***
Ночи в Алатонии были душными, но все же прохладнее, чем знойные дни. Сокджин плохо спала, то проваливаясь в сон, то выныривала под периодические сочные похрапывания мужа в самое ухо. А вот Тэхен не храпел. Обнимал во сне, да так сильно, что и не продохнуть, но зимой наоборот такие объятия согревали. Хотя, в такую жару, наверное, храп предпочтительнее. Тонкое покрывало, которым были укрыты молодожены, свалилось на пол, Чонгук спал почти на самом краю своей половины, полностью сдав свои постельные владения супруге, которая с удобством развалилась едва ли не поперек кровати. Сокджин улыбнулась, но двигаться не спешила – не упал же еще. Дофин выглядел довольно забавно с приоткрытым ртом, из которого доносились гортанные звуки, и возвышающимся над довольно крупным телом носом. Не удержавшись, девушка двумя пальцами зажала нос Чонгука. Тот, дернувшись, вяло махнул рукой в попытке избавиться от нарушителя своего спокойствия и повернулся на бок. Храпеть перестал, но все еще шумно посапывал. За окном постепенно занимался рассвет. Чернильное небо разбавляли глубокие синие тона. Солнце еще не спешило показываться из-за густых крон деревьев. Охота должна была скоро выехать. Вчера Сокджин удивилась, узнав, что Чонгук с егерями и другими охотниками будет выезжать многим раньше, она была уверена, что все поедут в одно время ближе к обеду. - Разумеется, они выйдут в лес раньше, – убежденно отозвалась Хосок, оторвавшись от вышивки. – Они расставят шатры и наловят дичи на праздничный обед. Они должны управиться до нашего появления. - И Чон... его высочество тоже едет с утра? – девушка удивленно хлопнула глазами на согласный кивок принцессы. Интересно, и как это Чонгук собирается встать в такую рань? Наверное, она задалась этим вопросом вслух, поскольку подруга, вытягивая нитку, просто обронила: - Чонгуки – ранняя пташка. А еще она узнала, что фельдмаршал, этот граф Бестактность, Намджун Мерзавский, тоже едет на охоту. И если граф де Сард с маркизом будут ожидать дофина уже в лесу, то фельдмаршал будет сопровождать Чонгука от самого дворца. Пылко фыркнув, Сокджин прижалась к мужу, вплетаясь в его объятия, и даже осмелилась закинуть ногу на сильное бедро – пусть этот граф ждет. До самого полудня пусть ждет. А у дофина дела с женой есть, прямые обязанности. Первостепенной важности для всего королевства, даже для двух королевств! Часы на комоде тихо отзвенели четыре утра. Чонгук тихо спал и Сокджин уже думала тоже заснуть и проспать подольше. Но внезапная тишина в комнате пробудила легкое чувство тревоги. Что-то не так. Слишком тихо. Чонгуки – ранняя пташка. Сильные руки сквозь сон теснее прижали жену ближе к крепкому телу. Сокджин даже дышать спокойно не смела. Как и каждое утро. Так тихо и спокойно. Когда ночью почти невозможно спать. Да он притворялся все это время! Девушка внимательно оглядела безмятежное лицо мужа. Такое же как и всегда по утрам. Вот ведь, мерзавец. Сокджин едва смогла сдержать смех, а вот довольная улыбка расползлась по смущенному лицу. Вот как, значит. Да только сегодня первому вставать нужно не ей. Изображать из себя спящую красавицу, чтобы облегчить жизнь Чонгуку дофина не собиралась. А хорошее шкодливое настроение так и побуждало девицу хоть как-то показать мужу, что она раскрыла его маленький секрет, чтобы он тоже почувствовал себя смущенным и растерянным. Дофина лишь хотела, чтобы он испытал ту же неловкость и беспомощность, что и она в ту давнюю и весьма запоминающуюся ночь, поэтому приподняла голову и, слегка поведя по настрадавшемуся носу мужа своим в нежной ласке, легко коснулась приоткрытых губ мягким поцелуем. Сердце забилось чаще – Пресвятая