Гиблое дело

На самом ли деле смерть — великий уравнитель? Правда, что нет никакой разницы между трупом убийцы и трупом его жертвы? Между трупом младенца и прожившим насыщенную жизнь старцем? Червям без разницы чьи кости обгладывать. Во всяком случае, именно такого мнения придерживалась Нако, пока кровь неотвратимо исторгалась из ее тела, растекаясь по полу багровой лужей. Холодный бетонный пол, хранящий на себе следы множества незаконных сделок, пропахший амфитаминами и барбитуратами, чужой мочой и спермой. Этот бетон, как запойный алкоголик, впитывал в себя ее кровь, горячую, но тут же остывающую, стоило оказаться на холодном полу. Забирал вместе с кровью тепло и саму жизнь. Нако безвольно шевелила губами, стараясь сделать вдох, но воздух будто испарился, а сама она оказалась втянута в специально для нее устроенный вакуум. Пальцы похолодели слишком быстро, но это даже хорошо, ведь с теплом ушла и боль, ядовитая, отвратительная боль, не присущая живому человеку. А, значит, ей тоже пора покидать этот мир. Как скоро глаза закроются навсегда? Секунда? Две? Может, пара минут? И все же обидно, умереть вот так, ничего не добившись… А ведь она была так близко. *** Ветер трепал ее тщательно уложенные волосы. Вырывал длинные пряди из-под защиты капюшона и швырял в лицо, как вызов, как насмешку. Нако убрала прядь, заткнула поглубже под воротник, какая никакая, но все же защита от холода, продирающего до самых костей. Она давно перестала чувствовать собственные пальцы, перчатки не спасали от мороза. Она все еще удивлялась, что не надела пуховик, стремясь выглядеть лучше, чем была. Ради чего? Ведь попытки приукрасить действительность еще никого не спасали. И не отводили смерть. Нако подняла голову к хмурому, переполненному снегом небу и, шмыгнув носом, приблизилась к телу. Аккуратно упакованная в пластиковый кокон фигура смотрела на нее осуждающе, мертвыми, белесыми глазами. Будто Нако понятия не имела, что делала. А может, была права? Ночью разразилась настоящая буря. Метель, каких в их широтах никогда не бывало, обрушилась на спящий город и буквально погребла его под слоем хрустящего под ногами снега. Поэтому тело не обнаружили сразу. Только к середине дня, когда ленивой и явно бунтующее солнце, все же явило свой лик страждущим, чуть подтопив снежные заносы. Дальше дело пошло быстрее. Личность жертвы установили сразу — Анко Митараши, семнадцатилетняя ученица старшей школы. Чемпионка города по плаванью, член основного состава школьной сборной по водному поло. Об исчезновении заявили родители три дня назад. Переволновались сильно, дочь никогда не пропадала без предупреждения, да и как, в распорядке ученицы старшей школы не было ни единой свободной минуты — все расписано в жестком, по мнению Нако графике. Но родителей личная жизнь дочери интересовала мало. Они растили выдающую незаурядную личность, на которую станут равняться не только сверстники, но и будущие поколения. Занятия вырабатывали характер и стойкость. Силу, обладая которой Анко сделала бы себе блестящую карьеру. Только теперь от надежд на будущее ничего не осталось. Нако видела, как отражаются в мертвых глазах, медленно текущие по небу тучи. И ничто в этом безжизненном теле не напоминало о великих планах и стремлениях любящих родителей. Теперь Анко Митараши представляла собой только кости и плоть, которые, если очень повезет, помогут установить личность ее убийцы. Во всяком случае, хотелось именно этого. Тело Анко, как и прочие жертвы серийного маньяка, закутали в плотный пластиковый кокон, что сразу сообщило полиции с кем именно они имеют дела. Зато в остальном имелся ряд значительных отличий. Во-первых, бант. Огромный белоснежный бант в отливающих сизой синевой волосах, скромно выглядывал из-под пластиковой оболочки кокона. Когда вскрыли пакет повисла тяжелая тишина. На секунду, всего на миг показалось, что перед полицейскими Конан, но судмедэксперт была жива и даже отнеслась юмором к проделкам убийцы. Дальше больше. Убийца никогда не утруждал себя тем, чтобы одевать жертв. И Асума и Юки Танака в пластиковой упаковке были совершенно обнажены. То же касалось и старых останков, где криминалисты не смогли обнаружить ни единого лоскута ткани. Анко была прикрыта, настолько, чтобы не смущать мертвое тело неосторожными взглядами: белоснежные, еще с этикетками, трусики и лифчик, как и гольфы едва ли принадлежали современной семнадцатилетней девушке, ведущей такой активный образ жизни. Нако еще раз окинула взглядом холодный труп девушки, вырезанный кожный лоскут на спине, следы ножевых ранений, мертвый взгляд. Все это тело было типичным и нетипичным для убийцы одновременно. Он потратил много сил, чтобы после своего грязного, — а смерть никогда не бывает стерильной, она всегда сопряжена с грязью, кровью и испражнениями, — дела привести Анко в подобающий вид. Тело девушки не было покрыто грязью, как прочие его жертвы. Убийца не пытался насмехаться над ней. Стремился защитить. Подумал о том, как будет выглядеть Анко когда ее обнаружат. Но что он пытался этим сказать? — Так выглядит любовь, Курасава, — будто прочел ее мысли Итачи-сан. Он тоже был здесь, хотя женщина отдала бы все на свете, чтобы избавить себя от его общества. И вовсе не потому, что считала его замешанным в этих ужасных преступлениях. Просто в последнее время Нако перестала понимать, как должна на него реагировать. Все ее тело сбоило и терялось под одним только взглядом, тяжелых, как небо над головой глаз. Будто стояла на краю обрыва и все не решалась сделать последний шаг, но лететь вниз с головокружительной высоты отчего-то не хотелось. И Курасава не могла определить, что же именно так ее смущает. Ни его развивающиеся на ветру волосы, ни гладко выбритое, моложе чем есть лицо, ни глаза, к взгляду которых она начала привыкать. Ни расслабленная поза с которой он устроился на обломке бетонного перекрытия заглядывая мертвой девушке в лицо с таким вниманием, точно она в любой момент могла открыть рот и выдать имя собственного мучителя. Ни проклятые леденцы, которые он один за другим отправлял в рот, с хрустом разжевывал, а потом, словно искусный ценитель, долго рассасывал мелкие осколки. По отдельности, в нем не было ничего, способного смутить и выбить почву под ногами, но в целом картина заметно менялась и усложнялась. Вот и сейчас, когда он взглянул на нее, выдав свое невероятное предположение, Курасава с трудом удержала себя от желания развернуться и броситься прочь. С еще большим трудом принудила собственное лицо слушаться сигналов мозга и изобразить саркастическое выражение, придирчиво вскинуть вверх бровь. — Любовь, Итачи-сан? Что он мог знать о любви? Нако в жизни не поверила бы, что у этого человека хоть раз екало сердце так, что делалось больно. Не то, чтобы сама она с головой окунулась в эту самую любовь, но что-то определенно чувствовала. Он кивнул и поднялся на ноги. Тело Анко сказало ему все, что знало. — Самая, что ни на есть, больная любовь, — подтвердил он, запуская руку в карман в поисках очередной конфеты. Нако скрипнула зубами. Она устала от вездесущих оберток и скрежета зубов, устала от постоянно окружающего ее аромата клубники, точно других сортов в природе не существовало. Устала от следующей за ним сладости. — И вы решили это, потому что на девушке осталось нижнее белье? — с сомнением спросила Курасава. Итачи-сан снисходительно улыбнулся. Впрочем, едва ли можно назвать это улыбкой в прямом понимании. Нако никогда прежде не видела, как улыбаются волки, но точно знала, что именно так. — Отчасти. На месте убийцы я бы тоже одел ту, которую выбрал. Ведь мне не все равно, как на нее будут смотреть. От его слов у Нако по спине пробежал холодок, заставив кожу покрыться гусиной коркой. Он ведь мог быть убийцей. Тем самым, кто лишил жизни несовершеннолетнего ребенка, а теперь так спокойно говорил о больной любви. Что знала Нако о больной любви? Ничего. Пожалуй еще меньше, чем Учиха Итачи знал о любви обычной, человеческой. — Но не только поэтому, — продолжил консультант так и не дождавшись от Курасавы даже звука. — Он не планировал убивать ее. Более того, он никогда не решился бы убить ребенка. Глаза Нако заметно округлились. Она бросила нервный взгляд на