***
Любящее сердце матери в груди императрицы уже заранее тосковало по своей единственной дочери, с которой в скором времени ей сужденно проститься. Поэтому, несмотря на пробелы в подготовке, ее величество позволило Сокджин проводить пару часов после обеда в свое удовольствие перед дальнейшим обучением. Едва выбравшись из-за стола в обеденной зале, Сокджин торопливо семенила в библиотеку, где с удобством устраивалась перед пылающим камином в большом пухлом кресле, перебросив ноги через подлокотник, и принималась за чтение. Эрцгерцогиня с удовольствием погружалась в мир любовных терзаний богатой главной героини и ее мечтательному тайному воздыхателю. И все у них было так трогательно, что юное сердечко екало каждый раз, как воздыхатель воспевал изящные запястья своей любви и молил всего лишь об одном поцелуе. А спустя полсотни страниц, вся багровая от стыда и смущения, девушка подозрительно оглядывала библиотеку, не следил ли за ней зоркий неодобрительный взгляд леди Тан, фыркавшей всякий раз завидев «пошлую книжонку» в девичьих руках. Облизав пересохшие губки, юная леди вновь уткнулась в книгу, жадно поглощая страницы ночи любви самой романтичной пары. Да еще описанной так изящно, что ах! Щеки не прекращали гореть, а сдерживать неловкое хихиканье становилось все сложнее. Девушка ниже сползла в кресле и прикусила губу, затаив дыхание, когда нефритовый жезл мечтательного путешественника пронзал цветущую розу героини. Когда героиня растворилась в сладострастном экстазе, пустив соки, Сокджин с громким хлопком закрыла книгу, бросила ее на столик и закрыла лицо руками, пытаясь отдышаться и привести мысли в порядок. Ох, к таким романам она еще не привыкла, обычно герои едва доходили до лобызаний под лунным светом на берегу моря. А тут такие детальные подробности, что кровь кипела. Ноги сами поджимались, будто в попытке сдержать охвативший юное тело жар. Интересно, как это происходит на самом деле? Ведь… ведь ее ждет скоро нечто подобное… ох, матушка! Даже думать о таком стыдно. Воровато оглянувшись, девушка достала маленькую бархатную коробочку, медленно, будто сомневаясь, открыла крышечку и взглянула на портрет дофина. Этот портрет ей передал барон совсем недавно. В первый же день она долго рассматривала вместе с братом лицо ее будущего мужа. Он не был старым, нет-нет, дофин был молод. Он был темноволосым, а глаза у него были пронзительно черными. Сокджин людей с такой внешностью и не встречала никогда, но барон Мин сказал, что при дворе Алатонии она будет видеть таких людей постоянно. А Тэхен утверждал, что на портрете внешность дофина приукрасили. Не то, что бы брат видел дофина воочию, но, по его словам, так обычно и делают, чтобы не пугать заранее будущих супругов. И все равно, на взгляд эрцгерцогини, дофин был симпатичен. Портрет был миниатюрным, поэтому сказать, что выражало лицо ее будущего мужа было сложновато. Но ей почему-то казалось, что дофин выглядел упрямым и, возможно, немного раздраженным. Как если бы его заставили позировать долгие часы. Возможно, так оно и было. Сокджин закрыла глаза, мысленно представляя, как они будут вместе смотреться. Дофин и дофина Алатонии. Темная загадочность и светлая невинность. Упрямая напористость и податливая мягкость. Прямо как в романе, который она читала не ранее, чем неделю назад. Там еще главные герои делали это в поле маков и ох… Сокджин пораженно распахнула глаза и со священным ужасом уставилась на портрет молодого человека. Ведь совсем скоро они… лобызания, а потом нефритовый жезл… и цветущие кровавые розы на белоснежных королевских простынях, ох… Пунцовея больше от трепетного ожидания, чем от смущения, эрцгерцогиня уткнулась в собственные коленки, укрытые многочисленными слоями юбок, прижимая портрет дофина к груди. Нет-нет, она больше не будет читать эти «пошлые книжонки». Леди Тан права, эта писанина не достойна воспитания такой