***
Время нещадно текло, не мгновенно, но ощутимо забирая с собой горечь воспоминаний. Вся боль, что скопилась за короткий промежуток времени, которая казалось уже засела в каждом уголке души, медленно отступала, оставляя после себя пустоту. Взгляд опустился на сухие руки, которые слегка подрагивали. Похоже, ей стоит уже поспать, и перестать доводить себя до чего-то подобного. Можно ведь и заболеть чем-нибудь. А потом ходи по больничкам и лечись! Вернула взгляд на зеркало, продолжая не понимать, она ли в отражении. Словно поверхность тёмных вод, синие глаза превратились в нечто отвратное. В нечто пустое, без намёка на жизнь, вызывающее лишь сочувствие. Темные круги под этими ужасающими, будто черные дыры, глазами напоминали фингалы после какой-нибудь ожесточённой драки. Ну, или минимум на круги как у панды. А они миленькие. Но Маринетт не могла увидеть в себе ничего такого, что сейчас могло бы вызвать улыбку. Только если… жалостливую? Выйди она так в люди, может никто бы и не заметил. Хотя, кто знает. Арестовали бы за запугивание людей и мельком бы напомнили, что сейчас не Хэллоуин. И штраф за это заставили бы платить. Потом доказывай, что ты просто не можешь уснуть. Что пытаешься, очень сильно пытаешься. Но в голову лезут мысли. Понятное дело, что не из приятных. Понятное дело такие, от которых хочется разреветься. Но и слёз не было. Вот совсем. Никакой из уголков губ не дрогнул, когда ведущая оповестила о его смерти. Было больно. Так больно, что ей казалось, её разрывают на части. Сердце куда-то бухнуло, а время будто остановилось. Лишь взгляд очерчивал лицо ведущей, которая так равнодушно рассказывала о его смерти. Такая жестокая женщина. Такое ощущение, будто не о её Адриане говорила, а о ком-то чужом. В самом деле, жестокая женщина. Вся эта её аура кишит холодным безразличием ко всему, о чём она говорит. Никакого интереса, никакого сочувствия. Такая неискренняя, жестокая женщина. Ого, сколько же раз это слово прозвучало в голове?! Ха-ха, жестокая женщина! Жестокая женщина! Жестокая женщина! Губы растянулись в ядовитой улыбке прямо перед зеркалом. Провела рукой по распущенным волосам и нагнулась прямо над раковиной, почти носом касаясь отражающей поверхности. Боже мой… как же она устала. Чувствовать своего внутреннего демона было невыносимо. Он так и норовил вытянуть из тела всю энергию, а потом занять её место. ЕЁ место! Место Маринетт. Милой, тихой, доброй Маринетт! Но она ведь не позволит? Девушка согласно двинула головой, вновь сжимая губы в тонкую полоску. Она справится. Без него. Главная задача: не сойти с ума. А дальше всё наладится. Правильно? Маринетт вновь двинула головой, соглашаясь с советником, сидящим в её голове. В дверь кто-то постучался и сразу за этим послышался голос Сабины. — Маринетт. Ты… в порядке? — женщина приоткрыла дверь и заглянула. — В полном. — хрипло ответила девушка и шире открыла дверь, встав напротив матери. Женщина кинула обеспокоенный взгляд на дочь и что-то вытянула из кармана. Протянула. Маринетт без какого-либо интереса взглянула на… письмо. Да, это было письмо. Двадцать первый век — а они письмами обмениваются. Какая ирония. Девушка хмыкнула. — Это… приглашение на похороны. Господин Агрест передал, — женщина всучила конверт в трясущуюся руку синеглазой и отвернулась. Заметила, как вздрогнула дочка при произнесении фамилии Габриэля. Пусть продолжает делать вид, что всё хорошо. Сабина лучше понимает, что творится с её маленькой Мари. — На похороны теперь приглашения выдают? — всё таким же голосом поинтересовалась синеглазая, смотря в след