***
Протяжно зевнув, Марина переворачивается на спину, растягиваясь. Оттого, что она спала в неудобном положении, спина затекла, разлетаясь по телу небольшой болью. Трет кулаками красные заспанные глаза. Не хочет долго лежать, потому встает чуть пошатываясь, и начинает как-то судорожно расправлять постель. Промаргивается и подходит ближе к окну. Прохладный осенний воздух врывается в теплую комнату, отчего сразу становится чуточку бодрее. Она оставляет окно открытым и идет в ванную. Легкий душ не помешает. Теплые капли стекают по нагому телу, расставляя мысли на места. Итак. Она сейчас находится где-то за Москвой, с почти неизвестными людьми. Весело. Но они ведь ничего плохого не сделают ей? Вылезает оттуда, одевшись в ту же одежду, выходит из комнаты, оставив окно нараспашку. Дана вроде бы говорила, что встает достаточно рано, и Марина может застать ее на кухне, как проснется. Тихо спускается по лестнице, покрепче ухватившись за перила. Немного качает от постоянного недосыпа, но она вполне привыкла. Проходит по небольшому коридору, сворачивая вправо. Там небольшая арка, откуда видно Богдану. Чуть улыбается уголками губ, наблюдая за шатенкой, что чуть пританцовывая под музыку с телеканала Муз-ТВ, готовя что-то на сковороде. Подходит ближе и садится за высокий барный стул, облокачиваясь руками на кухонный стол в середине кухни. — Доброе утро, — склоняет голову набок, наблюдая за голубоглазой. Дана чуть подпрыгивает, поворачиваясь. Притворно хватается за сердце, осматривая девчушку за столом. — Не пугай так, — поворачивается обратно к плите. — Доброе. Ты кушать хочешь? — Хочу, — говорит слишком скромно, вновь опуская глаза вниз. Какого же черта все-таки она так стесняется? Перед ней оказывается тарелка с кукурузной кашей, политой молоком и сгущенкой. Объеденье. Сразу принимается за еду, чуть качая головой в такт музыке из телевизора. После, рядом с ней оказывается стакан с чаем, а сама Дана смотрит на нее до жути заботливо. Как мама. Доедает, чуть отодвигая тарелку, собираясь помыть за собой как только допьет чай, но Богдана подхватывает ее и идет ближе к раковине. — Марин, — та поднимает голову, смотря на девушку. — А тебе сколько лет? — Мне шестнадцать, — у шатенки становятся глаза чуть больше, а брови удивленно приподнимаются. — Ты серьезно? — Марина лишь с задорной улыбочкой кивает, пока Дана наигранно опирается о стол. — Сердце сейчас остановится, покурить надо. Ты будешь? Берет в руки пачку синего Парламента, предлагая девчушке. Она неуверенно тянет руку, что чуть дрожит и берет в губы никотиновую палочку. Рядом щелкает зажигалка, и она сразу глубоко затягивается. Рукой убирает от губ сигарету, сильно закашливаясь. — Вот только не говори мне, что ты даже не пробовала курить, — качает головой, а потом глубоко вздыхает и вроде как выравнивает дыхание. — Я в тринадцать первый раз попробовала. Ладно, давай научу. Берешь в губы или зубы, как удобнее, несильно затягиваешься, чуть держишь во рту, а потом через нос или рот выпускаешь дым. Пробуй, — а сама Дана ведь почти уже всю сигарету скурила. Марина старается делать все как и объяснила Богдана и у нее почти получается, только в конце немного кашляет. Организм не привык еще к никотину. Стряхивает пепел, а потом вновь затягивается. В этот раз даже получилось. — Ты хочешь сказать, что ты и ничего спиртного не пила? — она чуть наклоняет голову в бок. — Пила, и достаточно много, — тушит бычок от сигареты в пепельнице, делая это до жути внимательно. — Можно позвонить? Дана снимает блокировку со смартфона и протягивает ей. Номер мамы Марина знает наизусть. Уверенно клацает по кнопочкам, а потом нажимает на звонок, поднося телефон к уху. Как только трубку берут, Кондратьева начинает неуверенно говорить. — Алло, мам… — Марина? Марина, ты где? Я тебя уже обыскалась, Глеб даже предположил, что ты ко мне поехала, а Слава думает… — уже чувствует как мама метается карими глазами по помещению, теребя в руках темно-темно рыжие волосы. — Стой-стой-стой, мам, подожди. К тебе я не уезжала, это первое, второе, если Слава позвонит скажи, чтобы не волновался, третье, с Глебом мы поругались, четвертое, я в полном порядке. Только, прошу, если Слава и позвонит, скажи, чтобы Глебу ничего не говорил и сама не говори. Я на него страшно обижена, так что пусть поволнуется, от него не убудет. — Ох, доча, ты точно в порядке? — Точно-точно, мам. Обнимаю, люблю, целую, давай, — скидывает и отдает обратно телефон, а сама расплывается в улыбке. Вот так вот ему. А-то, вон какой говнюк, обидел, а потом думал, что все будет в полном порядке, она останется и на утро зацелует его до смерти? Ага, прям сейчас. Разбежалась. Богдана недоуменно смотрит на нее, а потом, поняв, чего в принципе Марина добилась, сама улыбается. Вот настоящая