Мемуары Фокса Флинтлока

      «Бродяга» взяла курс в сторону Филлидельфии. Ветер попутный, а если наступит штиль, у нас в команде есть пегасы и я: маховой силой крыльев общими усилиями вполне можно создать воздушный поток, достаточный для продвижения корабля вперёд с более-менее заметной скоростью. Но всё равно путь через океан займёт не меньше месяца. Кассий рассчитал, что запасов хватит на всех как раз на приблизительно подобный срок, а когда доберемся до побережья Нового Света, сможем пополнить запасы где-нибудь. Мы с Рейчел, Пико и Джеком согласились, что это звучит надёжно, а беспокоит нас совсем другое. Как признался капитан, высока вероятность того, что за время пути мы не наткнемся ни на одно судно, достойное взятия на абордаж. Месяц! На корабле! Без всяких приключений! Месяц! Я переживал почти неделю. Если быть совсем честным, то я пережил 15 лет, но на Изумрудном Острове было по крайней мере где побродить в надежде обнаружить что-то новое.       Попросил капитана позаботиться о Рейчел, если я издохну со скуки. Чарли (могу я называть капитана Чарли, как раньше? по крайней мере здесь, вряд ли он будет читать мои записи) посмеялся и сказал, что моряки переживают и несколько месяцев подряд в таких условиях. Ну что ж. Вернусь за журнал, когда и если произойдёт что-нибудь достойное записывания. ___________________________________       Прошли мимо нескольких судёнышек, но ни одно не было стоящим ограбления, по оценке капитана Чарли и Фиделя. В связи с этим Джек вякнул, мол:       – Может, это потому, что у нас дама на корабле, нам так не везёт?       – Эй! – возмутилась Рейчел. Я мягко спрятал её за спину и язвительно предложил команде:       – Эй, мисс Рэкхей права. Давайте выкинем её за борт!       Пони и попугаи рассмеялись.       – Вы оба идиоты, – пролязгал Пико. – С каких это пор самки связаны с неудачей в море?       – Вообще-то некоторые пони в это верят, – заметил Икар, любивший похвастаться знаниями о пони.       – Ну, будучи честным, я несчастен как раз таки потому, что здесь нет кобылок, – пробубнил Джек, чем вызвал сдержанные смешки товарищей.       Через два дня мы заметили большую торговую шхуну, которую решили захватить.       – Вот видишь, – сказал я Рэкхею, – Рейчел ни при чём. Мне почему-то кажется, что она заслужила извинения.       – Извини свою задницу, грифон! – шутливо огрызнулся Джек. – Быть настолько рыжим – лягать как невежливо.       – Фидель, команда готова к абордажу? – осведомился капитан Чарли у нашего нового начальника квартердека.       – Более чем, – ответил попугай. – Но Кассий и Пико запросто могут убедить их сдаться. У них хорошо получается играть в хорошего и плохого пирата. Отлично действует на публику.       – Охотно верю, – отозвался Мейн. – Но легче просто всех перебить.       Пико ухмыльнулся. Готов поспорить, Бенито и Пико-младший ухмыльнулись вместе с ним.       Как только «Бродяга» подошла близко к нашей добыче, Рейчел, паря со мной в воздухе, застрелила их рулевого, после чего наша абордажная команда перепрыгнула с борта на борт с саблями и топорами наперевес, убивая застигнутых врасплох моряков направо и налево. А я как-то внезапно почувствовал капли жидкости на лице и освежающий, бодрящий аромат спирта. Оказалось, это Джек брызгал мне на лицо остатками рома из склянки. И ржал. Как конь.       – Ну даёшь, куриные мозги, – поведал он мне, что случилось.       – Где все? – я огляделся и нашёл только лежащую рядом со мной Рейчел.       – Там, на шхуне, – ответил Джек. – Капитан немного озадачен тем, что тебя до сих пор нет, а ведь это твоя обязанность – всюду клюв совать.       – А почему меня до сих пор нет?       – Так я же сказал: ты даёшь, – ухмыльнулся Рэкхей.       – Это я уже понял! – вспыхнул я.       – В следующий раз аккуратнее стреляй в воздухе, Робин Кук, – сказал он. – Тебя отдачей отбросило, и ты затылком в мачту вписался.       – Ах, так это ты, – строго посмотрел я на сестру. – Ну спасибо, Рейчел.       – Извини, я не хотела, – повинилась та.       – Ну да, конечно! Там резня была, а я её пропустил из-за тебя! – заклекотал я на сестру. – Теперь ещё сколько дней, пока снова не произойдёт что-нибудь интересное!       Рейчел всхлипнула.       – Не-не-не кричи, я же тоже из-за этого ра-расстроена, – попросила она дрожащим голосом.       – Ладно, не надо плакать, – я сжалился над сестрой и погладил её по стволу. – И ты меня прости.       – Как трогательно, – пробормотал Джек, флегматично отхлёбывая ром. Я прожёг его злобным взглядом, но на вечно молодого, вечно пьяного раздолбая это, как обычно, не возымело эффекта. – Давай уже лети на шхуну, тебя там ждут. Наверное. Может, и нет, – Рэкхей снова приложился к бутылке.       На захваченной шхуне капитан Чарли и попугаи решали, что делать со сдавшимися матросами, пока остальные наши пони перетаскивали груз на «Бродягу». Это было нелегко, потому что палуба была устлана трупами и скользкими кишками. Я побрезговал приземляться и завис в воздухе рядом с товарищами. Четвёрка бескрылых попугаев смотрела на меня с крайней завистью. Мне как-то Икар рассказывал, что, согласно одной сказке, когда-то у попугаев были крылья. Они, будучи пиратами по натуре своей, захотели украсть само солнце, но, подлетев близко к нему, столкнулись с разгневанной принцессой Селестией, которая отрезала крылья незадачливым воришкам. Остальные три попугая сказали, что считают историю вымыслом, но мне она в любом случае понравилась.       После короткого обмена фразами я понял, что Чарльз выступает за то, чтобы не оставлять свидетелей, а Фидель и Кассий предлагают проявить милосердие. Пико встал на сторону первого, а Икар – вторых. Когда спросили меня, я рассудил, что хороший эквестриец – мёртвый эквестриец, и день без убийства эквестрийца, считай, прожит зря. Кассий уже начал говорить «Но с другой стороны…», очевидно, собираясь согласиться с точкой зрения капитана, как вдруг Рейчел, привычно сминаясь, спросила меня:       – А мой голос учитывается?       – Рейчел тоже хочет голосовать! – выпалил я, перебивая Кассия.       – Ох, ну да, конечно, – скривил губы Чарльз, – придумать воображаемую сестру, чтобы на всех голосованиях иметь сразу два голоса. Извини, грифон, если Чард потворствовал твоим выкрутасам, но теперь я – твой капитан, и со мной такие штучки не пройдут.       – Не смей так говорить! – зашипел я, пряча глотающую слёзы Рейчел за спину. – Ты лучше других знаешь, что она – настоящая! Она клеилась к твоему пистолету!       – Ох, какой же идиот, – простонал Мейн. – Почему бы тебе… вам обоим не убраться на камбуз и не мешать серьёзным пони в серьёзных делах?       – Послушай, было бы, наверное, не совсем честно, если бы на любом голосовании твой голос подкреплялся ещё одним голосом, причём той, в существование которой мы можем лишь верить, основываясь на твоих словах, – рассудил Кассий.       – Вообще-то, я хотела проголосовать за милосердие, – промямлила Рейчел еле слышно.       – Что!? Но Рейчел!.. – я крайне изумился, но по-честному передал её слова всем.       – Ну и пусть, – улыбка, с которой заговорил Чарльз, была обманчива, по глазам я видел, что он ещё злится, – пусть будет по-вашему. Не станем их убивать, – улыбка его стала ещё шире, а глаза – ещё злее. Неожиданно для всех он выхватил у Кассия топор и обрушил его на кончик копыта одного из безмолвно смотрящих на нас пленников. Тот замычал от боли, а мольба в его глазах сменилась паникой. Мейн же снова замахнулся и отсёк эквестрийцу ещё копыто. Затем ещё одно. Затем…       Когда Чарли взялся калечить следующего пленника, Пико пожал плечами, вынул Пико-младшего из ножен, сжал в кончиках когтей копыто другого пони и начал отпиливать его. Эквестриец стонал и извивался, но Пико не обращал на это внимания, держа его только за одно отрезаемое копыто. Остальные попугаи смотрели на происходящее в шоке.       – Капитан, что вы делаете!? – вскричал Фидель.       – Не оставлять же их в состоянии продолжить плавание и рассказать о том, что мы их ограбили, в ближайшем порту? – объяснил Чарли будничным голосом, продолжая рубить пленникам копыта.       – Рейчел, помнишь, мы как-то читали книгу грифоньих рецептов? – обратился я к сестре задумчиво.       – Нет, это ты читал. Ты же у нас повар, я просто мушкет, – отозвалась Рейчел. – А что?       Вместо ответа я подобрал с палубы одно из отсечённых копыт и задумчиво покрутил его в лапе. ________________________________       Тем же вечером я прилетел к четырём попугаям с миской, наполненной мягкими полупрозрачными кубиками, в лапах.       – Эй, парни! – крикнул я радостно. – Я мармелад сварил, пробуйте!       – Марема… – переспросил Икар растерянно.       Пико уже схватил когтями несколько кусочков и отправил в клюв, когда я объяснял:       – Десерт грифоньей кухни. Жевать. Вкусно.       – Вкусно, – подтвердил Пико, проглотив первую горсть и потянувшись за следующей. Я отдёрнул миску подальше от его лап.       – Товарищам оставь, – сказал я со смехом. – У тебя, не иначе, целое ущелье с сокровищами в желудке.       