Гиблое дело

Фонарь уличного освещения прямо напротив окна Нако тоскливо моргнул, потом снова. С визгом покрышек промчалась по дороге машина. Весело хохотала прогуливающаяся под окнами парочка. Нако ерзала по дивану, пыталась устроиться удобнее на пирамиде из подушек, но только дернула больную ногу. Она поднялась, шипя от боли и растирая пальцами несчастный голеностопный сустав. За несколько часов щиколотка изрядно распухла, а по поверхности кожи расплылся отвратительный коричнево-желтый синяк. Тоскливо поглядывая на сопящего рядом кота, женщина осознала, что, к несчастью, уснуть сегодня не сможет. Выбравшись из-под одеяла, стараясь не наступать на больную конечность, Нако доскакала до ванной комнаты. Порылась в шкафчике за зеркалом, нашла болеутоляющие таблетки и выпила, запивая водой из-под крана. В зеркало на нее смотрела всклокоченная, уставшая женщина. Темные волосы крутыми кольцами опутывали ее плечи и Нако уже ненавидела предстоящее утро, когда ей придется снова бороться с волосами укладывая волосок к волоску. Она снова вздохнула, потушила свет и поковыляла в единственную комнату в своей квартире. Устроившись на подоконнике, взгромоздив больную ногу на подушечку и поправив плафон лампы, так чтобы световое пятно падало точно на колени, Нако взялась за папку с эмблемой «Белого лотоса». Раз ей предстояло провести бессонную ночь, то почему бы не потратить это время с пользой. Юки Танака — девушка, белые пятна в жизни которой должны были пролить свет на обстоятельства преступления. Хотя бы намекнуть, где она повстречала убийцу. Нако раскрыла папку, мимоходом подумав о том, сколько усилий потребовалось Учиха Итачи чтобы выбить данные у собственного брата? Учиха Саске не производил впечатления человека, готового сменить гнев на милость по одному только слову, и раз уж объявил войну Курасаве, то должен был дойти до ее окончания. И все же папка была у нее, а с ней и ответы на интересующие Нако вопросы. С первого взгляда стало ясно, что фонд «Белый Лотос» подходил к оформлению документов со всей тщательностью. Вздумай налоговые службы провести проверку — комар носа не подточил бы. Но было кое-что, в этих ровных рядах цифр и описаний, что особенно заинтересовало Нако. И, не взирая на позднее время, Нако набрала номер помощника. — Киба, ты спишь? — Уже нет, — заспанным голосом ответили в трубке. — Что-то случилось? Он громко зевнул и, судя по звуку, выполз из-под одеяла. — Нет, нет, — затараторила Нако. Ей не хотелось вытаскивать сержанта из постели, тем более, что ничего страшного не произошло. — Не вставай! Я хотела только спросить. — Поздно, — снова зевнул Киба. — Я проснулся и проголодался. В трубке послышались шаркающие шаги. Чуть позже скрипнула дверца холодильника. Нако поняла это только потому, что зазвенели крышки кастрюлек и чашек. — Так, что ты хотела? — поинтересовался Инузука, тут же отправляя в рот что-то съестное. — Ты собирал информацию по «Белому Лотосу», так что скажи: они занимаются благотворительностью? — Вот еще! — фыркнул Инузука. Дверца холодильника снова протяжно застонала, скрипнул, отодвигаясь стул. — Это частная, закрытая организация, где клиент получает максимум услуг согласно купленным билетам. Знаешь сколько стоит годовой абонемент? А почему ты спрашиваешь? — Потому что операцию Юки Танаки оплатил фонд, — поделилась своей находкой Нако. Киба кашлянул, захрипел в трубку. — Откуда… Откуда ты узнала? — Ее личное дело из фонда «Белый Лотос» сейчас в моих руках, — Киба зашипел снова и Нако решила предупредить его вопрос. — Наш консультант раздобыл. Должно быть выпросил у брата. Киба снова закашлялся. На этот раз долго и протяжно. Нако уже начала беспокоиться, что сержант умрет от асфиксии, но Инузука пришел в себя. — Ты все не так поняла, Нако. — Курасава собиралась поинтересоваться, что же именно она не так поняла, но Киба не дал ей и слова вставить. — Я тоже проделал