Северное сияние

      - Вы только посмотрите! Она такая белая.       - Она точно ничем не болеет?       - Она действительно мила. Очень нежная улыбка.       - Ее как будто забыли раскрасить.       - Она словно дитя. Сколько ей лет?       - Она красавица.       - Вы находите болезненную бледность привлекательной?       - Только северянок нам не хватало.       - Она смотрит сюда!       - Ее глаза словно льдинки. Она ведьма?       - Ее мать – властная женщина.       - А отец – праздный прожигатель казны.       Мраморная площадь перед дворцом в Панвиле пестрела от ярких парадных нарядов многочисленных любопытствующих придворных, вышедших встречать королевский эскорт. Все – и дамы, и господа – последние два дня готовились к прибытию юной Сокджин и ее свадьбе с дофином. Высокие прически, над которыми куаферы* трудились больше восьми часов, представляли целые композиции и напоминали дофине настоящие беседки. Платья многих дам были настолько пышными, что и близко не подойти, Сокджин едва сдерживала смех, представляя насколько нелепо они пытались протиснуться в дверные проемы. Впрочем, наряды многих высоких мужей были не менее роскошными, с обилием бантиков и лент, бесчисленными рюшами и декоративными складками на жюстокорах и кюлотах. Все страшно молодились, выбеливали кожу лица и наносили нежные румяна.       Сокджин в сопровождении фрейлин поднималась по широкой мраморной лестнице, продолжая удерживать на лице улыбку и ни коим образом не выказывая неудобство из-за плотно обступивших ее алатонцев. Проход в толпе был узкий, люди с задних рядов напирали на тех, кто стоял ближе, шепот шлейфом тянулся за ней, и если бы Джин знала язык, она бы совершенно точно поняла каждое слово, брошенное в ее сторону. Придворные беззастенчиво разглядывали дофину, шипя со всех сторон. Из высоких окон второго и третьего этажа дворца за процессией наблюдали слуги. По периметру площади и на крыше дворца стояли гвардейцы, зорко наблюдающие за порядком. Сокджин с благодарным кивком приняла из чьих-то рук милый букетик полевых цветов, с интересом рассматривала совсем юных девочек в аккуратных платьицах и маленьких мальчиков с огромными любопытными глазами на деланно-безразличных лицах.       Мин Юнги следовал за королем рядом с дофином. На королевскую семью и внимания никто не обращал, все взгляды были устремлены на приезжую северянку. В принципе, барон был доволен. Примерно такой реакции на ее высочество он и ожидал. Его мадам заставила людей говорить о себе, а это могло хорошо сказаться на будущих связях – дофине нужны были друзья во дворце. Не осталось незамеченным и недовольство на лице юного Чонгука из-за повышенного внимания к его невесте. Видел ли Юнги в этом проблему, пока сказать было трудно. Мин был наслышан о пылкости дофина, его порывистости и его черте сначала делать, а потом думать. Однако Мин Юнги не мог избавиться от навязчивого тревожного чувства, что будущие молодожены еще успеют столкнуться характерами и наломать немало дров. Не знал его милость того, что случится это довольно скоро.       Пройдя ряд гвардейцев почетного караула, Сокджин наконец прошла во дворец. В грандхолле она не задержалась – разодетая толпа шла за ней, наблюдая за реакцией чужестранки на богатое убранство королевской резиденции.       - Сюда, мадам, – тихо произнесла графиня, направляя Сокджин за собой через многочисленные двери и роскошные залы к ее новым покоям. Дофина не спеша следовала за графиней, восторженно разглядывая картины и изящные статуи, витиеватые канделябры и просто огромные люстры под высокими потолками. Оказавшись в огромной галерее, Джин не удержалась и остановилась, восхищенно оглядываясь по сторонам. Ее попутчицы не торопили дофину, позволяя насладиться красотой ее нового дома.       - Это Зеркальная галерея, мадам, – гордо проинформировала графиня, довольная произведенным впечатлением, будто сама приложила руку к интерьеру галереи. Сокджин насчитала восемнадцать окон, обрамленных синими шелковыми шторами, тесненными золотой нитью, из которых открывался чудный вид на парковый ансамбль. Меж окон были расставлены серебряные столы, уставленные хрустальными вазами с пышными шапками свежих букетов и шестиножными золотыми и серебряными канделябрами с изображением многочисленных мифических существ. Капители* мраморных пилястр* были стилизованны цветами, зеркала тянулись от пола и до потолка, расширяя пространство галереи и добавляя ей роскоши. Алебастровые столики, пуфы в бронзовой оправе, табуреты. Украшением галереи были апельсиновые деревья, высаженные в бронзовые кашпо. Высокие статуи в нишах по периметру всей галереи и двенадцать огромных хрустальных люстр под расписными потолками. Высокие двери выходили на широкую террасу.       - Здесь проходят все официальные приемы и балы, – продолжала графиня де Сард, уводя Сокджин за собой дальше. – Завтра бал тоже будет проходить именно тут.       Уже оказавшись в покоях дофины, она заметила, что в ее сопровождении остались только фрейлины. Даже всезнающий барон Мин оставил ее где-то в грандхолле, занявшись более важными делами с королем.       Дофине принадлежали шесть комнат на втором этаже в южном крыле. Помимо общей спальни с дофином, у нее имелся личный будуар с широкой кроватью, небольшим круглым столиком по центру и мягкими стульями вокруг, камином с изящными канделябрами на нем. Кабинет с рабочим столом, комодами и стеллажами. Своя библиотека с удобной мебелью и множеством книг, которая привела дофину в полный восторг. Ванная комната, полностью заставленная парфюмерией. Гардеробная, в которой она точно будет проводить долгие часы преображения в алатонскую модницу. Салон в нежных тонах с дюжиной столиков у стен и не меньшим количеством пуфиков, кресел и диванчиков, а еще воздушной хрустальной люстрой, в кристаллах которой радугой отражался солнечный свет.       Сокджин с любопытством переходила из комнаты в комнату, пока камеристки поправляли цветы в вазах, разносили чайные наборы на серебряных подносах, а камердинеры вносили бесчисленные коробки с украшениями и аксессуарами в дар от дофина и короля.       В салоне ее встретила стайка девушек и женщин. При ее появлении все голоса затихли, дамы тут же опустились в глубоком реверансе. Как оказалось, графиня де Сард была не единственной женщиной в летах среди ее нового окружения. Фрейлины выглядели весьма дружелюбно, они улыбались Сокджин, одна помогла снять шляпку с ее сложной прически, другая взяла перчатки. Всего несколько из них могли более-менее говорить на нордском, они пытались завязать разговор, спрашивались ее самочувствием после путешествия, показывали ее новые комнаты. Главенствующую роль взяла на себя графиня де Сард, быстро и бойко раздавая указания.       Одна из фрейлин выделялась на фоне других своей примечательной внешностью, очевидно, она была не местной, скорее уроженкой южных провинций. Нежная девичья кожа в свете золотых солнечных лучей приобретала аппетитный медовый оттенок, в шоколадных глазах играли лукавые бесенята, а на груди, сильно поднятой корсетом, красовалась кокетливая мушка. Шикарные черные волосы девушка не поднимала в высокую прическу, наоборот завивала в богатые локоны и спускала их на плечи.       - Мадам, – ангельское личико засветилось от восторга, когда Джин ей благодарно улыбнулась, принимая из ее рук бокал с водой. - Добро пожаловать в Панвиль.       - Сегодня вы проведете ночь в своей опочивальне, но с завтрашнего дня делить комнату вы будете с дофином, – важно произнесла графиня, когда уставшая с поездки Сокджин с утомленным стоном растянулась на своей кровати, сразу отмечая ее мягкость и комфорт. – Сегодня вечером во дворец прибудет ваш личный куафер, мессер Ли. Он займется вашими волосами завтра утром. Также после ужина вы примерите платье к свадьбе, чтобы подшить его по фигуре. Еще вы встретитесь с церемониймейстером. Он расскажет вам, как будет проходить свадебная церемония.       - А на сегодня запланирован отдых? – вымученно проговорила Сокджин сквозь зевоту из вороха подушек.       - Отдых, мадам? – задохнулась в возмущении графиня. – Мадам, ваша свадьба с дофином – самое значимое событие последних пятидесяти лет. Аристократы не только Алатонии, но и союзных государств прибыли, чтобы стать свидетелями этого исторически значимого бракосочетания. Три месяца подготовки дворца и парка. Пришлось в срочном порядке готовить Трианон, чтобы разместить всех гостей. Миллионы алов потрачено на подготовку торжества подобного масштаба. Пожалуйста, мадам, вы отдохнете после свадьбы.       - Я усну прямо на церемонии, если не отдохну сейчас, - упрямо отозвалась Сокджин, отворачиваясь от жуткой копии леди Тан.       