высокой особы, как ее высочество. Теперь на занятиях она не сможет сконцентрироваться вообще. Перед глазами только и стояли жаркие картины приближающейся первой брачной ночи. Жуть. Жуть как хочется, чтобы лето скорее наступило. - Джинни, вы здесь? – дверь в библиотеку отворилась, и в просторную теплую комнату тихо прошел Тэхен. – Хотел найти вас до того, как вас увлечет этикетом матушка. С вами все хорошо? Сокджин поспешно выпрямилась в кресле, спрятав под юбки портрет. Лихорадочный румянец от всевидящих глаз брата спрятать так же быстро не удалось. Тэхен обеспокоенно склонился к сестре, касаясь сухими губами девичьего лба. - Нет причин для треволнений, – Сокджин легонько отпихнула от себя брата. Заметив на столике книгу, Тэхен понимающе усмехнулся, заставив сестрицу покраснеть еще сильнее. – Вы искали меня. Зачем? - Чтобы передать вот это, – Тэхен вынул из кармана тонкую золотую цепочку с крошечным ключиком на ней. – Как и обещал. - Я возьму шкатулку с собой, – горячо пообещала Сокджин, придерживая светлые локоны, пока брат застегивал цепочку на ее шее. – Она будет теплым воспоминанием о вас. - Вам придется избавиться от всего норданского во время церемонии передачи, миледи, – напомнил Тэхен, помогая сестре спрятать самодельную подвеску за высоким воротником редингота. - Спрячу, пронесу в корсете, что угодно, – упрямилась юная леди. – От шкатулки я не избавлюсь. Тэхен покачал головой, затем потащил Сокджин из кресла. Матушка велела эрцгерцогине поспешить в столовую. Когда дверь за эрцгерцогиней закрылась, Тэхен внимательно посмотрел на упавший на ковер портрет дофина. Желание наступить сапогом на надменное лицо росло с каждым мгновением. Но воспитание позволило молодому эрцгерцогу лишь бросить образ похитителя его нежной сестрицы в голодную пасть каминного огня.***
Только глядя на постепенно удаляющихся мать и брата, бойко машущих ей на прощанье с причала, Сокджин будто открыла глаза и проснулась. Последние месяцы подготовки и усердной учебы слились в один бесконечный рутинный поток, которому, казалось, не было конца, а день прощания представлялся таким далеким и недосягаемым. Но время вышло. Учеба закончилась. Она покинула отчий дом, родную страну, свою семью. Что ожидало ее там, за проливом, знала только Пресвятая дева Юнджи. Тоскливо. Стало очень тоскливо от того, что она больше не увидит мать, такую строгую и властную, но всегда желающую лишь добра. И брата, странноватого, живущего порой в своем механическом мире, где тиканье часов не прекращается ни на мгновение, но такого заботливого и понимающего. Не будет больше ночных вылазок в сад и ее личной армии снеговиков каждую зиму – в Алатонии снег выпадает крайне редко. Не будет ее подружек, шумных и веселых, готовых смеяться с самых глупых шуток на свете в перерывах между поеданием пирожных. Подружек, с которыми она росла в одном дворце, провела все свое детство, с которыми она усиленно дразнила всех местных подрастающих юных графов и герцогов. Не будет даже сварливой и нудной леди Тан с ее крючковатым носом и извечным «Это недостойно леди вашего положения». Не будет больше ее песика Джангу. Ей ничего не позволили взять с собой. Ни нарядов, ни украшений, ни даже любимых книг. Ничего, что хоть как-то напоминало бы ей о доме. Это жестоко требовать от нее вырвать Север из сердца за те несколько часов, что они переправляются через пролив, отделяющий острова Нордании от континента. Сокджин хотела, чтобы ее фрейлины поплыли с ней в Алатонию. Хотя бы до границы, чтобы поддержать, оттянуть переломный момент. Успокоить тревожно колотящееся где-то под горлом сердце, скрасить часы напряженного ожидания. Но ее подружки остались на причале рядом с ее семьей, такие красивые в светлой печали, со слезами на мягких щеках. Юные леди утирали глаза шелковыми платочками, крепко обнимали на прощанье, шептали пожелания счастья, обещали молиться