***
— Мы опаздываем. — Ну, знаешь, если бы кое-кто не испортил мне макияж, может и успели бы вовремя, — подкрашивая губы, через зеркало смотрит на наглую улыбку этого засранца. Срочно захотелось ему секса, видите ли. Гад. Еще раз поправив на себе платье, она натянула кроссовки, также, от Гуччи и покрутилась перед зеркалом. — Красиво? — Очень. Поехали, — перебрасывая из руки в руку ключи от машины, он начал спускаться вниз, а Марина за ним. Приехали они достаточно быстро, если судить по московским пробкам. Выйдя из белого мерседеса, сразу же последовало несколько щелчков фотокамер. Ожидаемо. Глеб обходит автомобиль, подает руку Марине, которая аккуратно выбирается из машины. Поправляется: опускает платье вниз и волосы на спину. По привычке обворожительно улыбается и вместе с блондином, что аккуратно обвил ее тонкую талию рукой, идет в банкетный зал. Вместе подходят к столу и берут по бокалу с шипучим шампанским. Маленький глоток, и дежурные улыбки. На деле, если говорить, — ни Глеб, ни Марина не любили такие мероприятия. Парня, буквально спустя минут десять куда-то уводят. Кондратьеву, если быть честной, не так уж и волнует это. Слишком часто происходит. Но в это же время она нашла глазами девушку. Девушку Кирилла. То есть… Он тут! Вечер обещает быть не таким уж скучным. Подходит к брюнетке, аккуратно положив руку той на плечо. Она вздрагивает, но облегченно вздыхает, заметив знакомую персону. — Не подскажешь, где Кир? — улыбается, пока девушка стреляет зелеными глазами в брюнета. Марина ее быстро поблагодарила и, схватив еще один бокал шампанского с подноса у официанта, подошла к скучающему парню. Он быстро обнял ее и у них завязался разговор, впрочем — как и всегда.***
Глеб освободился буквально через пару минут. Но в то же время, заметил Марину около Кирилла. Зеленые глаза, в который раз загораются пламенем яркой ревности. Но он не подходит, не смотрит — лишь давится в этом чувстве. И, как-то совершенно случайно, останавливается возле весьма известной личности. Да еще какой! Алеся Кафельникова, собственной персоной. — Оу… Здравствуй, Глеб, — приветливая улыбка на ее губах и абсолютно ровный тон. — Здравствуй. Давно не виделись. — Есть такое. По чуть-чуть у них завязывается разговор, плавно перетекающий к парочке, что стоит напротив. — Ты ведь знаешь, просто не хочешь разводить скандал? — стреляет глазами в Марину. — Подожди, что я знаю? — Посмотри, — он переводит взгляд на Кирилла и Марину. — Разве ты не видишь, как они общаются? Большинство уверены, что она тебе изменяет. Как бы считая, что ты слишком стар для нее, да и не нагулялась она, — Леся все говорит и говорит, но Глеб ее очевидно не слушает. Он… Просто… Он встречался с человеком чертовых четыре года, чтобы все было вот так? Чтобы она просто взяла и изменила ему с парнем, которого он сам взял в свою Династию? Глеб просто выпал. Тут же вспомнилось маленькое золотое кольцо, — такое, которое нравится ей, — для обручения. На губы лезет грустная ухмылка. Он ведь собирался сделать ей предложение. Хотел детей от нее. Тупой дурак. Он ее не спрашивал. Хотела ли она. Судя по всему — нет. И, честно говоря, услышав эти слова, Глеб совсем забыл кто рядом с ним. Леся, что, по словам журналистов, до сих пор пытающаяся вернуть его. Да и врать она никогда не умела, что сказать. Поэтому и мысли, что она нагло соврала не было. — Так что вот… Грустно, что так вышло, — она взглянула на блондина, его грустную ухмылку и пустые глаза. Она не видела его таким, и ее сердце, обвиваемое плетьми вранья, сжалось от такого зрелища. Каф аккуратно опустила руку на его плечо в подбодряющем жесте. Голубин опустил взгляд на нее. И такая чуждая в ней искренность плескалась в глазах. А небольшая грусть и удушающее чувство ревности моментально переросло в желание мести. И Глеб знает, кто ему поможет.***