Графиня лишь всплеснула руками, сдаваясь, и покинула опочивальню, тихо прикрыв за собой дверь. Сокджин расслабленно выдохнула, удобнее устраиваясь меж подушек. Ее взгляд устало блуждал по бархатному балдахину кровати, прихотливому позолоченному узору кресел, замысловатой лепнине на стенах и потолках. Дорога заняла больше суток. Переправа через пролив, затем путешествие в карете до самого Панвиля. На пристани их ожидали несколько карет, которые напоминали воздушные пирожные, и суровая кавалерия. Сокджин хотела ехать в одном экипаже с бароном, но тот на правах посла союзного государства делил карету с королем и герцогом. Джин ехала вместе со своими новыми фрейлинами, чем, впрочем, оказалась довольна. Дофина успела ближе познакомиться с девушками.        Бона Ко, урожденная баронесса Дюкарр, совсем не знала нордского, но была знатной болтушкой, и взятый с собой словарик к концу их путешествия был истрепан, будто он пережил маленькую локальную войну. Мадам Дюкарр была невысокой пухлощекой девушкой, с большими постоянно удивленными влажными карими глазами. Она любила все милое и красивое, и находила дофину «страшно очаровательной». А еще она была не замужем, и ее родители очень надеялись, что, будучи фрейлиной при дофине, она сможет найти себе выгодную партию.       Юна, урожденная Сон, ныне графиня де Сард. Правда, молодая графиня категорично отказывалась от того, чтобы ее величали именно так, поскольку графиня де Сард – титул старшей двоюродной сестры ее мужа. Графиня так и не вышла замуж, по официальным слухам, у нее были проблемы по-женски, и выносить наследника она не могла, поэтому и осталась старой девой и большим разочарованием своей семьи. Юна легко согласилась, чтобы к ней обращались мадам де Сард, а дофине великодушно позволила использовать просто ее имя. Мадам де Сард владела нордским многим лучше мадам Дюкарр, она с трудом, но строила простенькие фразы. Именно Юна, после того, как королевский экипаж тронулся, а графиня заснула от переутомления, вернула Сокджин ее подвеску, вызывая смущенное хихиканье, пока цепочка тянулась меж мягких округлостей ее груди.       Во время поездки девушки развлекали себя игрой в карты, вышивкой и чтением. Книг на нордском не было, поэтому от чтения отказались быстро. Когда графиня просыпалась, желание общаться и секретничать у юных дам пропадало. Сокджин в моменты неловкой тишины смотрела в окно, разглядывая медленно проплывающий лесной пейзаж. Леса Алатонии сильно отличались от Норданских. Они были густыми, кроны деревьев были не менее пышными, что и юбки платьев фрейлин дофины, а дорога петляла в холмистой местности. Эскорт останавливался несколько раз в условленных местах. Опушки охранялись и были приведены в относительный порядок.       Лакеи разгружали дорожные сундуки, расстилая покрывала и раскладывая еду на тарелки. Путешественники с удобством устраивались за трапезой, осыпали друг друга комплиментами и спрашивались о самочувствии. Маркиз не упустил возможности предстать перед дофиной во всей своей красе, он подал ей руку, когда Сокджин выходила из кареты, с низким поклоном на ломанном нордском представил свою персону, помог размять затекшие ноги легкой прогулкой вдоль опушки, галантно предложив свой локоть. Маркиз показался Сокджин шустрым и острым на язык. А также немного ветреным. Он был похож на молодого человека, который больше времени с удовольствием проводил в столичном окружении на бесконечных балах.       - Вы не можете предлагать еду с ваших рук кому-либо, кроме своего супруга, - жестко отчитал Сокджин Юнги, после вечерней трапезы, улучив минутку и уведя дофину в сторону.       - Это всего лишь вежливость, – пожала плечами Сокджин, припоминая, что передала тарелку с закусками маркизу за ужином.       - То, что в Нордании считается вежливостью, в Алатонии – оскорблением вашего мужа.       - Но мы еще не женаты, – возразила Сокджин, бросая осторожный взгляд на жениха. Дофин рассредоточено кивал на разглагольствования маркиза и ленивые реплики графа, не спуская глаз с невесты. Сокджин неловко ему кивнула и вернулась к разговору с бароном.       - Его высочество иного мнения, – заключил барон, тоже обратив внимание на Чонгука. – Ваше положение полностью зависит от его отношения к вам. Будьте осторожны. До отъезда есть еще время, давайте-ка я вас отведу к нему. Несколько сладких улыбок, и вы вернете ему благодушное настроение.       - Мне кажется, его высочество и сейчас в хорошем расположении духа, – пробормотала Сокджин, когда Юнги за локоть отконвоировал дофину прямиком к наследнику.       - Мне кажется, его высочество придушит маркиза по пути в Панвиль, если вы сейчас не улыбнетесь ему.       На скромный взгляд Сокджин, Мин Юнги слишком уж старался сблизить будущих молодоженов. Уже лежа на кровати во дворце, засыпая после утомительного переезда, дофина заметила некую поспешность в действиях барона. Скорее всего, его милость, по обыкновению, знал гораздо больше, чем говорил. Сама Сокджин не видела необходимости в этой спешке, они в любом случае поженятся, а за время семейной жизни успеют сблизиться. Совсем как ее матушка и отец. Матушка рассказывала, что в первый год ее замужней жизни, она с супругом виделась лишь раз в неделю.       Проснулась Сокджин под вечер, солнце заходило, и светлая комната окрасилась в бордовые тона. На круглом столике камеристка бесшумно расставляла тарелки с ужином и разжигала свечи на тяжелых канделябрах, свет от которых отражался в высоких зеркалах.       - Его величество спрашивался вашим самочувствием, - тихо проговорил барон, заметив завозившуюся в подушках Сокджин. – А его высочество требовал объяснений вашего отсутствия за ужином.       Мин Юнги уже переодетый в домашний камзол и туфли, сидел за столом и, прислонив очки к глазам, читал очередную порцию документов, которые, на взгляд Сокджин, вообще никогда не исчезали из его рук.       - И что вы сказали? – хрипло поинтересовалась дофина, выбираясь из постели. Кто-то заботливо укрыл ее пледом и расслабил шнурки корсета.       - Много чего, главное, что все отнеслись с пониманием, - голос барона звучал устало. Сокджин глубоко сочувствовала барону, он действительно вымотался за все время с момента получения соглашение на свадьбу. Он выполнял функцию посредника между двумя государствами, выступал ее доверенным лицом, сглаживал все углы и шероховатости в общении глав двух держав. – Постарайтесь серьезнее относится к местным традициям. Ваше положение в Алатонии весьма шаткое. А пока поешьте.       За легким ужином барон перечислил список дел. Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Королевский портной седел от ужаса – у него до сих пор не было точных мерок дофины. Церемониймейстер дожидался своей очереди представиться дофине, а принимать куафера будут только завтра.       - Вы познакомились со всеми фрейлинами? – мимоходом поинтересовался барон. Заметив покрасневшие кончики ушей, Мин покачал головой. – Многие из них – жены и дочери высоких господ. Вы не можете их так нагло игнорировать.       - Их так много, - посетовала Сокджин, откладывая столовые приборы. Есть после сна почти не хотелось. Тарелку она и вполовину не опустошила.       - Это пока, - смилостивился барон. – Вам необходимо сейчас выказывать одинаковое внимание каждой фрейлине. После вы отберете себе ближайшее окружение. Пока к вам присматриваются, вы должны быть вежливой и соблюдать все правила этикета, насколько бы глупыми они вам не казались.       Джин понятливо улыбнулась, медленно цедя вино. Заметив рассеянный взгляд дофины, барон отложил все бумаги и внимательно посмотрел на девушку.       - Мадам? – тихо произнес он, привлекая к себе ее внимание. – Как ваше самочувствие?       - Хорошо, я выспалась, и мне стало легче.       - Как вам ваш новый дом?       - Здесь уютно и очень красиво.       - Если вы хотите, вы можете написать письма вашей матушке или брату. Я отправлю их в тот же день, минуя почту короля.       Впервые за день барон мог наблюдать искреннюю благодарную улыбку Сокджин. Девушка пообещала, что напишет письма сегодня же, и даже плотный список дел не переубедил ее. Спохватившись у самых дверей, Юнги вытащил из кармана музыкальную шкатулку и поставил ее на прикроватный столик.       - Вас ждут, мадам.       И правда, в салоне оказалось много народа. Стоило ей только показаться в дверях салона, дамы опустились в реверансе, а господа склонились. Несколько знакомых лиц – фрейлины, что сопровождали ее в поездке, уже переоделись.       - Почему они все до сих пор здесь? – тихо спросила Сокджин у барона, помня, что многие владеют нордским.       - Таковы правила, мадам, – почти весело откликнулся Юнги, предвкушая еще много столкновений его юной госпожи с местными обычаями. – Ваше высочество, церемониймейстер.       