Я без тебя не могу

      Марина вскакивает с утра по будильнику на семь утра, несмотря на то, что сегодня ей к четвертому уроку. Какие-то тупые перестановки в расписании, и вроде бы даже нет смысла куда-то идти, но у Кондратьевой есть цель на сегодня. И она ее выполнит.       Выпутавшись из объятий Славы, который остался у нее на ночь, она спешит в душ. Сегодня она будет шикарна и грозна, ведь месть — это та еще штука. Хотя, местью это вряд ли назовешь, скорее просто запугивание. Да, так будет звучать намного правильнее.       Приняв освежающий душ, она бродит по дому с чашечкой кофе в руках. Очухавшись, все-таки присаживается за стол, копаясь в телефоне. Так. Десять пропущенных, и парочка смс. Вскидывает бровь, а потом понимает, что это Глеб. Открывает сообщения. Он лишь пару раз спрашивает как она, и почему их не было на концерте. Марина быстро печатает, что все в порядке и Слава позже объяснит в чем причина. И она даже не знает, как злостно сжимались его кулаки при прочтении этого смс. Возможно, так будет даже лучше. — Доброе утро, — парень чуть хрипит, появляясь на кухне.       Кладет голову на руки, чуть разлохматив волосы. Протяжно зевает, прикрывая карие глаза. Наверняка, Аня его ищет. А он тут. У Марины. Надо бы еще придумать причину, по которой их обоих не было на концерте. Башка просто взрывается. — Доброе. Кофе будешь? — откладывает телефон, вставая. — Буду. А ты зачем так рано вскочила? Вроде бы ты говорила, что тебе сегодня к четвертому. — Ну, слушай, теперь я грозная женщина, что обязана проучить ту сучку, — ставит перед ним чашку с дымящимся кофе, на что он лишь благодарно кивает. — Приду пораньше, попрошу видео с камер, я ведь точно знаю, что в том месте они есть, а потом нарою на всех инфу. В частности на Катю. Еще можно покопать в законах РФ, по любому там есть что-то за избиение малолетних. А так как у меня будет доказательства, я быстро ее поставлю на место. — И каким образом ты собираешься все это сделать? — Слава устало вздыхает, отпивая глоток.       Тот поток информации, что только что вылился на его голову, был невероятен. И когда она успела придумать этот план? А если быть точнее, то каким образом она собирается найти девочек, найти законы, и в конце концов, каким образом собирается выпросить видео с камер видеонаблюдения школы? — Я вообще-то тот еще сыщик. Отыскать для меня информацию — как раз плюнуть, — она победно усмехается, вновь включив телефон. — Не просто же так я собираюсь идти на журналистику.       Он качает головой, вновь плюхаясь на руки. Она лишь издает на это смешок, стараясь не вспоминать вчерашний инцидент. Отправляется в свою комнату, сняв полотенце с волос. Садится на стул за трюмо, собираясь сделать себе капец какой яркий макияж. А попросту смоки-айс и красные губы будут достаточно броскими.       После нанесения всего, Марина понимает, что, видимо, придется побыть сегодня модной. Потому как маленькие царапинки на щеках легко удалось скрыть тональником, а вот длинный порез на носу, увы, никак.       Одевшись в облегающие черные джинсы и свободную вязаную кофточку черного цвета, она натягивает на ноги красные вансы. И плевать, что на улице снег. В следующую секунду, в ее комнату вваливается Слава. Он слегка удивленно рассматривает ее, а потом коварно усмехается. В таком образе — Марина явно сможет поставить на место ту клушу. — Слу-у-ушай, а в аптечке остались те прикольные пластыри? Царапину не получилось скрыть, — она пальчиком тыкает себе на нос. — Да, там еще один черный с белыми котиками остался.       Она радостно улыбается, быстро обнимает его и исчезает в дверях ванной, а появляется оттуда уже с пластырем на носу. Марина, увидев положительную реакцию от Славы, хихикнула, и скрылась в дверях гардероба, разыскивая себе куртку. И как всегда парка, уж больно она их любит. И как всегда черная, лишь немного отличающаяся от прошлой.       