Болотные огни

Иратис не мог понять точно, где кончилась боль и началось забытье, похожее на сон, принёсшее в искажённый хаос ощущений подобие порядка. Словно спутанный тысячей холодных нитей, он замер посреди неизвестности искрой собственного сознания. Он пытался звать на помощь, но его голос лишь эхом отдавался в нём самом. Потом всё неожиданно закончилось. Он снова был в прокуратуре, но не помнил, как оказался там, лишь продолжал зачем-то переходить от одного кристалла к другому и считывать результаты допросов, свидетелем которых не был. — Убийца — Мо'Ран ке Шеддар, — Танашар стоял рядом и внимательно считывал все образы, которые он вызывал перед собой. — Не могу сказать, что это было неожиданно, но... теперь я чувствую вину за то, что не допросил его раньше. — Что-то не сходится. Если у Менеса был хоть какой-то возможный мотив, то у Мо'Рана нет явного мотива убивать. Жертвы никак не связаны с ним. Здесь есть... что-то ещё. Внешняя сила, заставлявшая отверженных усугублять свой грех. Быть может, у него есть сообщник? Может, даже не один? — Потрясающая самоотверженность, судящий Иратис. Однако сейчас ты заслуживаешь отдых. — Перед тем как потерять последний канал восприятия, я смог заглянуть в его разум. Большей частью то, что я видел, было бесполезно, однако там было что-то... — в этот момент боль вернулась, резко помутив восприятие, — ...нет. Не могу вспомнить. Я бесполезен, — он оперся о консоль и закрыл глаза. — Перестань. Ты раскрыл дело. Хотя и не должен был... и чуть не погиб из-за своей инициативы в поисках справедливости. — Я... а как я оказался здесь? — Иратис поднял взгляд от кристаллов и тут только осознал, что не может сфокусироваться ни на одном предмете интерьера. Даже Танашар, стоявший рядом, скорее ощущался, чем воспринимался визуально. — То, что ты, вероятно, сейчас воспринимаешь как реальность, является иллюзией, которую я создал для тебя, чтобы защитить от ненужных потрясений. На самом деле ты в медицинском центре. Полностью парализован и в глубокой коме. Иратис закрыл глаза, стараясь отделить ложные образы от того, что пряталось позади них. Полуреальное ощущение кабинета прокуратора отступило, и на смену комфортной статичной атмосфере пришёл колючий холод, и боль, покалывавшая затылок, разлилась по всему телу раскалённой лавой. Он не выдержал и вскрикнул, и лишь спустя несколько секунд смог заставить себя сдерживаться. Новая волна боли бросила его обратно в выстроенную внутри его разума иллюзию. Танашар всё ещё был рядом, и его аура переливалась противоречивыми эмоциями. Иратис заглянул в его поверхностные мысли и увидел самого себя лежащим на медицинской кровати, жалкого, обнажённого, облепленного десятками электродов, подсоединённых к крошечным мониторам, и медика из Шеддар, склонившуюся над одним из них. Осмотрев свою проекцию в иллюзорном кабинете прокуратора, он обнаружил на себе красивые длинные одежды, которые никогда не носил — пусть их образ был столь же ускользающим, он явственно видел в них племенные цвета Саргас. — Это ты имел в виду, когда говорил, что мне стоит надеть что-то более подобающее? — Приблизительно. Я уже отправил запрос в Иалон, они сделают для тебя что-то не менее прекрасное. — Почему ты... не на посту в столь сложный час, прокуратор? — Я здесь, потому что чувствую ответственность за тебя, Иратис, и хотел убедиться, что ты получишь лучшее лечение. Мой заместитель наблюдает за городом, два десятка стражников прочёсывают болото, ещё столько же занимаются переносом тел. Менес указал дорогу к своей хижине. Завтра всех убитых опознают и... отпустят наконец. Надеюсь, на этом дело будет закрыто. — Но ведь я жив, — сказал Иратис неуверенно, но добавить ничего уже не смог — новая волна боли, прорвавшейся через ментальные