за ее благополучие. Берег острова медленно растворялся в утренней дымке. Корабль быстро шел на всех парусах, плавно рассекая водное полотно. «Провидение» самый быстроходный фрегат во флоте Норданской Империи. И пусть мачты были украшены лентами и пышными бантами, а по левому и правому борту красиво разместили букеты из ранних полевых цветов, он все еще представлял серьезную угрозу. На вооружении у него были носовые и кормовые пушки, бортовые орудия и фальконеты. Пролив успешно патрулировался от пиратов, но вот с каперами было сложнее. У «Провидения» в эскорте было два брига – императрица переживала за безопасность своей дочери по пути к месту передачи невесты. Солнце поднималось выше, воздух теплел. От скуки Джин незаметно отрывала от букета цветочные головки, а затем запускала пестрые парашютики в воду, оставляя за кораблем маленький яркий след. Когда букетик изрядно облысел, девушка забросила свое варварское занятие, которое определенно бы не одобрила леди Тан, и медленно прошлась по палубе фрегата. Офицеры и матросы с интересом разглядывали свою эрцгерцогиню, но под строгим бдительным взглядом фельдмаршала не предпринимали никаких отчаянных попыток сумасбродных идей. Всего две недели назад под сотней пристальных взглядов эрцгерцогиня шла по красной ковровой дорожке во дворцовой часовне. Под чистый хор послушников она предстала перед Его Преосвященством, что проводил церемонию помолвки. Тогда все было проще и почти несерьезно, хотя матушка выглядела страшно взволнованной, а ее глаза лихорадочно блестели. Большая и теплая ладонь брата, стоящего рядом, успокаивала и дарила чувство уверенности. Просто очередная важная традиция и все. Тут постой, там походи, не забудь сделать реверанс и мило улыбнуться. Они стояли с Тэхеном на коленях, крепко переплетя пальцы, пока епископ читал над ними молитву, а пара старых аббатов держала над ними венцы. На взгляд Сокджин, это была самая скучная церемония за всю ее жизнь, а уж эрцгерцогиня хорошо знала толк в скучных церемониях. Ее обрядили в новое платье, которое сшили специально по случаю, но оно почему-то было ужасно колючим. Также пришлось стоять двадцать минут на коленях без движений, пока колючее платье сводило ее с ума от зуда по всей коже. А насыщенный запах ладана, раскуренный по всей часовне, почти сразу вызвал жуткую головную боль. Заунывное чтение молитв на старо-нордском только усиливало боль в висках, и под конец помолвки она все же расплакалась, но не от трогательности момента, а от счастья, что ее мучения закончились. Церемония передачи тоже являлась частью традиций, но Сокджин смутно представляла, как она будет проходить. В голове настойчиво рисовалась сцена, где посол берет ее на руки и торжественно передает ее дофину под бурные аплодисменты всех матросов. - Вас не укачало, миледи? – барон Мин по обыкновению подошел слишком тихо, чтобы Сокджин обнаружила его присутствие раньше. - Все хорошо, благодарю. - Может воды? Или закусок? Вы с утра ничего не ели, – барон не покинул эрцгерцогиню, когда та отрицательно мотнула головой. Единственное напоминание о доме, которое останется с ней в новой державе – барон Мин Юнги. Его отправила матушка как доверенное лицо будущей дофины, а также в качестве посла Нордании. Императрица переживала за дочь. Все же Сокджин была не готова. А ее уровень владения алатонским оставлял желать лучшего. Да самой последней минуты ее величество не прекращала раздавать нравоучения дочери, будто боялась, что та произведет ужасное впечатление на свою будущую семью, и ее посмешищем вернут обратно. - Будь приветлива и мила. Улыбайся королю и будущему мужу. Слушайся, не перечь и подчиняйся. Не заговаривай, пока не спросят. Всегда отвечай на вопрос. Будь покладиста и учтива. Будь деликатна с придворными и ближайшим окружением королевской семьи, – повторяла и повторяла ее матушка. В какой-то момент эрцгерцогине