свою работу и собрал информацию о нашем консультанте. Порылся в его темной истории. — И что? — напор, с которым обрушился на нее Киба заставил Нако занервничать. — Хотя бы то, что у Учиха Итачи нет алиби ни на один из дней убийства, — спокойно проинформировал ее Киба. Нако почувствовала, что волосы ее встали дыбом, а кожа покрылась гусиной коркой. — Однако мы не сможем на основе этих данных предъявить ему обвинение. По словам Шикамару, Учиха Итачи испытывает что-то вроде фобии перед мобильными телефонами и современными гаджетами, поэтому за ним не остается электронного следа. Но сейчас речь не об этом. Киба перевел дыхание, наполнил грудь воздухом, готовясь говорить долго и много. Нако, напротив, дыхание затаила, чтобы ничего не пропустить. — Так вот, мы знаем, что Итачи и Саске Учиха сыновья прежнего капитана полиции Учиха Фугаку. Но у них есть еще и мать. Учиха Микото — пятидесяти четырех летняя домохозяйка, до замужества носила фамилию Ямамото. — Кто это? — спросила Нако, нарочно полагая, что в этом деле каждое имя может играть ключевую роль. — Старая аристократия. Род довольно сильно поднялся, после того, как европейцы вернули власть в руки Императора. Ямамото в числе первых аристократов поддерживали идею революции и свержения власти Сёгуна, но реальных высот так и не достигли. Ни тогда, ни после. Ямамото организовали фонд «Белый Лотос» в начале Второй Мировой войны. Чем именно занимался фонд тогда, понять так и не удалось. Но, судя по всему, его использовали, чтобы выводить деньги из страны, в обход распоряжений и арестов властей. Ходят слухи, что в тот же период Ямамото вели переговоры с правительством США по свержению власти. Они хотели закрепить престол за собственным кланом, но что-то пошло не так. После Хиросимы и Нагасаки о клане Ямамото никто не слышал лет двадцать, а потом они объявились снова. Возобновили работу фонда, старым партнерам выписали пожизненные абонементы и, вроде как, успокоились в своих революционных настроениях. — И что это дает? Кроме того, что фонд принадлежит семье матери Учиха Итачи? — долгая петиция несколько утомила Нако. К тому же боль в ноге никак не хотела униматься. — Это еще не все, — перевел дыхание Инузука. — По правилам аристократии, женщина не имеет прав наследовать родовые земли, недвижимость и бизнес. Старший брат госпожи Микото умер, не оставив после себя наследников, а сама она не могла стать наследницей семейных владений. К тому времени Микото уже была вдовой, так что наследником по кровной линии стал… — Ее старший сын, — догадалась Нако и буквально заледенела от ужаса. Все больше косвенных улик указывало на то, что Учиха Итачи замешан в этом деле. Куда не глянь, всюду она упиралась в его тень. Даже фонд принадлежал ему! И этот человек приходил к ней домой. Был в ее квартире! Кто знает, что он успел сделать в ванной комнате. Может, отравил шампунь и в следующий раз, стоя под душем, она умрет в страшных муках?! — Теперь ты понимаешь? — продолжал Киба, хотя она и слушала вполуха. — Он пытается усыпить твою бдительность. Он натравил на тебя своего брата, как цепного пса, а потом снизошел до помощи, в которой не имел права отказывать! — Я поняла, Киба. Не зачем так кричать. Ночь на улице, — она отложила папку. Эмблема, будто сделанная из расплавленного свинца, жгла руки. Потерла больную, гудящую ногу. — Поступим следующим образом, Киба. Никто не должен догадаться, что нам известна правда. Мы подыграем ему, но будем следить за каждым его шагом. Он попадется и тогда уже мы сыграем по своим правилам. — Отличный план, шеф, — согласился Киба и поспешил завершить разговор. В глубине его дома раздавался властный голос женщины, которую боится каждый мужчина — матери. Нако пожелала ему спокойной ночи и тоже поднялась с подоконника. На востоке занимался рассвет. Она хотела хоть на час прикрыть глаза и вздремнуть. Но прежде заглянула в ванную комнату и, на