Мемуары Фокса Флинтлока

      Теперь я – член пиратской команды. Я потратил день, знакомясь с кораблём и новыми товарищами, с которыми мне предстоит коротать месяцы в океане, а может, и всю жизнь, и сейчас вот подумал, что стоит поведать вам, в какой компании я оказался. Итак, ниже я расскажу по крайней мере о тех пиратах, что согласились со мной говорить, начиная, конечно, с капитана.       Капитан Чард. Синий пони, без гривы, но с небольшим пушком на щеках. Носит простой чёрный плащ, из-за чего не могу сказать, наличествует ли у него хвост. На голове мало того что нет гривы, так ещё и местами отсутствует шерсть, образуя плешь в виде морской звезды. Джек и Джонни говорят, что он был капитаном ещё до того, как они стали служить на корабле, и что на их веку он ещё ни разу не разочаровал команду. Мейн, кажется, не питает к нему тёплых чувств, но и холодного отношения к капитану со стороны Чарли я не заметил. Добродушный, но строгий по отношению к команде, решителен в бою, но способен пощадить тех, кто сдался (вот об этом я расскажу чуть позднее, потерпите, это стоит того).       – Добро пожаловать на борт «Разбойницы», грифон! – сказал он мне, после того как отведал спагетти из полусухого сена с помидорами, которое я приготовил для всей команды.       – Разбойница? Здесь же нет кобылок, – не понял я.       – Это наш фрегат, – пояснил капитан.       – А, фрегат! Ясно. А что такое «фрегат»? – этим я вызвал взрыв смеха у всей команды. Капитан посмеялся вместе со всеми, а затем объяснил мне, смотря, как на деревенского дурачка (взгляд, который я, Спящий свидетель, привык видеть ото всех подряд), что фрегат – это корабль, на котором мы находимся.       – А зачем называть корабль новым словом, а затем называть это слово ещё одним словом? – спросил я растерянно, и команда снова засмеялась, давясь спагетти.       – Эй, а действительно, – Джек постучал себя по голове с ухмылкой, чем ещё больше развеселил пиратов.       – Теперь, что будем делать с этим? – капитан Чард ткнул ложкой в сторону прежнего кока, зелёного единорога средних лет, стоявшего рядом и зыркавшего на меня со смесью злобы, страха и обиды.       – Пусть остаётся, – предложил Мейн. Не успел никто удивиться доброте Чарли, как он ощерился, – грифону-то тоже надо что-то есть.       Я не знал, что ответить (могу ли я, как представитель другой расы, есть пони? Или нет, потому что они всё же разумные существа? Или могу, но только не в присутствии других пони, которые могут быть оскорблены?), поэтому не успел ничего сказать. За меня заговорил другой пират:       – Может, останется на корабле как помощник кока?       – Вот ещё! – теперь на дыбы встал сам экс-кок. – Стану я подмастерьем у этого щенка, ждите!       – Эй, я не щенок! – воскликнул я. – Я котёнок… Ну… Наполовину…       – Если ты не согласен на это, тогда у нас остаётся лишь один вариант: отправить тебя за борт, – сказал Чард, задумчиво почесав бакенбард.       – Эй, а давайте мы его отдадим команде «Слуги»? – предложил я, жалея. Не знаю, кого: пиратского кока или команду «Слуги Божьей», которая по собственной дурости осталась без первоклассного кока, лучше которого едва ли сыщут в ближайшее время.       После того, как мы завершили обмен коками, я спросил у капитана, нельзя ли переименовать «Разбойницу» во что-то более оригинальное, скажем, «Щупальце смерти» или «Презирающая Селестию», или «Морриган», или «Стриж отца Снифта», или «Предвестница открытия врат Тартара и вторжения армии демонов в наш мир», или… Словом, что-то менее предсказуемое и ожидаемое, чем простое «Разбойница». В ответ Чард какое-то время смотрел на меня (ну да, как на деревенского дурачка), а затем сказал:       – У тебя доброе сердце, и, что важнее, ловкие когти, но тебе ещё учиться и учиться. Сколько тебе лет, кстати?       – А вы меня в юнгу не переквалифицируете? – я попытался пошутить. Получив заверение, что на этом корабле за мной звание кока «закрепилось прочнее, чем принцесса Селестия – за троном Кантерлота», я признался, – Мне шестнадцать. Если мне позволено знать, капитан, куда держит курс наша «Разбойница»?       – Ну, до встречи с тобой мы с командой планировали взять в заложники маркиза Хейвича, но едва ли семья Шленбергов согласится платить за труп пони, которому кое-какой пернатый преступник перерезал горло, – (я повторно извинился), – так что, полагаю, дрейфуем по торговым путям, пока не попадутся торговцы, которых можно ограбить. Или у тебя есть какая-то грандиозная идея? Я всегда рад выслушать предложения команды.       