показалось, что дофину нужна не жена, а фарфоровая кукла, которую он поставит на прикроватный столик. Периодически он будет эту куклу переодевать и показывать всему двору на суд. - Мы подплываем, – проинформировал барон. – Вы готовы, миледи? Сокджин уверенно кивнула. Не развернут же сейчас корабль по ее внезапному требованию. Солнце уже стояло в зените, почти по-летнему жаркие солнечные лучи озарили дивный морской пейзаж. Водная гладь со всех сторон, куда ни глянь, земли совсем не было видно, так сразу и не скажешь, откуда они прибыли и куда им дальше держать путь. Эрцгерцогиня еще ни разу не была так далеко от своего дома. И последний раз в ее жизни, когда она так близка к нему. Сейчас они находились на границе двух государств – нейтральные воды пролива, отделяющего остров от континента. - Там корабль его величества, – прояснил Мин, указывая на приближающийся к ним фрегат. Сокджин вздрогнула от неожиданности и прижала руки к ушам, когда внезапно корабль вдалеке дал тройной залп из бортовых орудий. По команде фельдмаршала «Провидение» выстрелил из своих пушек в приветствии. Два корабля сходились, капитаны кораблей самостоятельно выкручивали штурвалы, с ювелирной точностью подплывая как можно ближе, при этом стараясь не повредить мачты. Поравнявшись, оба корабля отдали якоря. Матросы «Провидения» закинули швартовы* на другой фрегат, концы которых тут же привязали за кнехты*, чтобы волны не сносили корабли далеко друг от друга. Между двумя кораблями протянули трап и деревянный шест. - Мне придется идти по «этому»? – Сокджин тихо прошептала барону, недоверчиво поглядывая на неуверенную конструкцию. - Расстояние небольшое. А я буду рядом. С другой стороны вас тоже будут ждать. Никому не нужно, чтобы вы упали в воду. На «Провидение» живо запрыгнули несколько офицеров в синих мундирах. Они ловко перетащили на борт громоздкий сундук. Затем на корабль старательно удерживая бесстрашный вид взобрался весьма представительный мужчина, чей округлый живот, плотно обтянутый нарядно расшитым камзолом с золотыми пуговицами, виднелся из-за расстегнутого жюстокора*. Изящно сняв с головы треуголку, он низко поклонился Сокджин, представившись герцогом провинции, название которой она не расслышала из-за того, что по трапу, крепко держась за шест, ловко прошествовала женщина в вычурном высоком угольно-черном парике, украшенном различными цветами и искусственными птицами. Следом за ней на «Провидении» оказалась пара молоденьких девушек в платьях с кучей лент и пышных бантиков. Париков на них не было, но их шикарные черные локоны были уложены в красивые прически. Сокджин оглянулась на Юнги – барон не лукавил, когда говорил, что людей с темными волосами она теперь будет встречать чаще. Женщина с одухотворенным блаженством на лице опустилась перед Сокджин в глубоком реверансе, шурша богатыми юбками дорожного платья, ее примеру последовали и девушки, покорно опустившие головы, но все равно с интересом разглядывающие эрцгерцогиню из-под опущенных ресниц. - Ваше высочество, – произнесла женщина на нордском с грубоватым акцентом, что, скорее всего, было особенностью ее родной речи. - Это графиня де Сард, - тихо проинформировал Юнги, склонившись к самому уху эрцгерцогини. – Теперь она будет вашей фрейлиной. Как и дамы за ней. - Вы всегда можете обратиться ко мне, если у вас возникнут вопросы. Сокджин приветливо улыбнулась и кивнула. Так странно, ее фрейлины были одного с ней возраста. Леди старше были в кругу общения ее матери. Возможно, эта графиня была единственной, кто свободно мог изъясняться на нордском. - Мы можем начать церемонию? – спросил барон у герцога. - По традиции, невеста должна оставить все, принадлежащее ее старому дому. На корабль вы уже взойдете как дофина Алатонии. По указу герцога, махнувшего рукой в строну нижней палубы, офицеры подхватили сундук и понесли его в каюту, выделенную специально