завернутое в пластик тело. Не решился, да? Тогда почему Анко лежит мертвая у самых ее ног? Это же она собиралась спросить и у консультанта, но Итачи-сан опередил ее. Его рука, белым ястребом взметнулась вверх, отправив в рот очередной леденец, да так стремительно, что Нако опешила. — Но он не смог пройти мимо, — он с хрустом разжевал конфету. С таким напором, точно эта конфета и была убийцей, а может его безумной, как он сам уверял, любовью. — Для него Анко была идеальна. Здесь и сейчас, все совпало именно таким образом. Он выбрал другого человека и готовил вся для него, но потом увидел ее. Палец Итачи-сана, словно обвинительный приговор, врезался в плечо полуголой мертвой девушки. Нако передернуло. Прекрасно, теперь выходит, что убитая девушка сама во всем виновата. Курасава смерила консультанта убийственным, насколько умела, конечно, взглядом. — Я не верю. Наш убийца педантичен и расчетлив. Он не стал бы рисковать только из-за того, что какая-то девушка показалась ему идеальной. — Курасава, ты ведь знаешь, — он шагнул к ней. Так стремительно, резко и проворно, что движение слилось в один смазанный штрих. Нако не успела даже вскрикнуть, не успела удивиться или испугаться, когда его лицо возникло прямо перед ней. Настолько близко, что (Нако была готова в этом поклясться) почувствовала сладость клубничного леденца на его губах. — Чтобы влюбиться, достаточно одного взгляда. Выходит, он тоже слышал о пресловутой любви с первого взгляда. О ней слышали все, многие даже верили, но испытали единицы. И Нако не причисляла себя к единицам, способным влюбиться с первого взгляда, не разобравшись, что за человек перед ней. С первого взгляда могла родиться только страсть, но не любовь. И она непременно сообщила бы об этом Итачи-сану… Но в его голосе и взгляде было что-то, что заставило ее смутиться. Скомкано проглотить слова и, опустив голову, вспыхнуть как рождественская елка. — И убил он ее нежно, — продолжал консультант, совершенно игнорируя ее растерянность и наивную стыдливость. Работа в полиции закалила характер Нако, сделала собранной и внимательной, научила отстраняться от участи жертв, но сердце ничуть не утратило лиричной уязвимости. Глупости. Курасава встрепенулась. Он выбил почву у нее из-под ног, он же вернул в рабочее русло. Нужно было лишь немного разозлиться. — Нежно?! — ее глаза запылали неистовством. — Вы полагаете, что смерть от рук сумасшедшего может быть нежной? — Она не чувствовала боли, — парировал Итачи-сан. Нако фыркнула, отвернулась от него к телу. — На ее теле десятки ножевых ранений! — Они посмертные, — тоном снисходительного превосходства поправил ее консультант. Нако присмотрелась внимательней. Она не имела специального медицинского образования, чтобы разбираться в тонкостях процесса заживления тканей или других, не менее важных процессов. Но даже ее опыта хватило, чтобы понять его правоту. Ровные, нанесенные острым лезвием удары рассекали уже мертвую плоть, не способную вызвать кровопотери. Ранения имели характерные бледно-розовый окрас, а не пунцовые гематомы, как если имели в себе кровотечение. Она прикусила губу, думая о том, что еще могла упустить? А еще Нако не заметила ни следа, указывающего на то, что девушка умерла от анафилактического шока. — Что является причиной смерти?  — Это я скажу только после вскрытия, — появилась из ниоткуда Конан. Кокетливо улыбнулась Итачи-сану и сняла латексные перчатки с красивых, ухоженных рук. Ярко-красные ногти отлично подчеркивали такой же оттенок губной помады. Густые тени придавали взгляду янтарных глаз томности и игривости. Нако подумала, что только судебный медик способен так ярко краситься, собираясь обследовать очередного мертвеца. А может, все дело в том, что им, как никому другому, хорошо известно, как скоротечна жизнь. И насколько серой она может быть. Во всяком случае двое судебных медиков, с которыми она сталкивалась за время работы, старательно избегали всего, что называлось обычным. — Одно могу сказать, — продолжила Конан и, Нако этого совсем не ожидала, вытащив из кармана теплой шубки пачку сигарет, закурила. Маленькую голову с волосами цвета индиго, закрепленными в тугой пучок белоснежной розой в миг окутало густое облако табачного дыма. — Перед смертью девочку тошнило. Возможно, ее чем-то накачали. — Когда мы получим токсикологию? — поинтересовалась Нако, тщетно пытаясь отвернуться так, чтобы дым от сигареты не попадал в нос. Брюзгой она, конечно, не была, но крепких запахов не переносила. — Кто знает. Лаборатория перегружена, — пожала плечами Конан и так покосилась на Итачи-сана, что Нако сделалось откровенно не по себе. — Но кое-кто мог с этим помочь, правда? — Не понимаю, о чем ты, — беззаботно отмахнулся консультант. Судмедэксперт поджала губы, сузив, казавшиеся золотыми глаза. — Мне больше нечего здесь делать, — продолжила она, больше не рискнув заводить прерванный разговор. Еще раз затянулась, особенно глубоко и бросила окурок под ноги. — Предварительное заключение будет готово к вечеру. Она вскинула руки, как дирижёр симфонического оркестра, отдавая команды. Со всех сторон, точно муравьи, налетели люди в черных комбинезонах. С деловитой собранностью они принялись тщательно упаковывать тело Анко Митараши, уложив его на каталку. А потом, когда труп уже увезли к машине, с той же деловитостью суетливо и придирчиво осмотрели каждый камень на предмет улик. Киба выплыл из толпы людей, стараясь избегать столкновений и тычков. Уже на подходе выронил блокнот, но тут же подхватил его с занесенной снегом земли. На фоне серых монолитных пятиэтажек, с щербинами выбитых стекол, которые тут же и разбирались для дальнейшей застройки более качественным и современным жильем, его полосатый в красную полосу шарф выделялся почище знамени в бою. — Что известно? Кто-нибудь видел темно-синий пикап? — набросилась на него с расспросами Курасава. Выдвигаясь на вызов она уже знала, что Киба, с помощью логичных выводов Итачи-сана сумел сократить список владельцев интересующих их марки машины с трех тысяч до сто пятидесяти человек. Оставалось всего ничего — выделить одного. Киба отрицательно покачал головой. — Нет, — от мороза его щеки и нос стали такими же пунцовыми, как и полоски на шарфе. Он шмыгал носом и постоянно растирал озябшие пальцы. — Ни одной машины вокруг. Район оцеплен. Из-за демонтажа старых строений проезжая часть считается не безопасной. Пропускают только машины служб спасения. Отчитался сержант. Нако крепко задумалась. Не могло быть так, чтобы тело появлялось из воздуха. Тащить его на собственном горбу, тоже, не самая разумная идея. Убийца обязан был привезти труп на машине, но как, если ни одной машины не видели в округе? Или видели? — Машины службы спасения? — еще не понимая, что именно нащупала, переспросила Курасава. Инузука кивнул снова, высморкался в платок, продолжил. — За час до полуночи, когда метель только набирала силу, на перекрестке остановилась машина скорой помощи. Стояли не долго. Пережидали, пока пурга утихнет… А что? Но Нако не спешила с ответом. В таких вещах следовало разобраться основательно и, прежде всего, самой. Машина скорой помощи — единственное транспортное средство в округе. Никаким иным способом убийца не мог притащить тело. Если только не прокладывал тоннели под землей. Машины скорой помощи были и на других местах обнаружения тел. Когда нашли труп Асумы, охранник строительной площадки говорил, что неподалеку произошла авария. Тогда Нако не придала этому значения, а должна была. — Киба, я хочу знать обо всех авариях и машинах скорой помощи вблизи мест обнаружения тел, — скомандовала она. — Ну надо же, — язвительно буркнул за их спинами голос консультанта. Нако не могла его видеть, потому и не подозревала, что Учиха Итачи внимательно наблюдал за ней все это время. Оценивал ее. Ждал, когда она сделает верные выводы. Курасава обернулась и взглянула на него. Глаза консультанта не пылали радушием. — Что-то не так? — с холодом в голосе спросила она. Женщине не нравилось его присутствие рядом. Тем более, что он никак не желал убраться с места обнаружения тела. — Удивительно, сколько времени тебе потребовалось, Курасава, чтобы сделать логичный вывод, — она удивленно вскинула бровь. А