Мемуары Фокса Флинтлока

      Мы спасены! Если Чарльз хотел, чтобы мы сгинули, ему стоило выбирать остров для нашего заточения повнимательнее. Удивительно, но я совсем на него не сержусь… Но к чему раздумывать над своими ошибками, если вы вам уже не терпится узнать, что же я такое нашёл?       Обнаружив пропажу ёжика Спиногрыза, я не стал сразу разыскивать его. Едва ли он денется куда-то с острова. Прежде всего я должен был попросить прощения у Рейчел. К своему облегчению, я его получил.       – Как же я могу отвернуться от тебя, болвана? – сказала она мне со вздохом. – Пропадёшь ведь без меня.       – Ты права, без тебя мне никуда. Я не заслуживаю твоего снисхождения, сестра, но ты мне нужна, даже если я тебе – нет. Как мне добыть еду без твоей помощи? – сказал я, подбирая её.       – Конечно же, ты мне нужен, куриная башка! – воскликнула Рейчел, прижимаясь ко мне. – Я даже двигаться сама не могу! Проголодался? Пошли, подстрелю кого-нибудь.       – Кстати, о еде – Спиногрыз пропал. Поможешь мне найти его?       – Опять ты за своё!? – сестра отстранилась от меня возмущённо. – Мы не будем его есть, это же наш питомец!       – Я попросил помочь найти его, а не приготовить, – ответил я. – На берегу есть черепахи.       – Поднимайся в воздух, попробуем высмотреть ёжика с высоты, – сказала мне Рейчел.       Поднявшись достаточно высоко, чтобы окинуть одним взглядом весь небольшой островок, я понял, что есть только одно место, куда мог подеваться Спиногрыз.       – Ага! Должно быть, он пролез в ту дыру в песке! – я опустился перед зияющим прямо в земле отверстием. – Откуда в песке дыра, Рейчел? Селестия побери, слишком узкая – нам в неё не пролезть!       – Это тебе не пролезть, – возразила Рейчел. – А вот мне… – моя сестра решительно нырнула в дыру. Она скрылась там целиком, и прошла ещё секунда, прежде чем я услышал звук лезвия её штыка, вонзившегося в песок.       – Ну чего там?       – Тут темно, – отозвалась Рейчел растерянно. – А ещё глубоко и песочно. Ой, и как я теперь отсюда выберусь?       – Ох, беда, – вздохнул я. – Вспоминаю, как мы с тобой лазили по укромным местам на Изумрудном Острове.       Рейчел невесело рассмеялась. Я, конечно, не собирался бросать её там. К счастью, оказалось, что отверстие являлось не просто отверстием, а ручкой чего-то вроде крышки от погреба, так что когда я схватился за его края, то открыл загадочный тайник.       – Ну ничего себе, – прошептал я, когда солнечный свет хлынул в несостоявшуюся ловушку для сестры, освещая её содержимое. – И кто это здесь оставил?       – Мы спасены? – хмыкнула Рейчел, оглядевшись вокруг себя.       Глубокая яма, наполовину засыпанная песком, была полностью заставлена закупоренными бутылками.       – Раз у нас есть ром, то волноваться больше не о чем! – вскричал я. – Что же ещё нужно Изумрудному грифону для выживания!? – я схватил бутылку и принялся вытягивать пробку из горлышка. – Ишь, как плотно закупорена, – прошипел я с натугой.       Когда мне наконец удалось открыть бутылку и вкусить её содержимое, я… Ух. Я не знаю, что было в ней, но чувство было такое, что этот напиток предназначен специально для меня. От резко обжёгшего горло спирта я на время даже потерял голос, и зрение моё помутнело, а торфяной привкус напомнил о родном острове. Это был вкус счастья. Хотя орешки всё же лучше.       – Это… это же… что же это… – сипел я, роняя опустевшую бутылку и пытаясь восстановить дыхание.       – Братец, ты в порядке? – спросила Рейчел взволнованно. – Вдруг это… вдруг это яд!?       – Это что-то совершенно изумительное, – выдавил я. – Если это и яд, то тогда мне не жалко умирать, – я потянулся за следующей бутылкой.       – Так, ну-ка стоять! – приказала сестра. – Прежде чем в очередной раз нажираться, давай-ка найдём ёжика!       – Рейчел, ты не поняла, – прошептал я. – Это не обычный дешёвый палёный пиратский ром. Это… Словно горестные слёзы самой Селестии, узревшей, как её империя обратилась в пепел! Это вкус счастья и свободы! Но ты права, давай найдём ёжика прежде, чем я буду в хлам, – я выпрямился. – Воу, голова кружится. Ну и где же он?       Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что ёжик был в яме рядом с Рейчел.       – Так, мы нашли еду, которую есть нельзя, теперь давай найдём еду, которую можно, – пробормотал я, вытаскивая их обоих.       Мы с сестрой двинули в сторону берега, где прострелили голову черепахе с десяти метров.       – Ты… смотри! – воскликнул я самодовольно. – Даже выпивши, мы с тобой не растеряли меткость!       – Ну-ну, задрал клюв, – фыркнула Рейчел с добродушной насмешкой. – Это ты здесь пьян, а я трезва.       – Ах так? Смотри! – я выхватил из ремня сумки нож и замахнулся, чтобы метнуть его точно в голову мёртвой черепахи. Но из-за резкого взмаха лапой я потерял равновесие и упал на песок.       – Должна сказать, будучи пьяным, ты всё же более ловок, чем обычно, – ехидно сказала сестра. Мы рассмеялись.       После того, как зажарить и съесть черепаху, заливая её во рту второй бутылкой таинственного чудесного напитка, я побрёл к журналу, чтобы увековечить в нём этот насыщенный чудными событиями день. Знал ли Чарльз, что я научусь выживать здесь? Или ему было всё равно? Не люблю, когда кому-то всё равно, знаете ли. Можете восхищаться мной, можете желать мне смерти – мне одинаково приятно и то и другое. Но если вы не впечатлены мной – вы совсем не хорошие грифон или пони. А может быть, вы ослы?       ________________________________________________________       Я опять спасён! Не прошло и месяца. Или прошло? Я чёрт знает, ведь у меня не было другого способа измерять время на острове, кроме как в съеденных черепахах и опустошённых бутылках.       Я валялся на песке рядом с тайником контрабандистов, обложенный несколькими пустыми бутылками, и говорил Рейчел о том, как мне повезло, что она рядом, ведь будь я всё это время в одиночестве, я бы наверняка сошёл с ума, когда в поле моего зрения оказалась размытая фигура грифона со светлыми перьями и бурой шерстью.       – Qui es-tu? – произнёс он.       – Дядя Бивер? – пробормотал я, поднимаясь. – Где тебя носило!? Ты в курсе, что мне уже семнадцать!? Я день рождения просрал на этом сраном острове! – заорал я, швыряя в грифона бутылку. – Кстати, шляпа тебе очень даже как раз, – похвалил я его стиль.       – Я спросил, кто ты? – грифон перешёл на эквестрийский, обнаруживая приятный, вкрадчивый голос, словно бы умасленный его сильным акцентом, похожим на акцент Жана Бонадви. – Ты выпил половину виски, которое мы спрятали здесь. Дай мне причину не вытрясти его из тебя полностью.       – Пожалуй, воздержусь, – я подхватил сестру с песка. – Рейчел справится лучше!       Грифон выхватил пистолет и направил его на меня одновременно с тем, как в него прицелилась Рейчел. Зрение моё медленно сфокусировалось, и я обнаружил, что, хотя мой новый знакомый и напоминал дядю цветом шерсти, у Бивера не было таких изящных бежевых перьев и такой формы клюва, как у грифона, облачённого в небрежно расстёгнутую белую рубаху, перепоясанную ремнями, короткую алую мантию и широкую круглую шляпу с свисающим сзади пером.       – Прежде чем ты умрёшь, я назову тебе своё имя, – сказал он. – Знай же, что перед тобой Жюльен дюКасс.       – Хм, ну приятно познакомиться, Джулиан. Эээ, я хотел сказать, Джулиэн… Джу-джу-джу… Жу… Жю… Так, погоди, мне надо попрактиковаться. Джю… Джюльен.       – Жюльен, – поправил Жюльен, скривив клюв то ли в нетерпении, то ли в усмешке.       – Жюльен, – повторил я старательно.       – Молодец, – кивнул он. – А теперь – как твоё имя?       – А ты что, узнаёшь имя каждого, кого убиваешь? О, это как раз кстати! Как насчёт повременить, пока я не придумаю имя получше? У тебя как раз есть шхуна, можешь держать меня на ней.       – С чего бы мне брать тебя на шхуну, парень? – усмехнулся дюКасс.       – Хороший вопрос, – закивал я, приложив лапу к подбородку. – Погоди-ка секунду, – я поднял коготь. – Прости, Рейчел, что ты сказала?       – Я говорю, что узнала этого Жюльена, – повторила сестра тихо. – Помнишь, он покупал оружие у нашего отца?       – Прямо перед тем, как папаша исчез! – воскликнул я, припоминая.       – С кем это ты разговариваешь? – Жюльен поднял бровь.       – Разве не ясно, старина Жюльен? Со своей сестрой, Рейчел! Она, кстати, тоже очень рада встрече с тобой.       – Que?       – Ружьё! – заорал я. – У тебя что, круассаны вместо мозгов!?       – Аааа, яяясно, – протянул Жюльен. – Птенчик… как долго ты провёл на этом острове в одиночестве?       – В одиночестве? Что ты, Рейчел была со мной всё время! Вообще-то, она со мной с детства. С тех пор как папаша её сделал… Не хочешь, кстати, рассказать, что с ним стало?       – Que? Откуда мне знать твоего отца, парень? А… а хотя постой – я узнал лапу, изготовившую этот мушкет. Ха-ха, – Жюльен повеселел, – вот уж не думал, что встречу сынишку Кайка. Припоминаю, как он рассказывал о тебе…       – Ну вот, – улыбнулся я самодовольно. – Теперь возьмёшь нас на шхуну?       – …Припоминаю, как он рассказывал о своём ни на что не годном придурочном сынке, – закончил дюКасс с усмешкой.       – Ох, вот ведь старый хрен! – поперхнувшись, выплюнул я.       – Готов доказать, что он был не прав? – Жюльен с улыбкой опустил пистолет и, разворачивая крылья, махнул лапой, призывая следовать за ним. – Ну, не робей, тебе ещё отрабатывать выпитый виски, так почему бы не присоединиться к нашей дружной компании?       – И чем же занимается ваша дружная компания? – поинтересовался я, следуя за ним.       – Доставкой, – отозвался дюКасс. – Всего понемногу: товаров, оружия, смерти. Смотря что закажут, – мы приземлились на палубу шхуны. – Добро пожаловать на борт «La Délivrance», сын Изумрудного Острова! – сказал он, пока нас окружал экипаж судна, состоящий большей половиной из грифонов, а меньшей – из пони. – В мире не так уж и много мест, где пони и грифоны живут и работают вместе, бок о бок. Есть твоя страна. Есть моя страна. И есть борт этого корабля. Но здесь пони и грифоны из самых разных королевств, так что мы не волнуемся о нациях и их раздорах.       – И правителях? – уточнил я.       – Типа того, – сказал грифон с чёрной шерстью и перемежающимися чёрными и жёлтыми перьями. Он был одет в загнутую с одной стороны круглую шляпу и короткую белую куртку с кожаными вставками, стянутую ремнями, увешанными пистолетами (я насчитал аж 9 штук!). – Мы собрались вместе из нежелания служить тем, кто знатность ставит превыше мастерства. Меня зовут Розарио, и хоть я и эдальго, я не служу королю Филиппу. Теперь, как зовут тебя, сын Изумрудного Острова?       – Ну, на корабле пиратов, откуда меня высадили на остров, меня звали просто «грифон», – пожал плечами я.       – Но здесь это едва ли хороший вариант, – пробормотала сестра.       – Но Рейчел права, тут половина экипажа – грифоны, и на этот раз такое не прокатит. Так давайте же подумаем вместе: как же меня зовут?       – Откуда нам знать? – удивился пегас средних лет, говоривший с таким же акцентом¸ что и Жюльен. У него было чёрное тело и белая грива с несколькими красными прядями, зачёсанная так, чтобы прикрыть залысину. Одет он был в чёрный кожаный халат врача.       – А мне откуда? – я изобразил не меньшее удивление.       – Это же просто смешно. Что за дурня ты подобрал, Жюльен? – заговорил ярко-красный единорог с коротко стриженой бело-золотой гривой, носивший синий военный мундир поверх чёрно-белого килта. Я узнал символику – такие килты носили горные пони из клана Карфаксов.       – Может, сейчас у тебя наконец-то получится придумать имя? – ободряюще шепнула мне Рейчел. – Подумай и ответь на вопрос: кто ты?       Я задумался: может быть, и правда? Кто же я? Я грифон, рождённый на Изумрудном Острове от отца-козла и матери-истерички, безумный убийца, заразившийся жестокостью и кровожадностью от Чарльза Мейна, алкоголизмом и беспечностью от Джека Рэкхея, верой в Хаос и Анархию от хаоситов, я…       – Скажите-ка, друзья, а как будет «лис» на ваших языках? – обратился я ко всем пони и грифонам.       – Le renard, – произнёс Жюльен. В его тоне переплетались нетерпение и усмешка.       – Sionnach, – сказал единорог из клана Карфаксов, которого, как я позднее узнал, звали Уильям.       – La volpe, – промолвил не обладающий красивой внешностью грифон с леопардовыми перьями и фиолетовой шерстью, облачённый в дорогую бирюзовую мантию, украшенную прямоугольным гербом в горизонтальную жёлто-чёрную полоску. Позднее я выяснил, что это был герб рода Гоццага.       – Raposa, – весело сказал грифон с серебристыми перьями и синей шерстью. – Ну что, добро пожаловать в команду? Я сам здесь недавно, и не понимаю, как они справлялись без красавца-плотника по имени Хесус. Теперь твоя очередь, Антонио! – он хлопнул по плечу стоящего рядом с ним худощавого грифона-эдальго с белыми перьями, увенчанными чёрными и серыми кончиками, бордовой шерстью и небольшими усами на клюве. Антонио носил жёлто-синий камзол, бурую накидку сверху, белоснежный платок на шее и шляпу, похожую на ту, что носит Жюльен, только без перьев.       – Убери лапу! – заклекотал он на Хесуса. – El zorro, если тебе так нужно, – обратился он ко мне высокомерно.       – Хм… «Ренар» звучит неплохо, – промолвил я, выслушав все варианты. – Что скажешь, сестрёнка? Ренар и Рейчел?       – Ну, пусть пока так, – согласилась сестра. – Может, потом притерпится, если не придумаем чего получше.       – Чем же тебе не нравится имя, которое ты получил при рождении? – поинтересовался Жюльен. – Не припомню, говорил ли мне его Кайк.       Я не нашёлся, что ответить на это, хотя очень хотелось вставить едкое замечание насчёт того, кого волнует, что там говорил мой папаша, поэтому решил увернуться от темы:       – Теперь, мои новые друзья, как насчёт того, чтобы я выразил вам свою благодарность за то, что вы приняли меня к себе, накормив обедом? – я развернул крылья и встал на задние лапы, раскинув передние в разные стороны, словно собираясь обнять всех. Но я забыл, что всё ещё был пьян, так что потерял равновесие и упал на живот. – Ух, вот дьявол, – прошипел я, поднимаясь. – Ладно, Жюльен, где у тебя тут камбуз?       – Сюда, – махнул крылом пегас-врач. – Но, вообще говоря, у нас уже есть кок…       – Уверяю вас, когда вы попробуете мою еду, вы поймёте, что он справлялся с работой так же хорошо, как вы с починкой корабля до появления Хесуса, – сказал я самоуверенно.       – Ха, этот псих мне нравится, – услышал я сзади голос серебристо-синего плотника.       Ещё на подходе к камбузу я уловил смрадный запах, исходящий оттуда. Когда я открыл дверь, то поспешно зажал клюв лапой, сдерживая рвотный позыв: в котле бурлила варёная рыба! Рейчел среагировала немедленно: спорхнула с моей спины и выстрелила в висок стоящему над котлом старому грифону с прокопчёнными перьями.       – Мать твою, что ты натворил, подонок!? – вскричал Карфакс, выхватывая саблю. Рейчел парировала его удар своим штыком, а я заорал:       – Пока я на этом корабле, варёной рыбы здесь НЕ БУДЕТ!       – Ты или очень храбро и самоотверженно пытаешься насолить нам, либо просто рехнулся, – произнёс Розарио лениво, небрежно совершая невероятное: целясь в меня сразу из четырёх пистолетов! Да-да, два он держал когтями, а два – крыльями. Потрясающе! – В любом случае, сейчас ты умрёшь.       – Уильям, Розарио, подождите, – Жюльен одной лапой перехватил плывущую в волшебном облачке саблю горца, а второй мягко опустил одну из лап эдальго. – Дадим парню шанс оправдать себя. Может быть, мы и правда не пожалеем о потере старого кока. Да и вообще, кому из нас действительно нравилась варёная рыба?       – Спасибо, Жюльен, – я слегка поклонился дюКассу. – Итак, дайте мне час, господа, и вы передерётесь за право называть Ренара своим лучшим другом.       – Нет, всё-таки хреново звучит, – прошептала Рейчел.       – Жюльен, ты в своём уме!? – запротестовал Антонио. – А если он нас отравит?       – Прошу тебя, дружище, – вздохнул я. – Готовка – это мой особый талант. Я никогда бы не стал осквернять ядом свои кулинарные шедевры. Есть куча более весёлых способов убить вас, но и их я не стану использовать. Убивать друзей – не круто. Расслабься, Антонио.       – Для тебя – сеньор Руэда, чернь, – процедил грифон сквозь сжатый клюв.       – Он прав, вообще-то, – встал на мою сторону Хесус. – Расслабься, Антонио – ты уж слишком агрессивный.       – Это не я застрелил кока ни с того ни с сего! – парировал Антонио Руэда.       – Твою-то мать, что значит ни с того ни с сего!? – возмутился я. – Он же варил рыбу прямо на наших глазах!       – Я верю тебе, Ренар, но всё же оставлю здесь Марто, чтобы убедиться, что ты ничего не подсыплешь в еду, – произнёс Жюльен дюКасс. С этими словами меня оставили все, кроме пегаса-врача.       – Приправы-то что, тоже нельзя сыпать? – спросил я у Марто. ______________________________________________________       Час спустя все собрались за столом, перед мисками, наполненными блюдом, которое, я решил, идеально подойдёт к случаю – овощами и фруктами, нарезанными соломкой и щедро политые самодельным соусом. Не хватало только капитана дюКасса, который подошёл спустя некоторое время.       – Жюльен!? Где тебя носило!? ТВОЙ! ЖЮЛЬЕН! УЖЕ! ОСТЫЛ! – заорал я, швыряя в него миску.       ДюКасс медленно снял с лица, облепленного едой, миску, так же медленно зачерпнул кусочек коготком, и так же медленно облизал его. Пошевелив недолго клювом, он медленно и вкрадчиво произнёс:       – Ты, несомненно, безумный придурок, сын Кайка, но готовить умеешь как никто. Добро пожаловать в команду.       Остальные согласно закивали и захлопали. Меньше всех выражал эмоции угрюмый Антонио, который лишь пару раз лениво ударил лапой о лапу, а больше всех – уплетавший жюльен за обе щеки Дженнарино. Он, мне кажется, у нас ценитель хорошей еды.       – Ура! – воскликнул я. – Теперь, как насчёт того, чтобы познакомиться поближе? – я достал из сумки и швырнул на стол этот самый журнал, в котором сейчас записываю эти строки. – Моя автобиография. Смею надеяться, она наполнится множеством новых приключений с вашим участием!       – Щедрый жест с твоей стороны, Ренар, – улыбнулся Марто. – Уверен, нам всем будет интересно прочесть историю твоей жизни. Что же до нашей скромной компании… Думаю, никто не будет против, если я представлю всех?       