для эрцгерцогини. Когда все мужчины вышли, в каюте осталась только Сокджин со своими новыми фрейлинами. Графиня с нечетким «Вы позволите?» принялась живо высвобождать Джин из платья, пока другие девушки доставали из сундука новую одежду. - Даже чулки? – не удержавшись, спросила Джин. - Во дворце у вас будет столько чулок, сколько ваша душа пожелает. Сокджин не стала возражать в безуспешных попытках объяснить, что именно она имела в виду. Явно бесполезное занятие. Полностью обнажив девушку, графиня сняла с шеи Джин тонкую цепочку и убрала ее на столик ко всем прочим украшениям. Сокджин напряглась. Когда графиня отвернулась, чтобы смочить шелковый платок чем-то вкусно-пахнущим из стеклянной бутыли, эрцгерцогиня протянула руку, забирая цепочку с ключиком со стола, и крепко зажала ее в ладони. Заметив удивленный взгляд одной из девушек, Сокджин прижала палец к губам – девушка заговорщицки подмигнула и живо кивнула. Затем она незаметно от графини забрала цепочку из рук эрцгерцогини и спрятала ее у себя между грудей, стянутых корсетом. Шкатулку обещал пронести барон, а вот про подвеску она совсем забыла. Да и не думала, что ее будут переодевать. Эти алатонцы весьма странные и помешанные на обычаях. Графиня принялась обтирать ее тело влажным платком, что оставлял тонкий запах розовой воды. В это же время другая девушка, аккуратно выплетя черную ленту из волос эрцгерцогини, принялась расчесывать пряди, что-то лепеча. - Мадам Дюкарр говорит, что у вас красивые волосы. Она никогда не видела таких белых волос. Джин только и смогла вымолвить слова благодарности на алатонском, одна из тех фраз, которые она успела выучить. Произнесла она ее видимо не совсем верно, потому что фрейлины снисходительно заулыбались. - Ваша кожа очень нежная и напоминает шелк. Фрейлины действовали как единый слаженный механизм в так горячо любимых часах Тэхена. Одна подавала одежду из сундука, другая переодевала эрцгерцогиню, третья так тянула Джин за волосы, пытаясь уложить их в прическу, что ей приходилось прилагать много усилий, чтобы продолжать мило улыбаться и не шипеть от боли. Завязав голубые ленты на чулках, графиня натянула на Джин легкую шелковую нижнюю сорочку, украшенную кружевом и вышивкой. Затем старшая фрейлина принялась за борьбу с корсетом. - Талия должна быть тонкая, – приговаривала графиня, утягивая шнурки корсета так сильно, что Сокджин от непривычки ойкнула и прошлась руками по животу и бокам, поражаясь еще оставшейся возможности дышать. – Она выгодно подчеркнет вашу пышную грудь. Сокджин медленно дышала через нос, привыкая к неудобному положению. Кажется, алатонские модницы прекрасно обходились без воздуха. Графиня знаком показала ей поднять руки и через голову натянула на нее панье* из ивовых прутьев, также отделанный маленькими кокетливыми бантиками и тонкими лентами. На фижмы следом опустился фрипон* из муара. Нижняя часть средней юбки была отделана рядом кружев, которые шаловливо выглядывали из-под модеста*. Тяжелая однотонная атласная юбка пастельно-голубого оттенка с аккуратной оторочкой серебряными нитями и декоративными складками открывала вид на украшенный низ нижних юбок. Лиф платья был в тон верхней юбки, он красиво обнажал грудь, а кружева нижней рубашки кокетливо проглядывали из декольте, богато отделанного лентами и бантами. Рукава платья сужались и застегивались на пуговицы, ладони плотно обтягивала атласная ткань дорожных перчаток. - Прелестно, – причитала графиня, завязывая шелковую ленту пышным бантом на шее Сокджин. Одна из молоденьких фрейлин высоко укладывала завитые волосы,открывая лоб. Она чуть припудривала прическу, придавая ей подчеркнутой белизны. Когда вторая фрейлина нанесла макияж, выделяя глаза и губы, первая смогла прикрепить к прическе аккуратную шляпку в тон платью. Фрейлины крутились вокруг эрцгерцогини, поправляя оборки, банты и ленты, расправляя пышные