Северное сияние

      Ничего хорошего прибытие эрцгерцога в Алатонию не сулило. Интуиция редко когда подводила его милость, и Юнги уже ощущал всю тяжесть груза предстоящей работы и ответственности на своих плечах. Барон устало тер виски и думал, что именно ему придется написать императрице, дабы успокоить ее гнев. В том, что эрцгерцог прибыл без дозволения матушки, Юнги даже не сомневался. С Тэхена могло статься не поставить ее величество в известность о своем местонахождении вообще. Свалился же мальчишка барону, как снег на голову!       В кабинете дофина царила гнетущая тишина и никто не торопился прервать ее. Наследник Алатонии сидел напротив наследника Нордании за большим дубовым столом, заваленным раскрытыми книгами с чертежами, мелкими деталями часового механизма, незаточенными перьями, тремя открытыми баночками с засохшими чернилами, и сверлил того пронзительным взглядом угольно-черных глаз. Чонгук в раздражении поджимал тонкие губы, но молчал, изучая незванного гостя. Эрцгерцог же выглядел расслабленно, с удобством разместившись в мягком кресле и уложив руки на подлокотники. Проследовав за дофином в его кабинет, он небрежно сбросил меховой дорожный плащ в руки камердинера и неторопливо стянул теплые перчатки с длинных пальцев под мрачным взглядом дофина, и теперь переплел их самыми кончиками, сверкая тяжелыми перстнями и печатями. Серые же глаза с праздным любопытством скользили по убранству кабинета, ни на чем конкретно не задерживаясь. Тэхен казался умиротворенным и даже симпатизировавшим своему молчаливому собеседнику, но барона Сарданского не обманешь этим благодушным спокойствием, Мин Юнги эрцгерцога с малолетства знал. В отличие от того же Чонгука, у которого все на лбу написано, Тэхен умел держать лицо, скрывая свои намерения от окружающих. Императрица-мать на сына насела серьезно, воспитывая себе преемника. Однако, Чонгук, видимо, чувствовал угрозу в брате его жены на каком-то интуитивном уровне. Ох, ничем хорошим пребывание Тэхена в Алатонии не закончится.       Поднявшийся холодный ветер завывал и бросался на закрытые окна так, что стекла дребезжали громче потрескивающих поленьев в камине, а неровные тени от горящих канделябров гуляли по стенам из-за сквозняка. Воздух сгустился от напряжения. С очередным порывом ветра за окном свет от дрожащих огоньков свечей рвано лег на холеное, словно выточенное из слоновой кости, лицо эрцгерцога, отчего оно хищно заострилось на жалкое мгновение, играя с воображением Чонгука. Но вот за окном снова стихло, золотые лепестки на свечах возобновили свой томный танец, а напротив дофина мягко улыбался эрцгерцог, бесспорно довольно похожий на свою родную сестру, черт бы его побрал.       Сидевший подле барона герцог судорожно прошелся шелковым платком по покрытому испариной лбу. За этот вечер он, казалось, постарел на добрый десяток лет. Впрочем, и сам Юнги за эти полгода в няньках у дофины чувствовал себя изможденным. Тут король вот-вот прикажет долго жить, мальчишка-дофин — дите несмышленое, дофина все никак не понесет. Нянчиться еще и с эрцгерцогом — упаси пресвятая Дева!       — Вы не предупредили о своем прибытии, милорд, — справедливо заметил Чонгук, наконец заговорив. Что ж, мальчишке хватило ума и такта скрыть свое негодование за официозом. — Во избежание подобных недоразумений, пожалуйста, в следующий раз пришлите письмо.       Ленный взгляд светлых глаз неспешно прошелся по самому дофину, осматривая муженька дорогой сестрицы. Увиденное его явно не впечатляло, что, впрочем, эрцгерцог и не скрывал, не торопясь с ответом дофину. Вот вам и кропотливая работа целой дюжины дипломатов с обеих сторон на протяжении многих лет для создания дружественных связей между державами. Все разрушено в один вечер венценосным упрямством. Барон боролся с желанием выпороть эрцгерцога, как зарвавшегося шалопая, коим он и являлся, если уж говорить на чистоту. Он же откровенно провоцировал дофина! Нет, Юнги абсолютно все отпишет ее величеству, ничего не утаит. Пусть забирает мальчишку и задаст ему трепку! Да кем он себя возомнил, при живой-то императрице?       — Признаться, у меня не было времени на реверансы, — глубокий низкий голос Тэхена бархатом стелился из его уст. И даже сильный акцент не портил общего впечатления. — С приходом зимы в проливе стало не безопасно. Корабли выходят из порта все реже. Пока письмо доставят, пока вы на него ответите, пока ответ вернется. Могли уйти недели, а то и месяцы.       — Куда же вы так торопились? — без особого интереса задал вопрос Чонгук. Очевидно, наследника больше заботило, когда внезапно объявившийся брат его жены собирается отбыть восвояси.       — На день рождения Сокджинни, — улыбка эрцгерцога стала шире, а от глаз потянулись лучики-морщинки. — Я не хотел оставлять мою маленькую Джинни в такой особенный для нее день совсем одну в чужой стране.       Юнги все же не удержался и прижал к умудренному лбу ладонь, тяжело вздохнув. Тэхен намеренно опустил полагающееся статусу дофина обращение. Определенно точно эрцгерцог забавлялся. Юнги буквально видел пляшущих чертей в серых глазах, что насмехались над закипающим в ярости дофином. Чего он добивался? Ну, выведет он зятя из себя, и что? Дальше-то что? Норов Чонгука сейчас сдерживать некому, и сошлет дофин дорогого шурина куда подальше со своих владений. Прав был король, что за непутевое поколение они оставили после себя?       — Для ваших треволнений нет никаких оснований, милорд, — сквозь зубы процедил Чонгук. — В честь дня рождения мадам дофины будет устроен бал, куда соберутся высокие гости со всей Алатонии. Она будет окружена своими фрейлинами и подругами. Празднество обещает быть пышным, у нее не будет времени для скуки и тоски.       — Бал, — хмыкнул Тэхен, разве что глаза не закатил. — Я всяко убежден, что такой день необходимо справлять с семьей и близкими родственниками.       