Итачи-сан запустил руку в карман, тот самый, из которого уже несколько часов вынимал конфеты, и протянул ей листок, сложенный в несколько раз. — Когда вы это сделали? — рука Нако дрожала от холода и злости, затаившейся глубоко в груди. Он снова обскакал ее, да еще так не красиво. Утер нос, будто куршивому, не способному думать самостоятельно котенку. — До того, как прибыть сюда, — великодушно ответил Итачи-сан, а Нако была готова на все, только бы стереть с его лица эту снисходительную ухмылочку и сочувственный взгляд, будто говорящий: «А чего вы хотели. Она такая посредственная». Опыт играл на его стороне. То, до чего Нако приходилось догадываться впервые, он уже проделывал множество раз. И только наблюдал исподтишка за очередной ее неудачей. Закусив губу, она все же взглянула на отчет. Ни одно из отделений скорой помощи в городе не высылало своих бригад на места аварий. Да и вчерашняя ночь не стала исключением. Судя по графику маршрута, ни одной машины здесь быть не должно. — Выходит, убийца привез тело на машине скорой помощи. Итачи-сан не отреагировал. Да Нако это и не требовалось. Хватило же ей ума проследить связь и без его помощи. Киба высунул голову из-за ее плеча. — Это сужает круг подозреваемых, — деловито произнес он. Как бывший сотрудник транспортной полиции он знал куда больше тайн городских служб, чем любой другой полицейский. — На борту каждой спецмашины есть компьютер, записывающий точный маршрут следования. Нужно только найти… — Машина убийцы списанная, — оборвал его Итачи-сан и, наконец, встал с холодного куска бетона. От одного вида на который Нако покрывалась коркой прозрачного льда. Как ни удивительно, Нако была согласна с консультантом. Используя списанную машину скорой помощи, убийца отводил от себя подозрения. Пока полиция будет искать единственную в городе машину, бортовой компьютер которой зафиксировал ее на всех местах обнаружения тел, убийца спокойно будет продолжать свое грязное дело. Гениальный план. Проблема заключалась в том, что списанную машину добыть не так просто. Отходив свой срок, они отправлялись на свалку, где машины полностью разбирали и отправляли в переработку. И еще ни одна машина не миновала своей участи. — Я знаю человека, способного достать такой трофей. Итачи-сан, и это начинало сильно напрягать Курасаву, взялся активно и почти безбожно читать ее мысли. Она еще додумывать не успевала, а он уже выдавал ответ на ее вопрос. А может, она так предсказуема? — Разумеется, — съехидничала она, желая хоть так отыграться за растоптанную гордость, — ваш приятель угонщик. — Все мы не без греха, — его снисходительная манера говорить убивала ее нервные клетки. Нако чувствовала, что готова сорваться, послать все к черту и снова отправить его за решетку. Просто из вредности. Потому что не имел права относиться к ней так, словно она пустое место! Но профессионалы так себя не ведут. Поэтому, глубоко вздохнув, Нако приказала себе не нервничать. — И вы уже знаете, кому ваш приятель продал списанную машину скорой помощи, — догадалась она. — Нет. Но выясню это при первой же встрече. — А позвонить ему вы не можете? Ей отчаянно требовался результат, хоть какой-нибудь. Но Учиха Итачи не спешил удовлетворять ее интерес. Напротив, только закладывал новые зерна: вопросы, на которые нет ответа. Для чего он это делал, Нако не понимала. Но лучше и вовсе не лезть в его голову. Так спокойнее. И безопаснее. Консультант на ее вопрос никак не отреагировал и вовсе сделал вид, что перед ним сугроб: холодный и бездушный. — Киба, опроси еще раз свидетелей. Все, что связано с машиной скорой помощи. Сержант кивнул, и, шмыгая носом, испарился в заметно поредевшей толпе. Эксперты и криминалисты, собрав все возможные улики, упаковывали скарб в машины и готовились к отъезду. Собиралась уезжать и Нако, но прежде нужно было дождаться Кибу. Свое дело они сделали, тело забрали. Дальше дело техники. И только Итачи-сан, словно прирос, не собирался сходить с места. — Вы не собираетесь в участок? — спросила она, просто потому, что стоять рядом и молчать было глупо. — Я жду, — безучастно отозвался Итачи-сан, даже не взглянув в ее сторону. — Чего? — Когда найдут то, ради чего мы все здесь, — умение говорить не говоря ничего — великая вещь! Но Нако успела достаточно освоиться в общении с ним. — Дайте угадаю. Все дело в том, что именно в это место вы воткнули зеленую булавку на карте. Она не ждала от него ответа, лишь констатировала голый факт. Однако, Учиха Итачи вдруг повернулся к ней и улыбнулся тем волчьим оскалом, не улыбкой. — Браво, Курасава. Ты делаешь успехи, — она опешила. — Начинаешь соображать быстро и в правильном русле. Неужто сумела выбросить из головы приятный день в обществе капитана и прогулку по страусиной ферме? Сбитая с толку неожиданным обвинением, Нако несколько раз судорожно моргнула. Никому она не говорила о том, где с Шисуи они были. Киба мог бы догадаться, все же яичница из страусиного яйца… Но больше никто не знал, что она привезла с собой. — Как вы?.. — у нее не нашлось слов, чтобы сформировать ответ. Под кожу забралось противное чувство страха. Он следит за ней? Контролирует? Чтобы убить, когда она зайдет слишком далеко в его обвинениях. Когда найдет улики. — У меня очень тонкий нюх, — неожиданно, словно и в самом деле читал ее мысли, смягчился Итачи-сан. В его тяжелых черных глазах потухла слепая ярость, способная лишить Нако чувств одним только взглядом. — Я знаю не только, где ты была, чем завтракала и обедала, но и чем ужинала. Удивленно не ахнуть, широко разинув рот Нако помогло природное упрямство. Он не застигнет ее врасплох. Больше никогда. Пора перестать удивляться его многочисленным талантам, а свыкнуться с мыслью, что у Итачи-сана всегда припрятан козырь в рукаве. Однако женщину немного смутил тот факт, что консультант полиции слишком хорошо осведомлен о ее жизни. Выходит, он знал, что жаркое Микото-сан она не ела и, возможно, счел это оскорблением. А еще Нако поняла, почему Учиха Саске так взбесился, когда она упекла его дорогого брата за решетку. Камера в следственном изоляторе пусть и лучше тюремной, но далеко не самое ароматное место на свете. Может, от вони у него кровь из носа идет? — Настолько тонкий, чтобы обнаружить труп под слоем щебенки и пластика? — уточнила она. Вспомнила слова сторожа на заброшенных очистных сооружениях. Он учуял разлагающийся труп. Сделал то, чего не смогла бы даже собака. Так вот почему он постоянно ест эти приторно воняющие конфеты! Чтобы отбить вонь всего окружающего. Но произносить это в слух Нако не стала, а Итачи-сан, кажется, и так понял все, о чем она подумала. Его глаза мягко сверкнули. Разумеется, Курасава не поверила ни единому его слову и только шутки ради спросила: — Так, где тело? — Там, — указал он в сторону разрушенной, превращенной в груду обломков пятиэтажки. Нако повернулась, следя за его жестом. На бетонной куче прохаживался молодой патрульный. Осматривал периметр на предмет улик. И, в тот момент когда она посмотрела на него, точно по команде, патрульный вскинул руку. — Эй! Здесь что-то есть! Сюда! Нако обреченно прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Ей никогда не превзойти его. Даже не догнать… На то, чтобы извлечь останки из-под обломков старого здания потребовалось сорок минут, помощь бригады рабочих и тяжелая техника. К тому времени, когда уже знакомый пластиковый пакет с запечатанными в нем костями извлекли на свет божий, Нако окончательно околела. Не чувствовала пальцев, да и под носом, кажется, выросла метровая сосулька. Ближе к вечеру мороз только усилился и она в очередной раз прокляла себя за легкое пальто. Единственное что радовало, так то, что носом она больше не шмыгала, зато громко и отчаянно стучала зубами. Курасава прохаживалась по кругу, обхватив плечи руками и тщетно пытаясь согреться. Кибу она отослала в участок, готовить данные к летучке у капитана. Итачи-сан тоже пропал, но по собственному желанию, как только рабочие принялись разбирать завал. Так что за процессом извлечения останков наблюдала только она. Но теперь ее муки подошли к концу. Пластиковый кокон водрузили на каталку и осторожно спускали вниз по грудам камней. — Нужно было ждать в машине, — поучительно