складки. В последний раз обрызгав юную леди духами, старшая фрейлина подвела девушку к зеркалу. Что же, теперь она действительно похожа на дорогую фарфоровую куклу. Сокджин медленно втянула воздух носом. Корсет непривычно туго сдавливал грудь, юбки казались слишком тяжелыми. Туфли были новыми и кожа еще не успела растянуться и сжимала ступни. Уложенные в высокую прическу волосы стягивали голову. - Неудобно двигаться, – смущенно проговорила Сокджин. - Вы скоро привыкните, мадам, – с убежденной улыбкой отозвалась графиня и отошла в сторону, приглашая эрцгерцогиню покинуть каюту и подняться на верхнюю палубу.***
- Наш дофин настоящий счастливчик, – шутливо надул губы маркиз, жадно разглядывая будущую невесту наследника, забравшись невысоко на ванты*. – Она действительно такая же красавица, как и на портрете. - Какая у нее грудь? – спросил граф, когда маркиз спустился. - Это единственное, на что вы обращаете внимание, мессер? - Это первое, на что я обращаю внимание. - Вы как бы мою невесту обсуждаете, – нервно подал голос Чонгук, теребя манжеты нижней сорочки. - Мою невесту в прошлом году вы обсуждали наравне со всеми, вашество, – не преминул напомнить граф. Чонгук оставил друзей и прошел к деду. Король, будто помолодев от всей этой праздничной суеты, довольно улыбался и не хмурил привычно брови. Заметив внука рядом с собой, он отозвал фельдмаршала и хлопнул дофина по плечу. - Понравилась? - Еще не успел рассмотреть, – уклончиво отозвался Чонгук, разглядывая плещущие волны пролива. – Маркиз сказал, что она красива. - Еще налюбуешься, – усмехнулся король, отечески потрепав внука. – А вот и его светлость. Что расскажете нам? Герцог ловко вернулся на королевский фрегат, придерживая треуголку от внезапно поднявшегося порыва теплого ветра. - Дофину сейчас готовят и переодевают. Я думаю, это займет не больше часа. Его милость барон Мин передал все необходимые документы от императрицы. Императрица рассчитывает получить от вашего величества личное письмо о благополучном приезде ее дочери в Алатонию, а также о прошедшей свадьбе. - Письма от ее посла будет недостаточно? Ох, уже эти женщины с их инстинктами. - Вы проигнорируете ее просьбу? - Попробуй проигнорировать. Осаду северян мы вряд ли потянем. Напомните мне потом обязательно черкнуть ей словечко. Ну, полно о делах. Поведайте лучше счастливому жениху, как его невеста? Герцог манерно кивнул дофину и всячески принялся заверять молодого человека в прелестях его будущей жены. - Она хорошо воспитана, но в ней чувствуется северное влияние. - Вся в мать пошла, – согласно кивнул король, сложив руки на животе. – Все северянки такие. Холодные и выдержанные. Никогда не догадаешься, какие вьюги бушуют за их прекрасными светлыми глазками. - Мадам дофина еще совсем юна, вряд ли она такая же, как и ее мать. Возможно характером она пошла в отца. Император был мягок… - Пока его жена не прибрала к рукам себе всю власть, а спустя всего год он внезапно умер от кашля. Умер от кашля, что за новости! Много курил, конечно! Ищите женщину, вот что я вам скажу, мой дорогой друг. Дофин оставил двух стариков бурно обсуждать женщин. К друзьям он тоже не присоединился. Чонгук нервничал. Его невеста, судя по портрету, не была похожа ни на одну знакомую ему даму. Светлые волосы, светлые глаза, слишком светлая кожа. Северянка, которая всю жизнь провела в стране, где снег лежит почти полгода, а из деревьев есть только хвойные. Последние три месяца каждый посчитал своим долгом сказать ему, какой же он везунчик. Северянки отличаются от местных девушек. Они гордые и слишком пекутся о своей чести и своем имени, они преданы своим супругам, такая не будет уличена в измене. - Не в силах дождаться? – насмешливо вопросил маркиз в самое ухо дофина, отчего юноша вздрогнул и выронил портрет невесты прямо в спокойные воды пролива. – Не огорчайтесь, вашество, совсем скоро у вас в руках