Торжественно произнес барон, широким жестом указывая на мужчину в расписном жюстокоре и круглых маленьких очках на носу. Мужчина был очень высоким и внушительным. Церемониймейтер склонился в поклоне, на его лице при этом не было ни подобострастия, ни вычурного одухотворения, он выглядел сдержанно, но при этом галантно.       - Седжин, мадам, - тихо шепнул посол, когда Сокджин кивнула, сделав легкий реверанс.       - Мадам, мне необходимо убедиться, что вы знаете, как будет проходить завтрашняя церемония, – голос мужчины был низким и тихим, и говорил церемониймейстер ровно и без акцента. – Пройдемте в гардеробную, там с вас снимут мерки, а я расскажу все необходимое.       Юнги даже не пытался упросить фрейлин оставить дофину – девушки были слишком увлечены работой портного. Те из них, кто знал нордский, тихо переводил своим соседкам услышанное, но подробности церемонии и так уже знали все, но все равно девушки деланно охали и ахали.       - Подняться вам придется с рассветом, куафер уже прибыл, но сегодня вы уже не успеете с ним встретиться. Он сделает вам прическу. Далее вас оденут и подготовят к выходу. В одиннадцать часов состоится бракосочетание в часовне в северном крыле дворца. К дофину вас должен был вести посол Мин, как ваш официальный представитель, но его величество изъявил желание передать вас его высочеству самим.       Юнги нахмурился. Об этом нововведении он слышал впервые. Фрейлины замолчали, пытаясь понять, правильно ли они поняли. Церемониймейстер будто и внимания не обратил на возобновившийся бурный шепот.       - Я правильно услышал, король поведет дофину? – уточнил Юнги.       - Вы расслышали верно, - невозмутимо продолжил Седжин, поправив очки. Сокджин не могла понять чрезмерной заинтересованности в этом вопросе барона. Какая разница, кто поведет ее к алтарю? Важнее сейчас то, что портные крутили ее в свое удовольствие, истыкали своими иголками и замотали в километр муара. – Церемония не будет длиться долго. Оказавшись перед дофином, вы сделаете реверанс, приветствуя его, затем повернетесь к архиепископу. Его Высокопреосвященство прочитает молитву, соединит ваши руки и даст вам испить вина из одного кубка. Вы пьете после дофина. Не тяните руки к кубку ни в коем случае. Не допивайте вино, сделайте небольшой глоток. Затем дофин наденет на вас кольцо, подайте ему левую руку. После вы поставите свою роспись в официальных бумагах. Их будет две копии. Одна останется в архиве дворца, другая будет отправлена вашей матушке.       - Я смогу сразу получить документ? – бесцеремонно вклинился Юнги, прерывая церемониймейстера. Мужчина поджал губы, но тут же повернулся к барону и согласно кивнул.       - Документ вступает в силу сразу после того, как дофин и дофина оставят в них подписи, - Седжин обратился обратно к дофине. – После этого, официальная часть закончена. Дофин выведет вас из часовни. Вас будет ждать карета, которая доедет до Йоны*, проедется по Площади Триумфа, где вы выйдете и покажетесь народу Алатонии.       - Ее высочеству не нужно ничего говорить?       - Нет, если дофин захочет, он скажет слово, но его высочество избегает публичных выступлений. После карета вернет вас обратно в Панвиль, где уже начнется бал. Вы с дофином откроете торжественную часть танцем. После его величество произнесет тост. Затем начнутся гуляния. На этом все.       - Благодарю, мессер, - улыбнулась Сокджин, сдерживая очередной болезненный «ой». Когда церемониймейстер откланялся, фрейлины поспешили к дофине.       - Позвольте мне, вы из мадам сделаете подушку для иголок, - посетовала мадам де Сард. Она аккуратно наметывала нить, мягко держала дофину за руки, пока две другие фрейлины придерживали тяжелую ткань. – Вы не ужинали, может чаю?       Мадам де Сард тут же подозвала камеристку. Остальные фрейлины тут же запросили к чаю пирожных и фруктов. А к фруктам вина.       Юнги и хотел было обсудить с Сокджин детали завтрашней свадьбы, но подступиться к девушке уже не мог, поэтому и решил посетить ее перед сном.       Портные наконец забрали все свои сундуки и корзины и поспешно покинули покои дофины, а девушки смогли занять салон с чашками чая. Шквал вопросов, обсуждение дофина, путешествия. Графиня де Сард едва успевала переводить и очень устала. Поэтому находчиво предложила:       - Почему бы нам не прогуляться в парке, пока еще светло? На закате пруды очень красивы. У мадам будет волшебное воспоминание, связанное с первой ночью в Панвиле.       