произнес голос за ее спиной. Нако вздрогнула, от неожиданности, а не потому, что не узнала. Консультант полиции позволил себе слишком много слов этим днем, так что она успела привыкнуть к его голосу. Ее больше не обуревал страх и отвращение. Даже казалось, что у Итачи-сана очень красивый, неземной голос: глубокий и проникновенный, как потаенная мысль. Она повернула голову, но, прежде чем успела повернуться полностью, на плечах ее оказалась его кожаная куртка. Спину Нако будто кипятком окатили, такая горячая она была. А в руки втиснули стакан горячего чая. Нако не любила чай, но сейчас была готова на все, лишь бы согреться. Руки консультанта оказались такими же горячими, как и чашка чая. И Нако поразилась тому, как этот человек выживал в летние месяцы с такой температурой тела. Вот почему он открывал настежь все окна. — С-спасибо, — отстукивая канкан зубами, буркнула Нако. Он коротко кивнул, словно ничего необычного не произошло. — Они закончили? — Д-да. С-сейчас вскроют об-болочку… — Иди в машину, Курасава. Нако вскинула голову и недоуменно уставилась на него. Потому что слова его не звучали предложением или просьбой. Он приказывал, требовал, давил… — Что? — Иди в машину и отогревай свои кости, — повторил он тем же тоном. Но Нако только больше ощетинилась. — Вот ещ-ссе! — от горячего чая из носа снова потекло, да так обильно, что женщина только и успевала им шмыгать. Взгляд Итачи-сана не показался ей приятным. Точнее, это был самый неприятный взгляд из всех, которыми он ее одаривал. Ей совершенно расхотелось с ним спорить, да и вообще хоть как-то упорствовать. — Я ведуссий офисэр! — гнусаво продолжила она. — Я обясана присутствов-аТь! На последнем слоге она громко, с удовольствием чихнула. Хищный взгляд промчался по ней со скоростью урагана и, прежде чем она успела как-либо отреагировать, Учиха Итачи вырвал чашку из ее рук. А потом, точно мешок с рисом, поволок в сторону припаркованной патрульной машины. Нако брыкалась и вырывалась, но мужчина ни разу не оступился и не споткнулся. Более того, он даже не расплескал чай. В чем Курасава убедилась, когда ее пятая точка плюхнулась на сидение в прогретом салоне, а чашка снова вернулась в руки. — Вы не имеете права! — взвизгнула она. Итачи-сан отвечать не стал. Только захлопнул дверь, предварительно нажав кнопку блокировки замков. — Эй! — снова возмутилась Нако. Поздно, вызволить ее из авто мог только патрульный, которому эта машина и принадлежала. *** — Откуда взялось второе тело?! Сколько лет оно там пролежало?! Почему никто не обнаружил его раньше?! Шисуи говорил тихо, не повышая голос, но все собравшиеся в его кабинете понимали, что капитан вне себя от ярости. Еще бы, число тел росло, как снежный ком и в скором времени обещало похоронить под собой не только участок, но и весь город. А вместе с тем и карьеру Шисуи. В то время как улик не прибавлялось и вычислить личность убийцы с каждым новым телом становилось все сложнее. Для Нако поведение Шисуи тоже стало откровением. Прежде она не видела, чтобы он так сильно нервничал. Все они находились под сильным давлением, в первую очередь ответственности, но это не значило, что нужно терять голову. Шисуи, казалось, устал от того, что его кормят одними общими фактами. Ему требовалась конкретика, жирная черта, пройдя по которой они вышли бы на убийцу. И он знал с кого спросить за это. Итачи-сан, прежде игнорировавший их собрания, прислонился к притолоке у самой входной двери, позади Нако, словно заранее продумал пути отступления. Нако тоже хотела иметь возможность сбежать. Отчитаться перед начальником ей было нечем. Ничем, что пролило бы свет на личность преступника они не располагали. — Тело пролежало, замурованным в стене от пяти до семи лет, — взяла права голоса Курасава. Во-первых, потому что капитан требовал ответа, а во-вторых, потому что никто другой не спешил спасать ситуацию. — Как вы установили сроки? — глаза капитана тут же нашли ее, опасно блеснули, словно предостерегая от неосторожного ответа. Нако судорожно втянула воздух через плотно сжатые губа. Но не ответила. Кашлянув, Киба перетащил инициативу на себя. — Семь лет назад северная часть снесенного строения сильно обрушилась во время землетрясения, — заговорил он тоном начальника и, чтобы не быть голословным, принялся раскладывать по столу отчеты и фотографии, выписки строительных подрядчиков и прочие документы, на основании которых они и делали вывод. — Власти решили восстановить строение, началась реконструкция. Но потом подрядчик исчез. Полтора года здание стояло полуразрушенным, а жители не могли вернуться в свои квартиры. Потом этот вопрос решили и в кратчайшие сроки закончили ремонт. — Мы полагаем, это единственное время, когда убийца имел возможность замуровать тело в стене, — подхватила Нако. Шисуи молчал, внимательно рассматривая все бумаги. Почему-то тело неизвестной женщины, обнаруженное ими в ходе расследования и еще до конца не изученное интересовало Шисуи больше, чем тело Анко Митараши. Нако же полагала, что именно тело девушки способно пролить свет на личность убийцы и обстоятельства преступления. Так же считал и консультант полиции. Нако уже видела отчет составленный Шикамару, но со слов Итачи-сана: атипичное поведение, эмоциональный срыв, отклонение от выверенного алгоритма действий. Учиха Итачи разбирал убийцу с точки зрения математических формул, но при этом весьма четко угадывал психологический портрет. Они уже знали, что убийца был мужчиной от двадцати пяти до сорока лет. Белый. Так тщательно разыскиваемый ими «Nissan» на самом деле убийце не принадлежал, а человеку, который ему полностью доверял. Такая доверчивость свойственная людям пожилого возраста, в связи с чем, Итачи-сан предполагал, что машина могла принадлежать бабушке или дедушке убийцы. Именно по этим критериям они и сократили список владельцев автомобилей. Что до манеры убивать, у Итачи-сана на этот счет тоже было собственное и вполне конкретное мнение. Почерк убийца вырабатывал долгие годы. На останках более ранних жертв следы ножевых ранений отпечатались даже на кости, что говорило об их глубине и силе удара. Прежде убийца был более жесток и не пользовался наркотическими веществами, чтобы сломить сопротивление. Но для него по прежде важен контроль над жертвой. Контроль диктовал и другие решения убийцы, он, если можно так выразиться, играл в Бога. От его решений зависела жизнь и смерть жертвы и, что особенно важно, жертва должна была понимать это. Жертва с благоговением принимала помощь убийцы, даже не представляя, что именно это убьет ее в итоге. Обнаружение второго тела навело Итачи-сана на другие мысли. Нако пока не понимала, какие именно, но стена с картой украсилась ярко-красными штрихами и полосами. Определенно, в этом хаосе цвета прослеживалась последовательность, но понятная только ему. Что самое главное, Нако впервые увидела, что консультант действительно работал. Не расходовал время на бумажную волокиту и обсуждения, на то, чтобы отчитываться перед начальством, но, Нако была в этом уверена, он знал больше, чем все они. — И как долго этот ублюдок в моем городе? — громом взорвался голос Шисуи. Нако даже подскочила на месте. — Сколько лет он бесследно убивает людей?! И почему именно сейчас решил выставить на показ свои тайники? — Он достиг апогея. Вот кого Нако не ожидала услышать в обсуждение, так это Итачи-сана. Ей пришлось повернуться почти на сто восемьдесят градусов, чтобы увидеть его. Консультант все так же подпирал спиной стену, скрестив руки на груди. Но его лицо… Он смотрел на них так, точно всех кругом считал полными идиотами, потому что никто не сумел разглядеть очевидного. И, черт возьми, он был прав. Даже опытный судебный антрополог подался вперед, жадно ловя каждое его слово. — Что ты хочешь этим сказать? — Шисуи как-то заметно стих и успокоился, будто сдулся. — Это очевидно, — безразличный взгляд Итачи-сана скользнул по собравшимся ни на ком долго не задержавшись. Нако хотелось провалиться сквозь землю, только бы не находиться сейчас в этом кабинете. — Дело всей его жизни почти завершено. Он пригласил нас насладиться финалом. — Пригласил? — переспросила Конан. На лице судебного медика отразилось полнейшее