Чонгук шумно втянул воздух, отчего крылья носа раздулись и затрепетали в едва сдерживаемом раздражении. Заведенные наследники схлестнулись в немой битве уничижительных взглядов. Вдруг оскалившись, дофин разве что не пропел, смакуя каждое слово:       — Могу вас уверить, милорд, что я буду рядом со своей женой весь этот день, вечер и даже ночь. И поверьте мне, ближе меня в жизни ее высочества никого не было.       Барон был готов снова разнимать мальчишек. Казалось, вот-вот они повскакивают со своих мест и вновь наставят друг на друга револьверы, беспощадно паля в грудь противника, в этот раз даже не сомневаясь и не раздумывая. Чонгук насмешливо изогнул бровь и с демонстративным удобством откинулся в кресле, игнорируя предостерегающее покашливание со стороны министров. Он чувствовал превосходство над человеком напротив себя. Кем бы этот Тэхен не являлся Сокджин, именно он — Чонгук — ее муж. Его единственного слова будет достаточно, чтобы в мгновение разрушить годами выстраиваемые родственные узы. Захочет и запретит им не просто общаться, а даже видеться. Давайте же, милорд, хоть захлебнитесь в своей бессильной ярости. Дайте Чонгуку повод.       Эрцгерцог вдруг смягчился и тихо рассмеялся, манерно подперев голову рукой и закинув ногу на ногу. Посеревший от напряженной атмосферы в кабинете, герцог выразительно посмотрел на барона, ожидая хоть какого-то объяснения от Юнги. Юнги же в свою очередь желал надраться как свинья. Возможно даже в компании герцога, иначе и тот в след за королем скоро протянет ноги.       — Ваша милость, посмотрите, — сквозь бархатистый смех позвал Тэхен, глянув на барона, чуть повернув голову. — Вы только посмотрите, это великолепно!       — Милорд? — тактично подал голос Юнги.       — Еще только вчера я защищал Сокджинни от всякого рода ублюдков, посягающих на ее честь. А теперь? Мою маленькую сестренку защищают от меня! Право же, великолепно!       — Его высочество очень трепетно относится к его жене, — поспешил поддакнуть герцог.       — Пожалуй, мне пора бы привыкнуть, что у Сокджинни появился законный супруг. Ближе родственника и не придумаешь.       — Разве что наши с ней дети, — не мог не ужалить Чонгук.       — Полагаю, что так, — помолчав с мгновение, согласился Тэхен, внимательно глядя на дофина. — Если вы позволите, я не хотел, чтобы наша с вами встреча прошла настолько грубо. Не смог удержать радость от встречи с сестрой. Надеюсь, вы не откажете мне в просьбе остаться здесь до праздника, ваше высочество.       — Как я могу отказать брату моей дорогой супруги? — радостным от собственного позволения дофин не выглядел от слова совсем. Наоборот, казалось, если бы Чонгук мог, он бы непременно отказал.       — В таком случае, примите мою искреннюю благодарность, — Тэхен бездумно крутил массивный перстень на большом пальце. — Мы все очень скучаем по Сокджинни. Матушка и ее подруги, даже наша гувернантка. Я слышал, что у вас самого сестра вернулась домой спустя три года разлуки, как брат, вы можете понять мои чувства.       — Да, невыносимые страдания, — поморщившись, буркнул под нос Чонгук, вызвав у Юнги очередной тяжелый вздох. — Вы проделали большой путь. Надеюсь дорога до Йоны не составила вам проблем, милорд.       — Морозы доброй службы не сослужили точно, — усмехнулся эрцгерцог, притворно вздохнув.       Барон смог позволить себе расслабиться еще не скоро этим вечером, но свободно выдохнул посол, отпуская сковавшее его напряжение, когда наследники вступили в нейтральную беседу. Пара вежливых вопросов о здоровье императрицы и самочувствии самого эрцгерцога, столько же ничего незначащих ответов. Допустимый интерес к супружеской жизни, и охотное поверхностное повествование об оной. А после Тэхен обращает внимание дофина к стоящим на всех горизонтальных поверхностях часах в его кабинете, и молодые люди уходят в профессиональную дискуссию о часовых механизмах. Все в рамках официального приличия, настолько точно выверенного, словно на заумных чертежах дофина на столе. Очевидно эти двое испытывали необъяснимую для барона неприязнь друг к другу. Нет, разумеется, он знал насколько Тэхен дорожил своей сестрой, тот вопиющий случай с графом на охоте и вспоминать не хотелось. А сколько других неудачливых ухажеров отправились на северные границы с легкой подачи эрцгерцога! Тэхен был агрессивен в своей заботе и опеке над Сокджин, но и императрица, и сам барон были уверены, что он успокоится, стоит только выдать эрцгерцогиню замуж. Но нет, Тэхен был категорически против брака с наследником Алатонии. Не один день он спорил с матерью за закрытыми дверями ее будуара в тщетных попытках изменить ее решение. Никогда Юнги не видел, чтобы Тэхен проявлял такое упрямое сопротивление. Скорее всего эрцгерцог не смирился с замужеством его сестры, возможно, не шибко-то и доверял Чонгуку, поэтому прибыл, едва закончил с реставрацией верфи и строительством нового порта, чтобы проверить, как там поживает его ненаглядная Сокджинни.       Чонгук же — барон устало прикрыл глаза, поправляя галстук на шее. За эти полгода при дворе Алатонии Юнги много чего узнал о будущем короле. Слухи не врали, Чонгук был избалован и инфантилен, порывист и стихиен. Никогда не думал о последствиях своих действий, уповая на неприкосновенность своего положения и защиту своего царственного деда. Был бесспорно хорош в делах, которыми ему нравилось заниматься, да вот только управление государством не было его любимым делом. А дел, которых дофин не жаловал, старался избегать. А тут жена его веселила и радовала, утягивала в свои игры с важных советов, упрашивала на ночные увеселения в Йоне, отчего у наследника сбился режим сна, и в салоне Плутона его теперь не дождаться в первой половине дня. Не говоря уже о делах супружеских и интимных. Неуверенный и даже неловкий в начале лета Чонгук с Сокджин, теперь изголодавшим зверем следил за каждым вздохом девицы, ловил каждый взгляд длинных ресниц, обрамляющих небесно-голубые глаза северянки. Барон не был ни слепцом, ни идиотом. Чонгук ревновал, это было ясно как день. И терпеть соперника, пусть хоть трижды родной брат его жены, он явно был не намерен. У дофина характер не сахар, а ревность такого темпераментного юноши могла наломать немало дров. И все же, Юнги сомневался, что этого могло быть достаточно для такой открытой враждебности. Подумаешь, брат приехал! Разве это повод бросаться на него с оружием наперевес? Заставляло призадуматься.       