всякий случай, выбросила все флаконы в мусорное ведро. *** — Мы установили личность третьей жертвы. Не без удовольствия и гордости произнесла Конан и отодвинулась чуть в сторону, чтобы человек, притаившийся за ее спиной оказался у всех на виду. Высокий и тонкий, он напоминал жердь, тонкую трубку гнущуюся под порывами ветра. Черные длинные волосы застилали лицо. Курасава подумала, что такой вид стрижки стал новым трендом, а она единственная, кто об этом не слышал. — Позвольте представить, — продолжала Конан смотря каждому собравшемуся на совещании прямо в глаза. Пока не остановила свой взгляд на Шисуи, восседающем во главе стола конференции. Ни одно решение без его ведома принято быть не могло. — Господин Орочимару, судебный антрополог. Он расскажет обо всем, что нам удалось выяснить. Господин Орочимару, который, судя по всему, не горел ярым желанием вообще открывать рот, не говоря уже о целой речи, закашлялся, прочищая горло и встал со своего места во втором ряду. Поправил белоснежный халат, который, казалось, не снимал даже укладываясь спать, настолько вытертым и помятым тот был. Пригладил волосы. — Сдается мне, Конан-сан спихнула на старика свою работу, — буркнул под боком Киба. Нако не слушала. Нога болела и ныла, анальгетики не спасали. Должно быть повреждение оказалось куда серьезней, чем казалось на первый взгляд. До кабинета капитана полиции она добралась с огромным трудом, опираясь, с одной стороны на всегда готово помочь Кибу, с другой — на рукоять зонта-трости. А еще она видела, как за всем этим внимательно и встревоженно наблюдал Шисуи. Но поговорить до начала собрания времени не нашлось. Теперь же она видела в его глазах тысячи вопросов, отвечать на которые не очень хотела. Наконец господин судебный антрополог открыл рот. — Личность жертвы установлена путем сравнения зубной карты и не подлежит сомнению, что останки принадлежат Мацуси Хаято, специалисту по атомной энергетики тридцати пяти лет, — Орочимару говорил тихо, почти шипел, с чуть придыханием, будто между слогами вдыхал формалин. — О его исчезновении заявили одиннадцать месяцев назад, когда Мацуси Хаято отправился с докладом на конференцию по ядерной энергетике, но так и не прибыл на место. И, судя по степени разложения, все это время Мацуси Хаято был мертв. Он замолчал, с таким видом, точно сказал больше, чем заслуживали слушатели, и сел на место. Нако недоуменно взглянула на Шисуи, но капитан только пожал плечами. — Простите, — она всеми силами старалась придать своему лицу непринужденный вид, — господин Орочимару. Но выяснилась ли в ходе вашей работы связь между последней жертвой и двумя предыдущими? Антрополог снова встал, поправил узел галстука, очевидно душивший его. Прочистил горло. Нако же хотела услышать только одно короткое слово: «нет»! Орочимару взглянул на нее желтоватыми глазами из-под завесы черных волос. — Несомненно, — сердце женщины пропустило удар, а сама она едва сдержала стон то ли от боли, то ли от разочарования. — Судя по следам, оставшимся на ребрах и грудине, жертве нанесли множество колотых ран. Мы сравнили слепки ранений с ранами двух предыдущих жертв и убедились, что они нанесены одним и тем же оружием. Нако закусила губу от досады. Не потому, что оказалась не права, отвергая саму вероятность связи, а потому что ужасно не хотела, чтобы эта связь была. Знать, что в городе уже ни один год орудует маньяк, — или, что еще хуже, банда маньяков, — а полиции стало это известно только несколько недель назад. Знать, что множество жизней за этот период было отнято. Что родные жертв по сей день не знают, что стало с их близкими и надеются однажды увидеть их живыми. Это слишком, для любого полицейского. Будто ответ на ее мысли, Нако заметила, что и Шисуи напряженно и нервно покусывает ноготь большого пальца. — Более того, — вмешалась Конан, когда Орочимару снова сел на свое место и, с отрешенным видом, уставился в окно, — экспертиза показала, что пленка, используемая убийцей для упаковки тел — одна и та же. Во всех трех случаях.  — А причина смерти? — поинтересовалась Нако, прекрасно зная, что ранения, в их случае, не являются ею. Конан пожала плечами и обреченно вздохнула. — Тело разложилось настолько, что невозможно собрать достаточно материала для анализа. Да и времени прошло много. Если в крови и оставались токсины, то они давно растворились, не оставив следа. — Значит, и установить, была ли с жертвы срезана кожа мы тоже не можем? — подал голос, молчавший до этого Шисуи. Конан взглянула на него и в янтарных глазах судебного медика заплясали озорные огоньки. Нако, сидящая напротив нее, определила без труда — Хаюми питает к капитану полиции чувства весьма плотского характера. На лице Шисуи не дрогнул и мускул. Явный призыв во взгляде Конан остался без его внимания. Однако Нако почувствовала себя третьей лишней. Конан гораздо эффектнее нее. Будь Нако мужчиной, то выбрала бы Хаюми, нежели саму себя. И как много времени нужно мужчине, чтобы понять свою ошибку? — Теоретически, — начала Хаюми, облизав губы, выкрашенные ярко-красной помадой, — я могла бы сравнить вес убитого с количеством микробного бульона. Сделать поправки на газы и кишащих там паразитов. Но я понятия не имею сколько этого месиво осталось там, на снегу. Да и вычислить отсутствие пары десятков грамм не заметишь. Нако почувствовала, как подступает к горлу тошнота. Все же перестаралась с анальгетиками и желудок взбунтовался. Она буквально чувствовала, как зеленеет ее лицо под красочный описания Конан. — Вам плохо, офицер Курасава? — Шисуи не сводил с нее взгляда. И такая перемена не осталась им не замеченной. Нако помотала головой, отрицая. Перевела дыхание, пригладила волосы. — Остались ли на теле следы, указывающие на личность убийцы? — Нет, — ответил судебный антрополог. Нако подумала, что хотела услышать этот ответ многим ранее. — Что еще у нас есть? — осведомился капитан. Медикам сказать больше было не чего. — Коллеги прислали отчет допроса свидетеля, — буркнул Шикамару. Казалось, всю предыдущую часть разговора IT-специалист благополучно проспал. Он окинул взглядом собравшихся и, поняв, что капитан ждет, продолжил: — Человека за рулем, свидетель не видел, но пикап разглядел. Темно-синий «Nissan Navara», даже запомнил номера регистрации. Правда, они оказались крадеными. Но можно сузить круг поисков… — А что с фондом? Нако, против собственной воли, бросила предупреждающий взгляд Кибе, но сержант и не думал открывать рта. — Мы получили материалы дела Юки Танаки. Шисуи коротко кивнул головой, и Нако поняла, что он знал. Наверное, Учиха Саске предупредил, что его брат изъял материалы дела. Оставалось только гадать, что еще они успели обсудить. — Но ничего существенного в них нет. Кроме того, что фонд «Белый лотос» взял на себя обязательства по финансированию ее случая. — Это так удивительно? — заострил внимание Шисуи. Нако старалась понять, что именно он пытается разузнать у нее. — Фонд не занимается благотворительностью, — вмешался Киба. Сержанту надоело, что его игнорируют. — Юки Танака получила финансирование сугубо личным жестом. — То есть? — воодушевилась и Конан. Подалась вперед, стараясь задеть рукой рядом сидящего Шисуи. Нако старалась делать вид, что не видит этого. — Мы предполагаем, что у Юки Танаки был любовник из числа правящей верхушки фонда, — снова взял быка за рога Киба. Нако была ему благодарна. Четыре старшие сестры, все же, делали его мастером поддержки. У Нако не было братьев или сестер, она понятия не имела, как ведут себя нормальные люди. Странно, но на замечание Кибы капитан участка предпочел не отвечать. Он только кивнул и ударил ладонью по столу. — Отлично! На сегодня закончим. — Стойте! — Шикамару, словно проснувшись, вскинул голову и поднял руку вверх. Шисуи и Нако одновременно взглянули на него. Парень