недоумение и отвращение. — Меня и, — Итачи-сан так посмотрел на Нако, что ее передернуло, — ее. — Меня?! — не поверила она. Учиха Итачи отделился от стены, подошел к Нако и положил руки на спинку ее стула. Их лица оказались друг напротив друга. Прямой взгляд черных глаз буквально обездвижил ее. — Первое тело предназначалось мне, потому что я ее знал. Второе — тебе. — Мне? — все так же глупо повторила она. Итачи-сан будто не заметил ее растерянности и неуверенности, кивнул. — Можно предположить, что убийца не знал о смерти Хирузена и труп его сына предназначался ему, но… Ты наследница его метода. Ты боготворила наставника. Ты считала, что всем ему обязана. Так что, — Нако судорожно облизала пересохшие губы. Все, что он говорил, ей безумно не нравилось, — второй труп он оставил для тебя. Итачи-сан выпрямился и вернулся к своей притолоке, еще хранящей тепло его тела. И это действительно так. Нако прекрасно помнила, каким горячим он был, как согревала его тонкая куртка. И почему-то вспомнила тот вечер у подъезда, когда подвернула ногу. Когда он помог ей подняться до квартиры. Вспомнила его тепло, запах кожи, пульс у самой щеки… Она опустила глаза, стремясь скрыть нахлынувшее смущение, но он заметил. — Даже если бы Шисуи не посетила мысль о сотрудничестве, — продолжил Итачи-сан ровным бесцветным голосом, — ты все равно пришла бы ко мне. Потому что Сарутоби Асума обращался ко мне за помощью. Ты узнала бы это и пришла за ответами. В его словах была истина. Никто, включая Нако, не сумел бы возразить, просто крыть нечем. Итачи-сан действительно понимал логику убийцы, будто говорил с ним. Во всяком случае, Курасава не удивилась бы, узнай, что Итачи-сан знает маньяка и находится с ним в приятельских отношениях. Это лишний раз подтверждало ее теорию, о причастности Учиха Итачи к множественным смертям. И только на Шисуи речь Итачи-сана не произвела впечатление. — Ты зарываешься, — насмешливо хмыкнул капитан. — Хочешь, чтобы я правда поверил, что какой-то псих затеял свою ужасную игру только чтобы поразить тебя? — Вовсе нет, — Итачи-сан как будто не заметил насмешки. Его лицо оставалось статичным, настолько, что казалось высеченным из камня и только глаза, черные бездонные озера пылали лесными пожарами. В такие моменты он нагнетал еще больше жути, чем обычно. Так что Нако старалась не смотреть в его сторону. — Зрителей он выбрал случайно, в последний момент. Начиная свой путь он и не думал о том, чтобы выставить напоказ свое детище. — Какое детище? — звон голосов слился в общий гул, в напоре которого Нако даже не распознала собственный. Да и говорила ли она вообще? Она смотрела на него, знала, чувствовала, что сейчас он скажет то, что навсегда изменит ее жизнь. Учиха Итачи смерил всех еще одним взглядом, на этот раз долгим, мучительным, уничтожающим. — То, которое он почти закончил. Говорить что-то еще консультант явно не собирался. Для него все очевидное не требовало пояснений. Да и утруждать себя лишний раз не входило в число добродетелей Учиха Итачи. Однако же для всех остальных его логика очевидной не казалось. Мало кто в здравом уме способен понять сумасшедшего, не слыша голосов внутри его головы. — Если ты что-то знаешь, просвети и нас, — язвительно и совсем не хорошо попросил Шисуи. Нако украдкой взглянула на капитана. Его рот искривился, чувственные губя растянулись в мерзкой усмешке. — У нас нет времени играть в угадайки. Итачи-сан бросил на Шикамару короткий взгляд и IT-шник быстро застучал пальцами по клавиатуре ноутбука. А потом погас свет. Несколько минут в кабинете царила гробовая тишина и темень, в густоте которой даже лица соседа разглядеть не удавалось. Нако вцепилась пальцами в край столешницы, на всякий случай, если кто-то решиться встать, то не собьет ее. Нога начинала проходить и получать новых травм Курасава не планировала. Однако темнота продлилась недолго. Скрипнул, отодвигаясь стул. Шикамару встал, что-то щелкнуло, заскрипело, как будто сползая по плохо смазанной жерди, и почти сразу вспыхнул маленький огонек, разгоняя сумрак вокруг себя. Курасава сразу догадалась в чем дело, Шикамару активировал скрытый в кабинете капитана проектор. Белое полотно полностью растянулось на всю стену позади стола. Сидящим лицом к Нако Конан и доктору Орочимару пришлось развернуться. А спустя еще миг на экране появилось изображение. Фотография Асумы, точнее две. Справой стороны экрана фотография при жизни, в левом — после смерти. Нако не сразу поняла, что именно им хотели показать. Обе фотографии она видела ни один раз. Она прекрасно помнила, как выглядело отрезанное ухо Асумы. Не пролили света и фотографии Юки Танаки в том же порядке. И только когда на экране появились фотографии Анко Митараши сделанные, очевидно, во время тренировок в бассейне. Когда, приблизив изображение стало видно небольшой шрамик на спине, а память Нако услужливо подкинула слова консультанта произнесенные возле тела и картинка сложилась. — Это пазл, — окрыленная догадкой, прошептала она. В полумраке к ней повернулись головы, но женщина этого не заметила. — Чем меньше кусочек, тем точнее результат. — Молодец, Курасава, — пропел над самым ее ухом поглощающий души голос Итачи-сана. — Я знал, что ты сама до всего догадаешься. — Я не понимаю, — возмутился Киба, как всегда громко с присущей ему неуемной энергией. — На кой-хрен? — Это и есть его детище, — взбодрилась Курасава. Спустя столько времени и работы, спустя столько жертв она наконец поняла намеренья убийцы. — Он шьет человека. Причем, определенного человека. Учтена каждая мелочь, каждый шрам и татуировка. Сломанное ухо, — вспомнила она снимок Асумы. — И он почти закончил, — напомнил Итачи-сан то, с чего начал этот разговор. — Осталось только набить игрушку. — Но мы все еще не знаем кто убийца, — повернулся к кузену Шисуи. — Или ты и это знаешь, но предпочтешь, чтобы офицер Курасава сама догадалась? Нако опустила глаза, чувствуя, как вспыхнули щеки. Он услышал и, похоже, разозлился. Конечно, это приятно, когда мужчина считает, что на его территорию посягают и всеми силами старается отогнать конкурента. Но сейчас был самый неподходящий момент для этого. Да и чувствовать угрозу в Итачи-сане? Что могло их связывать, кроме работы и ее подозрений? — Не знаю, — Итачи-сан и в это раз проигнорировал явное неудовольствие Шисуи. — Но узнаю, как только найду первых жертв. — У нас пять трупов на руках разной степени давности и тебе этого все еще мало?! — взвился, точно ужаленный, капитан участка. — Вместо того, чтобы бежать назад в прошлое, занялся бы тем, что уже есть! — Тебе потребуются веские доказательства. Я смогу их дать только так. — А мне кажется, тебя возбуждает сам процесс ковыряния в чужих мозгах, — рыкнул Шисуи. — Возможность трахать его, как шлюху в подворотне. Чтобы она непременно отработала каждую йену. — Моя личная жизнь тебя не касается, — проигнорировал вспышку консультант. Нако во все глаза смотрела на обоих мужчин, переводя взгляд с одного на другого и не могла понять, что за бешеная муха укусила капитана. Но сейчас Шисуи меньше всего напоминал уверенного в себе капитана полиции, которого она встретила в кабинете Какаши. — Но я знаю тебя, Итачи, — продолжал гнуть свою линию капитан Учиха. — Прошло достаточно времени, чтобы ты пришел ко мне с именем убийцы. То, что ты тянешь кота за хвост, говорит только о твоей личной заинтересованности в том, чтобы дело закрыли как можно позже. В чем причина? Где твоя личная выгода? Что ты задумал?! Нако подняла глаза на консультанта, но тот старательно избегал ее взгляда. Лицо его было спокойным, поза расслабленной, но чувствовалось невесомым облаком напряжение. — Я не знаю, кто убийца, — как-то спокойно, проигнорировав почти очевидные обвинения ответил он. — Во всяком случае, не уверен. — И чтобы быть уверенным тебе нужно раскопать старые кости? Что ты хочешь на них найти? Автограф?! — Итачи-сан прав. Нако и сама не поняла, что говорит, пока не услышала собственный голос. Шисуи повернул к ней голову, а консультант посмотрел так, что ее холодом пробрало, но отступать было поздно. Нако не собиралась тратить время на глупые споры, это никак не способствовало процессу. Чтобы ни происходило между ними, к расследованию оно