Пока барона тяготили тяжкие думы, герцог, что тихо сидел все это время рядом с Юнги, поднялся с пухлого кресла и привлек внимание юношей к себе легким покашливанием. Кажется, они и вовсе позабыли о присутствии министров в кабинете, так сильно они увлеклись обсуждением шестеренок, винтиков, пружинок и бесконечно прочего.       — Ваше высочество, время близится к ужину, — учтиво напомнил герцог. — Наш дорогой гость должно быть устал с дороги и ему необходим отдых и плотная трапеза перед сном. Да и поговаривают, ее высочество с самого утра так ничегошеньки и не съела.       Юнги раздраженно покосился на не в меру болтливого гецрога. Да что же за напасть такая! Кто ж тебя, старый дуболом, за язык-то тянул, совсем рассудок потерял говорить такое после всего увиденного? Разумеется — разумеется! — Тэхен, растеряв все свое благодушие, замер, внимательно посмотрев на герцога, а затем медленно перевел на дофина нечитаемый взгляд, как минимум требующий объяснений.       — Не доводите до греха, ваша светлость, — окончательно выведенный из себя, буркнул посол. — Скажите еще, что дофину тут голодом морят.       — Наши дамы ждут нас к ужину, не следует заставлять их ждать, — согласно кивнул Чонгук, направляясь на выход, поправляя на ходу камзол и рукова синего жюстокора. — Мадам дофина сегодня, и правда, почти ничего не ела. Да и вам с дороги не помешало бы подкрепиться.       — А у мадам дофины есть имя? — иронично протянул Тэхен, следуя за наследником Алатонии. Чонгук обернулся у самых дверей, выразительно приподняв бровь. — Ваше высочество, — без особого энтузиазма добавил Тэхен.       — Сокджин, — как-то даже удивленно отозвался Чонгук у двери. — Сокджин нужно поесть и отдохнуть после всех переживаний.       — Что за идиот, — расплылся эрцгерцог в полной искренней добросердечности улыбке, а потом едва сохранил лицо и проглотил смех, когда Чонгук важно кивнул в ответ на всякий случай. Юнги и оставалось разве что тяжело вздыхать. Ох, уж эти мальчишки.       Юнги вышел из кабинета последним, перебросившись с герцогом понятливыми усталыми взглядами напоследок. Тихо откланявшись, герцог поспешил удалиться — ему необходимо было отчитаться королю. Выглядел при этом удаляющийся герцог так, словно вот-вот сорвется на бег, впрочем, барон не мог его винить — сам бы с удовольствием оставил этих упрямцев и провел вечер, как и планировалось изначально, за книгой. Может, еще и письмо сестре отписал бы, справиться здоровьем ее и племянника. Увы и ах. Одно хорошо, конфликт более-менее улажен, но вот с Тэхеном побеседовать было необходимо.       Прогруженный в раздумья, барон едва не налетел на широкую спину эрцгерцога, замершего вдруг посреди малого салона, прилегающего к рабочему кабинету дофина. Тот беззвучно ахнул, устремив свой взор за плечо наследника алатонского престола, отдающего указы камердинеру, по поводу ужина, да так бы и остался привороженный стоять, если бы сзади его императорское высочество ощутимо в спину не ткнул Юнги, тихо прошипев на нордском:       — Есть разговор. Перед сном зайду в ваши покои.       Заметив вернувшихся благородных мессеров, две принцессы, сидевшие на двухместном диванчике у самого окна, расписанного искусной кистью морозца, отвлеклись от тяжелой беседы, неуверенно улыбнулись своим братьям и, шурша юбками, поднялись им навстречу. Напуганные, перенервничавшие, накрутившие себя до невозможного, девицы обеспокоенно оглядывали юношей, пытаясь успокоить колотящиеся сердечки и убедиться, что все хорошо. Сокджин поймала взгляд барона, замершего чуть поодаль от наследников, задавая немой вопрос. Юнги уверенно кивнул дофине, и та заметно выдохнула, позволив себе счастливую улыбку, обращенную брату.       Несколько смазанно Чонгук прочистил горло и отступил в сторону, не препятствуя боле воссоединению родственников. Сокджин не смогла сдержать счастливого всхлипа, едва оказалась в крепких обьятиях Тэхена. Страх и волнение тут же испарились, успокоенные сильными руками и размеренно ухающим сердцем в твердой груди, к которой жалась мягкая припудренная щечка. Тихо-тихо шмыгнуть носиком, сдерживая слезы радости и облегчения, чтобы никто не заметил.       — Сильно напугались?       — Даже вспоминать не хочу, — пробормотала Сокджин в дорожный сюртук Тэхена. До чего же спокойно было в его руках. От брата пахло домом, и даже морская соль, осевшая на одежде, не могла перекрыть этот умиротворяющий аромат. Она так давно не слышала родную речь, что сейчас она песней лилась в уши, проникала к самому сердцу и грела его. Острее начала ощущаться тоска по родному дому, любимым подружкам ее девичества, по строгой гувернантке, и, в особенности, по матушке. Тэхен ласково провел широкой ладонью по убранным в высокую прическу волосам, разрумянненому лицу, не забыл привычно щелкнуть по самому кончику вздернутого носика в ответ на теплую улыбку, когда Джин отстранилась получше разглядеть брата. Изменился ли он за эти полгода?       — Прости, дорогая, мы напугали тебя? — участливо спросил Чонгук, бесцеремонно вклиниваясь между северянами и аккуратно, но настойчиво воруя холеные ладошки своей жены у эрцгерцога.       — Что произошло? Почему? — озадаченная Сокджин перевела взгляд с мужа на брата и обратно. — Все так внезапно было...       — Это одно большое недоразумение, — дофин ласково огладил большим пальцем нежные ладошки. Со стороны Тэхена послышалось плохо замаскированное скрипом сапог фырканье. — Все уже позади, мы со всем разобрались. Ваш брат останется с нами до самого вашего дня рождения.       — И нужно же было дуэль с порога устраивать? — поддела Хосок, задев братца локотком, деловито подплыв ближе. Чонгук предпочел проигнорировать сестру, все это время тихонько стоявшую рядом и наблюдавшую за трогательной семейной сценой. Одарив гостя яркой улыбкой, Хосок чуть склонила голову набок, отчего рыжие локоны блеснули медью в пламени бесчисленных свечей массивной хрустальной люстры под потолком, и исполнила легкий реверанс. — Добро пожаловать в Панвиль, милорд. Прошу прощение за моего ммм... импульсивного братца.       Чонгук недовольно нахмурился, когда Джин прикрыла смешок ладошкой на витиеватую фразу Хосок. Вот ведь, бестия рыжая! И с чего она вообще решила, что умеет на нордском разговаривать? Картавит и каверкает, что уши жалко до боли. Другое дело Сокджинни. Как начнет мурлыкать на своем, так и заслушаешься.       Тэхен казался оглушенным. Налет надменности, что раздражал Чонгука с самого момента его прибытия, слетел с бледного лица. Эрцгерцог, казалось, словно лишний раз вдохнуть боялся. Хосок привычно протянула ручку, а в следующий миг заостренные ушки принцессы слегка заалели, когда высокий статный северянин склонился перед ней в глубоком поклоне. Большая ладонь с трепетом приняла предложенную принцессой руку, осмелившись коснуться лишь самых кончиков пальцев. Хосок обомлела, когда серые глаза взирали на нее снизу вверх, а нежную кожу ладошки опалило горячим дыханием под тихое «Мадам», сорвавшееся с обветренных на морозе губ, а после эти самые губы оставили свой теплый след, почти невесомо коснувшись аккуратных пальчиков. Воздуха в стянутой корсетом груди резко перестало хватать, однако принцесса стойко нашла в себе силы отстраниться. Отвести же взгляд от этих мерцающих плавленным серебром светлых глаз было стократ сложнее.       — Ох, — взволнованно встрепенулась Сокджин, привлекая к себе внимание. — Я же вас не представила. — Джин встала рядом с принцессой, чуть подтолкнув ее к брату. — Тэхен, познакомьтесь. Это — Хосокки, моя дорогая подруга. О ней я вам писала. Хосокки — сестра его высочества, так что, я теперь тоже могу назвать ее своей сестрой.       Дофина светилась от гордости и удовольствия. Она очень сильно надеялась, что дорогая подруга, так много сделавшая для нее, понравится ее брату и он будет добрее к ней, чем к ее подружкам из родного дворца. Разумеется, Тэхени их никогда не обижал, но и не воспринимал всерьез, считая себя в полном праве вмешаться в любую их игру, когда ему вздумается. Вот, как Чонгук сейчас. До чего же они все-таки похожи.       Чонгук не разделял энтузиазма супруги, внимательно наблюдая за сестрой и шурином. Дофин стоял рядом с Джин, насколько позволяла ширина панье, не замечая ее заискивающих улыбок, обращенных к нему, и едва эрцгерцог обернулся, почувствовав на себе чужой пристальный взгляд, Чонгук тут же взял Сокджин под локоть.       — Мы уже знакомы, — поспешила напомнить Хосок, кокетливо мотнув золотистыми локонами, снова возвращая к себе внимание. — В Нордании. Ах, как давно это было! Я помню вас долговязым лопоухим мальчишкой, — проказливо хохотнула принцесса по крови.       — Хосок! — оборвал Чонгук. — Манеры!       — Мне не на что обижаться на мадам, — добродушно откликнулся эрцгерцог. — Мои уши действительно напоминали два лопуха еще совсем недавно.       — И в Вольске, — добавила Хосок. — Год назад?       — Да, — согласно кивнул эрцгерцог, — я был там с делегацией к Великому князю. Это было до восстания. Правда, пообщаться у нас возможности не было.       Барона Сарданского наконец стало отпускать напряжение. В присутствии дам юноши держали себя в руках и казались расслабленными. Не хотелось оставлять молодых людей без присмотра, но ему было необходимо подготовить корреспонденцию до его разговора с эрцгерцогом. Тактично откланявшись, Юнги поспешил уйти, бросив напоследок озабоченный тяжкими думами взгляд на дофину.       Сокджин с интересом слушала, поглядывая то на подругу, то на брата, предавшихся воспоминаниям. Сама Сокджин в Вольске ни разу не была, но, по словам Хосок, женские туалеты там не такие громоздкие, а корсеты не такие тугие. Однако же наряды не были и такими роскошными, как в Алатонии и Ниспате, платья были закрытыми, поскольку от женщин там церковь строго требовала скромности. Но, разумеется, Джин хотела бы побывать в Вольске не из-за удобных одежд. Там было красиво, рассказывала Хосок, а еще зимой князья любили устраивать увеселения, запрягая в сани настоящих медведей. У них в Нордании иногда оленей запрягали в сани, но чтоб настоящего медведя! Сокджин вдруг подумалось, что даже переехав в Алатонию, никуда дальше Панвиля и пары улиц Йоны, она так и не выезжала. Вот Хосокки никогда не сиделось на месте, и Тэхен объездил всю Норданию, часто выходил в море, отправлялся в далекие страны с дипломатическими визитами. Мир, может, и большой, конечно, он очень большой, в представлении маленькой дофины, но он начинается совсем рядом, а она пары шагов за порог так и не сделала.       — Вы голодны? — тихо спросил Чонгук, переплетя с женой пальцы, расценив ее тихий вздох по-своему. — Вам следует отдохнуть, моя дорогая. Может, отужинаем в наших покоях?       — У меня всегда есть силы для брата, — так же тихо отозвалась Сокджин, приблизившись к уху супруга. — К тому же я его давно не видела.       — Вы его увидите и завтра, — Чонгук простодушно пожал плечами, — и послезавтра. И весь месяц.       — Это только кажется, что времени много, — удрученно прошептала Джин. — А пролетит этот месяц в одно мгновение.       — Не думаю, что вашему брату нужны такие жертвы, не стоит так над собой измываться, — скосив взгляд на эрцгерцога, Чонгук прижал мягкую ладонь к губам и пробормотал почти не слышно: — Я же вижу, что ты устала.       — Чем быстрее мы все пойдем ужинать, тем быстрее отправимся спать, — заметила Джин и тут же охнула, когда Чонгук поспешно объявил:       — Время ужинать! — и не принимая никаких возражений, направился в сторону большой трапезной, которую уже сервировали к позднему ужину, увлекая Сокджин за собой, крепче сжав ее пальцы своими.       — У меня складывается впечатление, что вы не в восторге от визита моего брата, — пожурила вполголоса Сокджин, незаметно ущипнув дофина.       — Я всегда восторгался вашей внимательностью, моя дорогая, — расплылся в проказливой улыбке Чонгук, отчего нос стал казаться крупнее обычного. Схватить этот нос и дернуть бы!       — Он вам понравится, — горячо пообещала Сокджин. — Тэхени очень хороший. И у вас с ним много общего.       — Горю от нетерпения.       — Зря вы так, ваше высочество. Вот мы с Хосокки общаемся. Ваша сестра — прекрасная и интересная девушка. Может, и вы откроете всю прелесть от общения с моим братом.       — Я великодушно разрешаю вам не общаться с моей сестрой.       — Мечтай больше, — фыркнула вдруг совсем рядом принцесса, отчего любезничавшая пара вздрогнула от неожиданности. Хосок вертко перехватила подругу под локоток, пропуская мессеров вперед и даже раздраженно махнула ладошкой на Чонгука, чтобы поторапливался уже и оставил их наедине. Фыркнув, дофин широко прошагал дальше по длинному коридору. Тэхен размеренно вышагивал рядом с дофином, заложив руки за спину и расспрашивал о висящих на стенах картинах, о которых, честно говоря, дофин не знал ничегошеньки. Но обещал познакомить с художниками, если эрцгерцога заинтресовала вся эта «живопись». Сам он, конечно, имен этих художников не знал, но кто-то во дворце знать будет точно. Тэхен на все кивал и иногда оборачивался на шепчущихся за спиной дам. Заметив слежку, принцессы покрывались насыщенным румянцем и фыркали на него.       Чонгук по пути раздавал указания приготовить апартаменты для дорогого гостя и внести весь его багаж. Тэхен безучастно вставлял обобщенные ремарки, когда дофин обращался к нему, рассказывая о местоположении его комнат, о том, что случись предупреди эрцгерцог его заранее, покои были бы выбраны лучше, а еще их бы успели лучше протопить, да и встретили бы Тэхена в Панвиле с его знаменитым радушием и гостеприимством. Эрцгерцог со скукой разглядывал помпезное убранство дворца, бесчисленные толпы придворных, почти непристойно озирающихся им вслед. Он был наслышан о странных порядках в Панвиле, но ему даже в голову не приходило, что все гораздо хуже, чем в долетающих до него сплетнях. Разве можно этот самый настоящий базар назвать домом? Тысячи слуг, обслуживающих сотни придворных. Людей было так много, словно в густонаселенном городе с правом на самоуправление. Наверное, самым печальным во всей этой роскоши было то, что Тэхен, проехав от порта на северных границах до самого Панвиля, что располагался ближе к югу, он успел увидеть, в каком состоянии находились города и деревни, что были на пути его кортежа.       Эрцгерцог шагал за удивительно разговорчивым дофином, холодно игнорируя опускающихся в чересчур глубоких реверансах местных дам, демонстрирующих слишком, на взгляд Тэхена, открытое декольте. Безвкусица и пошлость, так бы назвала этот бордель матушка. Впрочем, именно так она о Панвиле и отзывалась, усмехнулся своим мыслям будущий император.       Не удержавшись, Тэхен снова украдкой обернулся. Позади, отставая всего-то на каких-то жалких пять шагов, рядом с его горячо любимой сестрой парила над паркетом нимфа. Златовласая красавица что-то увлеченно нашептывала Джинни в алеющее ушко, одаривая ее нежными улыбками, украшенными очаровательными ямочками. Точеный профиль нимфы, лишенный всякого изъяна, заостренные кончики ее аккуратных ушек, словно у фей из картинок в книгах со сказками, ее изящный стан и величавые жесты — Пресвятая Дева, да разве возможно, чтобы само совершенство становилось совершеннее и прекраснее. Каким колдовством обладала эта огненно-рыжая нахалка, посмевшая вот так запросто пленить суровое сердце северянина?       — Милорд? — Тэхен нехотя обратил свое внимание на дофина. С любопытством, Чонгук тоже обернулся, задержав взгляд на Сокджин, будто пытаясь найти причину отрешенности шурина.       — Вы что-то спрашивали, ваше высочество? — напомнил Тэхен.       — Да, — задумчиво протянул Чонгук, приближаясь к высоким дверям зала. — День рождения Сокджин — единственная причина вашего приезда?       — Что-то не так?       — Я подумал, у вас могли быть еще дела. Если же вы свободны весь этот месяц, то я бы хотел пригласить вас на охоту.       — Я бы хотел провести как можно больше времени с сестрой, но отказаться от возможности поохотиться в лесах Алатонии? Увольте, — краешком губ улыбнулся Тэхен.       — Что же, я дам вам знать. Вы можете воспользоваться моим снаряжением.       — Премного благодарен.       Гранд Куверт, или большая трапезная, был полон придворных. Мессеры и дамы сидели на пуфах и мягких кушетках, стояли и теснились вдоль обитых красной тканью и золотой нитью стен, увешанных большими полотнами картин в массивных рамках. Посреди зала стоял укрытый белой скатертью стол, заставленный серебрянными подносами, вазами и кувшинами. Тэхен медленно шествовал за Чонгуком, оглядывая разномастную толпу, бесцеремонно глазеющую на него. Дофин, казалось, не испытывал никакого дискомфорта. Он спокойно уселся на отодвинутый слугой стул. Еще раз окинув толпу взглядом, Тэхен приблизился к предложенному стулу, поймав подбадривающую улыбку подошедшей сестры. Игнорируя жадные взгляды, Сокджин изящно опустилась на стул подле своего мужа, будто и не было никого вокруг. Хмыкнув своим мыслям, Тэхен вдруг подвинул в сторону тотчас отпрыгнувшего мальчишку-слугу, подал принцессе по крови руку и пододвинул стул ближе к столу, когда Хосок, сверкнув озорной улыбкой, села на предложенное место. После чего сел за стол сам, будто не замечая усилившегося шепота и громких охов да вздохов.       — В этом не было необходимости, милорд, — вкрадчиво произнес Чонгук. — Для этого есть люди.       — Я уверен, мои руки не усохнут от столь незначительного действа, — с легкой полуулыбкой парировал эрцгерцог, чем вызвал новую волну шепота и вздохов.       В углу зала негромко играл небольшой дворцовый оркестр, а разодетые слуги под манерные объявления церемониймейстера, будто под контролем дирижера, принялись подавать тарелки, приборы, снимать крышки с подносов, раскладывать еду, разливать вино и воду, и все в безукоризненно четком порядке. Каждый человек знал, где ему стать, что нести, когда подходить, кому передать, следуя какой-то строгой иерархии. Впрочем, Тэхен успел обратить внимание, что не абы кто был допущен наблюдать за трапезой. Наверное, здесь были персоны ближайшего к королевской семьей круга. И те, кто сидел на самых удобных пуфах ближе к столу, находились в более близком родстве, чем те, кто стоял у окон. Впрочем, каждый из присутствующих раздражал эрцгерцога абсолютно равно.       Тэхен с последними остатками невозмутимости наблюдал за этим странным спектаклем и вновь обратил свой взор на сестру. Сокджин украдкой пожала плечами и качнула головой, мол, вот такие тут порядки.       — Остальные есть не будут? — полюбопытствовал Тэхен. Чонгук замер с вилкой у рта и оглянулся, будто впервые увидел присутствующих в зале, помимо тех, кто был за столом.       — Я думаю, — Чонгук нахмурился, прожевав. — Я думаю, кто хотел, уже поел. Или поест позже.       — Они будут доедать остатки?       — Я... — дофин выглядел потерянным. Кажется, раньше он никогда не задумывался над таким очевидным вопросом. Чонгук стушевался под пронзительным взглядом шурина и оглянулся на сестру за помощью.       — Здесь так принято, — просто отозвалась Хосок. — Эта традиция тянется еще со времен деда нашего деда. Придворные собираются на каждый прием пищи королевской семьи. Едят после, в своих покоях или в других салонах. На кухне готовят сразу всем.       — А наблюдатели зачем?       — А что здесь еще делать? — понизив голос, хмыкнула Хосок. Сокджин хихикнула в бокал с вином.       — Хосок, невежливо разговаривать на другом языке в присутствии других,— отчитал сестру Чонгук.       — Ох, да меня же все поняли, — позволила себе покапризничать принцесса, вызвав улыбки у северян.       — При короле такое поведение недопустимо.       — Наш дедушка знает нордский, — не унималась Хосок, сверкая бесенятами в темных глазах. — Или это ты о себе? — страшно округлила глаза неугомонная девица.       — Не говори чепухи, — буркнул дофин, сотню раз пожалевший, что вообще открыл рот.       — Она не сказала ничего интересного, — накрыв ладонью руку Чонгука, тихо проговорила Сокджин, пожалев обидчивого супруга. Чонгук фыркнул, но большим пальцем благодарно огладил нежную ладошку.       Остаток ужина проходил в непринужденной беседе. В основном Хосок рассказывала какие экзотические блюда подавали в замке великого князя в Вольске. Сокджин смеялась с маринованных ноздрей и ушей лося, а потом недоверчиво охала, когда Чонгук вдруг очень даже живо вступился за маринованные ноздри, затем беседа перетекла в охотничье русло. Там уже юношей было совершенно ничем не отвлечь. Они бы, возможно, так и проговорили всю ночь, совсем не обращая внимание на уставших придворных, что никак не могли покинуть трапезную раньше королевской семьи, если бы вдруг они снова не вступили в небольшой спор, в этот раз посвященный правильному загону оленей.       — Господа, — уверенно прервала спорщиков Хосок, а добившись их внимания, указала на каминные часы. — Время.       Расходились, несмотря на усталость, нехотя. У Сокджин вдруг оказалась целая дюжина вопросов, которые ей непременно сейчас необходимо было задать брату. Но тут уже Чонгук проявил настойчивость:       — У вас завтра будет целый день наговориться, — непреклонно качал головой дофин, крепко удерживая Сокджин за руку. А когда жена попросилась остаться на ночь с братом в его покоях, то и вовсе чуть за сердце не схватился, выпучив глаза от такого заявления. — Все завтра. Вам нужно отдохнуть, Сокджин. И вашему брату с дороги нужен отдых. Не жалеете себя, пожалейте брата.       Сокджин удрученно вздохнула, но покорно поплелась за мужем, в легкой печали махая ладошкой на прощание.       — Хосок, тебе тоже нужен отдых. Иди спать, будь добра, — не оглядываясь, прикрикнул Чонгук, теряясь в глубине коридоров.       Хосок фыркнула вслед, но все же поспешила по лестнице на третий этаж, напоследок кивнув норданцу. Тэхен проводил взглядом удаляющуюся принцессу и последовал за смиренно дожидавшимся его слугой.       Тэхен действительно сильно устал за время в дороге, поэтому рассматривать предоставленные ему временные покои никаких сил у него не было. Очевидно, они были такими же помпезными, как и все остальные салоны дворца. А вот картины и гобелены он точно завтра изучит. Как и часы на столике у кровати, что умиротворяюще тикали, отмеряя свой ход. Покои недостаточно протопили, но камердинер уже командовал слугой, внесшим дополнительное одеяло, одновременно с этим следив за тем, как второй слуга грел постель грелкой, чтобы тот не сжег простыни. Его дорожный сундук уже стоял у кровати, а дорожный плащ высушенный и вычищенный висел в открытом шкафу. За ширмой его уже ждала ванна с горячей водой. Тэхен быстро разделся никому не позволив себя коснуться, отдал одежду слугам на постирку, и влез в воду, приказав вернуться минут через десять, чтобы все убрать.       