной будет хорошо" - это именно такой конец. Уходя, он кладет у изголовья пачку сигарет. *** Чонгук устало поднимается по узкой лестнице. Его ноги слабые, глаза болят. Он старается не поддаваться паническому ужасу, который охватывает его при виде этих обоев, которые из-за сырости пошли пузырями, потемневшей от времени раковины, потертого паркета, пыльных окон. Он улавливает неприятный трупный запах, будто где-то в той комнате, за поворотом, лежит уже давно разложившееся тело мертвеца, который умер прямо в этих стенах. Чонгуку не нужно проверять, потому что знает, что так пахнет именно его труп. Маленькая кухня, две комнаты, ванная комната и один живой труп. Отсюда хочется бежать. Пока не упадешь от бессилия, пока ноги не отвалятся. Бежать куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Но Чонгук, как во сне, медленно идет в ванную. Стягивает с себя всю одежду и включает душ. Долго ждет, пока польется теплая вода. В этой дыре всегда такие проблемы. Кровать твердая, почти ледяная, и парень сразу примерзает к ней кожей, накидывая на себя такой же деревянный плед. Здесь вид из окна открывается не на высотки домов, а на окна соседей. Таких же бедных, как Чонгук, который живет здесь вот уже два месяца, кажется. Он сбился со счету. Слишком много времени торчал в больнице, ночуя прямо в приемной. Маме, наверное, невыносимо было умирать рядом с ним. Чонгук плачет. Он не находит себе места. Лишний теперь в этом мире, никому не нужный. Мечется по кровати, воет, хоть лезь на стену. После похорон у него внутри пусто и слишком больно. Слишком много сожалений, слишком много дел он натворил. Парень не хочет думать о том, что было бы, если он не согласился и хоть раз прислушался к кому-нибудь. Ничего уже не повернуть обратно. «Чонгук, никто не полюбил тебя сильнее, чем я», — загораются в его подсознании слова, которые уже вырезаны на сердце и кровоточат. Чтобы успокоить себя, он цепляется за воспоминания. Пытается представить, что сейчас делает Тэхён. И не было дня, чтобы он не думал о нем. Тот больше ему не звонил ни разу, но он помнит каждое слово и кровью своей подписывается под ними. Как Ким был прав, и каким идиотом был Чонгук. Он чувствует себя слишком отвратительным и внутри, и снаружи, потому что в его голову лезут паршивые мысли. Чон ненавидит себя за них. Внутренний голос подговаривает на что-то. «Должно быть, Ким имеет право на то, чтобы знать правду, — оправдывает себя». И он прикрывается тем, что нужен Тэхёну, но не догадывается о том, что может быть поздно. Единственным, кто теперь в ком-то нуждается, становится именно Чон. Жалкий в своем одиночестве, никчемный и готовый отдать все, лишь бы прекратить это. Парень тихо соглашается со своей слабостью. Поддается искушению. Знает, что все это неправильно, но сейчас отчаяние поглощает, и Чонгук собирается поступить как последний подонок, придя обратно к Тэхёну после всего того, что он наговорил. Он резко поднимается и быстро одевается. Если Тэхён так сильно любит его, как говорил, то примет обратно. Примет ведь? Чонгук не видит другого для себя выхода. Он готов понести любое наказание за свою ложь, унижаться, на коленях ползать, лишь бы снова почувствовать чье-то тепло. Чон попадает в какую-то пространственную дыру, а когда снова приходит в себя, то стоит уже перед знакомой дверью. На коврике несколько нераскрытых конвертов, что сразу настораживает. Чонгук делает глубокий вдох, выдох и несколько раз стучит. Проходит минута, друга, десятая — никто не открывает. Где Тэхён может быть посреди поздней ночи. Не хочет впускать? Чонгук снова опускает взгляд к конвертам и наклоняется, чтобы прочитать. Коммунальные счета, за парковку и несколько писем с каких-то выставок. Он достает из кармана ключ, которые предусмотрительно взял с собой. Их оставил ему Тэхён, и Чон не думал, что снова придется ими воспользоваться, но, кажется, у него уже нет другого выбора. Он оставил свою