не имело никакого отношения. И, хоть она и никогда не призналась бы, ей совершенно не нравились нападки Шисуи в сторону Итачи-сана. Да, сама она подозревала его в причастности к убийствам, но никак не показывала этого. Тем более не устраивала показательного выступления перед посторонними. И раз уж никто больше не стремился урегулировать ситуацию, роль арбитра возьмет на себя она. — Итачи-сан прав, — повторила она, чувствуя, что все взгляды прикованы к ней. — Многие годы убийца вырабатывал свой стиль, учился прятать следы и быть внимательным к мелочам. Именно поэтому сейчас мы имеем тела без единой улики, указывающей на личность убийцы. У нас нет никаких важных улик и все, что нам остается, блуждать в темноте, надеясь, что маньяк ошибется. — Он не ошибется, — буркнул с боку Киба. Спорить с ним никто не решился, даже Шисуи. Хотя настроение капитана после неожиданной поддержки Нако оппонента заметно ухудшилось. — Поэтому нам важно найти первые тела. Тех жертв, на которых убийца, так сказать «набивал руку», — продолжила Нако, стараясь придать себе как можно больше веса. В конечном итоге именно она офицер ведущий расследования и приказы отдавать должна она. — Обнаружив эти тела мы имеем возможность найти и улики. Прямые доказательства, может, даже ДНК. Так что давайте позволим Итачи-сану заниматься этим делом, а сами займемся тем, что имеем. У нас тело молодой девушки, о которой все забыли. — Вовсе нет, — подалась вперед Конан. Вспыхнул основной свет, заливая кабинет и слепя глаза. — Я как раз хотела сказать, что кое-что нашла. А именно, причину смерти. Позади хлопнула дверь. Тихий, едва различимый звук, но он позволил Нако понять, что Учиха Итачи ушел. Она не хотела выгонять его, но именно так и поступила, сама того не подозревая. Будто отрезала его от расследования вынуждая рыться в старых костях. Но так было правильно и безопасней для настроения Шисуи. Конечно, они не находились на той стадии отношений, стоять друг за друга горой, но и чужим человеком считать капитана она не могла. Пусть в животе и не порхали бабочки, что-то между ними есть. — И что же стало причиной смерти? — Нако была готова к очередной аллергической реакции, но Конан удивила ее. — Удушье. В крови жертвы обнаружили следы препарата — мышечный релаксант. Такие используются в ветеринарии для обездвиживания животных. Разница лишь в том, что этот релаксант действует исключительно на гладкую мускулатуру. В первую очередь это сказалось на легких, они отказали и девочка не смогла вдохнуть. Это и стало причиной смерти. — Расслабилась до смерти, — иронично заметил Орочимару. Чувство юмора медиков всегда отличалось своей чёрностью и цинизмом. Нако давно перестала обращать на это внимание. — Где можно достать такой препарат? — подался вперед Шисуи. Уход Итачи-сана явно пошел ему на пользу. — Не в свободной продаже. Это вещество весьма специфичного толка, так что у наркодиллера его тоже не достать. Скорее, под заказ, — Шикамару довольно быстро сориентировался в вопросе и просканировал рынок сбыта наркотических препаратов в городе. Во всяком случае ту его часть, о которой правоохранительные органы знали. — И как много людей в нашем городе готовы выполнить заказы подобного рода? — задал риторический вопрос капитан участка. Нако потерла переносицу, от мозгового штурма начинала болеть голова, но они сдвинулись с мертвой точки. Ради этого можно и головную боль перетерпеть. — Попробую связаться с отделом по борьбе с наркотиками, — такого заявления капитан Учиха от нее не ожидал и весьма заинтересованно смерил ее взглядом. Отдел по борьбе с наркотиками славился своими отвратительными манерами и плотоядной ненавистью к коллегам из других подразделений. Выяснить что-то у этого отдела смерти подобно, мучительной и жестокой. О своих операциях отдел тоже не предупреждал, так что всегда, если в расследование появлялись наркотики, имелся риск вляпаться в спецоперацию нарко отдела и получить выволочку от окружного прокурора. Даже Шисуи, хотя скрупулезно и старательно пытался наладить отношения с коллегами, привилегии общаться с ними на «ты» не получил. Нако, в ответ на пристальный взгляд Шисуи, только пожала плечами. — Мы сотрудничали вместе по одному делу. Остались старые связи. «Чем же тебе пришлось пожертвовать ради этого»? Вопрос, который задавать не имело смысла, он читался на лицах собравшихся так же четко, как газетный шрифт. Но Нако снова нечем было их удивить. Хорошие отношения с отделом по борьбе с наркотиками целиком и полностью заслуга Хирузена. Этот старик умел находить подход к каждому отдельному человеку. И только двоих людей не сумел перетянуть на свою сторону. Один — гений сыска тринадцатого участка. Второй и, что гораздо важнее, более важный человек — его собственный сын. Нако впервые взглянула на этот вопрос под иным углом. Что общего было у Сарутоби Асумы и Учиха Итачи, что так ненавидел ее наставник? — Оставлю этот вопрос вам, офицер Курасава, — Шисуи весьма заметно озадачило собственное бессилие. Он уже собирался распустить всех, когда Конан снова подала голос. — Заодно выясните, где можно достать жидкий экстази, — певуче протянула она и в тонких, покрашенным алым лаком пальцах порхнул очередной лист. — Мы получили токсикологию. Удивительно, подумала Курасава, когда листы с ровными стопками цифр упали ей в руку, еще утром Конан сетовала, что они никак не могут получить результаты экспертизы. Даже просила Итачи-сана посодействовать. А что, если?.. Мысль мелькнула в голове совершенно неожиданно. Она вовсе не вынуждала консультанта покидать кабинет, просто все остальное он уже знал. Однако, взглянув на результаты экспертизы, Нако ничего странного не заметила. Вывод эксперта тоже не совпадал со словами судебного медика. В лаборатории ничего не нашли, но Конан уверяла обратное. — Жидкий экстази? — с сомнением переспросила она. Конан напыжилась, выпятила грудь вперед, словно собиралась ответить на последний вопрос теле-викторины и сорвать джек-пот. — В этом вся гениальность выбора. Она переплела длинные пальцы и Нако в который раз заметила, что не может оторвать от них взгляда. Ярко-красный лак работал на нее, как тряпка на быка. А сколько мужчин падали жертвами этих пальцев? Даже Киба, разинув рот, ловил каждое ее слово. — Жидкий экстази практически невозможно обнаружить в крови мертвого человека. По химическому составу он совпадает с естественными веществами, свойственными мертвому телу. Вот здесь, видите, — она подалась вперед, вытянула руку. Ярко-красный ноготь уперся в столбик цифр, — показатель немного завышен. — Но почему в лаборатории этого не заметили? — халатность, меньшее, что им сейчас требовалось. — Не знали, что искать, — легко отмахнулась Конан. — А вы знали? — все еще наседала Нако. Она не могла поверить, что самый важный тест, результаты которого они так долго ждали проделали спустя рукава. Конан сверкнула на нее хитрыми янтарными глазами. — Скажем, меня подтолкнули к выводу. Учиха Итачи, догадалась Нако. Он не только получил результаты анализа раньше положенного срока, но и нашел наркотик. Но, почему-то, не стал заявлять об этом, а оставил все лавры Конан. Ее успех в расследовании настолько для него важен? Возможно, именно это объясняет стремление консультанта работать только с одним судебным медиком. А может, все дело в том, что Конан его слушает? Учиха Итачи легко мог сменить курс расследования, подтасовывая результаты экспертизы и никто этого не заметил бы. — В таком случае ищем и поставщика жидкого экстази, — подвел черту Шисуи. И первым поднялся с места, показывая, что собрание закончилось. Нако тоже выбралась из-за стола, неуклюже зацепившись лангетом за ножку стула. Так что когда добралась до двери в кабинете никого кроме капитана не осталось. — Нако, — она повернулась, встретилась с ним взглядом и почти утонула в чернильных омутах. — Прости за эту вспышку. — Ничего, — она уже и думать забыла, загрузив голову новыми данными и заботами. — Мы все на взводе. Второе тело для всех стало неожиданным. — Но не для него, — при одной только мысли о брате, лицо Шисуи приобретало кислое выражение. — Он все знал. Все просчитал. Он уже в его голове и думает, как он. Итачи знает, кто убийца, но почему-то