Спустя добрую половину часа, когда Тэхен лежал в теплой кровати, переодетый в свою ночную сорочку, хмурясь над письмом, в дверь аккуратно постучали. Эрцгерцог не сомневался в личности ночного гостя.       — Войдите, — каркнул он на нордском, а когда барон Мин зашел в опочивальню, мысленно похлопал сам себе. Полгода без настырного министра не заставили его скучать по Юнги. И эти его ночные визиты! Разумеется, другого времени для нотаций у него не было, ведь необходимо было создать максимальный дискомфорт для своего собеседника. Тэхен еще поговорит с Сокджин, и если этот скупердяй и сестру перед сном донимает, вышлет его обратно, даже не оглядываясь на матушку.       — Надеюсь, вы в добром здравии, ваше высочество, — проговорил барон, пододвигая кресло ближе к подножию кровати и с удобством устраияваясь напротив эрцгерцога.       — Вашими молитвами, — глухо отозвался Тэхен.       — Ее величество?       Тэхен прислушался к шуму за дверью. Тихо.       — Болеет, — прошептал эрцгерцог. — Этот год выдался тяжелым для нее.       — Прогнозы? — Юнги тяжело вздохнул, нахмурившись, когда Тэхен покачал головой. Время несется быстро, эпоха торопится сменить другую, вот только преемники неготовы, совсем неготовы. Внимательно посмотрев на эрцгерцога, барон все же уточнил: — Ее величество в курсе, что вы здесь?       — Нет, — честно ответил Тэхен. — Наверное, сейчас уже в курсе.       — Вы оставили записку или предупредили кого-нибудь?       — Нет.       — Вы думаете, что поступаете верно и с умом, сбегая из страны, когда императрица в таком слабом состоянии?       — Я поступаю так, как считаю нужным.       — Вы должны поступать так, как велит вам ее величество. Вы еще не император, ваша матушка, дай ей Дева здоровья и сил, еще жива. Не смейте хоронить ее раньше времени...       — Я не хоронил.       — А до тех пор извольте отчитываться перед ней и исполнять ее приказы. Вы такой же ее подданный, как и любой, родившийся в Нордании. Я вынужден отписать ее величеству о вашем вероломном поступке.       — Поступайте, как велит вам ваш долг, ваша милость, — смиренно кивнул Тэхен.       Барон соединил кончики пальцев, уложив руки на подлокотниках. В камине уютно трещали дрова, дворец медленно засыпал, затихая, страшась нарушить покой королевской семьи. Тэхен спокойно выдерживал мрачный взгляд барона. Юнги, каким бы суровым северянином не был, не мог сравниться со строгостью ее императорского величества. Та не просто давила одним своим присутствием — придавливала к земле.       — Зачем вы приехали?       — Хотел проведать Сокджин, — сразу же откликнулся Тэхен.       — Зачем?       — Этого вам должно быть достаточно, ваша милость.       Упертый зазнавшийся юнец, что сам себе на уме, — именно так в последнее время о нем в письмах отзывалась императрица. Впрочем, у него были отличные качества для будущего императора.       — Княжна уже прибыла в Норданию? — Юнги медленно кивнул после положительного ответа эрцгерцога. — Вы с ней виделись?       — Встречал ее корабль в проливе. Потом доставил во дворец к матушке, — заметив приподнятую бровь барона, добавил: — Виделся пару раз. В порту, когда высаживались на берег, и когда вел к матушке. Потом однажды пересеклись в коридоре.       — Как она переживает переезд?       — К ней приставили фрейлин Сокджин.       — Княжне отдали бывшие покои мадам дофины?       — Нет, — даже слишком быстро ответил Тэхен. Юнги усмехнулся, догадываясь, что эрцгерцог должно быть отвоевал неприкосновенность комнат его сестры.       — Помолвка уже была?       — Я на ней не был, — пожал плечами юноша, не удержав лукавой полуулыбки.       — Вы сбежали с собственной помолвки, — вынес вердикт Юнги, спрятав лицо в ладонях. — Приехали в чужое королевство без должного сопровождения и без приглашения. Едва не рассорились с мужем вашей сестры. Чуть не разрушили союз с Алатонией. Подвергаете временный союз с Вольском риску. И что это было сегодня за ужином? Весь двор судачит о вашей благосклонности к принцессе. И это все за один лишь вечер! Время сейчас неспокойное, а вы ухудшаете и без того плачевную ситуацию!       — А слухи ползут здесь быстрее.       — Именно, — прошипел Юнги. — В Панвиле секреты долго не хранятся. Будьте осторожны с тем, что вы говорите или делаете. В первую очередь, вы можете разрушить репутацию ее высочества Сокджин. А также может пострадать репутация принцессы по крови. Поэтому не смейте боле... ухаживать за ней. Не забывайте, у вас есть невеста.       — Княжна Васка не моя невеста, — упрямо свел брови Тэхен. — Она еще дитя! Ваша милость, хоть вы меня послушайте! Вы же умный человек. Васка — ребенок.       — Раз ее величество дает вам ее в жены, вы обязаны прислушаться к ее воле, — оборвал Юнги. Потом все же продолжил мягче: — Ваша матушка желает вам и Сокджин лишь добра. Ее высочество счастливо замужем за дофином и вскоре станет королевой Алатонии. Вы скоро станете императором, а в наше неспокойное время вы, как никто, должны осозновать всю важность союзников и друзей. У Великого Княжества сильный союзник в лице Ниспаты. Если вы разругаетесь с Вольском, может Нордания еще и выстоит против армии двух государств, но Алатония нет. Здесь голод. В первую очередь пострадает ваша сестра. И ваши племянники.       Тэхен встрепенулся, во все глаза уставившись на барона.       — Нет, она еще не понесла, — разуверил эрцгерцога Юнги. — Но доктора уже отсчитывают дни.       — Я слышал про голод, — тихо начал Тэхен. — И видел людей в городах и в деревнях, пока ехал к столице.       Юнги молча слушал.       — Король при смерти? — барон так же молча кивнул. — И что думает дофин?       Посол в ответ лишь устало вздохнул.       — Сокджин здесь не место, ваша милость.       — Вам здесь не место, ваше высочество, — Юнги шумно встал с кресла, не удосужившись поставить его на место. — Ваше место сейчас подле матери, чтобы быть готовым занять трон. А не вмешиваться в семью мадам Сокджин. Она больше не норданка, она больше не принадлежит дому Кимов. Она — дофина Алатонии, жена будущего короля. Раз уж дофин вам позволил остаться, оставайтесь. Но не лезьте не в свое дело. И оставьте принцессу. Она обещана Ниспате.       — Она помолвлена? — окликнул Тэхен барона у самых дверей.       — Забудьте! — рявкнул Юнги. — У вас есть невеста. Не вздумайте своим безрассудством развязать войну. Доброй вам ночи, ваше высочество.       С последними словами, барон покинул гостевые комнаты. Устало откинувшись на подушки, Тэхен пустым взглядом уставился в потолок. Правда, никакого потолка он не увидел из-за сплошного балдахина. Эрцгерцог еще долго не мог уснуть, погрузившись в собственные мысли, а может это просто сон был таким тяжелым. Он даже не заметил, когда потухла свеча на прикроватном столике. Да, должно быть он просто заснул и продолжил ломать голову во сне.

***

      — Мне не верится, не верится, — лепетала Сокджин, усевшись на краешек кровати и неотрывно глядя куда-то в окно. Впрочем, как бы Чонгук не силился, разглядеть что-либо в кромешной тьме снаружи было невозможно, да еще стекла отражали комнату, превратившись в зеркала. — Совсем не верится. Я боюсь, что это все сон, и я проснусь, а Тэхена нет.       Сокджин выглядела изможденной. Прошедший день был для нее полон событий. Чонгук хотел перед сном спросить жену об арестованным ею попечителе университета, а еще о толпе нищих, едва не бросившихся на нее. Но дофин решил отложить разговоры на завтра, его Джинни нужен был отдых. Чонгук сел рядом, развязывая все завязки на пышном громоздком туалете, помогая супруге высвободиться из странной конструкции платья. Он бы просто взял перочинный нож или ножницы со стола и просто разрезал швы, но Сокджин уже однажды набросилась на него с упреками, что он переводит ее туалеты.       — Это же не сон? — из-за плеча боязливо спросила Сокджин. Чонгук нежно поцеловал оголившуюся нежную кожу, потянув за рукав платья, и мурлыкнул в самое плечо:       — Нет, не сон, — так они и замерли: Сокджин в руках Чонгука, что трепетно обнимал ее за талию, прижимая к своей груди, и лениво ласкал кончиком носа кожу головы у кромки волос, напряженную шею, выступающие позвонки, кончик ушка. После устало выдохнул в светлые волосы на затылке. Мягкие локоны, свободно лежавшие на острых плечах, щекотно гладили лицо дофина, когда тот норовил уткнуться носом в основание длинной шеи.       — Надо спать, — чуть повернув голову, прошептала Сокджин. Дофин согласно угукнул и чмокнул жену в пухлые губы, снова принимаясь за раздевание. Вызволив жену из всех юбок и лифа, он стянул с нее панье, а потом принялся за шнуровку корсета. С платьем он не церемонился: сбросил все на кушетку у окна. С утра одежду заберут и приведут в порядок слуги. Пока готовился ко сну сам, Джин пыхтя и сопя распускала мудреную прическу, тщательно расчесываясь перед сном.       — Некоторые спят с прическами, — поделилась Сокджин. — Кошмар, от них и так голова болит.       — Мне нравится больше так, — улыбнулся Чонгук, прижав платину волос к округлым щекам жены и поцеловав кончик носа. Сокджин расплылась в ответной улыбке, а потом вдруг переменилась в лице, обдав ледяным холодом голубых глаз и дернув ворот его сорочки на себя.       — Извольте объясниться ваше высочество, — У Чонгука дрожь пошла по всему телу от властного тона жены. Дофин покорно поддался, когда его в одно легкое движение уронили на готовую ко сну постель, и даже не стал возникать, когда Сокджин устроилась на его бедрах, скрестив руки на груди. — Вы сегодня вздумали стрелять в моего брата! Да как вам такое в голову пришло?       — Я же не знал! — поспешил оправдаться Чонгук под суровым пронзительным взглядом, что пробирал до костей. — Я и понятия не имел, что это ваш брат. Для меня его визит был такой же неожиданностью, как и для вас.       Чонгук привычно захватил ладошку Джин в свою, и прижал к губам, покрывая невесомыми поцелуями, больше лаская теплым дыханием.       — Я лишь хотел защитить тебя, моя королева.       Сокджин еще с некоторое время заглядывала в полные искренней невиновности черные глаза супруга, что ни на мгновение не переставал нежить ладошку и нашептывать в нее ласковое прозвище, но все же сдалась и растянулась сверху на сильном теле, сложенном постоянной охотой и ездой в седле. Вознамерилось было спросить значение этого слова, но Чонгук, как хороший охотник, коим дофин Алатонии и являлся, тут же поймал точеное тело жены в свои объятия, охотно утягивая ее в поцелуй. Удивительно, насколько спокойным и умиротворенным становился Чонгук, едва они оказывались наедине в личных покоях.       Широкие ладони оглаживали молочные бедра, прошлись по всей длине позвоночника, зарылись в мягкие волосы, да так там и остались, массируя виски и перебирая светлые прядки. А после ее и вовсе уложили рядом под бок, плотнее укрыв одеялом. Сокджин недоуменно взирала на Чонгука, тушившего свечи и опускающего балдахин, пытаясь понять, почему ей сегодня отказали в исполнении супружеского долга.       — Отдыхай, — прошептал он в созданной им темноте, с удобством укладываясь рядом и прижимая Джин к себе, позволяя ей закинуть ногу на свое бедро. — Ты очень устала за сегодня, поэтому засыпай. А завтра снова увидишься с братом.       — А можно я все-таки завтра заночую у Тэхена? — тоже шепотом спросила Джин, потеревшись носом о колючую щеку супруга.       — Конечно, нет. Что за вопросы такие? — зевнул Чонгук. — Спокойной ночи, моя королева.       — Хосок рассказала мне про Носача.       — Спите же!