совесть и порядочность где-то позади. Парень входит внутрь и замирает на пороге. Дыхание перехватывает, и все внутри спирает тягучей болью. Он стоит напротив огромного окна и мгновенно вспоминает, как полюбился ему этот пейзаж. Чонгук делает первый нерешительный шаг внутрь и прикрывает за собой дверь. Здесь так... пусто, но что-то еще витает в воздухе. Болезненное, ранящее, пронизывающее насквозь. Он понимает, что Тэхёна здесь нет почти с первых секунд. Обувь разбросана около шкафа, как раньше, тонкий слой пыли покрыл паркет, на диване все тот же плед, который Чон видел там в последний раз. Будто время здесь остановилось два месяца назад и все так и осталось с того момента, как Чонгук ушел. Проходя мимо студии, в которой они так часто сидели с Тэхёном, Чон замечает первые изменения. Огромный крест варварски вырезан на двери и другие царапины, как будто зверь драл когтями. Чонгуку становится страшно идти дальше. Но он отводит взгляд и поворачивает за угол, ведущий в спальню и ванную. И сразу же шокированно отшатывается назад. Осколки стекла, разорванные фотографии и порванные картины, стена, залитая чем-то красным, кресло с отломанным подлокотником валяется в стороне. Воображение Чонгук рисует ужасные картины. На Тэхёна кто-то нападает, убивает и мучает. Он даже не догадывается, что мучил его все время только он. Чонгук снова возвращается в коридор и смотрит под ноги. Он медленно наклоняется и берет обрывок — кусочек его лица. Отодвигая осколки стекла, парень собирает остальные части фотографий. И везде только он: на работе, в машине, спит, укрытый по самую макушку, улыбается. У Чонгук мурашки бегут по коже. Когда Тэхён успевал делать все эти фото? И он снова спрашивает у себя, как мог быть таким олухом, который ничего не замечал или намеренно игнорировал, пользуясь близостью и любовью, только когда сам нуждался в этом. И все то время после ухода Чон хотел и ждал, что Тэхён будет снова пытаться вернуть его, как-то найти. Он жаждал его внимания, и потом сам отказывался от этого. Не мог смириться, что, выбирая деньги, автоматически лишился всего остального. И теперь Чонгук отчасти рад, что этого не произошло. Ким не должен был унижаться перед таким человеком, как он. Видимо, Чон много о себе возомнил, действительно подумал, что мир остановится и подождет, пока он наиграется в «самостоятельность», чтобы потом дать ему второй шанс. Но так не бывает. Чонгук знает, что Тэхёна здесь не было уже очень и очень давно. И он не может понять, почему. *** Яркая полоска света от заходящего солнца на белой стене. Нежный, ласкающий взгляд оранжевый цвет. Письменный стол и диван с обивкой в полоску. Очень долго парень разглядывает помещение, пока взгляд непроизвольно не останавливается на темном силуэте посреди, который стоит прямо напротив окна. Тот человек создает преграду, оставаясь темным пятном прямо посреди картины. Тэхёну кажется, что эта тень смотрит прямо ему в глаза. И манит, куда-то к себе, за грани рамки. — Как вы себя чувствуете? — все это время врач тихо корябал что-то в записной книжке и только сейчас обратил свое внимание на парня. Ким ощущает на себе его проницательный взгляд и машинально потирает маленький шрам на лбу, который постоянно теперь пытается скрыть под длинной челкой отросших черных волос. — Кто это? — он кивнул на картину, висящую за спиной доктора. Тот обернулся, будто впервые заметил ее, и слегка приподнял брови. — Не знаю, — с ноткой вины ответил он, пожимая плечами. — Эта стена была слишком пустой, хотел как-то украсить. Вам нравится? — он снова оборачивается к Тэхёну. Тот бросает свой последний взгляд на незнакомый силуэт и опускает глаза к сомкнутым в крепкий замок рукам. Картины... — Я не знаю, — безразлично отвечает он. Тэхёну постоянно кажется, что он упускает какую-то важную деталь. Каждый день при виде абсолютно разных вещей его подсознание кричит о чем-то, но Ким ничего не слышит. И одно из