уходящей мамы. Вздохнула. Кинула взгляд на письмо и нахмурилась. Похороны. Его похороны. Он в самом деле умер? Да быть такого не может. Он же тварь живучая! Но сердце снова колет. Тело жаждет его прикосновений. Губы горят от одной мысли о поцелуе с ним. Ну какая же глупая смерть! Ну почему эта чертова машина взорвалась?! Ну вот почему именно он? Неужели плата за совершённое? Но почему сейчас, мать твою?! Почему тогда, когда стало всё налаживаться? Она же простила его! Или это за тех, кого он взял силой до неё? Правильно! Да так тебе и надо! Ты не заслужил жизнь! По стенам прокатился всхлип, источником которого была Маринетт. Сама того не замечая, стиснула в руках письмо. Похороны… Похороны… а ведь только сейчас пришло осознание, что его правда нет. До этого как-то не верилось. Казалось, пошутит и появится как тогда, когда она от него убегала. Когда пряталась, снова и снова. А он вновь и вновь находил. Появлялся рядом. Неважно как он это делал, но почему сейчас не мог прийти и сказать, что это розыгрыш? Что где-то тут висят камеры, чтобы снять её реакцию? Почему нет? А это письмо, чертовый конверт загнал в угол. Похороны… Это похоже совсем конец, если даже собственный отец хоронит его? Голос вновь дрогнул, и из горла вырвался отчаянный вздох. По комнате прошёлся стон, всхлип и снова стон. Наполненный болью и досадой. Губы затряслись, а глаза наполнились слезами. Прислонилась к стенке, медленно по ней съезжая. Схватилась за голову, впиваясь пальцами в нежную кожу и подняла голову, дабы не дать слезам вырваться и затопить комнату. Но было поздно. Хрупкие плечи затряслись, по щекам потоком потекли горячие капли. Поджав к себе колени, девушка зарыдала, больше не в силах сдерживать порыв.***
Похороны шли мрачно. Совсем. Стенд, наполненный черными, искусственными цветами выделялся сильно на фоне белоснежной стены. Гости в чёрном напоминали муравьёв, собравшихся у какой-либо сладости. Дом Агрестов переживал страшную трагедию — отец и по совместительству глава Модельного дома Agreste хоронил своего единственного сына. Стоял мужчина прямо у входа в дом, встречая знакомых. Погода была самой подходящей — холодной и облачной. Даже несмотря на то, что сейчас был полдень, тёмные тучи закрывали небо и страстно награждали людей дождём. Я сделала шаг по ступени и вновь остановилась. Ещё неделю назад я спускалась по ним, крепко держа его за руку. Нас тогда так много снимали, аж бесило. Но его запах, хватка и полный любви взгляд вновь выскальзывали в голове, просыпаясь мертвецким трупом посреди ещё кровоточащей раны. Аля и Мама, поддерживали за руки, помогая подниматься. А я шла, не страшась свалиться прямо здесь, на глазах у толпы. Просто устала чувствовать страх. И сейчас было плевать. Взгляд встретился с серыми глазами модельера и тот кажется улыбнулся. Что? Я вздрогнула и нахмурилась. Улыбнулся? Рад меня видеть? Я грустно усмехнулась. У него сын умер, а он смеет улыбаться молоденьким девушками? Да как ты можешь! Я воспрянула духом, как только осознала, что злюсь. Отпустив руки близких мне женщин, я двинулась в сторону Габриэля. Он сразу же обратил на меня внимание. Кивнул, на что я ответила тем же. Безмолвное привествие. — Господин, сочувствую вашему горю, — голос охрип ещё сильнее. Не ожидала, что из-за громких рыданий, он станет настолько жалким. Кашлянула, прочищая горло. — Уже захоронили? — вновь подала голос я, сдерживая внутреннюю боль, которая кольнула по сердцу острыми ножами. — Да, Мисс Дюпен-Чен. Это было сделано рано утром, — он замолчал. Я собиралась его покинуть и пойти в дом, чтобы