блоки, вынудила вновь сосредоточиться, чтобы не закричать. Когда она схлынула, он ощутил присутствие ещё одного сознания поблизости. — Прокуратор, я выполнил твоё поручение, — Наалих, возникший на периферии восприятия, преклонил колени перед Танашаром, и Иратис почувствовал неловкость за то, каким наставник видел его сейчас. — Я хотел бы забрать своего ученика. Если ему нужен отдых, ему следует... — Он больше не твой ученик, Саргас. Он раскрыл дело, и, согласно нашему уговору, его наставником теперь буду я. Не нужно так удивляться — у меня нет привычки шутить. — Ты не можешь просто взять и перечеркнуть всё, что я пытался донести ему на протяжении шестидесяти циклов! — претор поднялся и гневно взглянул на прокуратора сверху вниз. — Мне и не придётся. Яд уже сделал это за меня. Когда функции мозга будут восстановлены, ему придётся заново учиться ходить после столь продолжительного времени без движения. Зато он... всё ещё жив. — Нет... — тихо сказал претор, и от него повеяло отчаянием. — К счастью, когнитивные функции не пострадали, и случившееся не повлияет на его деятельность в качестве моего помощника. Я рассчитываю, что за то время, которое ему придётся провести здесь, он сможет подготовиться к переходу на вторую ступень посвящения, и я смогу официально принять его как младшего следователя. — Насколько долгое время? — уточнил Иратис, чувствуя подступающий ужас. — Это неизвестно. Возможно — пару лун, а возможно — десятки или даже сотни циклов. Мозг — слишком тонкий и хрупкий инструмент, чтобы знать точнее, как скоро он сможет восстановиться после пережитого шока. — Десятки циклов? — дрожащим голосом переспросил юный судящий и движимый резко поднявшимся в нём протестом побежал к двери, как если бы открыв её, он смог бы избавиться от иллюзии, внутри которой находился, и вернуться в физическое тело. Однако металлические пластины не сдвигались с места. — Нет! Пожалуйста! Я не хочу быть здесь так долго! — обессилев, он сполз на гладкий пол, теперь в осознании неизбежности показавшийся более твёрдым и настоящим. — Не преувеличивай, — сказал прокуратор раздражённо. — Скоро ты привыкнешь и перестанешь замечать разницу между этим местом и реальностью. Кроме того, я дам тебе доступ к своей библиотеке. Уверен, ты даже не захочешь уходить отсюда, когда придёт время. — Нет... — протянул Иратис, бессмысленно прижимаясь к металлу двери. — Прояви терпимость, прокуратор, — Наалих подошёл к нему и положил ладони на его плечи, и даже от этих призрачных прикосновений юный судящий почувствовал тепло и заботу. — Мой бедный ученик не привык к подобному. — Потому что ты слишком долго отвлекал его от того, чем должен заниматься настоящий судья. *** — Все жертвы, найденные в доме Мо'Рана, были убиты тем же ядом, который мы вывели из крови судящего Иратиса — это созданный им наркотик, в умеренной дозе вызывающий приятное расслабление и привыкание, при передозировке — парализует и обрекает на медленную мучительную смерть. Предположу, что это та же дрянь, от которой погибла Менера, — доложила судящая Аланда, когда Танашар вернулся из медицинского центра. Рядом с ней на столе для улик лежало тело Са'Инары, которое ей с большим трудом удалось отбить от Са'Идриса, желавшего немедленно оплакать её и организовать погребение. — Всех своих жертв он травил одним и тем же наркотиком. Иратис прав, должна же быть какая-то связь... — Всех, кроме одной. Последняя жертва, Са'Инара ке Венатир, была убита ударом в шею, — она отодвинула расплетённую косу погибшей, обнажив глубокий тёмный порез, вокруг которого запеклись тёмные разводы крови. — Острый предмет вошёл на пятнадцать сантиметров, порвав главную артерию, во время удара он также оставил царапины на узах. Вероятно, тогда же оказалась порвана лента, которую