Фидель взял один кусочек, легонько сжимая его в лапе. Мармелад пружинил и прилипал к кончикам когтей.       – Давайте, давайте, – подбодрил я попугаев. – Не каждый день доводится приготовить такую диковинку.       – Что ты опять состряпал, грифон? – откуда не возьмись, появилась весёлая любопытная морда Джека Рэкхея. – Почему с братвой не делишься? – Прежде чем я успел что-либо сделать, Джек Рэкхей погрузил свою весёлую любопытную морду в миску, хватая большую горсть мармелада. Со смесью тревоги и какого-то злодейского любопытства я наблюдал за тем, как квартирмейстер жуёт, проглатывает, расплывается в улыбке и наконец говорит, – Эй, это потрясающе. Почему ты не угостишь всю команду, рыжая жопа?       – Эээ, – протянул я. – Это ведь грифонья еда, я не думаю, что…       – Это же не мясо и ничего такого, – возразил Рэкхей, решительно выхватывая у меня миску и убегая с криком, – парни! Парни!       И вот я уже наблюдал, как капитан Чарли и несколько других пони разбирают оставшийся мармелад.       – Весьма неплохо, пернатый, – похвалил меня Мейн, распробовав лакомство. – Как насчёт приготовить ещё и накормить остальных пони?       – А, ну, – я почесал подбородок, – мне надо будет вернуться на ту шхуну и набрать ещё отрезанных копыт. Далеко мы уже ушли? – уточнил я будничным тоном.       Пони, который ещё жевал свой мармелад, поперхнулся и закашлялся.       – Ты говоришь, что приготовил этот «мармелад» из… – промолвил Джек с вытянувшейся мордой.       – Ну, я следовал рецепту из грифоньей кулинарной книги, – пожал я плечами. – Взял яблоки, взял копыта… Вообще, обычно используются коровьи копыта, но мне бы не пришла в голову сварить мармелад, не возьмись Чарльз отрезать копыта эквестрийцам…       – Наверное, это урок о неоправданной жестокости для тебя, капитан, – встрял Джек с ухмылкой. – Сначала ты отрезаешь пони копыта, а потом грифон-поварёнок кормит тебя мармеладом.       – Заткнись, Джек, – ответил Чарльз буднично. – Ну и что нам делать с грифоном? – развернулся он к остальным пони со вздохом.       – Это, конечно, мерзко… – заговорил один из них.       – А я и не собирался давать это вам! – выпалил я.       – …Но вкусно, никто не станет отрицать. Интересно, есть ли какой-то способ приготовить такую штуку без… копыт?       – Я готовил её когтями, – сказал я радостно.       – Серьёзно, грифон, я даже не знаю, осудить тебя или похвалить, – промолвил капитан. – Я бы попросил тебя на будущее предупреждать, если готовишь что-то эдакое, но раз уж я пропустил мимо ушей урок о неоправданной жестокости, было бы нечестно с моей стороны поучать тебя. Так что закончим на этом и вернёмся на свои посты. Можешь вернуться на шхуну, набрать сколько нужно копыт и накормить тех, кто захочет это есть. Может, и меня в том числе.       – Это же каннибализм, – промямлил ещё один пони, – нас Селестия проклянёт! А всё из-за этого грифона!       – Мы пираты, кретин! – закричал на него Чарльз. – Селестия нас очень любит, а ты как думаешь!? _____________________________________       После второго рейда за копытами (во время которого сердобольная Рейчел уговорила меня добить беспомощных и медленно умирающих эквестрийцев), мармелад мне надоел, и я решил забросить эту практику. Попугаи, Джек и Чарльз согласились со мной в том, что это хорошее лакомство, но быстро приедается. Я признался, что очень тоскую по орешкам.       Когда я предложил Чарльзу сменить курс в обратную сторону и перехватить ещё одну партию арахиса, перевозимую торговцами через Зебрику, он сообщил мне, что я рехнулся (эта новость не произвела на меня ожидаемого им эффекта, потому что разве это новость) и вежливо попросил убраться к чёрту.       Селестия вас всех раздери, я хочу орешков!!!!!!!!! _____________________________________________       Мы наконец добрались до берегов Нового Света, остановившись в маленьком порту. Я:       а) немного разочарован, потому что ожидал большего от обширных неисследованных земель за океаном, а тут просто небольшой городишко, ещё более убогий, чем деревеньки Изумрудного Острова. Впрочем, это только прибрежный порт, ждущие меня тайны и приключения должны быть там, в глубине континента. Но проблема в том, что       б) немного обижен на парней. Они отказываются идти далеко на сушу, аргументируя это тем, что пираты должны держаться моря. Даже когда мы услышали в таверне, что в городке неподалёку в своём особняке живёт неприлично богатый пони, Чарльз и команда решили не ходить и не грабить его.       