Итак, Марто рассказал мне, как компания, состоящая из двух грифонов-канониров – Жюльена и Антонио, одного искусного стрелка – Розарио, и полевого врача-пегаса по имени Марто, десять лет назад решила, что не желает служить алчным грифоньим королям, и дезертировала из грифоньей армии. Сначала они попробовали себя в роли работорговцев, но Жюльен и Марто нашли себя недостаточно хладнокровными для такой работы. Антонио и Розарио последовали за ними, не желая соответствовать стереотипу о том, что эдальго жестокосерднее, чем остальные грифоны, и все четверо присоединились к контрабандистам. Четыре года спустя Жюльен, развив необходимые навыки, решил собрать собственную команду и вести общий бизнес, и друзья его поддержали. Первым к их компании присоединился Дженнарино Гоццага, наследник знатного рода, разорённого ненавистной всем Войной за Грифонье Наследство. Уильям Карфакс, изгнанный из горного клана единорогов по вине своего взбалмошного сынка, подался на флот, и успел дослужиться до майора в армии Эквестрии, но его корабль был потоплен пиратами, а компания Жюльена спасла горца от гибели в море. В таком составе, плюс наёмные матросы, команда наёмных поставщиков (самых разных товаров или смерти для ваших недругов – что будете заказывать?) и просуществовала до недавнего времени.       – А что насчёт тебя, Хесус? – с улыбкой обратился я к весёлому серебристо-синему грифону.       – А что насчёт меня? – усмехнулся плотник. – Внебрачный сын своей матери, отвергнутый её мужем, я учился своему ремеслу в нищете, а когда мне стало шестнадцать, присоединился к своим соотечественникам-контрабандистам на острове Консейсао. Работал на них, а недавно перешёл к Жюльену.       Улыбка грифона была такой искренней, что я заподозрил, что он что-то скрывает. Впрочем, как будто это что-то плохое.       Когда Жюльен возвращал мне журнал, чтобы я мог записать события дня, я чувствовал волнение: как они будут воспринимать меня после ознакомления с моим происхождением и историей? Но, кажется, ничьё отношение ко мне особо не поменялось. Что я чувствую? Облегчение, счастье, благодарность? Полагаю, так. Но больше всего я чувствую… раздражение. Имя «Ренар» звучит ещё хуже, чем «Креван». Почему я не могу подыскать себе имя такое же простое и изящное, как у Рейчел?       Жюльен сказал мне, что они намереваются встретить корабль из дальних земель для обмена товарами. До места встречи ещё несколько дней. Ну, как обычно – ждать, коротая время в безделье. На острове я более чем свыкся с этим. _____________________________________________________________       Хочу отметить здесь свои наблюдения насчёт новых друзей. Хуже всех ко мне относятся канонир Антонио Руэда и квартирмейстер Уильям Карфакс; но эдальго просто угрюм сам по себе (он очень сильно напоминает мне Чарльза, когда тот ещё был канониром на «Разбойнице» капитана Чарда), а горец-квартирмейстер сильно муштрует матросов и неодобрительно относится к беспечным и легкомысленным – вроде Хесуса. Вместе с тем, однако, матросы, и в том числе плотник с Консейсао, кажется, искренне уважают Карфакса; я нахожу это более чем странным. Порядок? Дисциплина? Я рассказал им обоим про свою религию, и Уильям выразил своё отношение презрительным фырканьем. Попытки убедить его в преимуществе хаоса над порядком успеха не имели, он лишь стал относиться ко мне ещё прохладнее. Жаль… нет, конечно, я уважаю его право на собственное мнение, но мне просто очень жаль, что мы не сумели сдружиться.       Зато с Хесусом мы стали хорошими приятелями. Он оказался впечатлён моей проповедью… Ой, блять. Проповедью!? Неужели я становлюсь похожим на мать!?       Хесус оказался впечатлен идеями хаоситов и сказал, что не прочь присоединиться к нашей секте.       Что-то как-то уж слишком пространно вышло о Хесусе и Уильяме. Я, наверное, отнял ваше время своей болтовнёй… Но знаете что? Мне совсем не стыдно. Ха! Ха, ха, ха!       Есть что сказать и про остальных, хотя не так уж и много.       