Кленовые листья

Конгсборг, Новая Дания, Канада

      Сильные руки Баса сминали голые ляжки всё выше, подбирались к ягодицам и с каждым новым движением сокращали опасное расстояние до нуля. Эмиль продолжал лежать на животе, просунув лицо в специальное отверстие на массажном столе, и старался максимально не загоняться, понимая — от лезущих в голову непрошеных мыслей его тело напрягается в неположенных местах. Так и эрекцию заработать недолго. Он изо всех сил пытался расслабиться, но уже жалел, что на предложение снять с него простыню не ответил отказом. Что вообще зачем-то пожаловался Басу на боль в мышцах, а потом согласился на массаж.       Ещё пятнадцать минут назад Бас Мёллер был просто обалденно красивым и сексуальным продюсером танцевальной группы младшего брата. Теперь его слишком скользкие от масла длинные тонкие пальцы заставляли думать о неприличных вещах.       Очень неприличных вещах.       — Обычно сосредотачиваются на портняжной мышце, — нарушил повисшую в комнате тишину Бас. — А я считаю, что другие тоже важно проработать. Вот эта, — он надавил на ногу у самой мошонки, чудом не касаясь её, — знаешь, как называется?       Эмиль не знал. И, честно говоря, ему было всё равно. Особенно сейчас, когда воображение нарисовало распластанные на белой простыне собственные розовые яйца, а над ними сморщенный анус. Слава богу, вчера хотя бы не поленился сделать эпиляцию. Ну и успел помыться как следует перед тем, как пришёл к Басу. Иначе сейчас бы лежал-позорился.       — Гребенчатая мышца, — не дождавшись ответа, продолжил Бас. — А вот эта, — умелые пальцы соскользнули чуть ниже, надавливая сильнее, — длинная приводящая.       — Прикольное название, — пробормотал Эмиль только чтобы не молчать.       — Ага, — согласился Бас и опустил руки прямо ему на ягодицы — по пятерне на каждую. Смял, отпустил, снова сжал, как будто месил тесто.       Эмиль представил, как от резких движений раскрывается, чтобы затем схлопнуться, его анус, и закусил губу. Не помогало — он буквально чувствовал, как краснеет и возбуждается одновременно. Идиотское сочетание. Но от мысли, что сейчас видит Бас, эрекция увеличивалась.       — Постарайся расслабиться.       — Пытаюсь, — промямлил Эмиль и нарисовал перед глазами нового священника — старого, сморщенного, с огромной бородавкой на носу, — которого видел утром на мессе. Мысленно задрал ему рясу и снял портки. Только вместо повисшего, дряхлого члена-сморчка увидел красивый стояк. И лицо у отца Себастьяна принадлежало почему-то Басу.       Эмиль зажмурился и тут же вздрогнул, когда пальцы больше не терзали зад, а на поясницу плеснули горячее масло.       — Я помогу. — То ли Бас говорил тише, то ли ему и уши от похоти заложило.       Эмиль сглотнул, поёрзав на простыне — эрегированная головка упиралась в стол и причиняла неудобство. Хотел приподняться, но замер, вдавленный в стол. Бас сложил руки вместе и ребром ладоней провёл от спины к мошонке, надавливая и раздвигая ягодицы. Снова надавил на поясницу и скользнул вниз. Повторил. И снова.       Эмиль не вытерпел, застонал. И, кажется, забыл, как дышать. Успел подумать, что происходящее совсем не похоже на обычный массаж, а потом почувствовал, как руки Баса остановились ровно посередине.       — Так хорошо? — спросил он, массируя пальцами анус Эмиля и забираясь внутрь — не глубоко, по ощущениям едва ли на одну фалангу, но очень приятно.       Плохо это точно не было.       — Мне продолжать?       Наверное, не стоило соглашаться. Надо было отказаться. Встать и уйти. Но совсем не хотелось. Да и глупо строить из себя недотрогу со стоящим и мокрым от желания членом.       — Да, — попросил Эмиль, признавая, что подсознательно о чём-то таком мечтал, когда соглашался на массаж. И, найдя пальцами собственные ягодицы, развёл их в стороны.