Марина достаточно долго разговаривала с Киром и вполне была увлечена беседой, но родную блондинистую макушку рядом с Каф заметила сразу, кидая незначительные взгляды. Они точно также разговаривали. Перебрасывались словами. А после отчего-то на пухлых губах Глеба появилась грустная усмешка. Может, вспоминают их отношения? Леся повернулась к нему, положив руку на плечо. Парень посмотрел на нее. А дальше они начали пить. Даже нет, не так — заливаться вином. И, если так сказать, Марина его уже пробовала, вставляло не хило. Через некоторое время, не привлекая внимание, Глеб обвил модельку ниже талии. За задницу. И оба с ехидными улыбками ушли через черный ход. В глазах застыла обида. Нет, она плескалась, как только могла. Бушевала в потемневших карих глазах, вызывая целую бурю эмоций. Губы чуть задрожали, а глаза заблестели. — Марь, ты чего? — О, нет, все в порядке, но думаю мне нужно домой. Кажется, я чуть перепила, — нелепо хихикает, так фальшиво и не искренне, что просто рубит с плеча. — Эй, Марин… — Нет, все правда в порядке. Я, пожалуй, пойду. До встречи, Кир, — обнимает его и уходит. К черному выходу совсем уж не тянуло. Машины с собой не было. Да и в таком состоянии она бы вряд ли доехала до дома. А рисковать собой она не могла. Выйдя с гордо приподнятым подбородком через главный выход, она видела немой вопрос в глазах журналистов, но не стала отвечать и как-либо пояснять происходящее. Все, что личное — не публичное. Марина правда хотела подождать до дома. Подумать над ситуацией. Но не сдержалась. Зашла в первый попавшись магазин и купила бутылку восемнадцатипроцентного Вермута. Не стесняясь, заливалась слезами и пила алкоголь с горла, идя прямо по центру Москвы. Тут все слишком заняты, чтобы обращать внимание на проблемы других. Она прекрасно знала. Косые взгляды ей не в новинку. Ранее идеальный макияж поплыл, красиво уложенные локоны растрепались и разлохматились, а рукав черного платья был испачкан в винном оттенке помады. Да и по лицу чуть размазалось, что говорить. Но большие капли чересчур соленых слез быстро смыли все. Она все думала и думала. Слезы капали, а собственный имиджу ничуть не беспокоил. Как поступить? Что сделать? Хотя, в принципе, все было абсолютно логично: грандиозный скандал и расставания. Но она не могла. Просто… Черт, конечно она знала, чем они сейчас занимаются! Только тупой не догадался бы. Но, блять, почему? Просто, сука, почему он так? За что?! Она была верна ему все время, с момента их первого поцелуя. А еще противней было от того, что он не посчитал нужным расстаться с ней перед этим. Будто ноги вытер об ее чувства. Хотя, какие чувства вообще, их же не может быть у нее! Она машина, черт возьми! Пнув ебучую дверь, Марина все-таки открыла ее. И такой же ебаный вермут закончился. «Пидарас ебучий!». И это было не про алкоголь. Стянув кроссовки, Марина уже не стесняясь начала вытирать платьем макияж. Тонала, тушь, остатки помады — все на платье. Да какое вообще дело до этого? Зайдя на кухню, она как дура провела пальцем по столу. Пыль. Чихнув, она случайно ударилась об шкаф головой, а схватившись за стол, она упала и по лбу потекло что-то теплое. Блять, какой же жалкой она выглядела! Испачканное платье, бухая в хлам, с кровью, текущей по лбу и абсолютно смазанным макияжем. Посмотреть страшно. Но Марина ведь умная девушка, она встала. И начала хлестать чистый коньяк из горла. Качаясь из стороны в сторону, она пошла в душ. Заботливо оставив бутылку рядом с дверцей, она скинула все вещи вниз. Залезла под душ и смыла все это уродство с себя. Дальше, не смущаясь своего вида, дошла до кухни, и без доли жалости выкинула фирменные вещи (заодно отправив туда же кроссовки). Зайдя в родную комнату, она натянула нижнее белье и, включив компьютер, врубила любимый плейлист на всю квартиру. С бутылкой в руке (не зря же завтра среда, учебный день), начала ходить с тряпкой и вытирать чертову пыль, от которой она переодически чихала и падала. Когда все было чисто, на часах уже было два ночи, а Марина выжирала вторую бутылку виски. Вздохнув, она поняла, что не так уж плохо прошел день. Она набухалась, чего не происходило уже давно, убралась в квартире, порыдала на славу. Легче стало определенно, что уж говорить. И даже не думая, она достала еще бутыль. Сопьется к черту. Где-то в начале пятого, когда уже рассвело, Марина уснула. Свернувшись калачиком в кресле напротив панорамных окон. Было больно — определенно. Но еще больнее — следующая неделя. Ведь Кондратьева пришла к наитупейшему выводу: она пока что сделает вид, что ничего не произошло. Абсолютно.