Дева, в последний раз они делали это так давно. Теплое дыхание на мгновение опалило губы Сокджин, а в следующий миг невинное касание смазала внезапная напористость супруга. Чонгук больше не притворялся, о нет. Он смотрел прямо в светлые глаза жены с толикой недоверия и восторга. От этого пронзительно взгляда стало неловко, но глаза, незаметно для своей хозяйки, сами по себе закрылись, когда большая горячая ладонь прошлась вверх по бедру, огладила спину, ласково пальцами мазнула по шее и зарылась в волосы. Сокджин податливо разомкнула губы, когда горячий язык настойчиво попытался проскользнуть в ее рот. Мокро и непривычно, странно, но голова – о, Дева! – голова шла кругом. Жарко было всему телу, но этот жар был таким приятным, таким долгожданным. А тяжесть Чонгука сверху, навалившегося и придавившего ее к постели, дарила странное чувство защищенности. Чонгук оторвался от ее рта и влажными губами, хрипя и задыхаясь, принялся зацеловывать светлую кожу щек и шеи. Он снова что-то бормотал себе под нос срывающимся свистящим шепотом, лихорадочно шаря руками по разгоряченному телу жены. Выдохнув уже знакомое слово Сокджин прямо в губы, Чонгук вновь втянул ее в долгий поцелуй. Отстранившись, он приподнялся и глянул на часы. Двадцать минут пятого, он уже давно должен был собраться и выйти. Нервно пожевав губы, дофин вновь посмотрел на лежащую под ним Джин и, не удержавшись, снова склонился за поцелуем, на который жена так живо отозвалась, подставляясь и лаская острым, юрким язычком в ответ. Нежные пальчики девушки зарылись в его волосы, массируя кожу головы, и вот, почему именно сегодня? Почему не вчера, не неделю назад? Нехотя, юноша вновь оторвался от соблазна, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Пора вставать и одеваться. Но светлая нежная нимфа под ним тяжело дышала, судорожно глотая раскаленный воздух, и зазывно улыбалась. Чонгук словно извиняясь провел ладонью по мягкой щеке, будто это хоть как-то могло усмирить пожар внутри юноши от вида разметавшихся белокурых волос по сбитым подушкам. Чонгук с трудом сглотнул, когда стройная нога Джин прижалась к его боку и потерлась теплым бедром о него, подталкивая его обратно в сладкую ловушку. Уловив растерянность в круглых глазах мужа, Сокджин приподнялась на локтях и медленно потянула за завязки. Дофин жадно наблюдал за тем, как полупрозрачная ткань шелковой рубашки медленно сползла с девичьего плеча, обнажая его. Кто способен устоять перед таким приглашением? Дрогнувшей рукой Чонгук коснулся длинной шеи, осторожно поглаживая теплую кожу, убирая с плеч светлые волосы назад и подмечая стайки мурашек, разлетавшихся по всему телу от удовольствия. Словно в омут с головой, дофин опустился обратно, удобно устраиваясь меж разведенных бедер. Сокджин буквально таяла под его руками и губами, сжимала ноги на его боках, когда он особенно чувствительно прихватывал губами кожу под подбородком. Тихий стон, почти всхлип, юноша сорвал с опухших губ жены, на пробу двинув бедрами, плотно притираясь к ней твердой плотью в низу живота. Одной рукой подхватив Джин под бедро, а второй зарывшись в ее волосы, он терся о нее, такую мягкую и такую мокрую там. Изнывающий до боли ствол с влажным чавканьем скользил все быстрее и напористее, раздражая что-то внизу, отчего Джин задыхалась все сильнее, а тело потряхивало от накатывающего неведомого раньше удовольствия. Было хорошо и волнительно одновременно, пересохшие от частого горячего дыхания губы сами собой растянулись в улыбку, и Чонгук целовал эту улыбку, заклинал ее шепотом, вжимал в себя осмелевшую жену и улыбался в ответ. С вымученным протяжным стоном Чонгук внезапно