оставшихся воспоминаний — картины. Это простое слово будто застыло в немом крике у него под черепной коробкой, а удар не смог вытрясти его оттуда. Так и осталось кровавым цветом — "картины". Одинокое и больное. Сейчас он в какой-то комнате с идеальной звукоизоляцией, куда никто и ничто не может достучаться. Мужчина задумчиво мычит и, тяжело вздохнув, откидывается на спинку своего кресла. — Расскажите, как ваши дела? — Тэхён не знает, что для него лучше, а что хуже. Он чувствует себя выброшенной на берег рыбой, которая учится дышать на поверхности. — Если вы о том, что я должен был вспомнить что-то новое, то нет. Ничего, — раздраженно выдает он, начиная нервно перебирать большими пальцами. — Я делаю все, что вы говорите, каждый день утром и вечером пью таблетки, но ничего. А они смотрят на меня, как на ручного зверька, думают, я ничего не понимаю, отупел. — Спокойно. Ваши родные желают вам помочь. Они по-своему понимают ваше состояние, поэтому делают все возможное, чтобы вам было комфортно. Желание уберечь нормально для людей. Тем более ваша болезнь не так проста, господин Ким. Не стоит заранее паниковать. Диссоциированная амнезия* излечима, но нужно время, — тихо и успокаивающе говорит врач. Тэхён не вздрагивает, просто резкая головная боль заставляет рефлекторно вздернуть руку к вискам, сжимая их и стараясь остановить молот, бьющий как будто прямо по перепонкам. Мысли разбегаются, как крысы по углам, так что Тэхёну в какой-то степени приходится удерживать и их тоже. — Вас ведь выписывают? — продолжает доктор, подняв глаза на пациента, — Не давите на себя. Домашняя обстановка должна помочь. Родные стены, разные детали, напоминания. Наберитесь терпения. Ким уже слышал свой диагноз, но от этого не легче. Боль притупляется, и он снова чувствует себя, как обычно — никак. Кажется, что дом ему вовсе не нужен. Не там находится то, что ему жизненно необходимо вспомнить. Тэхён молчит, снова поднимая глаза к картине. Кто же этот человек? — Не хочу ехать домой, — решительно говорит он, скорее, тому незнакомцу. — Почему же, вы чего-то боитесь? — Киму нужно несколько секунд, чтобы после кивнуть. — Вы все что-то скрываете от меня, — бормочет он себе под нос. — Они даже купили мне новый телефон. Я даже не могу узнать номера друзей. — Не стоит так думать. Мы только пытаемся помочь. Вы попали в страшную аварию и месяц пролежали в палате интенсивной терапии. Сломанный телефон — мелочь, никто не мог предугадать случившегося. Поймите, вам повезло, — он делает секундную паузу и Тэхён все понимает. Понимает прекрасно, почему именно ему «повезло». — Если вы испытываете чувство вины, то это нормально, — доктор становится еще более спокойным, будто все вокруг них замирает, — когда окажетесь дома и окончательно вылечите свою ногу, сходите на кладбище. Возможно, это поможет вам. — Нет. Не хочу смотреть ей в глаза, — «Он просто несся на меня, я даже не успел сообразить. А потом вдруг резко вырулил и выехал на встречную. Это было ужасно. До сих пор не могу поверить, что остался жив» — читал Тэхён в статьях слова пострадавшего. Он был за рулем. Значит, виновен Ким, и в смерти Сора, и в том, что сейчас сам жив и сидит здесь. Мать, заливаясь в три ручья, неразборчиво мычала, какая хорошая была девушка, какая ужасная несправедливость. Мужчина кивает, потирая виски. — Давайте пройдемся по обычным вопросам, и я вас отпущу. Ваше последнее воспоминание? — каждый раз одно и то же. Он рассказывает, как все обрывается, когда он вышел из дома на вечернюю прогулку, чтобы пофотографировать, чтобы найти вдохновение. Дальше пустота, вплоть до момента, когда он очнулся в больнице, обмотанный трубками, бинтами с ужаснейшей, убивающей головной болью. Сразу Тэхён просто не поверил, когда оказалось, что несколько месяцев его жизни исчезли полностью из памяти, образуя один огромный пробел. А до того он некоторое время жил в Америке, потому что родители отправили