в) немного расстроен. Никто в округе не продаёт орешки. Спящий поглоти меня, как же хочется орешков. ________________________________________________       Мы снова в море. Курсируем вдоль побережья, подстерегая одинокие торговые корабли – лёгкую добычу. Это, конечно, весело, но теперь я немного жалею, что оказался в команде пиратов. Жизнь морского разбойника, как оказалось, не совсем то, что я ожидал от Нового Света. Эх.       Должен сказать, Чарльз Мейн стал довольно-таки устрашающим в роли капитана пиратов. Свирепая морда, звериный голос и лютая жестокость внушали порядочно страха в наших врагов и даже в некоторых наших ребят. А ещё он раздобыл большой чёрный плащ с высоким красным воротом, который отлично дополнял его мрачный облик. Некоторые пони в команде говорят, что это он ещё в рамках приличия держится. Никогда раньше не слыхал слова «приличия», но, видимо, это что-то связанное с поджиганием грив сдавшихся нам моряков и избиением их рукояткой пистолета.       Помню, Джек как-то обмолвился, что сколько он знает Чарли, тот всегда держит своего зверя в себе и не выпускает. Наедине со мной Рейчел призналась, что не может выкинуть из головы раздумья о том, чем же станет Чарльз Мейн, когда всё-таки выпустит его. Действительно, любопытно. ______________________________________________________       Ха, забавная штука. Взяли на абордаж очередной корабль. Попугаи и Рейчел единодушно проголосовали за то, чтобы перебить экипаж захваченного судна – теперь то они знали, что может стать с теми, кого капитан Мейн оставляет в живых. Это немного огорчило меня и Чарли – нас пирожными не корми, дай поистязать эквестрийцев.       Но дело не в этом. Один из пони, которого собиралась заколоть Рейчел, выдал что-то вроде:       – Упивайтесь своей победой, злодеи, пока можете. Недолго вам осталось – скоро мистер Глопер снова станет губернатором, и тогда…       – Что – тогда? – Рейчел остановилась.       – Что он там промямлил? – подошёл Джек, на ходу заливая за воротник найденную во вражеском трюме бутылку.       – Мямлит, мол, недолго нам осталось, ибо какой-то Глопер собирается стать губернатором чего-то, – весело ответил я, отбирая у Рэкхея бутылку и делая большой глоток.       – Это интересно, – пробормотал Джек. – Эй, капитан! – позвал он. ______________________________________________________________       Говоря вкратце, Чарльз распорядился перетащить болтуна на борт «Бродяги» и привязать к мачте. Мои надежды поистязать эквестрийцев всё-таки оправдались: мы с Джеком Рэкхеем и Пико будем по сменам пытать нашего нового «гостя», пока он не заговорит и не признается, что имел в виду. Я вдогонку предусмотрительно поинтересовался, не с Изумрудного Острова ли он, потому что один такой ушлый пленник уже умудрился набиться ко мне в друзья. Но эквестриец упорно хранит молчание и только презрительно плюётся. Что ж, тем хуже для него. _________________________________________________       Краткие заметки о тяжких испытаниях, выпавших на долю несчастного подданного Селестии (так ему и надо), составленные… Блин, я до сих пор не придумал себе имя!       День 1. Решили начать с простого – ударов плетью. Джек с удовольствием полосовал спину нашему пленнику, пока я сахарным голоском уговаривал его выдать необходимую нам информацию. Упрямый пони не издал ни звука. Рэкхей посыпал его раны солью и оставил отдыхать.       День 2. Очередь Пико. Капитан одолжил попугаю девятихвостку – занятное устройство. Понаблюдав за тем, как Пико с ней управляется, я попросил разрешения попробовать самому. После того, как я избил сам себя и безнадежно запутался в девяти хвостах плётки, что привело ребят в изумление, так как все думали, что такое в принципе невозможно, команда получила примерное представление о том, какой я ловкий. Чувствую себя… неловко.       День 3. Решили дать эквестрийцу передохнуть и подумать о том, что для него будет лучше. Повесили вниз головой.       День 4. Проведя ночь в таком положении, наш пленник чувствовал себя не очень хорошо. Я предложил освежить его, искупав в морской водице. Связали верёвкой, спустили за борт. А там ушлая мелкая акулка схватила его за копыто. Чуть не вырвала его у нас. Капитан пришёл на помощь, помог вытянуть его и спросил, что здесь творилось. После чего похвалил меня за хорошую идею. Мне показалось, что с сарказмом.       