напрягся и замер. Сокджин недоуменно взирала на мужа, успокаивающе поглаживала по спине и плечам, силясь снять возможную боль. Тонкая ткань рубашки мокрыми пятнами на животе липла к разгоряченной коже, а муж, отдышавшись, растянулся всем весом на хрупкой девице, полностью погребая ее под собой. Расслабленно касаясь губами щеки, Чонгук перебирал светлые волосы и продолжал что-то втолковывать Сокджин в самое ухо. И пусть она улавливала отдельные слова вразброс, искренних «спасибо» и «великолепная», и «моя прекрасная жена» было достаточно, чтобы покрыться румянцем и разомлеть окончательно. Встрепанная и совсем не торопящаяся хотя бы вернуть рубашку на прежнее место, Сокджин сидела на кровати в обнимку с подушкой и наблюдала за мельтешащим дофином, впопыхах натягивавшим на себя редингот. Шейный платок юноша завязал только раза с третьего, а когда дело дошло до различных подвязок и заклепок, он и вовсе совсем не по-королевски взвыл. В последний раз скрывшись в своей гардеробной, Чонгук вышел оттуда уже со шляпой, нахлобучивая ее уже по пути к выходу из общей спальни. Внезапно остановившись прямо у дверей, дофин развернулся и потопал обратно к жене, вовлекая Джин в чувственный поцелуй. Оторвался от сладких девичьих губ дофин, когда проказливая рука жены за шейный платок потащила его обратно на кровать. Будто извиняясь, он звонко чмокнул самый кончик носа и поспешил из комнат, пока желание отменить охоту не взяло верх. Выждав пару минут и убедившись, что муж не вернется с очередным прощальным поцелуем, Сокджин завалилась на кровать, совершенно не сдерживая счастливое хихиканье. Коленки все еще подрагивали от пережитого. Они, конечно, не дошли до конца, и она даже не была уверена, можно ли так вообще, но все равно, даже мысли о произошедшем заставляли кровь в жилах бурлить, кажется, именно так описывали это состояние героинь в книжках. Девушка с интересом принялась разглядывать себя. Мокрые пятна на рубашке успели высохнуть, несколько похожих пятен она нашла на простыне. Кожу внизу стягивало от высохших липких дорожек, светлые волоски, слипшись, затвердели. Сгорая от стыда и любопытства, Сокджин осторожно коснулась себя пальцами, раскрываясь и поглаживая горячий бархат нежной кожи. Остывающее удовольствие под тонкими пальцами вновь запылало и обдало очередной пронзающей волной. Сокджин отдернула руку, расправила рубашку, подняла с пола покрывало и укуталась в него. Нет, это уже совсем срам. Невозможно, чтобы хорошо было так, что аж цветные круги перед глазами. И без мужа, чтобы. Нет, совсем срам это. Тихий звон часов оповестил хозяйку комнаты о пяти часах утра. Дофина коварно ухмыльнулась. Она очень надеялась, что этот граф Мерзавский все время в ожидании дофина жалел о каждом своем нелестном слове в ее адрес. - Радуйтесь, мессер, что на охоте не будет Тэхена, – пробормотала она, проваливаясь в сон. Ей так рано вставать не надо было.***
- Надеюсь, Носач подстрелил что-нибудь съестное. Я голодная, – посетовала Хосок, выглядывая в окошко кареты. – Я слышала они сегодня поздно выехали. На целый час опоздали, представляете? Принцесса обернулась на своих попутчиц. Бона, оторвавшись от зарисовок, кивнула. Фрейлина не особо жаловала охоту, а вот перенести на холст чудные пейзажи Королевского леса или сделать набросок охотничьей сцены она была только рада. Сейчас маркиза Дюкарр пыталась запечатлеть образ дофины с таинственной улыбкой на пухлых губках и совсем мечтательным взглядом. Мадам де Сард с ними в карете не было – молодая графиня выехала из дворца раньше с кузиной своего мужа. Многие фрейлины также изъявили желание выехать пораньше, а принцесс задержал куафер. Мессер