будет оригинал. Маркиз ловко увернулся от руки дофина, желавшего скинуть наглеца вслед за портретом. - Почему так долго? – тоскливо протянул граф, устало привалившись к перилам. - Дама должна быть во всеоружии пред своим женихом, – пожал плечами маркиз, вгрызаясь в сочный яблочный бок. – Пудра-румяна. Я слышал, герцог нахваливал дофину. Говорит, даже краше, чем на портрете. Портрет, мол, писали года два назад. Но знаете, на месте его величества, я бы воспользовался правом первой ночи, как лет двести назад. Ай! Это же безобидная шутка, вашество! - Говорят, северянки дольше сохраняют молодость. - Хотите сказать, что дофина на самом деле старше короля? Ай, ваше высочество! О, смотрите-смотрите! Выходят. Чонгук оставил попытки утопить несносного маркиза и обернулся к трапу. Барон подал руку дофине, смело поднявшейся на деревянное полотно. Девушка ни разу даже не взглянула вниз, быстро преодолела опасное препятствие, чуть приподняв подол платья. На этой стороне юную особу встретил герцог, помогая ей спуститься. Герцог провел девушку к королю, с любопытством оглядывавшего величавую фигуру с ног до головы, очевидно задержавшись в области декольте. Улыбнувшись, дофина изящно опустилась в реверансе под шорох юбок, приветствуя его величество. - Добро пожаловать на борт «Грозного», мадам, – старик взял затянутые перчатками ладошки в свои, одарив поцелуем каждую. – Познакомьтесь со своим будущим мужем, его высочество Чонгук, дофин Алатонии. Король чуть подтолкнул внука к девушке и с довольной усмешкой наблюдал, как молодые люди с чуть порозовевшими ушами и натянутыми улыбками раскланивались друг перед другом. Когда на борт поднялись барон и фрейлины, корабли сняли с якорей и фрегаты разошлись каждый в свою сторону. Дофина с тоской оглянулась на «Провидение», возвращающийся к ее матери и брату. Сокджин обернулась к дофину, едва заслышав деликатное покашливание. Похоже, их оставили одних. Барон общался с королем, бросая в ее сторону обеспокоенные взгляды, фрейлины присоединились к двум молодым господам, очевидно обсуждая будущих молодоженов. Которые стояли посреди палубы, неловко оглядывая друг друга и не менее неловко улыбаясь. Чонгук оттаял быстрее, взял дофину за руку и отвел ее в носовую часть фрегата, подальше от посторонних глаз, насколько это было вообще возможно. Дофина выглядела сказочно. Действительно, словно фея из сказки. Она была такой светлой, страшно было запятнать эту чистоту. Дорожное платье не было слишком вычурным, во дворце дамы носят наряды гораздо пышнее и роскошнее, но удачно подобраный цвет оттенял насыщено голубые глаза девушки. Чонгук мог поклясться, что никогда ничего очаровательнее в своей жизни не видел. Непривычно светлые глаза завораживали и лишали дара мыслить здраво. Что за колдовство? Дофина ободряюще улыбнулась ему и переплела с ним пальцы. - Вы голодны? – подал голос Чонгук, прочистив горло. Лицо девушки выражало непонятливость вкупе с недоумением. – Может фрукты? Кажется, дофина его совсем не понимала. А сам дофин на нордском мог сказать только «оленина под винным соусом». Решив, что морить невесту голодом не достойно хорошего жениха, он ненадолго оставил Сокджин одну, самостоятельно сходив за подносом с фруктами, а затем поспешил обратно, заметив, что маркизу уже не терпится представиться будущей королеве. Они в молчании делили на двоих нарезку из яблок и персиков, тихо посмеиваясь, протягивали друг другу шелковый платок, вытираясь от сладкого сока. Чонгук выискивал самые крупные ягоды винограда и угощал им невесту, которая пробовала его с опасением. Было интересно наблюдать за реакцией Сокджин на неизведанные ею фрукты, так привычные ему. То, что нравилось ей, девушка щедро пыталась скормить самому Чонгуку, кропотливо деля на двоих. И наличие под рукой юноши целого подноса ее ничуть не смущало. Подкрепившись, молодые люди принялись за интереснейшую