полез карандашом за ухо под ананасовой шапкой. — Кажется, я нашел микроавтобус, на котором уехал байк Сарутоби Асумы. Шикамару развернул ноутбук, в экран которого упирался все это время взглядом. Черно-белое видео на экране транслировало выделенный транспорт, направляющийся в сторону города. В нижнем углу экрана зеленым светилось время. — Идеально подходит под маршрут, — добавил Шикамару. — Место прибытия? — капитан участка умел задавать точные вопросы. — Маленькая мастерская. Адрес скину на номер офицера Курасавы… — Прекрасно. Закончим на этом. Из-за стола поднялись все разом, словно окончилась панихида. Нако тоже встала, медленно, тяжело, опираясь на спинку стула и трость-зонд. Заставлять Кибу себя тягать она не могла. — Офицер Курасава, — блестящие, точно стекла глаза Шисуи впились в нее, — задержитесь. Она тяжело опала на стул, ударившись коленом о столешницу. Шисуи терпеливо выжидал, пока за последним выходящим закроется дверь. — Что с твоей ногой? — Она думала, что капитан подберет более удачное время. — Подвернула. Растяжение. Ничего серьезного, — Нако старалась быть беззаботной. Подумаешь, она не способна выбраться из постели без посторонней помощи. Знать об этом даже Шисуи не стоит. Больше всего на свете она боялась показаться рохлей, неспособной не то чтобы вести расследование, а позаботиться о себе. Шисуи собирался что-то еще сказать или спросить, узнать этого Нако не удалось. Двери в кабинет капитана полиции отворили с протяжным скрипом. Будто нарочно проехавшись по нервам тупым ножом. Нако передернуло. Ее голова резко метнулась в бок и столкнулась взглядом с самым отвратительным человеком на земле. Учиха Саске совершенно по-свойски закрыл за собой двери и, даже не думая здороваться, занял место напротив Шисуи. — Чем обязан? — капитан полиции к визиту родственника оказался не готов. В его черных глазах мелькнуло недоверие и подозрение, словно ничего хорошего ждать не приходилось. Нако тоже напряглась. Вся обратилась в слух. Игры с Учиха Саске пока не принесли ей ничего хорошего, так что следовало держать ухо в остро. — Довольны ли вы, офицер Курасава, бумагами, что я вам передал? — он не смотрел на нее. Буравил взглядом Шисуи и стену за его спиной, но игнорировал Нако. Она сочла не нужным отвечать на этот вопрос. Саске продолжил: — Я предупреждал, что в этих записях нет ничего интересного. — Тогда, зачем упорствовать и скрывать? — поинтересовался Шисуи. Если он не подозревал Саске в сговоре, то, мягко говоря, оказался недоволен его поведением. — Это моя работа, — беззаботно пожал плечами Саске, с таким видом, будто от него ничего не зависит, — защищать интересы доверившихся мне людей. В том числе и интересы Фонда. Я тоже несу ответственность перед инвесторами и спонсорами фонда. А это очень жестокие люди. Они вкладывают в фонд миллионы и не хотят знать, что их деньги используются в качестве помощи несчастной девицы по личной прихоти одного члена из совета директоров. Нако вперила взгляд в Саске, точнее, в его ухо, потому что адвокат продолжал ее игнорировать. Он так и не повернул головы, но выглядел при этом спокойно и собранно, как обычно, когда спускал на нее собак. Он верил и чувствовал себя правым, но врал. Нако это знала и теперь пыталась понять, что за игру братья Учиха затеяли на этот раз. Она просто не в состоянии была поверить, что Учиха Итачи тут ни при чем. Она знала, что никакого совета директоров в фонде «Белый лотос» не существует, как нет и инвесторов, и прочих материально ответственных лиц. Единственный, по чьему индивидуальному желанию живет и дышит фонд — Учиха Итачи. А Саске снова пытается выгородить брата? Шисуи, кажется, не знал, что родственник, ведущий скромную жизнь консультанта полиции на самом деле зарабатывает в неделю больше, чем Трамп. — Надеюсь, ты понимаешь, — продолжал Саске, вольготно откинувшись на спинку стула, — что фонд не заинтересован в