Ли прибыл в Панвиль с особой миссией: соорудить на голове жены наследника совершенно новую прическу, но в его планы совершенно не входила соломенная шляпка с широкими полями и лентами, которую с таким усердием ему в руки пихала принцесса по крови. - Вы похожи на пирожное, – мурлыкнула Хосок, взяв ладошку Сокджин в свою. – Съем вас прямо сейчас. Джин взвизгнула, а потом весело рассмеялась, когда принцесса зубами осторожно прихватила ее палец. - Вам так идет этот цвет, – Хосок довольно оглядела сливочную ткань редингота и так идеально подошедшую к воздушному образу свою шляпку. – Когда мы прибудем, все егеря попадают. И Носач с лошади свалится. - Не думаю, что его высочество обращает внимание на мои туалеты. - Ну если он будет воротить свой вредный нос, я ему его точно сломаю. Уж он меня знает. - Бывали случаи? - Он в детстве страшно капризничал, – с охотой подхватила принцесса. – То не хочу, это не буду. Особенно во время еды. Даже в столовую не спускался. Мне так надоело выслушивать его истерики, что два дня стояла возле его покоев и отправляла всех слуг с едой обратно на кухню. Поголодав немного, Носач понял, что любая еда прекрасна. - Это жестоко. - Это воспитание. Над ним все тряслись. Как же, наследник. Разбаловали вседозволенностью. - Меня отец много баловал. А вот за братца матушка взялась серьезно. Мы с ним могли играть только несколько часов после ужина перед сном и на праздники. Все остальное время он был занят с учителями. - И правильно, я считаю, – с уважением кивнула Хосок. – Ваш брат – будущий император. А Носачу я и деревню не доверила бы. Однажды ночью, ох как давно это было, я отобрала у него все игрушки. Всех его любимых оловянных солдатиков. - И что дальше? - Мы подрались. Соджин охнула. Она и представить себе не могла, как можно подраться с собственным братом. Да если бы она осмелилась забрать все любимые часовые механизмы Тэхена... они бы начали гражданскую войну, это уж точно. - В итоге я просто забросала Носача его же солдатиками. Ничего не смыслит в шутке. О, а мы подъезжаем. Экипаж мягко остановился, дверца распахнулась, а дам уже встречал маркиз, широко улыбаясь и помогая выбраться из кареты. Поляна уже была готова к приему гостей: несколько шатров разбили прямо в центре, неподалеку на сочную траву расстелили пледы и уже заставили тарелками и пока еще пустыми бокалами. От трех костров расходились аппетитнейшие запахи жареного на открытом огне мяса. Собаки, гончие и борзые, все крутились возле поваров, живо виляя хвостами и печально поскуливая. Повара переворачивали зарумянившуюся дичь на вертеле, обдавая мясо вином. Сжалившись над животными, они срезали небольшие куски с тушек, давали им чуть остыть и бросали своре. Когда с огня снимали первую порцию и крупными ножами разделывали и раскладывали по тарелкам, украшали зеленью и овощами, егерям пришлось оттащить собак и привязать подальше от импровизированного стола, кинув им полагающийся обед. Чета де Сард встретила дофину с ракетками в руках. Сокджин с интересом разглядывала летнее увеселение, смеялась с Чимин, неуклюже бродящей с завязанными глазами и отчаянно пытавшейся поймать удирающих от нее во все стороны других повизгивающих молоденьких дам и хохочущих мессеров. Чонгука она заметила у шатра, раздававшего последние наставления. От взлохмаченного неловкого юноши ничего и не осталось. Самый что ни на есть дофин, наследник Алатонского трона. Хмуря черные брови, он уверенно шагал рядом с фельдмаршалом, снимая охотничьи перчатки и убирая разделочный нож обратно в ножны на бедре. Поприветствовав как следует всех и каждого, Сокджин с любопытством прошла к шатру, где заметила охотничьи