Натянув куртку на себя, она вместе со Славой вызвала такси, себе до школы, а ему до дома — он все еще хотел спать. Доехав до школы, она быстро обнимает его, чмокает в щеку, и вываливается на улицу. Снег большими хлопьями падает вниз, а ветер гонит их прямо в лицо. Марина жмурится, и быстренько идет в школу, скинув куртку в раздевалку.       Сразу же после этого, она быстрым шагом идет к женщине, сидевшей на охране, и просит кое-какие записи. Та, даже не усомнившись в ее благих намерениях, предоставляет ей видеозаписи с камер того места. Быстренько перекинув это видео на флешку, она стирает это из базы компьютера, и, счастливо поблагодарив, уходит.       Быстрым шагом идет в свое любимое место. Хотя, секретом оно, в принципе, не было, туда особо никто не ходил. Почему — так и осталось неизвестным, но оно было до жути удобным. Под лестницей был старый, но вполне удобный диванчик, а рядом две розетки. Иногда, их охранница, заметив Марину там, приносила ей горячий чай и печенье.       Удобно усевшись, она поставила ноутбук на зарядку, и, подключившись к интернету, стала рыскать. Пришлось сложно, утомляюще, но в принципе она справилась с этой работой. Каждая девочка была найдена из-за хорошего качества видео, а на саму Екатерину был собран компромат. И, в принципе, она не была уверена, что смогла бы таким способом завести на нее дело, но учет в детской комнате полиции и полмесяца исправительных работ — Марина могла бы ей обеспечить запросто.       Радостно выдохнув, она выключает его, и запихивает все обратно, закидывая рюкзак на плечо. Смотрит время на телефоне, заметив, что сейчас как раз двадцать пять минут до урока. Открывает вк, сразу же открывая диалог со Славой.       «Я столько компромата нашла на эту суку!» — радостно набирает, мгновенно отправляя.       Еще пять минут и будет звонок на перемену. И она будет разбираться. Самое обидное, что в который раз ей придется сраться с кем-то в классе классной руководительницы. И матерится, и покрывать грязью придется там.       Устало плюхается на подоконник в коридоре, который находился перед раздевалками, и жалеет, что не пошла пешком — можно было бы хотя бы купить кофе. Сладкий, крепкий, черный, хоть Марина и искренне ненавидела кофе без молока и слишком крепкий, он кислил и оставался неприятной горечью на языке. А от кофе она привыкла получать удовольствие.       По ушам бьет гулкая трель звонка, заставляя Марина мгновенно соскочить с любимого подоконника. Она знала, — боже, да знал каждый! — что Катя любила приходить пораньше. И если уж класс открыт, и всех впустили, то она явно сидит за своей излюбленной первой партой в первом ряду.       Закинув рюкзак на плечо, Марина поплелась на четвертый этаж. Оказавшись на самом верху, она дает себе время передохнуть и выровнять дыхание. В конце концов, она собирается сейчас кричать, а дыхалка у нее ни к черту.       Зайдя в класс, она сразу же останавливается возле первой парты, достаточно громко ударив ладонями по столу, чтобы некоторые обратили на них внимание. И, если уж быть до конца честной, она немного перестаралась, что сейчас ладони горят от сильного соприкосновения с твердой поверхностью.       Катя мгновенно разворачивается, таращась на Марину. Устало вздыхает, хитро улыбаясь губами цвета алых роз. И, по правде говоря, он ей очень шел. — Оу, кое-кто все-таки явился? Не думала-не думала, что ты придешь, — испускает смешок, прикрыв искусно накрашенные губы рукой. — Вот я не пойму, ты совсем тупая или как? Головенка твоя ебанутая думать умеет вообще?! — чуть повышает тембр голоса, смотрит на нее. — Чего? — Ты, блять, хочешь сказать, что не знала про камеры? Про камеры, что стоят там, тупая твоя голова! — Не ори на… — Молчать! Сейчас говорю я, — набирает в легкие побольше воздуха, продолжая говорить. — Итак, первое, раз уж ты такая тупая и не знала о камерах, то у меня есть видеозапись. Второе, я нашла каждую из тех девочек. Третье, я могу тебя засадить, если захочу, уж поверь, мне доверятся больше, нежели тебе, — аккуратно загибает пальцы, в тот момент пока у Кати все больше расширяются глаза. Марина ведет себя сейчас как сука, определенно. Но что уж поделать, в ее тупую голову слова другим образом не доходят. — Понятно тебе, блять, или нет?! Я сделаю все, чтобы избавиться от тебя, если очень захочу, и, поверь на слово, все так и будет. — Да что ты мне сделаешь?!       