оглашении этой истории. Фонд не хочет, чтобы его телефоны осаждали нуждающиеся, слезно умоляя о помощи. Это не выгодно фонду. Так что я настоятельно прошу, не освещать эту историю в прессе. Не дожидаясь ответа, прекрасно зная, что и Нако, и Шисуи сотню раз подумают, прежде чем спорить с ним, Учиха Саске покинул кабинет. Ложь была правильная и красивая. Не знай Нако правды, поверила бы. Но ложь на нее и не рассчитывалась. Саске прекрасно знал, что она знает. Нако поднялась из-за стола, опираясь на зонт-трость и стараясь как можно меньше наступать на больную ногу. — Я пойду. Нужно работать. Шисуи тоже поднялся, окинул ее критическим взглядом. — Может, отвести тебя в больницу? — Нет, — отмахнулась она. — Не стоит беспокоиться. Она уже доковыляла до двери, когда Шисуи вдруг окликнул ее. — Нако! — она повернулась. Вид у капитана был встревоженный. — Итачи что-нибудь говорил тебе? — Нет, — ответила женщина, пытаясь припомнить каждую его фразу. Ничего, кроме того, что он обозвал ее шумной, на ум не приходило. — А что? — Ничего. *** Киба встретил ее в коридоре у кабинки лифта. Сержант тяжело дышал, опираясь на крашеную стену. Нако без особого труда поняла, что он совершил марш-бросок по лестнице, вместо того, чтобы воспользоваться лифтом. — Я,. — он шумно перевел дыхание, облизал губы. — Я поставил жучка на машину Саске. Теперь мы сможем отслеживать его передвижения. Он махнул в окно, по правую сторону от себя. Нако остановилась рядом. Заглянула через плечо сержанта. По стоянке, на которую выходило окно, прогулочным шагом шел Учиха Саске, направляясь к сияющей бездонной чернотой машине. «Tesla» — прочла Нако. Что же, адвокат умел произвести впечатление дороговизны, не в пример его старшему брату. Лифт, очевидно заранее вызванный Кибой, подъехал и разинул перед ней свои створки. Киба поддержал ее под руку, помогая войти в кабину. — Зачем ты это сделал? Мы собирались следить только за Итачи-саном, а это преступление. Он нас съест! — Не съест, если не узнает, — поправил Киба. Его оптимизм заметно преобладал над здравым смыслом. — К тому же, я узнал, что Итачи-сан никуда без брата не отправляется. Вот и сегодня он привез его на работу. — Учиха Саске приехал в участок по другой причине. Киба нажал кнопку экстренной остановки. Догадался, что предстоит разговор, о котором не должны знать посторонние. Нако оперлась на поручень, металлическую трубу прикреплённую кронштейном к стенке лифта. И коротко рассказала о разговоре адвоката и капитана участка. Киба нахмурился, почесав за ухом. — Зачем ему все это нужно? Он ведь знает, что ты знаешь. — Знает, — подтвердила Нако. — Хотя бы потому, что я не стала разоблачать его ложь. — Выходит, они что-то задумали, — то ли спросил, то ли утвердил Киба. Нако отвечать не стала, слишком очевидная истина. Киба нажал кнопку и лифт, качнувшись, продолжил вскарабкиваться на четвертый этаж. — Как думаешь, кто из них спал с Юки Танакой? Лифт остановился, двери разъехались в стороны. Киба первым выскочил из кабины и придержал двери, пока выползала Нако. Она же думала о последнем вопросе сержанта. Ей не показалось, что Учиха Итачи имел какое-то отношение к Юки Танака. Эта девушка его будто вообще не интересовала. С другой стороны, он был слишком странным, чтобы судить обычными реакциями. А вот Учиха Саске основательно заставлял понервничать. Его неподдельный интерес делом и попытки помешать наводили на мысли. Не пытался ли он таким образом устранить себя из расследования? — Я нашел все темно-синие «Nissan Navara» в городе и ближайших окрестностях. Всего — триста сорок штук, — послышался голос Шикамару из-за стены мониторов. От самого IT-шника виднелся только желтый бубон. Окна, что удивительно, в этот раз были прикрыты. Не полностью, но на этаже стало заметно теплее. Краем глаза Нако заметила новые булавки на карте, прикрепленной к стене и пометки, сделанные размашистым, не читаемым