нашёл Иратис. — Судя по углу нанесения удара — она стояла к нему лицом и не ожидала нападения, — прокуратор подошёл и тронул края раны. — Это был кто-то, кому она всецело доверяла, а значит — явно не Мо'Ран и не Менес. При этом убийца умел скрыть от неё свои мысли. А значит — почти наверняка это был... — он запустил пальцы меж окоченевших мягких тканей и нащупал среди них что-то острое. Достав инородное тело, он поднял его перед собой — это оказался крошечный осколок кхайдаринового кристалла, в котором всё ещё теплился свет жизненной энергии Са'Инары, — ...судья, ступени пятой или выше, имеющий право носить при себе ритуальное оружие. — И ещё кое-что, прокуратор. Убийца сделал так, что кровь почти не попала на одежду, хотя её должно было быть очень много. На шее есть несколько разводов, словно убийца зажимал её рану. Словно... раскаивался. Мо'Ран явно не чувствовал вины за то что делал. — Менес понятия не имел, что перед ним труп. Он видел кровь и думал, что это краска. Судя по тому, что он успел застать её свечение — тело почти сразу после убийства оказалось у него. Убийца использовал Мо'Рана, и лишь однажды приложил руку сам. Умело, жестоко и расчётливо. Чтобы иметь такие стремления и не обнажать их, нужно иметь большой опыт и почётный статус. Преступник, стоящий за этими убийствами — полноценный член нашего общества, зрелый, уверенный в себе и в том, что на него никогда не падёт подозрение. — Похоже на тебя, прокуратор, — высказала младшая помощница и тут же сделала шаг назад, ужаснувшись собственному предположению. — Ты считаешь меня способным нарушить закон? — прокуратор удивлённо приподнял надбровные дуги, оценивая степень серьёзности её слов. — Я... не смею знать тебя столь глубоко, — Аланда скромно поклонилась, и в её поверхностных мыслях легко было уловить сомнения. Эти же сомнения угадывались в мыслях остальных членов прокуратуры, получивших и осмысливших новые показания. Судьи высокого ранга редко задерживались в столь отдалённых холодных провинциях как То'Элин. Исключением были лишь те, кто любил этот край и осмелился взять на себя высокую ответственность за её жителей, сделав это делом своей жизни. Танашар у многих вызывал недовольство, и это недовольство легко перерастало в мнительность. — Я знаю здесь только двух судящих выше пятой ступени, — прокуратор быстро перебрал в памяти имена и лица жителей провинции. — Ин'Атан ке Шелак, хранитель библиотеки, и Са'Идрис ке Венатир, мой помощник. Но Ин'Атан последний десяток циклов находилась в столице, она точно не причастна. Не мог же Идрис... — Прокуратор! — в помещение вошла стражница и опустилась на одно колено. Её аура не предвещало добрых вестей. — Мо'Ран ке Шеддар только что был найден убитым близ границы внешнего городского щита. — Подробности, — мрачно потребовал Танашар. — Саргас решили отомстить за соплеменника, не дожидаясь суда. Нескольких молодых воинов задержали, но их явно было больше. Судя по множественным синякам и кровоподтёкам, его забили до смерти тренировочными жезлами. — Он, несомненно, заслужил смертную казнь, но... теперь я не смогу допросить его, — бросил прокуратор с досадой. — Это весьма некстати. — Как удобно, да, Танашар? Единственный, кто мог выдать тебя, теперь мёртв! — едко отметил голос, которого он уже не ожидал услышать сегодня. — Идрис? Я же велел тебе уйти домой! Ты не в себе! — О нет, мой разум ясен, как никогда! — Са'Идрис медленно, придавая вес каждому своему движению, прошёл через помещение и остановился рядом с телом дочери, не сводя с прокуратора взгляда. — Скажи, где твой кинжал? — Да как ты смеешь! — глаза Танашара яростно вспыхнули, но решимость с позором выгнать старшего помощника сменилась нарастающим страхом — стражи и другие работники прокуратуры единогласно