помолиться. Но вдруг он схватил меня за руку. — Маринетт, я хотел бы извиниться за тот вечер, когда прикоснулся к вам. — Габриэль опустил рукав моего чёрного платья и устало вздохнул. Я цокнула и взглянула прямо в его глаза. — Господин Агрест, в тот момент я была в полуобморочном состоянии. И к счастью, ничего не помню. Поэтому я пойду. — Но это всё равно случилось, девочка. Поэтому я подготовил для тебя небольшой презент. Он находится на чердаке. Ты будешь рада его увидеть, — он похоже забыл, что мы вообще-то на «Вы». Я не стала отвечать. Лишь про себя подумала, что меня никакой подарок с его стороны не порадует. Точно не сейчас. Не оборачиваясь, направилась к дверям в дом. На ходу замечая, что к Габриэлю подходит детектив с тем самым помощником и до моих ушей доходят слова поддержки, что-то на подобии тех, что раннее произнесла я. Капнула воском в выемку и сразу прижала концом свечки. Закрыла глаза и прошептала молитву. Отстранилась, вновь смотря на черно-белую фотографию Адриана, обрамляемую великим количеством разнообразных цветов. Он улыбался. Так искренне, так светло. Даже я никогда не видела его таким счастливым. Что же его сделало таким? Я улыбнулась, представляя из-за чего этот человек мог растянуть улыбку от уха до уха. И почему мне не посчастливилось увидеть его таким при жизни? В горле вновь начал образовываться ком. Я подняла глаза к потолку, быстро взмахивая ресницами, дабы остановить пробивающийся поток слёз. Не заметила, как рядом со мной появился детектив. Повторил мои манипуляции со свечой и молитвой за упокой, и теперь повернулся ко мне. — Мисс Маринетт. Мы всё-таки не допросили вас насчет Нуара. Видели ли вы его лицо? Может вы запомнили в нём что-то необычное? Или же… — Прекратите. — Что? — Перестаньте делать это перед ним. Я приду на официальный допрос и уже там отвечу на ваши вопросы, — я развернулась и уже двинулась было в сторону дверей, но вспомнила про презент Габриэля. Любопытство взяло верх. Я повернула в сторону лестницы на второй этаж. — Куда вы? Выход ведь там, — мужчина кивнул в сторону дверей. Я, не оборачиваясь, вскинула руку. — Мне в уборную. Может рассказать, что я там буду делать? — хмыкнула, продолжая идти по ступеням. — Прошу меня простить за неподобающий вопрос, — детектив кивнул, признавая вину и развернувшись, вышел из дома Агрестов. Я осталась одна. Странно. На улице народу было больше. Но меня это уже не интересовало. Я миновала второй, третий этажи. И сейчас передо мной стояла дверь на чердак. Сердце слишком часто забилось. В душе поселилось какое-то предчувствие. Я не понимала, что это могло значить. Ладонь опустилась на ручку и медленно сжала. Толкнула и оп-ля, я чуть не свалилась! На полу лежали старые доски, покрытые пылью. Она была везде! Задохнуться можно. Мне Габриэль таким образом тип умереть предлагает? Что бы на небо с Адрианом полететь? Мда… Прикрыла рот и нос рукой, осторожно переставляя ногу через доски. Спасибо Габриэль. Я в вас только разочаровываюсь! Может, ну его? Может развернуться и уйти? Но внутри будто кто-то шепчет, что я должна остаться. Моё сердце продолжало стучать как бешеное и я не могла его унять. Внезапно, воздух разрезал противный звук закрывающейся двери. Отвратительный скрип. Моё сердце ушло в пятки. Я резко развернулась и кажется от увиденного немного удивилась. Да-да, совсем немного… Перед глазами всё начало темнеть, и я бы так и повалилась на эту грязную землю, но в какой-то момент меня подхватили крепкие руки, а в нос ударил знакомый запах. Это всё, что заметила перед тем, как окончательно отрубилась…