врет. И я не могу понять, почему? — Может потому, что убийца его брат? — шутка вышла так себе. Жучок, установленный Кибой на «Теслу» Учиха Саске все еще передавал координаты машины и обеспечивал ему алиби. Шисуи тоже не оценил шутки, посмотрел на нее укоризненно. Нако тяжело выдохнула и подошла к нему. — Зачем ему это? Зачем водить нас за нос? Этими вопросами Нако задавалась каждый день и было бы прекрасно, если Шисуи сможет ответить на них. Но капитан участка не знал ответа. Он интуитивно чувствовал, что Итачи что-то скрывает. Как и Нако. Похоже, ей никогда не разгадать этой загадки. — Ты не можешь обвинять его, если доказательств нет. С той же проблемой столкнулась и Нако. В противном случае Итачи-сан давно бы сидел в тюрьме. В сыром и мрачном подземелье, которое рисовало ее воображение, закованный в цепях, как великий Титан далекого прошлого, отголосок былого величия, а теперь лишь назойливое воспоминание. — Не могу, — согласился Шисуи, но это согласие далось ему огромным трудом. — Присмотри за ним, насколько возможно. Нужно понять, что он задумал. — Конечно, — именно этим Нако и занималась последние недели. Впрочем, пока безуспешно. Шисуи улыбнулся, тоскливо и обреченно. Вздохнул, глядя ей в глаза. — Почему все наши разговоры сводятся к обсуждении Итачи? Это и в самом деле становилось проблемой. *** За окном бушевала холодная зимняя ночь с лютыми, выдувающими последнее тепло из жилищ ветрами и кружащим в страшном смерче снеге. Хотя часы показывали чуть больше семи часов вечера. Зима, будто издеваясь, накинулась всей своей мощью на город и окрестности, принеся погоду, которой отродясь не бывало в этих широтах. Небо заволокло таким плотным слоем туч, что уже к середине дня мир посерел сумерками. Теперь и вовсе ничего не было видно без фонарей уличного освещения. В такую погоду больше всего хотелось забиться на диване, в коконе из теплых, мягких пледов и пить горячий чай или какао. Но вместо этого Нако пришлось вернуться на рабочее место, уладить последние приготовления. Как она и предполагала, старые связи старика Хирузена сделали свое дело. Капитан отдела по борьбе с наркотиками, пусть и скрипя зубами, помочь согласился. Несколько часов они с Кибой выбирали из обширной базы дилеров, обладающих достаточным влиянием и жадностью, чтобы взяться за выполнение весьма специфичного заказа. С некоторыми из этого списка удалось побеседовать, другие отбывали срок заключения и вряд ли могли помочь. Оставались лишь те, кого отдел разрабатывал именно в это время. Таких торговцев выявилось всего трое, но действовать с ними требовалось крайне осторожно. Ничто не должно было подвергнуть операцию риску, ни одно не острожное слово. Агентов, ведущих разведку, так сказать изнутри, обещали поставить в известность в ближайшее время, а те уже посодействуют, устроив встречу. Ей оставалось только оформить официальный запрос на проведение совместной работы, подписать у капитана и ждать результата. В офисе было темно и пустынно. Только тихо шуршал системный блок компьютера Шикамару, вычисляя что-то необходимое для расследования. Самого IT-шника на рабочем месте не было. Нако лично отпустила парня час назад, пока не закрыли дороги. Семья Шикамару обитала за городом, поэтому специалист компьютерных технологий практически жил в участке, выбираясь домой только в выходные. И Нако не хотела портить ему семейный вечер тем, что задержала на полчаса и он просто не сумел добраться домой. Та же участь ждала и Кибу. Сержант только довез ее до участка, после чего направился домой, оставляя Курасаву предоставленной самой себе. Нако делала это осознанно, из лучших побуждений. Если она не сумеет из-за метели выбраться из участка, то кроме кота этого никто не заметит. Разве что придется просить жену домовладельца подсыпать Тофу корма утром. В остальном, животное ни в чем не нуждалось, да и ей не помешало бы спокойная обстановка, чтобы хорошенько обмозговать материалы дела. Лангета гулко стучала по бетонному полу, когда она шла к своему столу. Включать общий свет Нако не стала. Достаточно и того тусклого, что льется в окна от фонарей уличного освещения и искрящихся вывесок. Для работы хватит настольной лампы и света от мониторной лампы и света от монитора. Ничто не предвещало беды. — Что ты здесь делаешь, Курасава? Она вздрогнула и чуть не подскочила на месте. Тихо пискнула, но не от страха. Она не ожидала застать хоть одну живую душу, тем более его. Но Учиха Итачи был здесь. Сидел на полу, как и всегда, рассматривая свою стену с картой. Именно из-за перегородки Нако и не заметила его раньше. А ему не составило труда угадать, кто прихрамывает на одну ногу. Переведя дыхание, Курасава выпрямилась, не желая показывать, как сильно он застал ее врасплох и продолжила свой путь. — А что здесь делаете вы, Итачи-сан? — он только хмыкнул, но ничего не ответил. Нако не нравилось, когда играл в молчанку хотя бы потому, что не имела представления о мыслях, роящихся в его голове. Поэтому лучшей тактикой считала разговор, в качестве отвлекающего маневра. — Разве вы не хотите провести вечер с семьей, как все остальные? Я слышала, ваша мама устраивает прекрасные семейные ужины… — Почему тебя интересует моя семья, Курасава? — Нако показалось, что она услышала раздражение в его голосе. Ощутила, что скользит по очень опасному и тонкому льду. Она облизала губы и осторожно продолжила шаг. — Я вовсе не интересуюсь, — с напускной легкостью произнесла она, почти добравшись до собственного стола. — Шисуи рассказывал о своей семье, вот и вашу упомянул. Вскользь. — Вскользь? — такого едкого цинизма Нако еще никогда не слышала. Будто свинцовая плита на язык упала. Захотелось срочно сплюнуть. — Пусть будет так. — Что вы хотите этим сказать? — никогда еще разговор между ними не заходил в столь личные дебри и Нако просто не знала, как ориентироваться. Что это было? Угроза? Или ничего не значащая реплика? — Лишь то, что ты хочешь казаться расчетливой и циничной стервой, Курасава. Но у тебя это выходит плохо, — он хмыкнул, а потом Нако услышала, как тихо, едва шурша одеждой, он поднимается на ноги. — Хочешь победить меня моим же оружием, Курасава? Так вот, для этого ты слишком чувствительна и заботлива. — А вы не заботливы? — эхом отозвалась она, пропустив мимо ушей прочие обвинения, которые, в общем, никак ее не задели. Враг приближался. Она слышала его голос уже совсем близко, но пока не услышала ни одного шага. — Видя ваши с братом отношения… — Нет, — резко и бесцеремонно оборвал ее Итачи-сан. — Саске сам по себе. Я никогда не был ему хорошим братом и начинать не стремлюсь. Но ты уходишь от вопроса, Курасава. Почему тебя интересует моя семья? Нако чуть собственным вдохом не подавилась, потому что голос консультанта прозвучал прямо у нее за спиной, почти над самым ухом. Ее пробила дрожь, нервная и неприятная, но женщина нашла в себе силы, чтобы повернуться. Его глаза пылали, как пламя камина в лунную ночь, не доставало только треска поленьев. А бледное лицо выглядело мраморной маской статуи: статичное, угловатое, гладкое. Рука Итачи-сана метнулась в карман, но вместо привычных конфет маленькая черная точка упала ей в руку. Взгляд его потяжелел, пламя в нем разрослось, как лесной пожар — бесконтрольное, дикое, лютое. Стремясь найти от него спасение, Нако опустила глаза, разглядывая предмет в ладони. Жучок, тот самый, который Кибы установил под бампером «Теслы» Учиха Саске. — Ты следишь за мной, — не дождавшись от нее ответа, почти рыкнул он. — Потом являешься в дом моей матери. Чего мне ждать дальше? Что ты явишься в мой дом? Допросишь? Начнешь пытать? — Что?! — она стремительно теряла ход мысли, хотя пытки в данной момент звучали весьма соблазнительно. Под его взглядом ей стало трудно дышать. Сердце заколотилось у самого горла. Лицо пыхнуло лихорадочным жаром, а ладони вспотели. Ее била паника. Нако забыла, какой ужас он умеет вселять в нее. Каким жутким он может быть. Кем он мог оказаться. — Почему тебе прямо не сказать, Курасава, кого ты готова обвинить? — тепло его дыхания пыхнуло на ее щеки, и без того пылающие внезапным приступом жара. — Почему ты не признаешь, что, как и все, считаешь меня съехавшим психом?! Почему не хочешь произнести в