смотрели на него и явно так же желали знать ответ на вопрос. — Если не я — то больше некому подвергнуть сомнению твою верность закону! Так где твой кинжал, Танашар? — глаза старшего помощника сузились в две узкие оранжевые полосы. — Что за нелепость, — прокуратор провёл ладонью по золотому поясу, привычным движением нащупывая цепочку, на которой было прицеплено ритуальное оружие, но его не оказалось на месте. Он вздрогнул и провёл ещё раз, ощупав складки одежд. — Проклятье. — Пока ты делал вид, что работаешь, мне передали орудие, которым была убита моя дочь. Узнаёшь это? — Са'Идрис поднял перед собой изогнутый осколок кристалла, на кончике было заметно тёмное пятно. От Танашара повеяло ощутимым ужасом, от которого в помещении мгновенно стало холоднее. Несколько стражей двинулись к нему с намерением схватить. — Этого не может быть... это ошибка! Меня подставили! — кричал он как можно громче, пятясь к стене. Двое храмовников схватили его за руки, но он продолжал вырываться. С молчаливого согласия других судящих, стражи принялись избивать его, пока он не обессилел и не повис у них на руках, перестав сопротивляться. — Ты осознаёшь, насколько нелепо это звучит? — Са'Идрис приподнял надбровную дугу. — Партия была хороша, но ты проиграл, прокуратор. Тебе есть что сказать, прежде чем я заточу тебя в стазис перед смертной казнью? — Жители То'Элин! — поверженный прокуратор поднял мутный взгляд на обвинителя, но его аура по-прежнему была полна решимости и веры в собственную правоту. — Я, судящий Танашар, седьмой ступени посвящения, ваш законно назначенный прокуратор, был оклеветан преступным заговором, и по праву данному мне заветами Кхаса я обращаюсь к Конклаву за справедливым судом! — Как отчаянно и бесполезно, — Са'Идрис раздражённо усмехнулся. — Очень в твоём... — закончить фразу он не сумел — иное могущественное присутствие заставило его поражённо замереть. — Высший Суд принял запрос и изымает дело из ведения прокуратуры То'Элин, — прозвучали в унисон несколько голосов, от которых сердца всех присутствовавших пропустили удар, а по аурам пробежала рябь благоговейного трепета. — Прокуратор Танашар дождётся представителей Конклава живым. Все присутствовавшие судьи поклонились незримому присутствию Конклава. Лишь Са'Идрис сощурился ещё раздражённее. — Это бессмысленная отсрочка неизбежного, Танашар. Всё против тебя. — Ты совершаешь ошибку, Идрис! Закон на моей стороне. — Ты плохо ему служил. Уведите его в камеру, — обратился помощник прокуратора к стражам. — И помните — Конклав не уточнял, насколько живым он должен быть. *** Иратис сидел в воссозданном внутри иллюзии кресле прокуратора и апатично смотрел на кристалл, материализовавшийся перед ним на консоли. Танашар никак не прокомментировал, что это было и зачем — по его мнению, достаточно было того, что он как новый наставник имел право решать, что и в каком порядке ему следовало изучать теперь. Юному судящему было невыносимо скучно, но внутренний протест и другие негативные эмоции пока не уступали любопытству и желанию занять себя хотя бы чем-то, кроме жалости к себе. Временных ориентиров здесь не было, и ему казалось, что время шло медленно — точнее, он подозревал, что оно действительно шло для него медленнее ввиду того, что он был заперт в собственном разуме. Он попытался связаться с Кхалой, чтобы хоть как-то отделиться от тела, но на это всё ещё не хватало сил. Танашар, побыв рядом с ним, в какой-то момент всё же покинул его, дабы вернуться к своим обязанностям, и пси-эфир вокруг теперь казался ужасающе пустым. — Есть ли какая-то разница, жив я теперь или мёртв? — спросил он сам себя. — На самом деле — никакой, — последовал неожиданный ответ после нескольких мгновений тишины. Иратис посмотрел перед собой и удивился