девушка. — Ну, что же, не хочешь погулять в парке? — Хочу, — кивает, а потом распускает волосы, вставая. — Не одолжишь расческу? — А можно я тебе заплету что-нибудь? — как завороженная подходит к ней, запустив пальцы в волосы. Шелковые и блестящие, у самой ведь волосы не очень, все секутся и ломаются, от того они и не очень. Марина кивает на ее предложение. Они идут в комнату к Богдане, где она сажает Марину перед небольшим столиком с зеркалом, похожим на трюмо. Расчесывает волосы разноцветной расческой, а после брызгает водой, чтобы волосы меньше пушились. Делает объемный пучок чуть выше затылка, распуская остальные пряди. Тщательно расчесывает волосы, потом чуть завивает их феном и вуаля. — Вау. — Я училась на парикмахера, но потом что-то пошло не так, — чуть хихикает в кулак, а потом смущенно улыбается похвале со стороны девчонки. — Пойдем, я тебе одежду дам, твоя еще не высохла, — кивает на дубовый шкаф головой. Открывает тяжелые дверцы шкафа, оглядывая. Одежда набита везде. На вешалках, на полках. Оглядывает Марину, сощуривая глаза, а потом куда-то лезет. Достает оттуда синие штаны, белую блузку и черный кардиган. Вполне неплохо. Осталось только найти ей обувь. Спрашивает ее размер, а потом удивляется, что по комплекции и размеру обуви они почти полностью схожи. Дает ей свои черные балетки, и отправляет переодеваться в пока что ее комнату.***
Слава по-быстрому забегает домой, переодевается, а потом опять на такси и на студию, потому, что видите ли Глеб поругался с Мариной, обидел ее, а после просто ушел спать. Логично, что ее нет нигде. Самое смешное, что она убежала в одной футболке, ничего с собой не взяв. Дома ее физически быть не может, а даже если бы и была, Глеб проверил, у него, ее нет, а деньги, телефон и все-все остальное в квартире у Голубина. Выкуривает сигарету, а потом заходит в студию. Глеб ходит как заведенный по всему помещению, держа в руках ее телефон и свой. — Алло, Крис, а Марина не у тебя? — ходит по кругу и нервно теребит низ футболки. — Нет-нет, все нормально, я потом перезвоню, — скидывает трубку, набирая еще один номер. — Здравствуйте, теть Лен, а Марина не у вас? — опять упрямо надеется, но потом вновь опускает глаза, кусая губы. — Мы просто немного поругались, она ушла, ее нигде нету, вот и названиваю всем. Я вам обязательно отзвонюсь как найду ее, — скидывает. Он всех обзвонил у кого она могла быть. — Слава! — Да, привет. Где она может быть? — невероятно серьезен, хотя еще совсем недавно надеялся на утренний секс с той барышней, от которой недавно ушел. — Всех обзвонил? — Да… — устало вздыхает, плюхаясь на диван. Пальцами зарывается в блондинистые волосы, чуть сжимая. Вот дернул его черт вчера поругаться с ней. Слава чуть дергается, а потом обдумывает, где она может вообще быть. Это же Марина. Она должна быстро найтись. Вроде. Если он ее не так сильно обидел. Хотя, возможно, что все-таки сильно, раз она просто ушла. Просто так взяла и ушла. Ее нигде нет. — Что случилось? — Я обозвал ее блядью… — произносит на выдохе. Ему стыдно. Чертовски стыдно за это, но он же, блять, долбоеб. — Она потускнела, а потом убежала, я пошел спать. Думал, она у тебя будет. — А ты, блять, не думал, когда обозвал ее так?! Глеб, она же девочка! — глаза загораются, а сам он чуть ли не истерит. — Знаю я! Знаю… — еще раз вздыхает и смотрит на Славу. — Я попросил пацанов посмотреть где она может быть, но, не думаю, что это приведет к особому результату — Ну, ты долбоеб, братишка.***
Гуляют по мини-парку Подмосковья, а Марина как истинный ребенок с детским восторгом рассматривает все вокруг. Небольшой пруд, в нем ледяная вода (проверено Мариной) и плавают белые-белые лебеди и утки с утятами, миниатюрные скамейки, пушистые деревья и интересные кустики, парочка памятников знаменитым людям и чистый воздух. Дана так смотрит на нее, улыбаясь уголками губ, когда Марина с удивлением замечает белочку и бежит к ней, но животика ускальзывает от нее. — Ты не хочешь остаться на пару дней? Рано-рано утром в среду мы тебя отвезем, — с некой надеждой смотрит на девчушку, что улыбается. — Очень хочу! Ну, если можно, в смысле, — потом смущенно улыбается пухлыми губами, опуская блестящие глазки. Девушки дружно смеются, а потом направляются ближе к маленькому коттеджу, пить чай и греться. И еще не помешало бы сходить в ванну с горячей водой, чтобы прогрелись даже косточки и мозг, прямо как Марина любила. Ей безумно не хватало чего-то родного там. Ни Славы, ни Глеба, никого. Даже родную квартиру она не увидит. Хотя вполне может сейчас уехать, если уж очень сильно захочется. Но она не переосилит свою гордость, просто потеряется где-то на время. Даст время Глебу подумать о том, нужна ли она ему. Если же нет, то и ни к чему им встречаться, несмотря на ее любовь к нему.