Марто добр и вежлив со мной, но этот пегас обладает в принципе очень добродушным характером, и приветлив со всеми настолько же, насколько Антонио – со всеми угрюм.       Розарио оказался ещё более искусным стрелком, чем я; не знаю, завидовать ему или уважать его. Я попросил его показать, как у него получается держать четыре пистолета одновременно, и пробовал повторить, но ловкая хватка крыльями мне так и не удалась.       Ещё насчёт Розарио: я, помня разговор о религии с Карфаксом и Хесусом, спросил, а во что же верит он? Ответ его напомнил мне моего старого учителя, отца Джони. Розарио сказал, что видит очень мало смысла верить во что-либо. Можно знать или предполагать. Но предполагать, не основываясь на знании – а именно это представляет из себя вера – занимайтесь этим без меня. То, есть, без Розарио. Так говорит он. Я даже не знаю, как это прокомментировать. Интересная точка зрения.       А теперь вы, наверное, ждёте, что я скажу что-нибудь о Дженнарино.       А вот не дождётесь.       Ехехе.       Я сама вредность.       Хаоситы бы мной гордились. _______________________________________________________________       Встретились с кораблём арабских скакунов – высоких, статных близких родичей пони с Востока. Обнаружилось, что как у нас не было всего обещанного товара (я ведь выпил почти весь виски из тайника на острове), так и у них: выяснилось, что в их трюме прятался тайный пассажир, который выел значительную часть запасов.       Разозлившись, скакуны вышвырнули своего соотечественника, бордового коня с чёрной гривой и золотой прядью, с корабля, но тот даже не сопротивлялся: он как раз хотел попроситься на борт к нам.       Мы все сошлись на мнении, что раз уж на «La Délivrance» нашлось место сумасшедшему убийце с Изумрудного Острова, то почему не взять беглого монаха-учёного из Седловской Аравии?       Он представился как Хассан аль-Амаш, и ввиду его образованности Жюльен предложил ему должность боцмана и казначея, чтобы он вёл учёт груза и ресурсов. Раньше этим занимался Дженнарино, но грифон согласился, что арабский скакун лучше подходит на должность, и уступил её.       – А почему ты хотел сбежать? Убил кого-нибудь, как я? – полюбопытствовал я весело, подлетев к Хассану. Тот, выглядевший радостным и светлым оттого, что устроился у нас, после моего вопроса вдруг помрачнел и, нехотя, но всё же ответил:       – Одна организация убийц, зародившаяся на моей родине и очень влиятельная ныне во всём Старом Свете, желает моей смерти. Когда я узнал, что контрабандисты едут в Новый, я попросился к ним, надеясь, что на другом конце мира до меня не дотянутся. Они отказали… Но на кону была моя жизнь, так что я отказался принимать их отказ. И вышло, как вышло.       – Жутко, – я поёжился. – Но интересно.       Культ Спящего, секта хаоситов, целый орден убийц… Что уж тут, меня манило к таким штукам.       Скакун тоскливо вздохнул, и повисло тяжёлое молчание. Рейчел почти не нарушила его, когда шепнула мне на ухо, что я болван и, должно быть, поднял тему, о которой Хассан не хотел говорить, чем расстроил его. Я решил загладить вину и поговорить с ним о чём-нибудь интересном. Зная, что бывший монах любит хорошие книги, я подумал, что стоит дать ему почитать биографию Вудса Роджерса или сборник сказок отца Джонатана Снифта. Но тут молчание всё же разлетелось, разбитое беспечным, но озадаченным голосом Хесуса:       – Но если они сюда не дотягиваются, то кто тогда помогал Натаниэлю Хоуку против губернатора Сайлхарда и прочих?       – Что!? – вскричал Хассан.       – Успокойся, жеребец, – сказал Жюльен своим вкрадчиво-уверенным голосом. – Кто бы за тобой ни охотился, друзья не дадут тебя в обиду.       – Да, конечно, – я потрепал скакуна по загривку. – Хесус, а кто такой Ната… Хоук?