Катя берет свою тактику. Решает делать вид, что не страшно, хотя понимает как крупно налажала. Очень крупно, и те девочки ей спасибо не скажут, если Марина все-таки решит воплотить все сказанное. — У меня есть связи. Много связей. А с видео доказательствами и чертовыми синяками по всему телу я могу сделать многое. Например, слинять сейчас с уроков и пойти в полицию, — Кондратьева не любила хвастаться этим, или как-то пользоваться, но, увы, вынуждают. — И что? Твои связи — это Фараон?       А теперь стало полностью понятно, из-за чего она это сделала. Зависть, чистая, не прикрытая ничем зависть, сочащаяся ядом сквозь голос. Марина скалится, совсем уж непривычно для себя, а после издает смешок. — Да, он, и не только. Еще хоть одно слово в мой адрес и я пойду в участок. Знаешь, мне тебя даже жалко не будет, — встает ровно, сложив руки на груди, пока Катя разочарованно хлопает глазами. Причина не прозвучала, почему все это происходило, но она ее унизила при половине класса.       Учительница, следившая за всем этим разговором, ахает в удивлении, поднимаясь со стула. Она, в конце концов учитель, и обязана решать подобные казусы. — Девочки, что происходит? — поправляет очки. — Ничего, Мария Александровна, простите за этот цирк, — еще раз злобно стреляет глазами в Катерину, и, мило улыбнувшись учительнице, удаляется на свое место, к охуевшей Владе.       Та выпучивает свои зеленые глаза, нервно накручивая на палец локон светло-русых волос. С самым похуистичным взглядом Марина идет за парту, присаживаясь, и как ни в чем не бывало доставая ноутбук. — Боюсь спросить, но что это, блять, было? — нервно хихикнув, она с истеричной улыбкой смотрит на лучшую подругу. — Мы немного повздорили. — Немного?! Да ты покрыла ее конкретным матом! — она нервно постукивает по парте, чуть не уронив ноут, за который тотчас схватилась. — Ну, слушай, она меня немного избила с девочками, я немного могу накатать заяву, вот и вся ссора, — она так лениво окидывает ее взглядом, что создается ощущение, что ей похуй. Хотя, так и есть. — Да спокойно, все в норме.

***

— Не-е-е-ет…       Она хнычет, выходя под руку со Владой. В глаза сразу бросается белый мерседес, на капоте которого уютно расположился блондин, покуривая свою любимую мятную сигарету. Он сразу замечает ее, и призывным жестом зовет к себе. Это конец.       Прячется за Владой, чуть присев, из-за того, что была чуть выше подруги. Влада же, вздыхает, и машет рукой блондину, так как прекрасно понимает, что он их заметил. Глеб, кивает ей, не выпуская сигарету из рук, пока ждет Марину рядом с собой. — Марин, он нас заметил, иди уже к нему, — она насмешливо отходит, не давая подруге вновь зайти за ее спину. — Не хочу, он ругаться будет. — Господи, да что ты как ребенок? Это же твой парень, а не отец, — Влада хмыкает, быстро обнимает ее и уходит.       Марина топает ногой, и продолжает стоять на месте. Она прекрасно понимает, что его видит пол школы, она прекрасно понимает, что она единственная из них знакома с ним, но упорно не идет. Глеб все равно утащит ее в машину.       