ружья. Совершенно такие же были и у ее брата. Интересно, насколько дофин хорош в стрельбе? Тэхен без труда мог подстрелить оленя и косулю с большого расстояния. Однажды он подстрелил улепетывающего зайца прямо на скаку. Шкурка была безнадежно испорчена, но не самомнение молодого охотника. - После обеда предлагаю немного покататься верхом, – аппетитно хрустя яблоком, проговорила Хосок. – Граф сказал, что они взяли дамские седла. А маркиз готов составить нам компанию. Тут недалеко ручей есть, до него и обратно. В лесу было хорошо, а главное – прохладно и свежо. Широкие поля шляпки закрывали лицо от палящих лучей солнца, а длинные прямые узкие рукава с манжетами не давали приставучим комарам облепить нежную кожу девицы. Ласковый ветерок дразнил девичьи носы притягательными запахами обеда, но пока строгие охотники никого взяться за угощения не звали – ждали, когда все будет готово, чтобы не обделить ни одного гостя. Юна и Бона играли с ракетками, путаясь в собственных юбках и звонко смеясь. Сокджин с Хосок устроились прямо в примятой высокой траве, собирали цветы и плели венки. Зеленая ткань редингота принцессы сливалась с природной зеленью, и девушка, с копной рыжих волос и проступившими на солнце веснушками на носу и щечках, походила на лесную фею. Хосок сосредоточено поджимала напомаженные губки, отчего на их самых уголках вновь заиграли милые ямочки, которые Сокджин, не удержавшись, ткнула пальчиком. Чонгук появился неожиданно, вроде его голос разносился с другого конца поляны, там у костров, а теперь он грузно уселся рядом с принцессами, мягко перехватывая нежную ладонь жены и прижимая ее к своим губам. Хосок совсем по-лисьи улыбнулась и внезапно вспомнила, что хотела рассказать мадам де Сард интересную историю, с чем и поспешно удалилась. Сокджин, стянув с супруга треуголку, водрузила на его голову венок, деланно монотонным голосом отпевая традиционные слова при коронации. Проникшись моментом, дофин даже преклонил колено и принес клятву, приложив руку к сердцу. А потом снял жучка с завитого локона, почти небрежно ниспадающего на плечо. Жучок при ближайшим рассмотрении оказался маленькой божьей коровкой. Сокджин коснулась пальцем ладони Чонгука, нетерпеливо ожидая, когда ярко-алое насекомое переползет к ней, чтобы пересчитать все крапинки на красных бочках. - Хэй! – обиженно воскликнула дофина, когда жучок улетел, почти добравшись до ее пальца. Чонгук примирительно чмокнул обделенный пальчик, поднялся с травы и потянул за собой жену. Всех звали к обеду. Небольшое пиршество удалось на славу. Мясо вышло на удивление сочным и вкусным, не раз были слышны комплименты в адрес охотников и поваров. Хрустальный перезвон бокалов ознаменовал официальное открытие охотничьего сезона. Маркиз в своей мурлыкающей манере произносил тост, вызывая смех и овации всех присутствующих. Сокджин тоже посмеивалась, не особо понимала смысл его разглагольствований, но ей было достаточно живой мимики и забавных жестов. Утолив голод, пришло время беседы, когда охотники делились историями, произошедшими с ними за утро, пытаясь впечатлить своих дам. Сокджин обратила внимание на фельдмаршала. Граф выглядел расслабленно в компании хороших друзей. Он то и дело подбрасывал кости псам, зазывно посвистывая. А охотничий сюртук делал его более компанейским, что ли. Почувствовав на себе взгляд дофины, Намджун внимательно посмотрел на Сокджин. Девушка отсалютовала ему бокалом, давя торжествующую улыбку. Намджун знал, кому обязан часовым ожиданием дофина, нервно отмеряя шагами комнату салона без возможности бесцеремонно ворваться в покои к наследнику и вытормошить юнца из постели. Фельдмаршал