забаву с подачи дофины. Теперь они вместе отрывали цветочные головки и пытались запустить парашютики. Они соревновались, Чонгук так и не понял, в том чей цветочек пролетит дальше или дольше продержится в воздухе, однако он подозревал, что сама Сокджин меняла правила в угоду ей самой. - Фаше фысощесто, – мягко позвала Сокджин, старательно не выговаривая звонкие согласные. Взяв один очень пышный цветок, дофина, воровато оглянувшись, приложила его к прическе и, состроив одухотворение на лице, с придыханием четко произнесла: - Прелестно! Прелестно! Чонгук прыснул со смеха, прикрывая рот ладонью, оглядываясь на графиню де Сард, что сейчас хлопала в ладоши и вещала «Прелестно!» от очередной шутки маркиза. Поразительное сходство вызвало вторую волну смеха. Когда Сокджин принялась с тем же выражением лица хлопать в ладоши, Чонгук схватился за живот. На них оглядывались, шептались наверняка, что они ведут себя как дети и вовсе недостойно их положения, но дофину было смешно, и волнения последних месяцев уходили. Отсмеявшись, Чонгук сделал вычурный поклон, манерно размахивая невидимой треуголкой, и тут уже дофине пришлось прятать покрасневшее лицо от распирающего ее смеха за веером. - Все на нее будут смотреть, – убежденно произнесла графиня, с любопытством разглядывая дофина и дофину, сейчас весело смеющихся. – Она будет сильно выделяться во дворце. - Она будущая королева, ей это только на пользу, – вяло отозвался граф. - Она совсем не знает алатонского, – возмущенно прошипела графиня де Сард. - Ей необязательно знать алатонский, чтобы родить здорового наследника, – также вяло парировал граф. - Она довольно мила, – попытался разрядить обстановку маркиз и прервать очередную ссору кузенов. – Кажется, дофин ей увлечен. - Не следует забывать, ваша милость, – надменно протянула графиня, всем корпусом обернувшись к новому оппоненту, – что дофин предпочитает страстных южанок, а не замороженных северянок. Сейчас его увлекает экзотика. - Как скажете, мадам, – граф лениво поднялся со своего места и прошел к капитану за штурвалом, чтобы скрасить скуку. Сокджин чувствовала на себе заинтересованный взгляд черных глаз. Чонгук таращился и всем своим видом давал понять, как сильно он хочет задать кучу вопросов, поговорить с ней и обсудить что-нибудь. И по упрямству на его лице предполагала, что дофин найдет способ понимать ее, возможно посадит между ними переводчика. Возможно сам будет сидеть со словарем. И несмотря на языковой барьер, оба умудрялись отлично понимать друг друга. Они увлеченно размахивали руками, что-то проясняя, Чонгук, будто читая мысли, подзывал слугу с напитками, когда солнечный жар и соленый воздух вызвали жажду, увел Сокджин в тень, когда стало слишком душно. В какой-то момент он вновь оставил дофину ненадолго одну, а затем преподнес ей с самым заговорщицким видом искусственную розу. Сокджин долго рассматривала розовый бутон, силясь догадаться, откуда дофин смог его достать и что бы это значило, и заинтриговано подняла взгляд на Чонгука. Юноша кивнул в сторону графини, в цветочной композиции на парике которой явно уже чего-то не хватало. Чонгук с удовольствием наблюдал за хихикающей невестой, судорожно обмахивающейся веером. В уголках ее глаз выступили слезы, которые Чонгук поспешил промокнуть платком. Они вновь оказались в неловком положении, слишком близко друг к другу. Голубые глаза расширились, а зарумянившиеся щеки не скрыл щедрый слой пудры. Дофина больше не смеялась. Она ожидала каких-либо действий от своего жениха. Сокджин не знала, что именно означало слово, что тихо пробормотал дофин, прижав ее ладонь к своим губам. Надо бы спросить у барона потом тихонько, но она скорее умрет от смущения, чем действительно осмелиться сделать это. Прижав вторую ладонь к своим губам, Чонгук прямо посмотрел в глаза Сокджин. В это мгновение, Джин и вовсе забыла, как звучали какие-то там слова.