его на учебу, не желая, чтобы он продолжал заниматься рисованием. До этого Хосок, школа, воровство, стыд и боль… Ким все остальное прекрасно помнит, но уже ничего не чувствует ничего к прошлому. Ему вдруг так безразлично. Тревожат только ушедшие воспоминания. Тэхён знает, что забыл что-то важное и теперь ему тяжело жить без этого знания. Он не помнит, насколько все плохо было до этого и истязает себя за это. — Думаю, пора сказать вам о моих догадках. Потеря памяти была связана не с травмой при аварии. Предполагают, этот случай просто стал последней каплей вашего эмоционального напряжения, и повлек за собой такие последствия. Знаете, это как защитная реакция. Вы забыли все, что причиняет вам боль, и мозг блокирует эти воспоминания, как какую-то опасную информацию. С вами что-то произошло. То, чего вы не смогли выдержать. Воспоминания могут вернуться со временем, а могут и нет. Просто будьте готовы продолжить жизнь без этого отрезка. У вас нет других отклонений. Скорее всего, больше вы не будете ничего забывать из дальнейшей жизни. — Но... Я хочу знать, — неуверенно говорит Ким, проводя ладонью по волосам. — К сожалению, это не от нас зависит. Вы пробовали поговорить со своими родными? Они могли бы вам все рассказать. — В том-то и дело, что не говорят. Точнее говорят, но я не доверяю им, — без капли сомнения отвечает Тэхён. Доктор тяжело вздыхает, потирая двумя пальцами переносицу. — У вас нет выбора. Вам придется поверить, потому что больше спросить не у кого, — они сидят несколько минут в тишине. — Ладно, господин Ким. Больше я не могу ничем вам помочь на данный момент. Принимайте таблетки, которые вам назначили, — Тэхён поднимается со стула, стараясь не наступать на больную ногу. Врачи сказали, что ходить уже можно, только без резких движений и нагрузок. А шрам останется навсегда. Ничего не поделать. Ким быстро накидывает куртку и кепку. Он уже нажимает на ручку двери, когда доктор еще раз повторяет, — переступите через свой страх и доверьтесь тем, кто вас любит. Тэхён хмыкает. — До свидания, — говорит он на прощание и выходит. *** — Привет, дорогой, — улыбнувшись, встречает его мать. Тэхён смотрит на нее, пытаясь разобрать хоть что-то из своих неопределенных чувств. И единственное, что Ким понимает, так это страх. Он переводит взгляд на отца, стоящего позади и неуверенно кивает ему. — Привет, — он разувается и стягивает куртку. — С возвращением, мы так рады, что ты вернулся, — взволнованно говорит мать, пытаясь его обнять, но Тэхён избегает этого. — Мне только что звонил твой врач. Сказал, чтобы мы позаботились о тебе. Все будет хорошо. — Да, — сухо и холодно говорит он. Тэхён всего месяц пролежал в больнице, но возвращается домой с чувством, будто прошла целая вечность и он уже совсем иной. За время, что он провел в тех белых стенах, можно было подумать и о детстве, и о школьных годах, об отношениях в семье, но он так и не пришел ни к какому выводу. Тэхён больше не держит обиды на них. Просто не доверяет, но должен вернуться, чтобы вспомнить, потому что забыл что-то важное. И Ким только может догадываться, что такое ужасное произошло с ним с момента возвращения из-за границы. Точно знает, что они недоговаривают, что сами знают о его подозрениях из-за лечащего психиатра, что сдает с потрохами, но продолжают молчать. У Тэхёна нет аппетита, но он сидит за столом. Ему тяжело выносить эту «семейную» атмосферу. Их фразочки и легкие беседы, будто все всегда было в порядке, будто ничего не произошло, никто не погиб и не сошел с ума, просто выводят из себя. Ким пытается есть, но не может себя заставить и аккуратно откладывает столовые приборы в сторону, поднимая глаза на мать. — Сегодня доктор сказал, что я потерял память не из-за аварии, — она внимательно слушает. — Он считает, что это защитная реакция, но ты всегда рассказывала мне, что все было замечательно, подготовка к свадьбе, наши улучшенные отношения. Так от