жутко переволновался этим утром, все торжество могло сорваться, они могли не успеть наловить дичи, разделать ее и приготовить. Эти женщины! Безответственные создания. Чонгук залпом опрокинул в себя алкоголь, наблюдая за переглядками своей жены с фельдмаршалом. Затем встал и объявил, что время для переваривания закончилось. Дамы повскакивали с мест, кто-то бросился к ракеткам, кто-то просто решил пройтись и поговорить. Хосок же потребовала запрячь ей с дофиной лошадей. Пока пара егерей держали лошадей под уздцы, принцесса живо взобралась на свою пегую красавицу, картинно расправляя юбки платья, закрывая ноги. Сокджин, перекинув правую ногу через одну из верхних лук, чуть приподняла юбки платья, чтобы фельдмаршал смог подтянуть ремни стремени. - Вы уверены, что одного маркиза достаточно для вашей безопасности, мадам? – спросил граф, удерживая поводья, пока Сокджин надевала перчатки. - Одного маркиза нам более, чем достаточно, – задорно отозвалась Хосок, выравнивая лошадь под собой. Принцесса выглядела величаво верхом на лошади. Горделивую осанку подчеркивал приталенный крой редингота, а аккуратная шляпка с вуалью, приколотая к высокой взбитой копне золотистых локонов, уже стала темой обсуждения всех фрейлин. - Вы так дыру в нем прожжете, – ухмыльнувшись, проговорил граф де Сард, со спины подходя к дофину, медленно потягивающего вино. – Чем вам не угодил наш главнокомандующий? Чонгук промолчал, наблюдая, как троица трусцой поскакала глубже в лес. - Если вам интересно мое мнение, то вы взвинчены с самого утра. - Мы остаемся здесь на месяц, – невнятно откликнулся дофин. - А ее высочество на днях проснулась, оставив на простынях алый след безнадежного будущего Алатонии. Насколько мне известно, его величество ожидал поняньчить внуков по весне следующего года. - Вас не касаются личные дела моей жены, ваше сиятельство. - Как ваш самый лояльный подданный, вашество, я тревожусь о будущем наследии. - Вам бы тревожиться о наследии своего рода, – усмехнулся Чонгук, поворачиваясь к графу. – Уже год со свадьбы прошел, а ваша жена все никак не понесла. - Наследники – это, конечно, хорошо, – пространно начал граф. – Но мне ее сиятельство пока нужна всецело. В полном женском здравии и без оглядки на детей. Чонгук удивленно воззрился на собеседника, ожидая продолжения. - Знаете, женщина словно музыкальный инструмент. И в умелых руках этот инструмент будет выдавать чарующие звуки. Маэстро же напишет симфонию и далеко не одну. Чонгук проследил за взглядом де Сарда. Молодая графиня, отбивая ракеткой волан, отправила его далеко в полет. Пока одна из фрейлин его жены побежала искать белый комок в высокой траве, мадам де Сард резко одернула манжеты, пряча свежие алые следы на запястьях. Маркиза Пуассонская шла под руку с фельдмаршалом и о чем-то увлеченно беседовала. Скорее даже горячо настаивала, чем вводила офицера в ступор. Еще одна фрейлина с удобством устроилась в траве, делая наброски на плотной бумаге. Остальные разбрелись прогуливаться с молодыми мессерами. Кто-то из охотников показывал молодым дамам охотничьего сокола под их восхищенные вздохи. - Женщина всегда должна быть чем-то занята, иначе она начинает лезть не в свое дело. Притом влезает плотно, нарушая весь порядок. Если мужа рядом долго нет, она может влезть в политику или в военное дело. Или в чужую семью. - И как же ее занять? - Сделать ей ребенка, разумеется. Если нет возможности занять жену собой, займите ее ребенком. - Полагаю, ее сиятельству сейчас не до детей, – усмехнулся Чонгук. - Верно полагаете. Принцессы под шутки маркиза и его внимательным присмотром скоро вернулись на поляну, заскучав без большой