почерком. Что именно пытался обозначить консультант, Нако так и не поняла. — Нужно сузить круг, — включилась она в работу, забывая на время о братьях Учиха и их связи с расследованием. — Мы ищем молодого и физически сильного мужчину. — Не обязательно, — грубо прервал ее леденящий душу голос. Нако вздрогнула. Она не видела консультанта на его обычном месте и наивно полагала, что его нет. Но Учиха Итачи перебрался за стену, в их с Кибой часть этажа. Опираясь на импровизированную трость, Нако обошла стену, чтобы видеть своего собеседника и поинтересоваться, что он имеет в виду. И застыла, разинув рот. Учиха Итачи, согнувшись пополам над ее столом, рылся в бумагах. Бесцеремонно разбрасывал листы по столу и вокруг него, даже не читал, только пробегал глазами. От подобной бестактности Нако опешила, правда не на долго. — Что вы делаете?! — ее голос зазвенел нотками истерики. Учиха Итачи так и не повернул головы. Его волосы были собраны в странный пучок на макушке, а лицо закрывали пряди, очевидно представляющие собой когда-то аккуратную челку. Сейчас пряди доходили своей длинной до подбородка и терялись в густой бороде. — Она врет! — безапелляционно заявил консультант, игнорируя вопрос Курасавы. — Кто?! — она потеряла ход мысли. — Эта женщина, — не повернув головы, он бросил ей под ноги папку. Первый страницы перевернулись. С распечатанной фотографии на Нако смотрела Юхи Куренай. Офицер вспыхнула возмущением. Мало того, что по милости этого человека у нее невыносимо болела нога. В следствие чего она просто не в состоянии присесть и поднять папку! Так он еще не утруждал себя необходимостью запомнить имя женщины, которую обвинял во лжи. — Ее зовут Юхи Куренай, — подчеркнуто строго поправила Нако. — Ее мужа убили и если она в чем-то ошиблась… — Нет. Она сознательно скрыла тот факт, что ее муж был вором. В очередной раз, за это утро, Нако опешила. Она открывала рот, как рыба выброшенная на берег, но не могла произнести ни слова, настолько шокировали ее слова консультанта. Возмущение вскипело молниеносно. Как он мог вообще вообразить, что Сарутоби Асума, — сын ее божественного наставника, — мог заниматься чем-то подобным?! Как у него повернулся язык, бросить столь унизительные обвинения?! Как… В два длинных, как прыжок ласки, шага Учиха Итачи оказался рядом с ней. Она заметила, мельком, хищный блеск его черных глаз. Ощутила ужасающую уверенность и силу. А потом, без предупреждения, взмыла в воздух. Консультант, не утруждая себя лишними разговорами, очевидно, ощущая себя полноправным хозяином не только этажа и раба в лице Шикамару, но и ее бренной душки, подхватил Нако на руки. Так резко, что она охнула, захлебнувшись воздухом. Закричать и возмутиться она не успела. В нос ударил аромат парфюма и кожи, тот же запах, что она вдыхала вчера. И это смутило Нако. Она ощутила, как стало горячо щекам, умолкла. А мгновение спустя ощутила под пятой точкой прочную поверхность столешницы. Их глаза снова встретились, всего на миг. Он, казалось не заметил ее пунцового лица и растерянного взгляда, который Нако поспешила отвести. И тут же ей под нос прилетела бумажка. Курасава не сразу поняла, на что смотрит, только рассеяно моргала. — Что это? — Список коллекционных фигурок Сарутоби Асумы, — с издевкой в голосе произнес консультант и Нако отчетливо осознала, что он злорадствует. Совсем не уместная, по ее мнению, эмоция. Нако пробежала глазами по списку, узнала его. Подняла глаза на консультанта. Работа мозгами быстро привела ее в форму. Она вспомнила, зачем здесь и что собиралась сделать с человеком напротив. В ее руки, так же бесцеремонно, как и все, что касалось Учиха Итачи, лег еще один лист. Правда, в этот раз его извлекли из недр огромных карманов пуловера и, вместе со скомканной бумажкой, в ладонь Курасаве просыпалась горсть карамелек. Она быстро струсила все лишнее и развернула бумагу. Список был тем же, — не