Мемуары Фокса Флинтлока

      – Сколько уже мы не брались за наш дневничок? – спросила меня Рейчел как-то утречком. Мы сидели на носу «Бродяги», караулящей очередной торговый корабль в каком-то заливе, и коротали время с самодельной удочкой, надеясь выловить что-нибудь вкусное. Запасы подходили к концу, а мясо я и подавно уже всё выжрал, вот и хотелось чего-нибудь такого. Вроде рыбы.       – Нашла кого спросить, – промолвил я, с голодухи более расслабленный и не такой резкий, как обычно. – Я же совсем не умею отсчитывать время. Ну месяц, наверное. Или несколько.       – Давненько, – вздохнула сестра. – Может, сделаем заметочку?       – Да ведь уже месяц… кхе, или несколько… не было ничего интересного, – сказал я тоскливо. – И едва ли случится сегодня.       – О! Клюёт! Клюёт! – возбуждённо зашептала Рейчел, глядя в глубь воды предвкушающе. Я потянул за удочку и вытянул неплохую такую рыбу.       – Это, конечно, событие, но его я записывать в дневник не буду, – сказал я сестре, радостно избивая палубу корабля трепыхающейся рыбиной. Когда она (рыба, само собой, а не Бродяга) наконец заглохла, я повертел её в лапах и поинтересовался озадаченно, – Так, и что нам с ней теперь делать?       – Когда мы рыбачили с дядей Бивером, то он потом разводил костёр и жарил её, – припомнила Рейчел.       – Ах да. Костёр, – на секунду я задумался, соображая, как сделать костёр на корабле. – Так, присмотри-ка пока за ней, – я положил рыбу рядом с Рейчел и полетел на камбуз, где расколотил пару старых бочек, взял получившиеся деревянные обломки в охапку, и полетел обратно к носу корабля, по пути врезавшись в капитана Чарли.       – Что там за шум на камбузе? – спросил он. – Как будто ты бочки об стены швырял… О, ну твою-то мать, – увидев обломки, которые выронил из-за столкновения, Мейн тоскливо вздохнул и закатил глаза.       – Так и делал, – ответил я радостно, собирая деревяшки с палубы. – Я там рыбку поймал, хочу зажарить на костре.       В следующую секунду я снова выронил все обломки, потому что копыто Чарльза на скорости столкнулось с моим клювом.       – Совсем уже из ума выжил, кретин!? – прорычал он. – Ах, да. Кого это я спрашиваю, – маска ярости сползла с его морды так же мгновенно, как появилась, оставив за собой лишь желчь и тоску.       – Ай, кэп! – пискнул я обиженно. – Да в этот-то раз что не так!?       – Костёр! На корабле! Прямо на палубе! Идиот! – Чарльз выплёвывал слова отрывисто, словно змея, делающая ядовитые выпады. А может, и не так. Змей-то я не видел, так же как и шакалов. Ну разве что Плевка. Хотя в его случае «змея» это эпитет… Ух, я что, только что сравнил Чарльза с Плевком? Это бы вряд ли понравилось тому или другому… Так, отвлёкся. Я люблю отвлекаться и нести чушь. Я же безумец.       – А что такое? Мясо кончилось, а я кушать хочу, – объяснился я. – Мне теперь и жрать запрещается, капитан-сэр? – не желая вписываться в роль виноватого, я искривил клюв в саркастической усмешке.       – Корабль поджигать нельзя, – пояснил Мейн тоном не менее кислым. – Если припасы заканчиваются, ты должен предупреждать меня или Джека, и мы решим, где их пополнить. Запомни, пожалуйста. Клянусь солнышком на крупе Селестии, я не знаю, сколько ещё смогу терпеть твои выходки, грифон.       – Понял, извини, кэп, – повинился я. – Кстати, припасы заканчиваются.       – Ой, да неужели, – проворчал Чарльз. – Ладно, иди свари свою рыбу, пока ждём «Аликорна» (это он говорил о корабле, который мы караулили), а потом пристанем к берегу и что-нибудь сообразим.       – Сварить!? – охнул я. – В смысле – есть варёную рыбу!? – я прижал лапу к клюву, перебарывая внезапно накатившую тошноту.       – Ну что с тобой опять? – рыкнул Чарльз, закатывая глаза.       – Варёная рыба – это слишком отвратительно, чтобы это можно было выдержать, не повредившись рассудком! – возопил я. – Я знаю! Я проверял!       Чарльз ничего не ответил, и с хриплым вздохом удалился, наверное, чтобы переговорить с Джеком и другими своими лейтенантами.       Ну вот, Рейчел, довольна? Я что-то записал. А она так мне и не объяснила, к чему это здесь. Ну да ладно, не мешает. ___________________________________________       Захватили «Аликорна», чему я несказанно рад. Потому что день, прожитый без убийства эквестрийца – считай, прожит напрасно, а мне за последнее время доводилось убивать эквестрийцев едва ли раз в неделю. ________________________________________________       Ура неизбежному Хаосу! Я нашёл себе новую веру. Вдобавок к старым. Ну, тем, что прославляют Спящего и, собственно, богов Изумрудного острова. Я тут это пишу на случай, если вы, мало ли, не поняли, каким богам я поклоняюсь. Нет-нет-нет, не то чтобы я хотел вас обидеть, сомневаясь в вас… Ну короче, к ним добавился ещё один, сейчас я вам расскажу.       В поисках припасов мы высадились на дикой, почти незаселённой части береговой линии континента. Когда я спросил капитана Чарли, почему так, а не в порту, как обычно (мне бы не повредил часок в таверне), он сказал, что со мной в команде ни в коем случае нельзя показываться в цивилизации, иначе в течение пары минут весть о новой команде пиратов разнесётся по всей округе.       Основная часть команды осталась на берегу, заниматься забавным занятием под названием «килевание» (Это когда вы вытаскиваете корабль на мель и чистите его… дно. Наружную его часть). Немногих других капитан Чарли разослал по разным направлениям, велев поискать что-нибудь похожее на припасы.       Мне же никто никаких указаний не дал. Не то чтобы я любил указания… Но уж лучше, чем слоняться без дела. Так что я сказал капитану, что Рейчел готова помочь с килеванием, и получил ответ, из которого узнал, что я круглый дурак (что неправда, ибо я довольно поджарый), что мушкеты так не используют (что сомнительное утверждение, потому что а кто пробовал?), и что ко днищу «Бродяги» прилипло много моллюсков, и я вместо нормальной помощи буду, скорее всего, носиться с визгами (а это уже похоже на правду … РЕЙЧЕЛ!).       Я хотел затем спросить, не стоит ли мне в таком случае побродить в поисках припасов, но капитан Чарли попросил меня отвалить и не мешать. Я сходил к Джеку с предложением прогуляться в лес вместе, но получил отказ, который Рэкхей аргументировал тем, что занят копытоводством (странное понячье слово) командой. Что говорило о том, что Джек прекрасный квартирмейстер, ибо он умудрялся выполнять работу, просто сидя на бочке, куря трубку и смотря вдаль.       – Пошли вдвоём тогда, – сказал я Рейчел, решительно шагая в сторону леса.       – Ммм, – протянула сестра неуверенно. – Это может плохо закончиться.       – Само собой это может плохо закончиться! – воскликнул я. – Это же Приключение!       – Опять он орёт чего-то, – пробормотал какой-то пират неподалёку.       И мы с сестрой двинули в лес прогулочным шагом, любуясь ярко-зелёными кронами деревьев, освещаемыми оранжевыми лучами солнца (прекрасное сочетание цветов, знаете ли) и не находя ничего интересного до тех пор, пока не наткнулись на…       – Ты смотри! – всклекотнул я восторженно. – Таинственная пещера… Из соломы! Да уж, в Новом Свете уйма удивительных штук.       – Уйма? – скептически фыркнула Рейчел. – Мы пока нашли только одну.       – Ой, да брось! А попугаи?       – Они были с Пёстрого Острова, что не совсем Новый Свет.       – Ах, да. Ну а Томас Джонс? Его мы точно встретили в этих землях!       – Да, но он не отсюда, а с Изумрудного, так что тоже нещитово.       – Ты зануда.       – Ты сумасшедший, который разговаривает с мушкетом.       – Могу не разговаривать.       – Да пошли уже в эту «пещеру».       Я согласился с предложением сестры и зашагал внутрь. А внутри на лежанках спали пони, одетые в травяную одежду. Это было жилище дикарей. Я постарался ступать осторожно, чтобы не разбудить их… Но вы сами можете догадаться, что из этого вышло. Минута неуклюжей игры в бесшумного хищника, и я был окружён пони, целящимися в меня из луков. Выражения на их мордах были самыми разными, от удивления и любопытства до насмешки и заспанного скептицизма (что? иногда я сам себя не понимаю). Некоторые откровенно кривлялись.       Я помедлил немного, затем вдохнул поглубже и закричал драматическим голосом (драматический голос мне практиковать раньше не доводилось, так что вышло, как мне самому кажется, не очень):       – Возрадуйтесь, о дивный лесной народ! Ибо настал день пришествия пророка вашего, который был предречён, запланирован и спонсирован богами! Опустите же ваши луки и… Э… Дайте поесть, что ли.       – Не неси чушь, это наша работа, – попросил один из тех, что смотрели на меня заспанно-скептически. – Боги ничего не планируют и не спонсируют, всё в мире происходит случайным образом.       – Да! – поддержал его стоящий рядом товарищ. – Хаос – единственный естественный порядок Вселенной!       – Ничего себе! Дикари понимают мой язык, да ещё и рассуждают, как философы, – я обращался скорее к Рейчел, но получил ответ от окружающих меня пони:       – Дикарь здесь ты, странный орёл с задницей льва. Мы – племя Хепохепо. На твоём нелепом языке, которым мы по этой причине и любим пользоваться, это будет значить «слуги Хаоса», или, для краткости – хаоситы. Собственно, слово «Хепохепо» тоже не из нашего языка, но мы его выбрали случайным образом, потому что…       – Я понял, я понял! – перебил я поспешно. – Так… значит, вы тут… – я пытался подобрать подходящие к случаю слова. Я и не думал, что раскрывать тайны Нового Света может быть так… ошеломляюще.       – Он нас понял! – воскликнул один из тех хаоситов, что смотрели на меня удивлённо.       – А я думал, все дикари – тупые, – подхватил его «насмешливый» сосед.       – Эй! Это вы здесь дикари! – одёрнул его я. – Вы носите травяную одежду, пользуетесь деревянными луками и живёте в пещере… из соломы!       – Это называется «типи», болван, – сказал один из скептичных пони. – Не, дикари всё-таки тупые.       – Вот именно! – подхватил кто-то из насмешливых. – Серьёзно, это же такая дикость – рубить деревья и отёсывать камни для постройки жилища, когда вокруг столько превосходных веток и соломы!       – И тупость, – добавил ещё кто-то из толпы. – Тупые дикари.       – Так, ну всё! – зашипел я, выхватывая Рейчел. В ответ хаоситы натянули тетивы луков до ясно слышимого скрипа.       – «Всё» сейчас будет с тобой, птица, – пригрозили мне.       – Ладно, ладно, – я опустил лапы. – Значит, вы, ребята… Служите Хаосу, используя слова, намешанные из разных языков, и… Спя днём вместо ночи?       – Вообще-то мы спим когда хотим, – объяснил один из ближайших ко мне пони. – Потому что не признаём распорядок дня. Ещё дюжина наших сейчас на охоте. Мы их дождёмся, а потом будем всем племенем решать, что делать с тобой, шумные мягкие лапы.       – А долго их ждать? – осведомился я.       – Порядком, – пожал плечами другой пони. – Если успеешь соскучиться, можем станцевать Танец Хаоса.       – Я не знаю движений, – предупредил я.       – Никто не знает движений! – вдруг заорал на меня один из тех хаоситов, что говорили ранее, но я не уверен, кто именно из них. – Как ты думаешь, почему он называется «Танец Хаоса», индюшачья голова!? Все просто дёргаются так, как им нравится!       – Лепёшки травяные, эти дикари – такие тупые, – эхом прозвучал чей-то голос из толпы.       – Чем ещё вы занимаетесь, кроме сна, охоты и танцев? – процедил я, подавляя гнев любопытством. Когда на тебя нацелено пятьдесят луков, поневоле предпочтёшь светскую беседу раскручиванию конфликта.       – Да всем, что в голову взбредёт, – один из ближайших пони развёл копытами. – Мы же слуги Хаоса, не понял ещё?..       – Как же он поймёт, когда он дикарь, – сказал кто-то снисходительным тоном. – Он же дикарь. А дикари – тупые.       Я не выдержал, выгнул спину и зашипел. И был встречен хоровым безумным гоготом. Который странным образом пробудил во мне тёплые чувства. Наверное, потому что я сам часто практиковал подобный. Подумав, что, может, стоит влиться в их компанию, я засмеялся за компанию. Хаоситы заулыбались.       – А он классный, – сказал кто-то. – Может, нам стоит принять его к себе?       – Прежде чем съесть, – добавил ещё кто-то.       Я поперхнулся и хотел было запротестовать, но тут как раз подтянулись те хепохепо, что были на охоте, волоча за собой тушки оленей и зайцев. У меня заурчало в животе при виде свежего мяса.       – О, новый гость! – воскликнул один из новоприбывших. – Обожаю эти моменты, когда к нам забредают дикари, и мы решаем, что с ними делать. Чувствую себя… Ну, знаете, будто колесо судьбы вертишь.       – Ну давайте решайте, пока сестрица моя не повернула колесцовый замок судьбы и не устроила сквозняк в ваших головах! – поторопил я.       – И ты ещё обижаешься, что они тебя тупым обзывают? – фыркнула Рейчел с укоризной. – Я – кремневая*, дятел ты!       – Оу, ну прости меня, Рейчел, – сконфузился я. – Просто хотел фигуру речи вывернуть.       – Моя сказать: наша есть птицекошка! – выпалил кто-то из кривляющихся пони. – Наша стать сильнее, когда съесть птицекошка!       – Эй, заткнись! – заклекотал я. – Твоя – не стать сильный, если съесть птицекошка, – обратился я к нему укоризненно-назидательным тоном. – Твоя – мучиться совестью, если съесть такой милый и красивый птицекошка. Твоя не подходить к птицекошка, потому что у ме… у птицекошка есть… эээ… гром-сестра! Моя – умный и красивый птицекошка, твоя – глупый дикарь! И потом, я тощий и меня на всех вас не хватит.       – Я скажу: давайте не будем есть этого, – сказал кто-то ещё. – Этот забавный и выглядит довольно хаотично: смотрите, спереди – птица, но сзади – кошка! Радует глаз, не правда ли? А ещё он разговаривает со своим мушкетом.       – Да, но таким же был и тот тупой дикарь-охотник, что носится по нашим лесам, ловя наших зверушек! – напомнил другой пони. – Тоже птица спереди и кошка сзади, да и разговаривал с таким же акцентом.       – Но тот не вёл себя хаотично, – сказал четвёртый хаосит. – А этот… Может, этот согласится восславить Хаос и Анархию вместе с нами, и поможет разобраться с тем? Вдруг он его знает и сможет найти.       – Значит, вы хотите нанять меня как убийцу, и убить я должен буду грифона, причём своего соотечественника, – хмыкнул я. – А что взамен?       – Мы тебя не съедим.       – Справедливо, – кивнул я. – И кто моя цель?       – Его зовут Томас Джонс.       Рейчел не смогла ничего сказать, но на этот раз не потому, что стеснялась чужих, а просто сильно поперхнулась.       – Но я не хочу убивать Томаса Джонса, – сказал я после долгой паузы.       – Тогда обожди, мы сейчас поставим котёл, сбегаем за приправами…       – О, приправы! – выпалил я. – У вас есть приправы? Острые?       – Разные. Есть и острые. Мы обычно смешиваем их случайным образом. Ну, поскольку мы…       – Да-да-да, – отмахнулся я. – Короче, я согласен убить Томаса Джонса за мешок приправ.       – Креван! – тихо охнула Рейчел, совершенно выбитая из колеи моим заявлением.       – Приправы, Рейчел! Острая еда! Вкусно! – сказал я сестре. – Как давно у нас не было нормального перца? Мы что, собираемся отказаться от мешка приправ только потому, что взамен от нас требуют убить кумира детства?       – Ну… ну… ну хоть поинтересуйся, чем он им так не нравится, – пробормотала сестра сконфуженно.       – Только сестра спрашивает, чем он вам так не угодил, – повернулся я обратно к хаоситам.       – Это простой вопрос. Бродит по нашему лесу, охотясь на наших зверушек, истребляет их и похищает для своей принцессы, – фыркнул один из хепохепо.       – Негодяй! – подхватил кто-то.       – Из пистолета в беззащитных пушистиков! – вторил ещё кто-то.       – Я тоже беззащитный пушистик, а вы мне луками угрожали, – напомнил я.       – Так мы же хаоситы, – напомнил какой-то хаосит. – Чего тут странного, тупой ты дикарь.       Чтобы не раскручивать конфликт, я вернулся мыслями на недавнюю часть разговора.       – Так, погодите, – спохватился я, сообразив, что именно они говорили о Томасе Джонсе. – Он… для своей принцессы? Эээ… это какая-то хаотичная фигура речи? Он же, вроде как грифон, а принцесса – это штука, которой служат пони.       – Да ты что, не слышал? – поднял бровь один из ближайших хепохепо. – Знаменитый охотник Томас Джонс уже три года как исполняет заказы для принцессы Селестии, привозя ей редких животных для её недавнего городского проекта – Кантерлотского зоопарка.       – Так, так, так, – тихо процедила Рейчел.       – Воистину, дорогая сестра, – кивнул я хмуро. – Изумрудный грифон продался правительнице Эквестрии? Полагаю, мы просто обязаны теперь отыскать его и узнать, почему это он решил разрушить образ нашего детства.       – Сейчас он отправился в Старую Эквестрию на своём корабле, буквально вчера похитив из леса, среди прочей живности, последних остававшихся у нас кокатрисов. Мы будем очень обязаны, если ты догонишь его, принесёшь его в жертву кровавому Хаосу, а кокатрисов вернёшь нам.       – А у меня как раз есть корабль! – воскликнул я обрадованно. – Ну, то есть не у меня, а у… И капитан Чарли вряд ли согласится на… Эх… – я сник. – Хотя… Что вы имеете в виду под «будете очень обязаны»? Припасов у вас очень много? Нам как раз нужны. Как насчёт поделиться в обмен на мёртвого Джонса и кокатрисов? И да, зачем вам кокатрисы?       – Вау, этот ураган вопросов был довольно… хаотичным, – одобряюще хмыкнул кто-то в толпе.       – Припасов у нас в достатке, поделиться с тобой и твоей командой будем рады, пусть вы и тупые дикари, – заговорил другой хаосит. – Кокатрисы нам нужны потому, что они умеют обращать своих жертв в камень, а потом возвращать их в нормальное состояние, и мы вот подумали, может быть, они смогут превратить нашего бога из камня обратно в плоть. Было бы здорово, хотя вряд ли, конечно. Но попробовать-то всяко стоит.       – Ваш… бог… из камня… хммм? – протянул я размеренно. Уверен, хаоситы легко могли почувствовать любопытство, выплёскивающееся из моих глаз.       – Пойдём, покажем! – весело воскликнули хаоситы и потянули меня за собой в чащу леса. Там, посреди деревьев, врытая в землю и покосившаяся, оплетённая каким-то ползучим растением, стояла статуя дивного существа. У него было извивающееся змеиное тело, четыре лапы, причём совершенно разные, напоминающие лапы четырёх разных существ, голова, увенчанная двумя рогами – одним закрученным, другим разветвлённым, и широко распахнутая, как будто оно от души смеялось, длинная пасть.       – Забавная штука, – оценил я. – Эге… и вот это вот творение окосевшего от выпивки скульптора – живой бог? – я скептически хмыкнул. – Да ну, глупость какая. Они разговаривают с каменным болваном, жертвы ещё ему приносят небось… А тупой дикарь здесь я, – пожаловался я сестре. Рейчел, в окружении толпы довольно-таки большой и внушительной, могла ответить только глухим «мгм».       – Кто бы говорил! – фыркнул один из хаоситов.       – Уж явно не тот, кто разговаривает с мушкетом! – вторил другой (Рейчел сдавленно пискнула, а я тихо зашипел).       – Да и не разговаривает с ним большинство из нас, нахрена, если он каменный и не отвечает, – подхватил третий.       – И вообще, как убивать за просто так, так весело и круто, а как убивать во имя своего бога – так дикари! – выпалил четвёртый. – Так кто из нас дикарь, а, тупой дикарь!?       – Так вы верите в то, что… – я со вздохом решил сменить тему, уже смирившись с тем, что мне не убедить их перестать повторять «тупой дикарь» через каждую минуту.       – Во что мы верим и что мы знаем – это разные вещи, – получил я ответ. – Тупой ты дикарь. Мы знаем, что тыщу или вроде того лет назад благородный дух Хаоса был заточён в камень самодовольной монархической задницей принцессы Селестии, которой с тех пор никто особо не мешал распространять свою отвратительную гармонию. А верим мы в то, что когда-нибудь наш бог освободится, и порядок Вселенной будет сломлен, уступив место великому Хаосу, а все монархии мира падут, и наступит блаженная Анархия. А до тех пор мы своими силами помаленьку приближаем этот день, отказываясь уважать любую власть и подчиняться правителям и их законам, ну и, конечно, распространяя беспорядок как только могём.       – Ух, – сумела выдавить из себя Рейчел по прошествии некоторого времени с окончания вдохновенной речи хаосита. Времени, в течение которого я стоял, хлопая широко раскрытыми глазами, размеренно дыша и переваривая услышанное.       – Это… звучит… – промолвил я медленно.       – Утопично, мы знаем, – отозвался один из «скептичных» уныло.       – ...Шикарно! – вскричал я, аж подпрыгивая от восторга и возбуждения. – Где к вам записываются!? Я тоже хочу стать хаоситом!       – И мы с радостью тебя примем, – улыбнувшись, сказал тот хепохепо, что объяснял мне концепцию их веры. – Что скажете, народ? Маленький пернатый пушистик показал себя настоящим хаоситом.       – Что, опять придумывать церемонию посвящения? – вздохнул кто-то в толпе. – И что это будет на этот раз?       – А вы что, часто принимаете в свою компанию новичков? – поинтересовался я.       – Ага! Меня, например, взяли неделю назад, а Мнущегося Лося – только вчера! – воскликнул стоящий слева от меня хаосит, хлопая по плечу пони, стоящего рядом с ним.       – Ммм… братец? – зашептала Рейчел мне на ухо обеспокоенно. – Смеркается.       – Ой, и правда, – взглянув на небо, я вспомнил, что есть ещё одна группа, к которой я принадлежу. – Ребятки, мне было очень-очень интересно с вами познакомиться, но…       – Что ты несёшь? Ты едва-едва одного из нас узнал по имени! – перебил меня один хаосит.       – Да, и ещё не прошёл посвящение! – вторил второй.       – Хаос! – воскликнул я драматически, воздев лапу к небу. – Я очень непостоянный грифон. Если серьёзно, то мне надо бы уже вернуться к команде… Как насчёт того, чтобы моим посвящением стало убийство Томаса Джонса?       – Если ты посвятишь его смерть Хаосу, то это будет ещё и жестом в сторону его хозяйки-принцессы, то есть – вдвойне хаотично! – отметил кто-то из хепохепо. – Пожалуй, сойдёт! Все согласны?       