ещё больше — посреди его иллюзии возникла Са'Инара. Она была такой, какой он запомнил её при жизни — беззаботной, немного чудной, излучающей любопытство и жизнерадостность. Он настороженно отстранился. — Инара... это ты, или мой мозг был повреждён слишком сильно? — Я пришла поблагодарить тебя. Если бы не ты — моя душа сгинула бы в пустоте, но ты вернул меня в бессмертие общей памяти. — Прости, что не смог спасти тебя, — он расслабился и опустил взгляд, пытаясь сбежать от подступившей скорби. — Я была мертва задолго до того, как ты начал поиски, — она подошла ближе и взяла его ладонь, и он убедился, что от видения действительно исходила её энергия. — Это не твоя вина. — Кто убил тебя? — Пожалуйста, Ир... Я не хочу вспоминать об этом, — болезненная рябь пробежала по всему её образу, и она отвернулась. Иратис сжал её руку в своей. — Прости. Это дело завело меня так далеко, что я запутался в самом себе. — Ты мог бы уйти отсюда, — неожиданно предложила она, взяв его вторую руку. — Как? И... куда? — Со мной. Твоё тело всё равно что мертво, — она обняла его за плечи и заглянула в глаза. Её слова были искренними и чистыми, но тем лишь больше пугали. — Зачем томиться здесь в ожидании конца, когда ты можешь стать свободным? — Но... — Иратис сильнее вжался в спинку кресла. — Танашар сказал, что я выйду отсюда... когда-нибудь. И снова стану полноценным членом общества, а не... — он снова окинул взглядом стены иллюзорного плена и растерялся, осознав, что пока не способен сформулировать даже для себя, кем он ощущает себя после произошедшего. — Подумай, каким ты станешь после циклов без движения? — она сжала его плечи сильнее, и это ощущение было настолько реальным, что его передёрнуло. — Я помню тебя... всегда таким сильным и ловким. А теперь, даже если ты однажды очнёшься, ты навсегда останешься слабым, как старик. — Какое это имеет значение? Для того чтобы что-то оставить после себя, мы должны быть живыми. Но ты уже мертва, а я... я не хочу уходить, оставшись в общей памяти как первый судящий из Саргас, который умер, так и не успев доказать, что способен достойно следовать своему предназначению! Са'Инара помрачнела и резко отстранилась. — Посмотрю, что ты скажешь, когда пробудешь здесь треть луны, — её оранжевые глаза сверкнули, и образ судящей растворился, почти не оставив псионного следа её присутствия. Оставшись снова в одиночестве, он почти сразу пожалел о своих словах, столкнувшись с тишиной и пустотой симулякра. — А сколько я уже здесь? — он снова посмотрел в сторону консоли, кристалл над которой парил столь же неподвижно. Вдруг он почувствовал боль в правом глазу. Она быстро усиливалась, и он зажал его рукой, но иллюзорная проекция не имела к этим ощущениям никакого отношения. Вскоре она стала почти невыносимой. — Эй там, снаружи, кто-нибудь! Что со мной? Почему так больно? — О, судящий! — ответил незнакомый женский голос. — Мои извинения. Потерпи немного. Я не могу дать тебе обезболивающее, так как это замедлит процесс восстановления нервной ткани. — О, ты... — Иратис сконцентрировался на телепатемах и смог заглянуть в сознание говорившей. Наполнявшие его образы были незамысловаты, но в тот момент это было ему безразлично — чужой разум был прекрасной возможностью отвлечься от своего собственного. Он посмотрел её глазами и снова увидел своё физическое тело, в положении которого не произошло существенных изменений. Разве что на правом глазу была надета сложная конструкция, действиями которой девушка медик скрупулёзно управляла через монитор. Ощутив его присутствие в своём сознании, медик замерла и смутилась. — Как твоё имя? — Са'Илара ке Шеддар, — ответила она игриво. — Са... Илара? — Нет, мы не родственники. Са'Инара — та, что беседует с луной. Са'Илара — та, что создаёт