считая нескольких наименований, — но, судя по дате и подписи в нижней части листа, составлен был не в тринадцатом участке и семью месяцами ранее. — Видишь, Курасава? Она только кивнула. Кто-то подал заявление о краже фигурок. Внизу, прямо под списком, для удобства полиции подвели и приблизительную стоимость коллекции. Сумма сильно удивила. Кто бы мог подумать, что куски пластика и металла могут столько стоить. Особенно поразила фигурка, выделенная красным маркером. Ее стоимость равнялась половине коллекции. И этой фигурки в списке Асумы не было. Он упирался руками в стол, по обе стороны от ее ног. Смотрел прямо в глаза и был слишком близко. Нако нервировало такое соседство, но, похоже, Учиха Итачи знать не знал о таком понятии, как личное пространство. Его дыхание, с ароматом малиновой карамели, щекотало ее щеку. Но Нако старалась не думать об этом. Она смотрела на заявление и никак не могла поверить, что Юхи Куренай, которой она так сочувствовала, предала ее доверие. Если бы горем убитая вдова принялась продавать фигурки, получая за сделки крупные суммы денег, это сразу бы привлекло внимание. У следствия возникли бы вопросы. Куренай же отвлекала внимание от краденых вещей, даже передала их перечень в полицию, зная, что расследуя убийство никому и в голову не придет проверять их законность. А когда Нако поняла бы, что след с фигурками никуда не ведет, Куренай, со спокойной совестью, продала бы краденые вещи, исполняя «последнее желание» своего супруга. Недостающие и, как поняла Нако, самые дорогие экземпляры, Асума уже успел продать. Это объясняло крупные вливания в счет кредита, которые они никак не могли объяснить. Внимание Нако привлекло еще кое-что. Лист с заявлением, что вручил ей Учиха Итачи, был лишь частью. На краю листа виднелись следы от скрепки. — Похитили что-то еще? — Горсть необработанных алмазов, — отмахнулся Итачи-сан. Нако удивленно приподняла бровь. — Всего-то?! Он проигнорировал ее замечание. Впрочем, Нако понимала почему. Алмазы, скорее всего, они никогда не найдут, а вот фигурки делали Асуму фигурантом крупной кражи. Вполне возможно, что он работал не один. Подельники могли знать, куда Асума направлял в ночь своего исчезновения и с кем назначил встречу. Вот только Итачи-сан, человек в высшей степени учтивый, думал совсем о другом. — Эта женщина, может иметь отношение к краже. — Нет, — вырвалось у Нако. Взгляд Итачи-сана был неумолим. — Я уже связался с органами опеки. Тебе осталось только связаться со следователем, указанном в заявление. И, прежде чем она успела высказать свою точку зрения, ушел. Сидя на столе, в ворохе разбросанных бумаг, совершенно не зная, за что хвататься, Нако ошалело смотрела на створки лифта, за которыми скрылся ее главный враг. В мозгу, медленно и уверенно, зрела мысль, и она женщине не нравилась. То, чего она так старалась избежать, случиться. Мираи Сарутоби отправят в приют, пока ее мать будут допрашивать и, возможно, судить. Внучка ее наставника станет беспризорницей. — Я смотрю, вы нашли общий язык, — съязвил Киба, поднимая с пола брошенную папку. Нако фыркнула, ухватилась за ручку зонта и, не без усилий, слезла со стола. На этаже стало тихо, только стучали клавиши под пальцами Шикамару, никак не реагирующего на происходящее. Сказывался опыт. Нако вздохнула, не узнавая свое рабочее место. — Он разрушает все, к чему прикасается, — буркнула она, припомнив и испорченное находкой трупа свидание, и больную ноги, и жизнь Мираи Сарутоби. Ее мобильный телефон издал тревожный звук, сообщая о пришедшем СМС. Нако взглянула на дисплей, прочла. Скрипнула зубами от досады. Шикамару переслал данные. Акимичи Чёуза, отец сорванца, которому она пообещала его отыскать, лежал в коме после черепно-мозговой травмы. Врачи не давали гарантий, что мужчина когда-нибудь придет в себя. — Вот черт! — взвилась она, одновременно ненавидя весь мир и проклиная саму себя.