Хаоситы закивали и разнообразными звуками, сливающимися в абсолютно беспорядочную (о да!) какофонию, выразили одобрение.       – Круто, мы полетели, увидимся! – выпалил я торопливо, и стремглав рванул в сторону берега.       – Эй, погоди, ты даже не сказал, как тебя зовут! Эй, грифон! – окликнули меня, но на это я решил не отвечать.       Когда я вернулся, я хотел начать с того, чтобы поделиться со всеми моей радостью принятия новой веры, но начал капитан Чарли, задав мне знатную взбучку за самовольное отлучение. Пообещал, что если я ещё хоть одну выходку… Ну, это, собственно, всё, что он мне пообещал. Что бы это ни значило. Но я был слишком возбуждён из-за случившегося со мной, чтобы задумываться над этим. Так что я просто рассказал Мейну и всем остальным обо всём, закончив договором, которую заключил с хаоситами. Капитан послал делегацию к хаоситам, чтобы убедиться, действительно ли они готовы поделиться большим количеством припасов за убийство одного грифона и доставку одного корабля с грузом, а затем сверился с настроением команды на этот счёт: большинство решило, что сделка стоит свеч.       И вот, пока я в спешке заканчиваю свой рассказ, мы уже настигаем корабль Джонса, поднимая чёрный флаг и давая первый залп. Мне нужно поспешить на палубу, если я хочу убить Томаса самостоятельно и завершить своё посвящение в хао ______________________________________________________________       Твою мать. Твою мать!       У меня совсем нет настроения записывать последние события. Но, наверное, надо.       …А, да пошло оно всё. _________________________________________________________       Нет, всё-таки надо. В конце-то концов, чем же ещё мне тут заниматься.       Догнали мы, значит, Томаса Джонса, и я, как и пообещал хаоситам, лично одолел его и убил. Не совсем честным образом, но к чему обращаться честно с предателем? Да и плюс к хаотичности за непредсказуемость.       – Маленький наивный идиот, – сказал он мне, прислонившись к мачте и заслоняя крылом рану в груди. – Если ты так печёшься о том, что Эквестрия угрожает нашей родине, то тебе следует понять: ты ни черта не добьёшься, огрызаясь в ответ.       – Конечно, лучше лечь под принцессу, прижав хвост, как это сделал ты, Джонс, – процедил я язвительно.       – Если над твоей страной, маленькой и разрозненной, нависла тень самой могущественной империи мира? – теряя силы, Томас опустился на колени. – Да. Я понимаю, что ты чувствуешь, маленький земляк. Я в детстве… был таким же – решительным, горячим, наивным. Но на деле единственный… выход для нашей нации – это стать союзниками Эквестрии. Иначе… нас просто сотрут. Пример… прямо перед тобой: я сумел стать другом Селестии. Поверь мне, она вовсе не такая жадная… сука, стремящаяся подмять весь мир под своё копыто, каковой ты её рисуешь.       – Да пошёл ты… пошла она… пошли вы оба, Джонс! – заклекотал я. – Ты понятия не имеешь, что я чувствую! – отдышавшись, я продолжил, – Когда я был совсем птенцом, я слушал истории о Томасе Джонсе, столь многого добившегося в Новом Свете, и мечтал, что однажды и сам стану богатым и известным, отправившись навстречу Приключениям. Ты был идеалом свободы, независимости, успеха для многих моих сверстников. А ты… а на деле-то, ты просто собачонка монархини, Джонс. Надеюсь, весть о твоей смерти от моей лапы дойдёт до неё, и она поймёт намёк: я не стану уважать её власть и не покорюсь ей. И чьей бы то ни было. Клянусь Хаосом!       – Ради твоего же блага, наивный маленький дружок, я надеюсь, что ты поймёшь, как ошибаешься.       – Я больше не слушаю тебя, Джонс, – усмехнулся я. – Теперь я наконец-то стал по настоящему независимым. Пусть твоя кровь… ха, как бы это получше сказать, – я почесал подбородок.       – Хм? – Томас с любопытством поднял бровь. – Что ты хочешь сказать? Давай быстрее, я тут, между прочим, умираю.       – Пусть твоя кровь приблизит крах всех империй и наступление Хаоса и Анархии во всём мире! – выпалил я, подобрав слова. – А теперь прощай, старик Том, мне пора за наградой.       Джонс прыснул и поперхнулся.       – Погоди-ка, – он поднял коготь. – За наградой? Кто-то готов заплатить тебе за мою смерть?       – Ну вроде того, – отозвался я, поворачиваясь обратно к Джонсу. – Я заключил сделку с хаоситами, что…       – Да плевать, – перебил Джонс. Он уже лежал на палубе, испуская последние вздохи. – Я только хотел… сказать, что если… ищешь… приключений, славы, богатства – попробуй… себя в качестве наёмного убийцы. У тебя… в общем-то… здорово получа… ча… ется…       – Учту, – бросил я через плечо, улетая. Не уверен, слышал ли он моё последнее слово или уже умер к тому моменту. Но, собственно, не плевать ли?       Далее мы, то есть команда «Бродяги», повели захваченный корабль Джонса обратно к хаоситам. Все, и я в том числе, ликовали, радуясь успеху. А теперь… А теперь мы с Рейчел совсем одни, на мелком островке посреди океана, и забирать нас отсюда никто не собирается.       Я голоден, а еды нет. Вдруг я умру? Я не боюсь смерти, но мы ведь ещё не достигли всего, о чём мечтали…       Рейчел улеглась на небольшом пятачке травы и плачет. Я хотел её успокоить, но она наорала на меня и отогнала, обвинив меня во всём случившемся.       И она права. Это я, я вконец доконал капитана Чарли, так, что он не выдержал и высадил нас здесь.       Неужели Джонс был прав, и мои горячность и наивность идут мне во вред? Но он не мог быть прав, ведь он был прихвостнем принцессы. Я поклялся, что никогда не прогнусь ни под какую власть. Но почему же, почему всё так вышло, почему я лежу на песке совсем один, и даже сестра от меня отвернулась?       Я просто был голоден, и подумал, что, может быть, в трюме Джонса есть и другие звери, кроме кокатрисов, и наверняка съедобные. Так что я завязал глаза, помня слова хаоситов о том, что кокатрисы обращают в камень взглядом, и открыл трюм, готовый схватить кого-нибудь.       Затем начался кавардак – крики пони и зверей, ругань, выстрелы, треск… Всё закончилось тем, что кто-то повалил меня на землю и начал избивать. Пытаясь защититься, я сорвал с глаз повязку и увидел, что Джек оттаскивает от меня разъярённого Чарльза, а среди стоящих на палубе пиратов был десяток тех, что были серы и неподвижны. Как камень. Кокатрисы же были убиты.       Когда капитан Мейн успокоился, то заявил, что команда больше не собирается терпеть меня на борту «Бродяги». Я не поверил и обратился к друзьям, но те один за другим качали головами, извинялись, или того хуже, просто презрительно фыркали и уходили.       Я пытался сопротивляться, но Чарльз врезал мне в висок, и дальше всё было как в тумане. Нас с Рейчел вышвырнули на песчаный берег того островка, где мы сейчас и находимся. Следом полетели мои вещи: сумка, книги, Спиногрыз. Я услышал, как Рэкхей предлагал закопать меня в песок. Джек! Мой самый лучший друг!       – Святая Селестия, мы же не звери, Джек, – ответил ему Чарльз. – Хотя идея хорошая. Поняли, псы!? Сделаю так со следующим, кто будет меня доводить! – донёсся до меня его крик с удаляющейся от меня всё дальше «Бродяги».       Не знаю, что ещё добавить. Не знаю, что мне делать. Хочется лечь на песок и ждать смерти, но я должен быть сильным. Но всё же, что мне делать? Сидеть и капать остатками чернил на бумагу?       Пойду попрошу прощения у Рейчел. И: куда подевался Спиногрыз? Был же рядом, пока я записывал.