Когда Кондратьева и через три минуты не подходит, продолжая стоять на крыльце школы, он тушит сигарету, и, поправив куртку, идет к ней. Глеб видит, как в страхе расширяются ее глаза, и она придумывает срочный план отступления. Ничего лучше придумать, как залететь обратно в школу она не может, поэтому открывает дверь, но не успевает. Блондин хватает ее за другую руку и поворачивает к себе. Не долго думая, закидывает к себе на плечо и с диким похуизмом идет обратно к машине. — Пусти-пусти-пусти меня! Я не ребенок, могу сама идти. Отпусти, — хнычет, повиснув на его плече. Что ж, зато хотя бы доехала на нем, во всем нужно искать свои плюсы.       Глеб останавливается около машины, открывает дверь, опускает ее, и чуть заталкивает в машину, на что она с тихим бурчанием: «Лезу-лезу», оказывается в автомобиле. Блондин обходит ее и садится на водительское место, нажатием на кнопку, закрыв все двери. — Ну и что это было? Слава сказал, что тебе плохо было, но ты почему-то все же в школе, — он хмуро смотрит на нее, а потом замечает огромное количество тоналки на ее лице и пластырь на носу. — Ты куда столько тоналки нахуярила? — Я… Просто не хотела пропускать школу, вот, — скрещивает руки на груди, отворачиваясь от него. — Ты же понимаешь, что я ему не поверил? — он рукой поворачивает ее лицо на себя, пристально смотря в медные глаза. — Что случилось? Почему лимит тоналки на твоем лице дико превышен?       Она буквально с пару секунд думает, что сказать. Как бы, это вообще неправильно, что друг узнал, что с ней произошло, а парень нет, но ведь там получилось случайно, а тут буквально из нее выпытывают информацию. Была не была… — Я немного подралась, — бурчит, выдергивая лицо из его рук и отворачиваясь. — Ты серьезно? Не верю, — с легким смешком он убирает руки от нее, повернувшись корпусом. — Хорошо-хорошо, меня немного побили, — как бы стыдно это не было признавать, она это сказала. — В смысле, блять?       Глеб начинает хмурится, обдумывая ее слова. То есть ее в прямом смысле избили, или как… — Все так и было. Но сегодня я в школу ходила только чтобы поставить на место ту сучку. Я что, виновата, что она мне завидует?! — начинает активно жестикулировать, показывая свое недовольство. — И я попросила Славу сказать что-нибудь другое, чтобы ты не волновался.       Осторожно проводит рукой по его лицу, очерчивая ноготком его нижнюю пухлую губу, прикусывая свою. Она хочет его поцеловать. Он резко перехватывает ее руку, не давая исполнить начатое. — Подожди, каким образом Слава вообще узнал об этом? — Ну, блин! Я забыла, что он должен был заехать за мной перед твоим концертом. Слава позвонил, сказал, через пять минут будет. Я по-быстрому переоделась, а то на одежде были пятна крови, и попыталась скрыть синяки на лице и руках. Короче, я слишком неровно нанесла тоналку, он заметил это все, смыл с меня, дальше я немного разрыдалась, — со стыдом признает этот факт, чуть покраснев. — Мы посмотрели фильм, и пошли спать. Я — на свою кровать, а он — на диван в моей комнате, — заканчивает свой длинный рассказ, смотря на его губы. — Хочу поцеловать тебя.       Резво перелезает, садясь на его колени и обхватив ладошками его лицо, впивается в губы, целуя. Он также отвечает ей, крепко обвив ее талию руками. Оторвавшись, через чур тяжело дышит. — Тебе очень повезло, что на машине стоит тонировка, малышка, — ухмыляется, прикусив губу.       Марина не ждет, вновь целует, зарываясь пальчиками в его блондинистую шевелюру. Она даже сама не знала, как сильно любит его. До сумасшествия. Она уверена — он также. Отрывается от него, тяжело дышит, смотрит прямо в его зеленые, потемневшие от желания глаза. — Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, — она кладет голову ему на шею, счастливо улыбаясь. Ей для этого мало надо — лишь он. — Я тебя тоже люблю, малышка, очень люблю, — целует ее в запутанные коричнево-рыжие волосы, опираясь щекой о ее макушку. — Боюсь, тебе надо сесть обратно, в квартире удобнее. К тебе или ко мне? — Ко мне.       