Часть девушек разошлась, ссылаясь на своих мужей и необходимость подготовиться к завтрашней церемонии.       Сады и парк занимали огромнейшую территорию и были не менее роскошными, чем шато. А может даже и лучше. Партер и терраса дворца выходила к Грандканалу, который тянулся дальше на запад в обрамлении живой изгороди. Девушки прогуливались вдоль водного полотна к бассейну Сатира, живо обсуждая предстоящее торжество.       - Там оранжерея, – махнула куда-то в сторону мадам де Сард, держа Сокджин под руку. В парке помимо них было много придворных, которые в свое удовольствие совершали вечерний променад. – А там – лабиринт.       Пройти весь парк за день было попросту невозможно. Искусственный пруд тянулся так далеко, что казалось само солнце растворяется в нем, окрашивая воду в кроваво-красный, придавая сходство с жизненной артерией Панвиля. С Сокджин осталось всего пятеро девушек. Помимо мадам Дюкарр и мадам де Сард было еще трое, одна очень тихая, вторая все выспрашивала ее о Нордании, третья будто и вовсе гуляла сама по себе. Вскоре она отделилась от них и незаметно для всех упорхнула в сторону Трианона с каким-то мессером.       - Ваш куафер самый настоящий мастер своего дела. У него самые дорогие парики, но у него делают прически только самые богатые дамы Алатонии, – поделилась мадам Дюкарр с помощью Юны. – О нем всякие слухи ходят. Говорят, его видели с мужчиной.       Сокджин хихикнула, прикрываясь веером. Какие только слухи не ходят здесь. Очевидно, это единственное развлечение местной знати.       - Не могу дождаться увидеть вашу прическу в его исполнениии, – ахнула Бона, листая свой словарик. – Вы затмите саму королеву.       - Ее величество была законодательницей мод, – прояснила Юна. – Сейчас все равняются на мадам Хосок, принцессу по крови. Жаль, ее не будет на свадьбе.       - Почему?       - Она сейчас в Вольском Княжестве. Она должна была выйти замуж за великого князя. Но всего два месяца назад он умер от оспы. Мадам вернется как только позволят приличия.       - Печальная история, – поежилась Сокджин.       - Кто знает, – задумчиво отозвалась Юна. – В Вольске сейчас не самые спокойные времена, учитывая восстания. Его величество будет спокойнее, если внучка вернется домой.       - Смотрите, солнце совсем уже зашло, – надула губки Бона. Джин не нужен был переводчик, чтобы понять, о чем говорила Бона, тянувшая руки к утонувшему солнечному диску в пруду.       Глубокие сумерки накрыли Панвильские сады, людей в парке почти не осталось, все спешили лечь спать пораньше, чтобы с рассветом готовиться к свадьбе. В вечерней тишине отчетливо был слышен шорох из партера бассейнов. А легкий летний ветер ласково резвился в кронах декоративных деревьев, вызывая томный шепот молодой листвы. Насыщенный запах примул и нарциссов щекотал аккуратные девичьи носики, а чудной красоты лепестки аквилегии притягивали взгляд дофины, чье сердце трепетало от неумолимо приближающейся свадьбы с будущим королем. Лихорадочный румянец уже привычно лег на бледные щеки дофины. Всего несколько часов осталось. И сутки до того момента, когда она станет принадлежать лишь ему одному. Совсем как в последнем романе, который она дочитала на палубе «Провидения».       Когда они зашли обратно в прохладную галерею дворца, их осталось всего трое. Бона отчаянно скрывала зевки за веером, мадам де Сард вела Сокджин под руку, так как дофина уже несколько раз едва не оступилась от усталости, и уж совсем никому не надо было, чтобы молодая невеста на собственной свадьбе хромала, подвернув ногу. Граф де Сард еще час назад пытался увести молодую супругу в выделенные им покои во дворце, но фрейлина категорично отказалась от предложения, ссылаясь на необходимую дофине помощь.       - Это там дофин? – Сокджин накрыла ладонь Юны своей, заметив жениха в смежном коридоре. Джин замерла. Чонгук был не один. Очень близко, прижимая к себе затянутое корсетом юное тело одной из ее фрейлин, дофин что-то нашептывал ей на ухо, вызывая у той неконтролируемую улыбку. Та лишь закусывала пухлые губки и закрывала счастливо светящиеся глаза. Фрейлина схватила дофина за руку и, коротко поцеловав, потащила в одну из личных комнат наследника. – Я ее помню.       - Пак Чимин, мадам, маркиза Пуассонская, – охотно поделилась мадам Дюкарр, за руку уводя Сокджин обратно в ее покои.       - Она фаворитка дофина, – нехотя перевела Юна.       - Фаворитка? – незнакомое слово комом встало в глотке.       - Говорят так, мадам.       - Кто говорит?       - Все, мадам.       Сокджин не заметила, как Юна и Бона завели ее в опочивальню. Проходя в будуар через общие покои, Джин остановила взгляд на будущем супружеском ложе. Стало дурно. К горлу подкатила тошнота. Девушки бодро с помощью камеристки помогали ей снять с себя одежду. Дофине разве что и оставалось, что поворачиваться из стороны в сторону, поднимать руки или перешагивать юбки. Все так разительно отличалось от ее дома. Одержимое желание услужить ей, натянутые вежливые улыбки, толпы разодетых людей. Во дворце в Нордании обитала только императорская семья и люди, приближенные императрице. Сокджин выросла в окружении близких людей. Отец и матушка. Брат. Подруги. Леди Тан. Барон Мин, ее светлость Юнджи фон Ран.       Джин встряхнула головой, будто в попытке прогнать мучительные картины жениха с другой. Это глупо. Это так глупо, ведь они знакомы всего сутки. Матушка ей часто повторяла, что такие чувства несерьезные, но почему тогда ее будто выворачивает от... от чего? От боли? Несправедливости? Обиды? Сокджин боялась, что стоит лишь снять корсет и она развалится, будто тот самый механический слоник Тэхена, который она слишком сильно сдавила в своей ладони.       - Кто она такая?       - Не самая лучшая компания, – пространно начала мадам де Сард, усаживая Сокджин на уже расправленную постель и помогая ей переодеться в ночную рубашку. – Она не благородного происхождения. О ней много всяких слухов ходит. Говорят, она работала в театрах, пела на потеху.       - Бордель, – живо вклинилась мадам Дюкарр, расплетая светлые волосы.       - Да, говорят, что она раньше работала в борделе. Потом ее как-то встретил маркиз де Пуассон.       - В борделе, мадам, – вставила Дюкарр.       - И она стала его содержанкой. Он ее пристроил в оперу. Она открыла свой салон в Йоне. А потом маркиз приставил ее ко двору.       - Скандал!       - Но дофин благословил их брак. Чимин стала маркизой, осталась во дворце, чтобы стать фрейлиной, а несколько месяцев назад все стали замечать связь между дофином и маркизой. Ее мужа месяц назад успешно отправили на приграничные провинции, там как раз идут территориальные разборки с Княжеством Вольским. А дофин и маркиза перестали так тщательно скрываться, их часто можно увидеть вместе. Дофин посещает все ее выступления в салоне.       Дофин и маркиза близки.       - В любом случае, завтра у вас тяжелый день, постарайтесь отдохнуть, мадам.       Оставаться одной в темной комнате с задвинутыми шторами и погасшим камином совсем не хотелось. Не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. В них все еще дофин прижимал к себе южанку, нежно целовал ее руки и заправлял волосы за маленькое аккуратное ушко. А на ангельском личике фрейлины сияла улыбка, да такая яркая, что ее темные лукавые глазки закрывались. Сокджин внезапно вспомнила, что о ее собственном существовании дофин узнал всего несколько месяцев назад, когда пришло письмо от ее матушки с предложением на брак. Маленькая эрцгерцогиня прочла много романов, она знала, что настоящую любовь не разрушит внезапная женитьба. Она была третьей лишней в этом алатонском романе.       - Ваше высочество? – тихо раздался хриплый голос барона вслед за скрипнувшей дверью. – Вы еще не спите?       - Прошу, проходите, – Сокджин уселась в постели, сонно рассматривая лицо барона в тусклом свете одинокой свечи в руках Юнги. Посол прошел в середину комнаты, подпалил подсвечник, стоящий на столе, затушил свою свечку и устроился в так полюбившемся кресле, напротив кровати Сокджин.       - Как ваш первый день в Алатонии?       У Сокджин сердце сжималось, слушая родную речь. Она уже могла представить, как сильно будет скучать по дому всего через месяц. А что будет через год? Десять лет?       - Все восхитительно, – отозвалась дофина, довольно прикрывая глаза, будто в попытке вспомнить всю красоту и роскошь нового дома.       - По поводу вашей свадьбы, мадам, – перешел сразу к делу Юнги, потерев подбородок. – Не пейте слишком много, это может пагубно сказаться на вашей первой ночи с дофином. Разбавленное вино подавать не будут, поэтому старайтесь пить как можно меньше. И...       Сокджин любопытно подалась вперед. Она впервые видела смущенного сурового барона одного из самых лютых герцогств Нордании.       - Будьте любезны завтра с дофином. Вдохновите его, – барон усиленно подбирал слова, пряча взгляд. – Чем раньше вы обзаведетесь наследником, тем быстрее укрепится связь между нашими государствами.       - Кто такая фаворитка? – алатонское слово непривычно перекатывалось на языке. Возможно барон сарданский и был заинтересован в наилучшем исходе для двух династий, но не ему жить и делить ложе с дофином. И пусть барон хоть просверлит дыру в дофине, он ответит на все ее вопросы.       - Все-таки узнали, – устало выдохнул барон, удобнее устраиваясь в кресле и постукивая длинными пальцами по оббитому бархатом подлокотнику. – В Нордании такого понятия нет. Как бы вам объяснить? Похожее по смыслу – любовница.       Любовница. О, Сокджин прекрасно знала значение этого слова. Половина ее любимых романов содержало это слово. Никогда Джин не думала, что любовница будет занимать место и в ее жизни. Та, кому дарят любовь. Та, кто отберет у нее ее мужчину. Та, для кого она, Сокджин, станет помехой.       - Я не понимаю, зачем? Зачем еще одна женщина? – беспомощно пробормотала Сокджин. – Зачем тогда я?       - Мадам, жизнь – не ваши романы, – невесело усмехнулся Юнги, внимательно наблюдая за Сокджин. – В Нордании такого нет, но в Алатонии это – обычная практика. Жена – для политики, фаворитка – для души.       - Я не понимаю...       - Разве, мадам?       Пожелав добрых снов, барон коснулся лба девушки целомудренным поцелуем и покинул ее опочивальню, затушив свечи. Сокджин еще долго слышала его приглушенные коврами шаркающие шаги.       В Нордании такого действительно нет. В браке муж и жена. Если у одного из супругов на стороне появлялся кто-то, то такое поведение строго порицалось норданцами. За всю историю династии Ким ничего подобного не происходило ни с одним из ее представителей. Норданцы подходили к браку и выбору спутника жизни более, чем серьезно, разводы на севере были запрещены. Делить своего мужа с кем-то. Сокджин готова была заранее принять поражение.       Жена – для политики, фаворитка – для души. Как все просто у барона. Сокджин повернулась на бок и закрыла глаза. Сокджин – жена. Будущая королева. Ее задача – дать наследника и продолжить династию. Больше от нее ничего не требуется. Не нужно видеться с дофином чаще положенного. Не нужно пытаться ему угодить. Стараться быть милой с ним. Просто... не попадаться ему на глаза. Это не так уж и сложно. Завтра, завтра ночью они сделают то, что от них требуется, и если повезет, Сокджин сразу и забеременеет. Стоит помолиться Пресвятой деве Юнджи, возможно она услышит отчаянную молитву юной дофины и даст ей сына.       Дофина до боли стиснула кулаки, ногти с силой врезались в мягкую кожу ладоней. Их первая встреча. Почему тогда дофин вел себя с ней так любезно? Может, потешался? Потешался над глупой и наивной северянкой, прибывшей из заледенелой Нордании. Заставил юное сердце ускорить свой бег, чтобы потом хвалиться перед графом и маркизом своим очередным достижением. А сейчас, пока она пытается сдержать обидные слезы, пока отчаянно желает отсрочить приближающийся день исторического события, Чонгук делит ложе с маркизой, говорит ей ласковые слова, много слов, ведь она прекрасно понимает алатонский. Может, прямо сейчас, в этот момент, он тоже не хочет, чтобы завтра наступило. Может, прямо сейчас он отчаянно молит Пресвятую Юнджи продлить минуты этой ночи, чтобы разделить их со своей любимой.       Хмыкнув, Джин грубо прервала тяжкие жалостливые думы. Дофин просто вел себя вежливо с будущей женой. Пусть и не любимая, но Сокджин принадлежала ему, как одна из личных механических игрушек ее брата, которые тот собирал долгими месяцами. Нечего поддаваться глупому сердцу, барон был прав, романы – не реальная жизнь. Сокджин – дофина Алатонии в первую очередь, а потом уже...        Нужно будет завтра во время свадьбы помолиться Пресвятой Деве о скором рождении наследника. Тогда, возможно, его высочество смилостивится над ней, и переселит в другую часть дворца. Может, она сможет переехать в Йону и жить там.        Или вернуться в Норданию...