путь к луне. Мои старшие думали, что я буду покорять космос, — кхалаи неловко рассмеялась. — Хотя, возможно, у наших генетических линий были пересечения... где-нибудь в тёмных временах ксел'соти. А ты? Мне тебя не представили. Сказали только, что ты судящий и заслуживаешь лучшего ухода. — Иратис ке Саргас. Тот, кто видит новые миры среди далёких звёзд, — судящий горько хмыкнул. — Наставник счёл, что это звучит красиво, решительно и подходит любой касте. Но почти все кого я знаю, зовут меня Ир. Тот, кто видит — тоже неплохо. Но ирония в том, что сейчас я вообще ничего не могу увидеть... своими глазами. — Я надеюсь, что через половину луны это изменится. Я хорошо восстанавливаю нервную ткань. Это вообще несложно, но требует много времени и терпения не только от пациента, но и от медика — а этого у меня в достатке. — То есть ты хочешь сказать, что ближайшие несколько циклов ты всё время будешь рядом со мной? — Я сделаю всё, чтобы ты скорее смог вернуться, — она отвлеклась от монитора и провела ладонью по его головному щитку. Иратис почувствовал себя неуютно, наблюдая за этим со стороны. Неприятная рябь отчуждения от собственного тела, такого беспомощного и связанного сейчас с его разумом лишь тонкой ниточкой боли, пробежала по нему и заныла где-то внутри. — Надеюсь, тогда глава медицинского центра перестанет ворчать, что я бесполезна. — Пожалуй, сейчас сложно найти кого-то бесполезнее, чем я, — устало сказал он и вернулся в иллюзию, внутри которой почувствовал противоестественное облегчение. — О, это не так. Вся провинция говорит о том, что ты пожертвовал собой ради справедливости и показал себя достойным доверия прокуратора. — Вот как... — он снова опустился в кресло. Разум медика был очень прост, но сейчас даже из него он не в состоянии был извлечь ничего представляющего интерес. — Са'Илара, я понимаю, что ты кхалаи, но, может, ты знаешь ещё что-нибудь о ходе дела? — Ничего существенного, только слухи. — Хоть что-нибудь. После ухода прокуратора я оказался в информационном вакууме. — Я... слышала, что судящий Са'Идрис выдвинул против прокуратора Танашара обвинение в том, что это он убил его дочь и... покрывал все остальные убийства, пользуясь высоким положением и умением хорошо скрывать свои мысли. Старому лентяю пришлось призвать Высший Суд для решения ситуации. — Что? На каком основании? Танашар не мог этого сделать! — Больше я ничего не знаю... кажется, прокуратора взяли под стражу до окончания процесса. Конклав обещал прислать двоих старших членов для проведения глубокого допроса. — Но ведь... это ключ! Танашар — старый лентяй, который при любом удобном случае отлынивает от своих обязанностей, верно? — Так все говорят. — Разве логично для такого, как он, было бы браться за расследование, от которого он легко мог отмахнуться? — Иратис возмутился и не заметил, как вернулся в симулякр, начав беспокойно расхаживать от стены к стене. — Он мог просто прогнать Наалиха в тот вечер — тогда храмовники устроили бы самосуд над Менесом и решили бы, что этого достаточно. Я помню, каким он был, когда увидел портрет Инары — он был поражён осознанием того, что в его провинции могло произойти убийство! — Боюсь, я впервые слышу все эти имена и не буду полезна в твоём анализе, судящий, — смущённо призналась Са'Илара. — Ты полезна уже хотя бы тем, что я могу с тобой... — Иратис запнулся, ошарашенный неожиданной загадкой. — Вот оно. Всех жертв, кроме Инары, связывало то, что они были незаметными, заурядными личностями! Их исчезновения никто не заметил даже спустя десятки циклов, потому что они были... бесполезны. И кто-то посмел решить, что он имеет право судить их за это. — Твои речи мудры, судящий, — голос кхалаи прозвучал виновато. — Как жаль, что сейчас их могу слышать только я.