голос, что это я убийца? Что по-твоему, я ничем не лучше всех остальных маньяков, которых ловил Хирузен? Что я мясник и ничтожество? Что презираешь меня? Сознайся в этом, Курасава. Просто, скажи. — Н-нет, — едва слышно буркнула она, сгибаясь под неистовством его взгляда и несправедливости обвинений. Она плохо его знала и понимала. Как и сотни других людей, которых жизнь сталкивала с ним. И каждый, без единиц исключений относился к нему точно также, как отнеслась Нако. Она не утруждала себя даже попыткой заглянуть глубже оболочки, совершенно не похожей на других. Не попыталась понять, прислушаться. Она увидела в нем монстра, хотя монстром была она. Все, включая Шисуи, не видели в нем даже человека. — Скажи, — не потребовал, приказал Учиха Итачи. И она будто лишилась собственной воли, лишь мотнула головой, вскинула на него глаза, облизала пересохшие губы. — Н-нет… В голове что-то болезненно туго скрутилось, стянуло, а потом лопнуло с ослепительной вспышкой. На несколько секунд Нако ослепла и выпала из собственного разума. А когда пришла в себя, они целовались. Жадно, неистово, дико. Вгрызались друг в друга губами, рвали плоть оголодавшими пальцами, пили запах друг друга до последней капли. Ничего не могло достаться кому-то еще, никогда. Она рвала ворот его пуловера и куртки, срывая с мускулистых, широких плеч. Он зарывал пальцы в ее волосы, безжалостно сминая идеальную укладку. Нако будто тонула в вязком, горячо дышащем болоте. И никак не могла согнать с себя власть дурмана, проникающий ей под кожу с каждым его вздохом. Почувствовав, поняв и осознав, что же происходит, Нако вдруг встрепенулась. Испугалась собственной неистовости и развязности. Вспомнила о Шисуи и о том, что не могла, ради него, поступить так. Но мысль эта улетучилась в ту же секунду и больше не побеспокоила. Потому что руки Итачи самые нежные и горячие, его губы самые жадные и желанные, его глаза самые красивые и чистые. Потому что он и только он был нужен ей с самого начала. Не страх вел ее все это время, а дикая страсть, вспыхнувшая так резко и сильно, что напугала ее, сбила с пути, запутала. Но теперь все встало на свои места. Стало правильно и хорошо, стало необходимо. Потому что до этой минуты она не понимала, как сильно хотела именно этого. Как хотела его. — Тише, — прохрипел ей у губы почти веселый голос, когда она, не дожидаясь дальнейших действий, обезумевшая от собственного желания, рвала, не жалея пуговиц, собственный пиджак. — Тише, Курасава. Она судорожно дернулась, последний раз попыталась поймать удаляющиеся губы. Но Итачи был беспощаден. И отошел на пару шагов, лениво осматривая деяния своих рук и губ. Растрепанная, всклокоченная, судорожно глотающая воздух, как выброшенная на берег рыба. Именно такая отвратительная картина открылась его взгляду и Итачи довольно хмыкнул. — Мне льстит, что ты готова отдать всю себя в мои руки, Курасава. Но я не говорил, что возьму. Нако почувствовала себя так, будто ее окатили ведром ледяной воды. В мгновение перехватило дыхание, защемило сердце, прояснило голову. Боги! Что она делает? — Я не, — она не знала, что сказать, сползая со стола, судорожно, рваными движениями, поправляя одежду. Она не рискнула бы больше смотреть ему в глаза, да и на себя смотреть не хотела. — Ты не хотела. Я знаю, — насмехался он. Коварный змей. Как быстро он переменил роль. Как быстро он обезоружил ее и раздавил. Он был прав, Нако никогда не победить Итачи-сана его же оружием, просто потому, что у него не было ни капли сочувствия к людям. Она прикусила губу, стиснула кулаки. В глазах кололи непрошенные слезы. Так жестоко с ней еще никто не обходился. Но самое обидное было вовсе ни в этом, а в том, что она сама позволила оскорбить себя. Злость клокотала глубоко в груди, но только бессильно билась о клетку ребер, как экзотическая птица, рвущаяся на свободу. Вот только чувство пустое. Она сама во всем виновата. Нако не стала оправдываться и вообще говорить, ушла. Двери лифта послушно распахнулись по первому ее зову. Отделение полиции давно опустело и только дежурный курил, вперив взгляд в маленький телевизор под самым носом. *** Дороги все же замело. В западном направлении перекрыли все шоссе, по узким городским улочкам и вовсе не пробраться. Длинная пробка растянулась на многие кварталы. Нако тоскливо смотрела на бушующую пургу за окном и слушала новости на заднем сидении такси. — Похоже, стоять нам всю ночь, — обреченно пробубнил водитель такси. Услышав его голос, Нако вздрогнула, подняла глаза. В зеркало заднего вида на нее смотрели глаза уставшего от жизни человека. Уже не молодой мужчина определенно предпочел бы находиться в другом месте, а не стоять с ней в пробке, посреди засыпаемого снегом города. По радио продолжал бубнить диктор новостей. Говорил об аномальном уровне осадков. О старательной работе коммунальных служб и о точках обогрева на трассе за городом. — Вы далеко живете? — снова подал голос водитель, когда не дождался от пассажирки ни единого слова. — Я думал закрыть машину и вернуться утром, когда дороги приведут в относительный порядок. — Да. Так будет лучше, — согласилась Курасава и дернула ручку двери сразу же впуская в салон уютного такси колючий, пробирающий до костей ветер. — Так где вы живете? — крикнул вдогонку таксист. — Мне не хочется ложиться спать, думая, что мою пассажирку замело по дороге. — Не волнуйтесь, — Нако уже решила куда податься. До ее дома оставалось еще несколько десятков километров и одолеть это расстояние пешком она все равно не смогла бы. К счастью совсем рядом раскрыл свои двери для страждущих небольшой бар. Разумеется, в такую погоду, от вынужденного наплыва клиентов цены взвинтят до небес, но ничего иного не оставалось. — Я найду где переждать непогоду. Таксист окинул ее изучающим взглядом. Вздохнул, заметив насколько жалко она выглядит. Даже рот открыл, собираясь что-то сказать, но передумал. — Доброго вечера, — только пожелал он и отсалютовал. Нако выбралась из салона и закрыла за собой дверь. Ветер тут же отыскал ее волосы и, подхватив на своих ветвях, принялся швырять из стороны в сторону. Прическа не выдержала дневных происшествий и, как и следовало ожидать, сдалась. Тяжелые пряди каштановых волос вздулись, укладываясь вдоль спины крупными кольцами. Нако ненавидела свои вьющиеся волосы, они делали ее голову похожей на огромный одуванчик. Но исправить положение не могла. Хорошо, что никто из знакомых не увидит ее с такой прической. — Офицер Курасава! Какая неожиданность, — взвилась из-за барной стойки яркая, как майское солнце Яманака Ино. Нако чертыхнулась, отряхивая снег с волос и пальто и устраивая верхнюю одежду на запруженных крючках вешалки у входа. Как она и думала, бар поймал в свои сети посетителей столько, что с трудом мог разместить всех желающих. О личном пространстве и уединении речи не велось. За каждым столиком размещалось человек по восемь. Скамьи и кухонные табуреты наводнили все свободные углы. Но люди и не требовали покоя. Непогода сплотила всех. Не успела Нако войти в двери, звякнув колокольчиком, как в руках ее оказалась рюмка бурбона. Она не успела даже раздеться и оглядеться, а какой-то толстый мужчина с шикарными рыжими усами и практически гигантским ростом, уже навис над ней с предложением, от которого никак не получалось отказаться, согреться с дороги. Нако пришлось опрокинуть рюмку в рот, задыхаясь от обжигающего жара во рту. Но по пищеводу крепкий алкоголь пошел приятнее, отогревая застывшую кровь. Получив назад рюмку, громила поплыл дальше по залу, выискивать нового озябшего. И только когда он отошел, Нако заметила Ино. Судмедэксперт была не одна. Компанию ей составляла не менее яркая коллега, Хаюми Конан. Девушки явно успели пропустить не один стаканчик. Вели себя шумно и совсем не скромно. И Нако надеялась, что ей удастся остаться незамеченной. Не тут-то было. — Присоединяйся к нам, Нако, — подхватила Конан. Ее ярко-красная помада почти стерлась и теперь лицо ее казалось более приветливым. В любом случае, деваться Нако было некуда. Их крики приковали к Курасаве все взгляды бара, а ведь у нее на голове воронье гнездо. Единственный шанс скрыться от глаз, как можно быстрее выполнить просьбу захмелевших дамочек.