День 5. За дело снова взялся Джек. Распорядился устроить эквестрийцу дыбу. Пегасы привязали верёвки к его копытам, верхние перекинули через реи, и стали его растягивать, пока я порхал рядом с его ухом, практикуя свой сахарный голосок. Пленник кричал от боли, но так ничего и не сказал. Я заметил, что с каждым днём вокруг него собирается всё больше зевак. Неудивительно – я и сам бы ни за что не пропустил зрелище подданного Селестии, получающего причитающееся ему.       День 6. Пико предложил повесить эквестрийца. Я напомнил ему: нам нужно, чтобы пленник остался жив. Попугай со смехом объяснил, что висельники обычно болтаются в петле несколько минут, прежде чем отдать концы, поэтому повешение в зависимости от продолжительности экзекуции может быть не только средством умерщвления, но и воспитательной мерой. В общем, мы позволили эквестрийцу повисеть минутку, после чего отпустили и дали время на восстановление дыхания. Я наклонился к нему и поинтересовался, не хочет ли он наконец прекратить свои страдания (мой сахарный голосок становится лучше с каждым днём, может, теперь стоит начать практиковать устрашающий клёкот?), в ответ на что упрямый пони, не без мужества, признаю, сплюнул мне под лапы. Мы с Пико повторили всю эту процедуру с повешением несколько раз, с одним и тем же результатом, после чего оставили эквестрийца отдыхать.       День 7. Мы с Джеком и Пико собрались рядом с пленником, чтобы решить, что с ним делать дальше. Подошёл капитан и поинтересовался, как наши успехи. Мы признались, что не очень: эквестриец измучен, но упорно хранит молчание. Я уже почти забыл, зачем вообще мы его пытаем. Чарли выслушал нас, флегматично скручивая сигару и выкуривая её, затем с буднично-тоскливым выражением морды подошёл к пленнику и воткнул окурок ему в глаз. Последовавший за этим вопль разнёсся, наверное, на несколько миль над океаном. Пони ещё долго стонал и проливал слёзы, но так ничего нам и не сказал. Я, вместо того чтобы снова пустить в ход сахарный голосок, уговаривая бедолагу сдаться наконец, неожиданно даже для себя стал ловить кончиком языка солёные капли, стекающие по щекам нашего пленника, приговаривая:       – Ага, вот он! Вот он, сладкий вкус эквестрийского горя! Разве что-то может быть приятнее? Скоро вся ваша проклятая империя так заплачет, когда услышат моё имя! Ах да, орешки. Орешки приятнее.       – Вау, – вымолвил Джек. – Я такого даже пьяным не вытворял. Хотя я не всегда помню, что делал пьяным.       – Да уж, – согласился Пико. – А я-то себя считал психом. А ты, Джек, всегда пьяный.       Такая реакция друзей мне очень польстила. Может, стоит реже сдерживать свои порывы.       День 8. Ура, я нашёл нового друга!       Утром я подошёл к пленнику с бутылкой в лапе, заботливо спрашивая, как он себя чувствует.       – Ещё держишься, болезный? Расколоться так и не надумал? Знаешь, ты заслужил уважение у кое-кого из команды своим упрямством.       – Уважение пиратов хуже гнева принцессы, – презрительно фыркнул эквестриец, с трудом ворочая языком, и повесил голову.       – Эй, эй! – я аккуратно постучал кончиком когтя по кровяной корочке на выжженной глазнице пони, отчего он дёрнулся и мучительно зашипел. – Пить, наверное, хочешь? – я провёл кончиком бутылки по его ноздрям, давая вдохнуть аромат рома. Увидев, как загорелся глаз пленника, выдавая его, я с широкой ухмылкой отошёл к краю борта, говоря:       – У нас тут всего в достатке, и для гостя ничего не жалко, – и выливая бутылку за борт.       Чего шокированный пленник не знал, так это того, что за бортом в шлюпке, которую мы спустили ночью, лежал Джек Рэкхей, ловя ром ртом.       И тут я заметил, как с другого борта к «Бродяге» подходит незнакомый корабль. «Mareanne» – прочёл я название на корме. Смотря, как пони на чужом корабле перекидывают к нам доску, а Чарльз смотрит на это с хмурой мордой, я подлетел к нему, спрашивая:       – Это что, капитан? Нас берут на абордаж?       – Это Бенджамейн Хорниголд, – отозвался Мейн.       – Кто-кто?       – Основатель пиратской республики, невежда, – ответил Чарли сварливо. – Что ты тут порхаешь!? Позови Джека! Хм… и Фиделя.       Я улетел поднимать Рэкхея обратно на борт. Оказалось, что он успел выхлебать ещё две бутылки рома, пока лежал в шлюпке, так что когда мы в компании Фиделя пошли вместе с Чарльзом встречать капитана Хорниголда и его команду, он слегка пошатывался.       Когда мы подошли, Хорниголд, перейдя на борт «Бродяги», объяснял Чарльзу, что взял курс на север после того, как услышал вести о том, что некий пони собирается собрать флот против пиратов, предварительно став губернатором северных эквестрийских колоний.       – А, да. Наш гость обмолвился, что этого пони кличут «Глопер», – ответил Мейн. – Мы хотели узнать больше, но наш гость отказывается говорить, хотя мы… уговариваем его уже неделю.       – Ваш… гость? – Хорниголд осмотрелся и заметил нашего пленника, привязанного к мачте. – Так, стоп. Вы уже семь дней не делаете ничего, чтобы собрать информацию, кроме того, что пытаете одного-единственного пони? Парни, вы что, идиоты?       Чарльз насупился, а я смерил Бенджамейна Хорниголда оценивающим взглядом. Это был светло-голубой единорог с иссиня-чёрными гривой и бакенбардами, эффектно выглядящий в своём синем морском плаще с длинными полами, широким воротом и красными вставками поверх простой белой рубахи. Я представил себя в похожем плаще и шляпе навроде той, что была у капитана попугаев Ники, и подумал, что был бы совсем не дурён. Но несмотря на свой привлекательный внешний вид, Хорниголд вызывал у меня необъяснимую неприязнь. Это было чувство вроде того, что я испытывал при виде солдат Эквестрии, что было странным – к Джеку и Чарльзу у меня были чувства сугубо дружеские, несмотря на то, что они были эквестрийцами по рождению. Что же не так с капитаном Хорниголдом?       – Что же плохого в том, чтобы уделить время истязанию подданного Селестии? – спросил я его. – Дело хорошее, угодное Морриган… Если, конечно, у вас самого яйца не эквестрийские, – я многозначительно поднял бровь.       – Это ещё кто? – спросил Бенджамейн Чарльза.       – Наш кок, – отозвался Мейн кисло. – Родом с Изумрудного, имени нам из-за каких-то своих закидонов не сказал. Мы его зовём просто «грифон».       – Ты или очень опасен, или очень глуп, поварёнок, – сказал мне тёмно-серый пегас с гривой ещё чернее, чем у Чарльза, с ухмылкой. Позднее этот пони представился как Блэкбёрд.       – Да, наверное, так и есть, – сказал я не без гордости.       – Бен недавно тоже взял одного Изумрудного грифона в команду, кстати, – припомнил Блэкбёрд. – Как мы его зовём, Бен?       – Львиное Сердце, – вместо Хорниголда ответил другой пони, рыжий пегас с короткой гривой неопределённого цвета.       – Эй, я тебя знаю! – выпалил я, простирая коготь в его сторону и мгновенно забывая, о чём только что все говорили. – Ты же этот… Который ушёл на флот вместе с братом моего друга!       Рыжий пегас поднял бровь:       – Прошу прощения? – услышав его говор снова, я окончательно убедился, что знаю этого пони ещё с Изумрудного Острова.       – Ты же Кок… Кок… как же тебя… Кок… – запинался я. Мне никак не удавалось вспомнить имя пегаса.       – Кок здесь ты, приятель, – сказал Джек Рэкхей пьяным голосом (который мало отличался от обычного, вообще-то), чем вызвал лёгкую усмешку у Блэкбёрда.       – Кокрэм! – наконец воскликнул я.       – Да, я Джон Кокрэм, – отозвался пегас, смотря на меня взглядом, то ли выжидающим, то ли укоряющим за отсутствие манер.       – Ты ведь служил Эквестрии! Пошёл на флот вместе с Рейдом Найтшейдом, братом Расти!       – Точно, – кивнул Джон Кокрэм. – И что?       – Наш пернатый ненавидит слуг Селестии, – пояснил Джек.       – Больше половины пони здесь служили Эквестрии, – вздохнул Джон, – от меня ему что нужно?       – Совсем ничего, приятель, – я улыбнулся ему. – Напротив, я рад увидеть знакомую мордашку. И тому, что мы с тобой на одной стороне, земляк.       – А, ну да, это хорошо, наверное, – пробормотал Джон, кивая.       – Закончили? – поинтересовался Чарли кисло. – Джентлькольты, предлагаю проследовать ко мне в каюту, чтобы обсудить, что будем делать насчёт последних новостей.       – Это как раз то, что пора бы уже сделать, – кивнул капитан Хорниголд. – Идём, – сказал он Блэкбёрду. – Кокрэм, Бёрджесс, вы тоже! – окликнул он.       – Фидель, Кассий, Джек! – в свою очередь позвал Чарльз.       Когда капитаны и их офицеры удалились в капитанскую каюту «Бродяги» для совещания, я решил познакомиться с другими членами команды «Мейрэнн».       Больше всех мне понравился тот Изумрудный грифон, о котором говорил Блэкбёрд. Его я, собственно, и разыскал первым.       – Эй, dea-lá, приятель! – крикнул я ему ещё издали. – Это тебя кличут Львиным Сердцем?       – Dia duit, – вежливо поздоровался грифон с красным оперением и белыми шерстью и крыльями. – Приятно встретить земляка, а то Джон не такой дружелюбный, как иногда хотелось бы. Ты, значит, тот самый «храбрый поварёнок», о котором все говорят?       – Я не храбрый, я просто ебанутый, – объяснил я. – А это моя сестра – Рейчел. Тебя правда зовут Львиное Сердце? Не самое подходящее имя для Изумрудного грифона.       – Согласен, но лучше так, чем Львиная Жопа, – усмехнулся он.       – Джек регулярно называет так меня, – заметил я, и мы посмеялись.       – На самом деле я Ричард, Ричард Нолинд. Родаки нарекли меня в честь средневекового эквестрийского полководца. Изумрудного грифона, да. Блэкбёрду это показалось очень смешным, и он первый начал меня дразнить «Львиным Сердцем». Так и приклеилось.       – Я буду звать тебя Дик, – предложил я.       – А я буду звать тебя Кок, – отозвался Ричард, и мы снова посмеялись. Я был рад, что не пришлось объясняться насчёт своего имени, которое… пора бы уже придумать!       Вот таким был мой новый друг. Ещё я познакомился с белым фиолетовогривым пегасом по имени Жан Бонадви. Несмотря на то, что я обратился к нему более чем дружелюбно (раз уж этот пони ни разу не был эквестрийцем), он держался со мной как-то надменно и высокомерно.       Затем капитаны вышли из каюты, где совещались, и объявили, что мы снова берём курс на берег, чтобы разыскать этого Глопера и положить конец его планам. Я обрадовался, во-первых потому, что, значит, я всё-таки побываю на континенте как следует, а во-вторых – это звучало как Приключение.       Ух, давно я не записывал такие длинные заметки. Лапа устала. Пойду отдыхать. _______________________________________________________________       Пока «Бродяга» и «Мейрэнн» добирались до берега, со мной приключилось ещё кое-что интересное. Запишу, пожалуй.       Я, скучая, бродил по палубам обоих кораблей, перелетая с одной на другую, когда на «Мейрэнн» меня позвал седой единорог с двумя саблями в облачке магии. Я не запомнил имена всехпони на корабле, но его звали, кажется, Джим Хопкинс. Дик объяснил мне, что старик в своё время ходил в море с легендарными корсарами, а теперь решил вспомнить былые деньки и записаться на склоне лет в команду молодого многообещающего капитана.       – Эй, пернатый! – крикнул он мне. – Чего дурью маешься, когда ежу ясно, что ты абсолютно не умеешь обращаться с клинком? А ну подь сюды, учить тебя буду!       Я не нашёлся, что ответить.       – Давай-давай! Чего клюв-то разинул?       – Да вот вспоминаю, какое лицо было у дяди Бивера, моего учителя, когда я заколол десятерых солдат на его глазах, – пробормотал я, разглядывая свои когти.       Хопкинс решительно протянул мне одну из сабель.       – Ну, давай, практика это всегда хорошо! А вот заставлять старика скучать – плохо!       Я пожал плечами и взял саблю в когти.       Считается, что единороги – самые грозные противники в ближнем бою, так как движения их оружия стеснены не гибкостью шеи и лапы, как у других пони и грифонов, а только ловкостью и изобретательностью. Тем не менее, за семь секунд мой клинок оказался у глотки старика Хопкинса.       – Молодец, парень, не промах, – сказал он с ухмылкой. – А если с двумя?.. Эй, Уэст!       На имя откликнулся жёлтый земной пони с чёрной гривой. Выхватив свою саблю, он набросился на меня вместе с Хопкинсом, но я быстро одержал верх над ними обоими.       – Отлично, парень, отлично! – рассмеялся старик-единорог. – А с тремя управишься? Сталлвелл, подойди-ка сюда!       – Старик, я же тебе сказал, мы с сестрой десятерых пони прикончили, – хмыкнул я, когда к моим противникам присоединился ещё один земной пони – синий с белой гривой. – Вы для меня – лёгкая разминка. Зови хоть весь корабль!       Третий бой закончился тем, что я вырвал саблю из магического облачка старика Хопкинса и, ловко орудуя двумя клинками, оттеснил обоих земных пони к краю борта.       – Ну что, четвёртого звать будем? – спросил я, широко ухмыляясь. В самом деле, видел бы меня дядя Бивер! Я упивался собственной крутизной.       В этот момент меня кто-то постучал кончиком сабли плашмя по спине. Обернувшись, я увидел белого пегаса с фиолетовой гривой, вынимающего саблю изо рта крылом, чтобы было легче говорить.       – О, здорово, Жан, – сказал я радостно. – Присоединяйся!       – Что, думаешь, весь из себя особенный, а, птенец? – поинтересовался Бонадви. – Считаешь, все должны тобой восхищаться, раз хватило гонору выступить перед капитаном?       – Конечно, а почему нет? – ответил я, растягивая клюв в улыбке, и только после этого отметил презрительно-надменный тон, которым ко мне обращался Бонадви.       Я был готов вытрясти дурь из спесивого пегаса, и набросился на него с клёкотом, но он оказался на удивление хорошим фехтовальщиком. Вместе со стариком и двумя земными пони они повалили меня на землю.       – Спящий сожри тебя, Бонадви, – прошипел я обиженно. – Будь мы один на один, я бы тебя одолел за секунды, не сомневайся!       