Идей у меня не было. Это нужно было срочно исправлять, и я попросил у капитана разрешение удалиться к себе на камбуз, чтобы дописать прошлую запись и подумать над идеями. Но когда я закончил, идеи всё не приходили и не приходили, и я как раз и решил пройтись по кораблю и познакомиться с командой.       Джек Рэкхей. Розовый пони с соломенной гривой. Матрос. Выглядит и ведёт себя, как пьяный, даже когда трезв. Первый, с кем я познакомился из всех. Когда зашёл на камбуз, чтобы взять сухарик, то увидел меня строчащим в тетради предыдущую запись, и поинтересовался, что же я такое калякаю. Я с радостью рассказал, чем изрядно его повеселил. Когда я закончил, Джек спросил, не буду ли я так любезен повторить эту историю для Джо       Джонни Глубинного, ещё одного матроса, соломенного пегаса с розовой гривой, лучшего друга и собутыльника Джека. Прозвище своё он получил из-за могучих лёгких, благодаря которым мог погружаться на большие глубины на долгое время. Когда я закончил пересказывать ему и ещё нескольким матросам, оказавшимся рядом, свои приключения, чрезвычайно довольный тем, что интересен окружающим как личность, Джонни зааплодировал и предложил мне выпить, протянув бутылку, наполовину заполненную ромом.       – Мне ж только шестнадцать, – сказал я, тем не менее принимая бутылку.       – Я впервые попробовал эль в пятнадцать, когда начал спиваться отец, – сказал Джек между прочим, расхаживая из стороны в сторону и раскачиваясь в такт качке, рядом.       Я отхлебнул мою первую бутылку рома, закашлялся, а затем запрокинул клюв и принялся выливать в него жгучую жидкость. Допил я почти до дна, когда Джонни протянул крыло и забрал бутылку.       – Ну хватит. Не многовато ли за раз, да ещё птенцу?       – Да они там на Изумрудном Острове виски вместо воды жрут, – усмехнулся Джек.       – Ну это делает им честь, но на корабле мы не напиваемся до беспамятства, для этого есть берег, – напомнил Джонни.       – А по-моему, зря, – сказал Джек. – Пьяным хотя бы легче выдерживать качку, о-пля! – вдруг потеряв равновесие, он замахал копытами, как мельница, чтобы выпрямиться.       – А разве не наоборот? – удивился я.       – Не, – отозвался Джек глубокомысленно. – Понимаешь, качка на корабле, и качка в голове, они, как бы… у-рав-но-ве-ши-ва-ют друг друга.       – Опять ты несёшь чушь, Рэкхей, – посмеялся кто-то из матросов.       – А, так вот почему я на суше вечно обо всё запинался, – охнул я в прозрении. – Это я просто трезвый был!       – Хах, каков грифон, – сказал Джонни одобрительно, – по летам как юнга, а шутит как бывалый боцман!       – Я бы счёл это за комплимент, если бы и правда шутил, – сказал я в ответ. Часть матросов, в том числе Джек, посмеялась, сочтя это за очередную шутку. Остальные же, включая Джонни, посмотрели на меня как-то кисло. С чего бы это они?..       Чарльз Мейн. Оранжевый пони с просмоленной чёрной гривой. Канонир. Мрачный, но остроумный земной пони, судя по его обращению со сдавшимися солдатами (подождите ещё чуть-чуть), ненавидит эквестрийцев не меньше меня. Хотя сам уроженец Эквестрии. Как и, судя по всему, большинство пони на этом корабле. Когда я спросил его о противоречии, он заворчал, а затем на многое открыл мне глаза, объяснив, что одно дело – родиться в Эквестрии, а совсем другое – служить принцессе-аликорну.       Слабо знакомый с этим пони, я бы не стал искать его специально, чтобы поговорить, но меня уговорила Рейчел. Видите ли, ей всё хотелось познакомиться поближе с пистолетом Мейна. Нашёл я его в оружейном отсеке, возящимся с мушкетами.       – Кхм, мистер Мейн, – поздоровался я с ним (получив в ответ мрачное «чего тебе, парень»), – моя сестра просила меня спросить вас о вашем пистолете. Грифонья работа, верно?       – Да, отобрал у даго, – кивнул Чарли. – А твоя какова забота? У тебя вон, именной мушкет есть.       – Как раз из-за неё я и пришёл, – сказал я. – Она хочет познакомиться с вашим пистолетом поближе. Я ей объяснял, что это всего лишь пистолет, он не живой, но она стоит на своём.       Чарльз встал, развернулся ко мне мордой, вытащил грифоний пистолет из кобуры на поясе и легонько постучал рукояткой мне по голове.       – У тебя тут не все дома, парень, – сказал он. – Ну, давай уже к сути, чего надо?       – Она хотела остаться с вами на некоторое время, – вздохнул я, мирясь с неизбежным. – Раз вы как раз главный по мушкетам…       – Канонир, – буркнул Чарли.       – Обычно я сам о ней забочусь, и никому не доверяю, но теперь я кок, и… Она настаивает. Вы ведь хорошо присмотрите за ней, мистер Мейн?       – Не хуже, чем за любым другим мушкетом, – Мейн пожал плечами.       – Спасибо! Только пожалуйста, будьте с ней аккуратны, она единственная родная мне особа, что осталась со мной после моего побега с Изумрудного Острова…       – Хорошо, хорошо! – зарычал Мейн. Аккуратно прислонив Рейчел рядом с ним, я вежливо попрощался и удалился.       Фоксглав. Единорог, но чёрно-бело-полосатый, как зебра. Как он сам объяснил, это потому, что он сын единорога-пирата и зебры-шаманки. Навигатор и колдун, подробно рассказал мне, чем занимается на корабле (я, правда, всё равно не понял), с удовольствием поддерживая беседу, а затем я сказал ему, что мне нравится, как звучит его имя, и нельзя ли мне тоже называться как-нибудь так. В ответ на это он закатил глаза и попросил не мешать ему работать с картой.       Я. Раз уж я пока не знаю, каким именем называться, пусть будет так. Грифон с белым оперением и рыжим задом, которого вы уже хорошо знаете. Корабельный кок. Смелый и весёлый молодой парень, убийца негодяев, морской разбойник – гроза эквестрийцев, писаный красавец. По всем причинам – самый разыскиваемый грифон на своём острове. Хотя, конечно, он сейчас не на своём острове. А на корабле. Что ещё написать. А, да! Находчивый блин, какое же имя себе выдумать, чтобы прям звучно было и все чтоб запомнили?       Рейчел. Сестра кока, исполняет обязанности мушкета. Донельзя стеснительная, из-за чего передавать её слова окружающим приходится её смелому брату. Сможет ли она освоиться среди мушкетов Чарльза Мейна и начать общаться с чужими самостоятельно? Волнуюсь я за неё.       Баррелспиттер. Самое интересное я решил приберечь напоследок. С чего бы начать? Во-первых, это не настоящее его имя. Так его прозвал Мейн, а настоящее имя он нам называть отказался. Ой, нет, это не во-первых. Во-первых – помните последнего выжившего солдата из команды Шленберга, того, которому Чарльз Мейн пистолет в рот засовывал? Так вот, вечером, после моей беседы с Фоксглавом, Чарли пришёл ко мне на камбуз и позвал с собой. Я пошёл, и он провёл меня в трюм, где прикованный кандалами к стене висел тот самый солдат: тёмно-зелёный пегас с серебристой гривой.       – Я думал, ты его убил? – удивился я.       Мейн засмеялся.       – Представляешь, этот ловкач умудрился плюнуть мне прямо в дуло и смочить порох, – хмыкнул он. – Так что вышибить мозги сразу у меня не получилось… Капитан заметил это и оценил маленький трюк маленького лобстера. Меня назначили ответственным за его содержание, хотя я ума не приложу, для чего ему понадобился этот Баррелспиттер. Так я его назвал, ты знаешь, почему*.       – Потому что сфучит как что-то ис ротного йасыка герра Шленберга, – я передразнил акцент последнего убиенного мною пони.       – Точно, – Чарли усмехнулся. – Здорово вышло. Ты, конечно, придурок, парень, но пошутить умеешь. Молодец.       – Спасибо. А ты не был столь великодушен, чтобы позволить ему спокойно висеть, – заметил я, разглядывая синяки и царапины на теле пленного.       – Эй, ну должен же простой пони чем-то развлекаться, – пожал плечами Мейн.       – Соглашусь, – я ласково улыбнулся пленнику, который побледнел. – Для чего ещё нужны эквестрийцы?       – Тебя схватят и повесят, мелкий паршивец! – зарычал на меня прикованный к стене солдат. – И тебя тоже, грязный пират!       Тут-то Чарльз и объяснил мне ту самую разницу между рождёнными в Эквестрии и служащими монарху.       – Странное дело, – заговорил Мейн, когда мы продолжили о пленнике, – капитан ему даже места в команде не предложил, просто приказал повесить за четыре ноги здесь. Может, думает, что он знает что-то важное? Я пытался выпытать что-нибудь у Баррелспиттера, но он только проклинает всех.       – Ну, это очень интересно, спасибо, что рассказал, – сказал я, разворачиваясь. Это место с его несчастным пленником, обессилено повисшим в своих цепях, и скалящимся в полумраке Чарли Мейном, наводило на меня лёгкую жуть.       – Стой, парень! Зачем я тебя-то позвал? Джек мне тут сказал, что ты грамоте обучен. Я тоже, но вот на старом Изумрудном языке читать не умею. А тут как раз книжонка из его кармана выпала; прочтёшь для меня?       Баррелспиттер вздохнул обречённо.       Я взял ветхую тетрадь из зубов Мейна, пообещав к завтрашнему дню пересказать ему её содержание. Сейчас она лежит рядом со мной, и я, пожалуй, отложу свои записи, чтобы вернуться к ним, когда прочитаю чужие.