чего же я спасался, если был так счастлив? Я уже послушал красивую историю, теперь хочу правду. — Но Тэхён, я ведь уже много раз говорила. Ты встречался с Сора и рисовал, как и хотел. Возможно, вы поссорились… — он резко перебивает её. — Она мне даже не нравилась. Не помню, говорил ли тебе, но меня тянет к парням. Как я мог полюбить её за несколько недель? Этого не могло произойти, — упрямо говорит он, все-таки не в силах сохранить хладнокровие. — Вы что-то скрываете от меня. — Нет, дорогой, пожалуйста, не злись, — мама поднимается, и пытается подойти к нему. Отец напряженно молчит. Тэхён резко поднимается из-за стола, как только её рука касается его плеча. — Не трогай меня, — он откинул чужую ладонь, оттягивая ворот кофты. Вдруг стало так мало воздуха, что Тэхёну с каждой минутной все тяжелее сделать каждый новый вдох. — Спасибо, я поел, — хромая на больную ногу, он выходит из гостиной. Как можно быстрее поднимается по лестнице, заходит в комнату и захлопывает за собой дверь, прислонившись спиной. Почему так плохо? Он опускается на пол и долго сидит, пытаясь собрать мысли в кучу и побороть свой страх перед окружающими и неизвестностью. У Тэхёна много вопросов, на которые никто не может и не хочет дать ответ. Наконец Ким с трудом поднимается, чтобы осмотреть свою комнату. Он идет по периметру, стараясь выхватить хоть какую-то деталь. Долго стоит около коллекции скелетов, пытаясь найти хоть пылинку, но здесь идеальная чистота и нет ни одной картины. Порядок раздражает. Тэхён не находит здесь себе места, будто он не в своей комнате, а пришел в гости к новому знакомому, о котором ни черта не знает. Он заглядывает в шкаф. Раньше всегда оставлял здесь свои картины, но теперь там только одежда. Парень осматривает краски, кисточки, измазанные палитры, которые стопками сложены на его полке. Он вытягивает коробки и выворачивает все на пол. Пытается найти хотя бы один свой блокнот. Прежний он всегда сохранял эти маленькие книжечки, всю жизнь таскал с собой каждую из них, куда бы не собирался, и уж точно не мог выкинуть. Это энциклопедии его жизни, настоящий источник воспоминаний и мелких моментов. Он мог бы что-нибудь вспомнить, если бы только взглянул, но ничего не находит. Тэхён быстро ковыляет к выходу. — Мама! — зовет он, выкрикивая на весь дом. — Мама! — Что такое, дорогой? — она прибегает к лестнице, смотря на него. — Что ты сделала? Куда делись все мои вещи!? — яростно кричит Тэхён. Он не может себя контролировать. И еле сдерживается, чтобы не расплакаться от безысходности. — Где мои картины, где рисунки? — глаза матери растерянно бегают туда-сюда. Ким видит в них боль и это немного смиряет его. На него все теперь смотрят, как на сумасшедшего. Думают, что он идиотом стал, раз забыл пару месяцев жизни. Но Тэхён прекрасно все понимает. Только сделать ничего не может. — Пожалуйста, дорогой, успокойся, — умоляюще просит она, быстро поднимаясь к нему по лестнице. — Я ничего не трогала. Просто наняла женщину убраться, чтобы было чисто к твоему возвращению. Она не могла ничего взять. — Тогда куда все делось? — снова вскрикивает Ким, входя обратно в комнату за ней. Он прихрамывает, быстро оказываясь около тумбочки, и начинает все выбрасывать оттуда на пол, — они должны были быть здесь. Всю жизнь хранил здесь, но ничего нет! Мама перехватывает его руки и аккуратно отводит в сторону. — Послушай меня, — настоятельно просит она, ведя его к кровати. Присаживается рядом с ним, поглаживая по волосам. — Я знаю, что ты купил квартиру по приезде сюда. Скрывал все от нас, лишь бы никто тебя там не нашел. Мы и не пытались, — Тэхён внимательно слушает, притихая. — Думаю, ты все отвозил туда. И рисовал там, поэтому никто ничего не украл. — Где эта квартира? — нервно спрашивает Ким, порываясь встать, но мать не позволяет. — Не знаю, сынок. Ты ничего нам не говорил. Думаю, мы сможем её найти. Должны были сохраниться документы. Отец поможет, у