Я был крайне растерян и раздражён, не понимая, почему мне не удалось одержать верх всего над четверыми пони. Неужели мне и правда нужно больше практики?       – Чем это вы тут занимаетесь, пони? – к нам подлетел старпом Хорниголда – Блэкбёрд.       – Да вот, тренируемся, – ответил старик Джим Хопкинс, отдышавшись.       – Тебя, старик, сеном не корми, дай потренироваться, – рассмеялся Блэкбёрд. – Точно как старый Сандро Торн. А, ты тот самый грифон-поварёнок! Слышал, ты хвалился, что убил десятерых пони, пять десятков грифонов и дракона? Ну, как практикуешься, успешно? Не против, если я присоединюсь? – тёмно-серый, почти чёрный пегас вытащил из ножен широкий клинок.       О, нет, – всё, о чём я мог подумать. Но я не мог позволить себе потерять имидж, поэтому натянул на клюв уверенную ухмылку.       – Можно, я приведу Рейчел? – попросил я только. – С ней мне увереннее, чем с саблей.       – Рейчел? – не понял Хопкинс. Блэкбёрд поднял бровь.       – Так грифон свой мушкет называет, – пояснил Жан Бонадви с презрительной усмешкой.       – А, ну конечно, неси, – кивнул Блэкбёрд. – Можем и против мушкетёра выступить, а, парни? Но только ближний бой!       Я слетал на камбуз «Бродяги», где наскоро объяснил сестре ситуацию.       – Почему бы тебе просто не сдаться и не признать, что, может быть, ты и не самый-пресамый? – поинтересовалась Рейчел кисло.       – Да это же бред, – отмахнулся я. – Идём, сестрёнка! Ты же знаешь, вдвоём мы одолеем сколько угодно пони.       Рейчел со вздохом прыгнула ко мне в лапу, и скоро мы уже вместе бились со стариком-единорогом, двумя земными пони и двумя пегасами.       Через минуту они оттеснили нас к борту. Я ещё не готов был сдаться, но тут прилетел Ричард, крича:       – Эй, пони, вы зачем задираете бедного парня?       – Да мы просто тренируемся, – Жан Бонадви широко ухмыльнулся, сверля меня злыми глазами.       – Да-да, не волнуйся, Львиное Сердце, – добавил Блэкбёрд с улыбкой, которая мне показалось по-искреннему доброй. Этот, похоже, и правда считал всё дружеской забавой. Впрочем, если бы не Бонадви, я бы и сам считал так же.       – Ну в таком случае, никто не будет против, если я присоединюсь, не так ли? – Нолинд перелетел через головы пони, выхватывая саблю, и оттеснил своим клинком клинки моих противников, освобождая себе пространство, чтобы встать рядом со мной. – Что скажешь, Кок? Потренируемся вдвоём?       – Втроём, Дик, – напомнил я. – Не обижай Рейчел.       Тренировочный бой возобновился. Я чувствовал себя увереннее рядом с двумя друзьями. И не зря: мы таки одержали верх над пятерыми пони. Последним оставался Блэкбёрд, который кое-как отбивался от двоих грифонов, но ещё держался на копытах. Неясно было, сможет ли он ещё перехватить инициативу, когда прискакал Чарльз, рыча:       – Что ты творишь, грифон!? Задумал рассорить меня с командой Хорниголда!?       – Спокуха, Чарли, остынь, – Блэкбёрд встал между мной и моим капитаном. – Мы просто тренировались. Верно, парни? – зыркнул он на вздумавшего было открыть рот Бонадви, и тот, сжав губы, кивнул.       – Ладно, – проворчал Мейн, мгновенно успокаиваясь. – Я пришёл предупредить, что уже скоро мы пристанем к берегу, и Хорниголд набирает отряд для высадки. Ты, – ткнул он в меня копытом, – наверное, захочешь пойти с нами, может быть, заодно обчистим того богача, о котором слышали в порту.       Я просиял.       – Ты действительно способный боец, поварёнок, – сказал мне Блэкбёрд, прощаясь. – Только практики не хватает. Я бы предложил потом как-нибудь ещё скрестить клинки, но мы уже вот-вот будем на берегу, чтобы разобраться с той маленькой проблемой, а после этого, нашим кораблям придётся разойтись. Но я всегда буду рад встретить тебя в Пониссау, парень. И тебя, Чарльз, – пегас обернулся к Мейну. – Не скажу за Бена, но мне было приятно узнать, что самый способный пони в команде Чарда наконец-то стал капитаном собственного корабля.       – Ну спасибо, сэр, – Чарли саркастически раскланялся перед Блэкбёрдом. _________________________________________________       Фух! Еле успел записать всё перед тем, как мы добрались до берега. Следующая запись, надеюсь, выйдет длинной и интересной, потому что меня наконец-то ждёт настоящее Приключение! Хотя если подумать, дракон с Пёстрого Острова тоже был вполне себе Приключением. Значит, меня ждёт второе настоящее Приключение! А может, уже третье, или я даже не знаю, какое, если считать всё, что со мной случилось за последние месяцы… Так, ладно, я полетел.