шумной компании. Ловко спрыгнув на землю, маркиз помог слезть сначала дофине, а потом сестре наследника. Пока он отводил распрягать лошадей, девушки бросились к остальным фрейлинам рассказывать о своем маленьком лесном приключении. Девушки специально понизили голос, чтобы никто лишний не подслушал, и теперь Чонгук обдумывал, как допросить маркиза. От Хосок точно правды не добьешься, а жена может и расскажет, но нордский все еще одна большая беда для юноши. Фрейлины прекрасным цветником обступили мадам Дюкарр, восхищенно разглядывая запечатленный набросок сцены их охотничьего привала. Девушки щебетали на смеси алатонского и нордского, перебивая друг друга, перескакивали с темы на тему. В какой-то момент Чимин оказалась совсем рядом с Сокджин и, смущенно улыбнувшись, завязала ослабший бантик черной ленточки на ее шее. Дофина даже вернула благодарную улыбку и поддержала с ней беседу. Во всеобщем веселье какие-то свои личные неприязни показывать было бы очень глупо и неуместно. Да и, пухлощекая маркиза была приятным человеком. И миленькой, чего уж таить. Намджун, привязав лошадей, медленно побрел обратно. Заметив что-то в траве, он наклонился и подобрал шелковую ленту, оброненную какой-то дамой. Присмотревшись внимательно, граф чуть зарделся. В его руках была подвязка для чулка, шелковая и богато украшенная миниатюрными бутонами роз и бисерными цветочными узорами. Тонкой вязью была вышита кокетливая надпись «Выше нельзя». Заметив дофину, беспомощно разглядывающую траву под ногами, граф сжал находку в кулаке и уже подумал было спрятать ленту в нагрудном кармане, как рядом оказался маркиз, убравший дамские седла в шатер. - Как занимательно, не правда ли? – мурлыкнул маркиз, выхватывая шелковую ленту и внимательно рассматривая ее. – Интересно, какая прелестница ее обронила? - Без понятия, – солгал фельдмаршал. - Вот уж ситуация какая неловкая, – покачал головой маркиз, оглядывая дам. – И не подойти с таким вопросом. И даму оставлять в беде нельзя. Надо сузить круг подозреваемых. Ваше сиятельство! Фельдмаршал проследовал за маркизом, спешным шагом направившемуся к де Сарду. - Нет, это не графини, – уверенно покачал головой де Сард, разглядывая находку. - Вы уверены, друг мой? – настаивал маркиз, уже скорее влившись в роль ищейки. - Я знаю, как выглядят подвязки моей жены, мой дорогой друг, – надменно протянул граф. – И могу с уверенностью сообщить, что это не ее. - Вы поставили расследование в тупик, – пожаловался маркиз. - Почему бы вам не спросить его высочество? – предложил граф. - Думаете, эта вещица может принадлежать дофине? - По крайней мере ее высочество единственная стоит посреди поляны без движений, пока ее фрейлины рыщут в траве. - Вы необычайно наблюдательны, – отвесив восхищенный поклон, маркиз направился к дофину. Граф же с интересом наблюдал, как лицо наследника сначала приняло самый скептический вид, потом и вовсе вытянулось в удивлении. - Откуда вы знаете, как выглядят подвязки моей жены? – голос юноши прозвучал резко и был преисполнен ревности. Граф мысленно посочувствовал маркизу. Чонгук выхватил протянутую ленту и, светя порозовевшими ушами, пружинистой походкой прошел мимо посмеивающегося в кулак графа к дофине. Граф мог поставить тысячу аллов на то, что сам дофин не знал, как выглядят подвязки его жены. Чонгуку достаточно было лишь приблизиться к девице и показать маленькую деталь гардероба, чтобы она зарделась. Юноша предложил ей руку и повел за собой в шатер. Сокджин шла неторопливо, будто прогуливалась, подол юбки шелестел в траве. Скорее всего подвязка ослабла во время прогулки верхом, возможно девица зацепилась лентой за луку седла. Джин