него много связей. Мы обязательно ее найдем, и все твои картины, — Тэхён чувствует исходящие от неё тепло. Его дыхание нормализуется. Это звучит действительно обнадеживающе. Женщина продолжает повторять слова утешения, укладывая его на подушку. Ким сразу же поворачивается к ней спиной, позволяя укрыть себя, и больше не двигается и ничего не говорит. Он принимает таблетки, которые мама приносит спустя полчаса, хотя точно не знает, сколько проходит времени. Тэхён концентрируется на ощущении теплых рук, перебирающих его пряди и незаметно для себя погружается в сон. У него перед глазами та картина с темной тенью в солнечных лучах. Женщина выходит из комнаты, тихо прикрывает за собой двери и тяжело вздыхает. Она еще какое-то время стоит неподвижно, размышляя о своем. И неожиданно кто-то звонит в дверь. Миссис Ким прислушивается, как их новая служанка спешит открыть кому-то и, стоит услышать этот голос, как тело парализует страх. Ей нужно несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и вот уже она быстро спускается вниз, чуть не споткнувшись о порог гостиной. Женщина выходит в коридор и через плечо служанки встречается взглядом с ним. — Здравствуйте, госпожа Ким, — сразу же здоровается Чонгук. И только от одного вида этого мальчишки, ей хочется разорвать его на части. — Как ты посмел прийти сюда? — тихо шипит она, делая несколько резких шагов в его сторону. Испуганная девушка быстро удаляется и миссис Ким остается наедине с предметом своей ненависти. — Как ты мог, после всего, что сделал... На его лице полнейшая растерянность и непонимание, а её на кусочки разрывает при виде этой животной тупости в его глазах. И этот человек сделал из ее сына инвалида, душевнобольного, лишил ее внуков и невестки. Какое право он имеет стоять сейчас на пороге этого дома? — Извините, что пришел. Понимаю, не должен был, но у меня нет другого выбора. Хотел узнать, где Тэхён? — быстро оправдывается он. В словах решительность и отчаяние. Женщина морщится, смотря на него сверху вниз с презрением и полным отрешением. Всего два слова. Надо сказать только два слова, которые избавят от этой проблемы раз и навсегда. — Тэхён погиб, — на лице Чонгука ничего не меняется первые несколько секунд. И миссис Ким не хочет дожидаться. — Тэхёна не стало уже два месяца назад. Прошу, уйди навсегда, чтобы я больше ничего здесь не видела твоего лица, и не омрачай его память, — женщина приходится приложить много усилий, чтобы передать все скорбь и не вылить на Чонгука ненависть, страх и ревность, которая уже воцарилась в ее душе. Она захлопывает дверь прямо у того перед носом, с тревогой наблюдая, как он стоит еще какое-то время неподвижно, а потом еще медленно выходит со двора, скрываясь за углом улица. Миссис Ким быстро идет в кабинет мужа, прихватив с собой пустую коробку для белья в прачечной. Она снимает со стены репродукцию одной из картин Микеланджело, замирая в нерешительности перед сейфом. Потом сама себе кивает, на всякий случай оглядываясь вокруг, чтобы не было лишних глаз и ушей и быстро вводит пароль. Вытягивает оттуда все блокноты, стопки документов на квартиру, старый телефон Тэхёна и все вещи Чонгука или его матери, которые остались в доме после их отъезда. Она складывает все в коробку и выносит на задний двор. Миссис Ким больше не хочет сомневаться. Она в последний раз пересматривают рисунки сына, чтобы окончательно убедиться в их отвратительности, начиная от Хосока, заканчивая Чонгуком. Нет. Он не должен ничего вспомнить. Женщина берет одну зажигалок Тэхёна с рисунком Ван Гога — курить она тоже ему не позволит, — и, несколько раз чиркнув, бросает в корзину с бумагой. Огонь постепенно разгорается, превращая белые листы в черные угольки. Миссис Ким ждет, пока остается только пепел и немного успокаивается. Да, она сделала правильно. Тэхён не зря потерял память. Это вознаграждение и еще шанс сделать все так, как она хотела с самого начала.