Глеб кивает, и когда Марина пристегивается, под удивленные взгляды учеников, белый мерседес, со скрежетом шин по асфальту, срывается.       Оказавшись около ее подъезда, он даже не дает ей выйти, вытаскивает ее сам, заставляя обхватить ногами его торс, она радостно смеется. Захлопывает дверь автомобиля, поставив на сигналку, удачно забыв на заднем сидении ее рюкзак. Вахтерша улыбается вместе с ними, заметив счастливую парочку. Она ведь давно их видит, еще с момента переезда Марины, тогда они только поднимались туда с чемоданами, поздоровавшись с ней, и ведь между ними ничего не было. А сейчас заходят вот так, улыбаются, и смотрят друг на друга так нежно-нежно, в один голос поприветствовав ее. За это женщина и любила свою работу.       Поднимаясь на лифте с зеркалами, она лишь чуть шикает, когда Глеб чуть сильнее обхватывает ее руками. — Что такое? — Синяки дают о себе знать. — Прости.       Искренне улыбается, и сам открывает ее квартиру, достав ключи из заднего кармана джинс. Она спрыгивает с него, расстегивая свою парку, и вешая на крючочек. Скинув вансы, она ведет его за собой в комнату. — Не хочешь принять горячую ванну? — она стягивает с себя носочки, медленно раздеваясь. — Ванну? Я не ослышался? — Нет, ты услышал все правильно, — хитро ухмыляется, заходя в ванную комнату. — Захвати шампанское с холодильника!       Уже оказавшись внутри, Марина включает горячую воду и немного холодной, просто потому что замерзла. Медленно стаскивает с себя вещи, подкатив столик к джакузи. Кладет все вещи на нижнюю полочку, и завязывает длинные волосы в высокий хвост.       Выключает воду, замечая, как запотели зеркала и стекла. Так даже лучше, вечерняя Москва определенно отвлекала бы ее. Аккуратно лезет в джакузи, чуть обжигаясь водой. Садится, чуть окотив плечи водой. До невозможности тепло.       В ванной комнате появляется Глеб, с двумя бутылками шампанского и в одних джинсах. Марина игриво улыбается, прикусив губу и прикрыв волосами грудь. Он дергает бровями, и, скинув всю одежду, оказывается рядом с ней. Открыв бутылку, он разливает игристый алкоголь по фужерам, один вручая ей.       Они чокаются, а после отпивают пару глотков. — Как ты сидишь в такой горячей воде? — Могу добавить холодной, — она учтиво кивает на кран, уже потянувшись к нему, но оказывается остановленной. — Не нужно. Иди сюда.       Марина аккуратно перелезает к нему, садясь между ног, пока Глеб увлеченно рассматривает ее синяки, соединяя их мокрым узором. Кондратьева лишь с наслаждением ощущает его руки, отпивая глоток сладковатого шампанского. Он целует ее в небольшое сине-фиолетовое пятнышко, проделывая дорожку выше, целует ее плечо, прикусывая зубами. Марине остается лишь выгнуться, когда он рукой от ее талии ведет до внутренней стороны бедер, начиная поглаживать клитор. Приходится допить алкоголь одним глотком и отставить стакан, чтобы ненароком не уронить его.       Впивается ногтями ему в ноги, когда он одним пальцем входит в нее, растягивая для дальнейших развлечений. Глеб продолжает покрывать ее шею и плечи поцелуями и засосами, добавляя еще один палец. Тихо стонет, и резко разворачивается, садясь ему на бедра. Впивается в его губы, исследуя руками его грудь. Чувствует ведь, как он упирается ей во внутреннюю сторону бедра. — Я забыл резинку, — со стыдом признает он, не желая останавливать ее. Но детей пока никто не хочет, так что он уже пытается подняться. — Ты успеешь вытащить, я верю в тебя, — она смотрит в его темно-зеленые глаза, привставая и направляя его половой орган в себя. Она до предела возбуждена.       Шампанское забыто, все забыто, только они. Но вот телефон Марины просто разрывается, находясь в тачке Глеба. Мама названивает уже с явным беспокойством. Она хотела сказать дочке важную новость, а та даже трубку не берет. Но Лена не знает, ей просто не стоит знать, что дочка сейчас занята и в любом случае не ответила бы на звонок. Ведь все забыто.