вошла в дальний шатер, пока муж закрывал входное полотно, скрывая их от посторонних глаз, рассматривала личные вещи дофина – шатер, судя по всему, принадлежал ему. Чонгук зажег пару свечей для лучшего освещения, поставил низкую скамеечку перед женой. Сокджин ступила на скамеечку и принялась задирать юбки платья, пытаясь приноровиться и исправить свое затруднительное положение. Чонгук опустился перед Сокджин на колено, подхватил пальцами сползший чулок и медленно натянул его обратно на бедро. Белый шелк обхватил молочную нежную кожу, подчеркивая стройную длину девичьей ножки. Широким движением Чонгук огладил бедро ладонью, сорвав удивленный вздох у жены. Глянув снизу вверх в голубые широко распахнутые глаза, юноша склонился к ноге и коснулся мягкой кожи пересохшими губами. Под тихое «Ох!» он покрывал легкими, почти невесомыми поцелуями бедро над кромкой чулка, медленно стаскивая его обратно к лодыжке. Атакованная внезапной лаской, Сокджин запустила пальцы в темные волосы мужа, то ли в попытке отодвинуть его, то ли наоборот прижать к себе сильнее. Две ладони жадно оглаживали ногу, пальцы ласково щекотали под коленкой, Чонгук жался к бедру губами, терся щекой, нежно поглаживал носом, оставлял языком мокрые дорожки, что холодили кожу под его дыханием. Кто бы мог подумать, что его жена такая сладкая? Сокджин трясло от внезапной ласки, от страха быть пойманной в любой момент. Прижатая ко рту ладошка почти не заглушала прорывающиеся стоны из лихорадочно вздымающейся груди, затянутой мягким корсетом. Ключик подвески на длинной цепочке, спрятанный в декольте, больно впивался крошечными зубчиками в мягкие округлости грудей. Муж поцелуями поднимался все выше, отчего светлая голова дофины кружилась, а перед глазами темнели расползающиеся пятна. Проворный палец супруга, смоченный в собственной слюне, толкнулся внутрь ее тела под ее судорожный всхлип. - Вы уже готовы? - Хосок! Выйди! Сейчас же! – Сокджин вздрогнула от резкого рявканья Чонгука. Принцессу будто ветром сдуло из шатра, хотя она и войти полностью не успела. Сокджин очень надеялась, что и разглядеть все как следует тоже. Супруги неловко замерли, опасаясь смотреть друг другу в глаза. Раздосадованно выдохнув, Чонгук подтянул злополучный чулок обратно, обхватывая его подвязкой. Завязав бантик, он в последний раз коснулся губами не скрытой шелком кожи и отстранился, позволяя жене опустить юбки. - Спасибо, – хрипло произнесла она, окончательно смутившись своего голоса. Чонгук поднялся с колен, жадно разглядывая жену и наслаждаясь вырванным внезапным уединением. В следующий раз они увидятся еще очень не скоро. За эти почти два месяца супружеской жизни они все же успели привыкнуть друг к другу. - Пошалуста, фосфрашайтес скорее, – медленно произнесла дофина, вызывая довольную улыбку на лице мужа. – Без фас... холодно наша постель... - Ваше высочество со мной флиртует? – сильные руки юноши обхватили тонкую талию и прижали девушку к широкой груди. Чонгук зарылся носом в напудренный висок и, касаясь губами покрасневшего уха, пробормотал, совсем не заботясь, поймет его жена или нет. – Когда я вернусь, мы обязательно продолжим. Сокджин не нужно было знать язык, чтобы понять многообещающий шепот вкупе с теплой ладонью у себя на животе. И она со спокойным сердцем, прижалась к мужу, уткнувшись лицом ему в шею и вдыхая терпкий запах, когда он уже привычно прошептал знакомые шипящие звуки, образующие самое теплое слово, которым Чонгук награждал Сокджин с их самого первого дня знакомства. И ей, наверное, уже даже не интересно, как оно переводится. Лишь бы ее продолжали так трепетно целовать каждый раз, как его произносил супруг.