Мемуары Фокса Флинтлока

      Я вылетел из-за стола и рванулся к журналу, лихорадочно перелистывая в поисках допущенной мною роковой ошибки. Когда поиск не принёс результатов, я торопливо записал самые последние события, чтобы перечитать и их тоже. Но и это не помогло.       Как такое могло случиться? Когда? ____________________________________________       Я не стал задавать Рейчел вопросов, по крайней мере, до тех пор, пока не принял все необходимые в такой экстренной ситуации меры. Единственное, что я спросил сразу – почему она не рассказала мне раньше.       Почему она так поступила? Мне интересно знать, но не важно. Что бы она ни сделала, по каким бы то ни было причинам, Рейчел – моя сестра. Она была со мной с самого начала, и будет со мной до конца. Я ни за что её не потеряю.       Но когда Рона неминуемо узнает правду, Рейчел окажется в опасности. Против Роны выступать, хоть бы и защищая сестру, я не хочу. Надеяться, что она её простит, не могу. Значит, остаётся только одно – бежать.       Ну, сначала напиться, конечно. Уж когда твоя счастливая жизнь с любимой пони и планы присоединиться к её компании крутых убийц разваливаются так внезапно, напиться это обязательно, по-моему. Ну а затем бежать. Причём сразу из Гарраны. Жаль, конечно, расставаться со столь вдохновляющим городом (не говоря уже о той, что за ним присматривает), но мне не впервой обрывать все связи и начинать в чистом поле с чистого листа. Да и не во второй.       Ну, если судить по прошлому разу, то не то чтобы прямо все связи… Где нынче Дженни, интересно? Давненько я что-то от него не слышал. ____________________________________       Лучше бы я не спрашивал.       Первое, что я почувствовал, когда пришёл в себя, это саднящая, ноющая боль на всём протяжении тела. Второе – присутствие рядом кого-то с исключительно прямым, бесхитростным дыханием. После месяцев в обществе таких, как Мерайя или Плевок, это интриговало.       С мучительным трудом раздвинув упорно не желавшие шевелиться веки, я различил силуэт пони, склонившейся надо мной. Тёплые воспоминания об аналогичной ситуации пару недель назад смыло ледяной волной осознания изменившегося контекста.       «Рона!» – я попытался в ужасе ахнуть, но обнаружил, что клюв меня не слушается, и пропускает наружу только невразумительное мычание, несколько постыдное для меня, мастера слова. Правда, когда я различил силуэт почётче, я несколько расслабился. Эта была другой расцветки, менее крепкой комплекции, и имела маленькое отличие от Роны в плане строения организма – хуй во лбу извините, не удержался.       Вздох облегчения, который я испустил, был, впрочем, всё равно не к месту. То, что меня с пьянки подобрала на этот раз не Рона, ещё не значило, что Рейчел в безопасности.       Боль была очень сильна, и усиливалась с каждым движением, но я не обращал на это внимания. Вскочив, я огляделся, рискуя свернуть себе шею, и не обнаружил рядом сестры. Дом был, к слову, красиво украшен, но это я отмечаю лишь сейчас, ибо тогда мне явно было не до эстетики.       – Рейчел, – выдавил я вопросительно.       – Паприка, – поправила единорожка с некоторым укором. – Впрочем, едва ли тебя можно винить за то, что ты не запомнил имени, учитывая, в каком состоянии мы тебя подобрали. Кстати, о твоём состоянии. Ты почему двигаешься? Вернись в постель, пока не развалился!       Маленький уголок сознания, что был обуян паникой по поводу исчезновения Рейчел не столь сильно, что остальные, отметил забавный, но приятный слуху акцент пони.       – Где... Рейчел, – я заставлял клюв шевелиться голой силой воли.       – Когда мы тебя подобрали, с тобой был только этот колючий пакостник, которого Хас называет «спиногрызом». Ты про него?       – Нет, Спиногрыз – это Спиногрыз, – ответил я. – А Рейчел – это... – я осёкся, осознав с тоской, что в этот момент Рейчел бы встряла, сказав «Рейчел»...       – Рейчел, – сказала Паприка.       – А ну не воруй её реплики! – закричал я, и малость пожалел. Во-первых потому, что челюсть схватило так, что я рухнул на кровать скрючившись, во-вторых, Паприка обиделась.       – Будешь так кричать на своих спасителей – пожалуюсь Хасу, и он тебя выгонит.       – Хас – это который сан? – уточнил я.       – Ах да, точно, он же говорил, что вы знакомы, – припомнила Паприка задумчиво.       – Да, это тот самый, – кивнул я убеждённо. – Не, этот не выгонит. А когда вы меня подбирали, его не смутило отсутствие в комплекте целой Рейчел? – поинтересовался я кисло.       – Да кто такая эта ваша Рейчел? Та прости... простите, грифина, которая пыталась отогнать нас и забрать тебя выхаживать к себе?       – Нет, Рейчел не грифина, хотя она и моя сестра. Рейчел – мушкет.       – Наконец-то объяснил… хоть и стало ещё более непонятно, – выдохнула Паприка. – Нет, мушкета с тобой не было. Только твоя тетрадь и книги. Но...       – Читала? Понравилось? – поинтересовался я, пока пытался встать.       – Я не умею, – скуксилась единорожка. – Хас обещал научить, но мы с ним совсем недавно...       – Вот пусть этим и займётся, а мне надо идти, – я наконец поднялся на лапы, употребляя все силы на то, чтобы держаться на них ровно.       – Ты так сдохнешь, – заметила Паприка с заботливым безразличием. – Ты лучше полежи пока, а...       – Если я постоянно рискую жизнью по пустякам, то кем я буду, не рискнув ради сестры? Я должен её найти.       – Ты дашь мне договорить или нет? Хас уже ушёл её искать!       – Значит, всё-таки не забыл, – я улыбнулся (если это можно так назвать в моём состоянии). – Но не буду же я сидеть сложа когти, пока какой-то там Хас ищет мою личную родную сестру?       – «Какой-то Хас», – повторила Паприка недовольно. – Эх, я бы удержала тебя силой, но боюсь, так я тебе только сильнее наврежу. Помочь тебе одеться?       – Да, спасибо, – вздохнул я с некоторым облегчением. Перспектива проталкивать лапы в рукава плаща в нынешнем моём состоянии меня слегка беспокоила.       Пока новая знакомая помогала мне, я спросил:       – Ах да, к слову, почему у меня всё так болит? От того, что напиваешься до беспамятства, такого не...       – А ты сам не помнишь? Странно, вырубился ты вроде только после того как доктор тебе клюв вправил… Ну в общем, насколько я поняла, ты на самом деле почти ничего не пил, – ответила Паприка. – Трудновато было бы пить, пока тебя избивают до состояния мешка с кровью, – хмыкнула она.       Я разглядел себя в бочке с водой и окончательно провалился в отчаяние.       – Как же я теперь... Мне нужна моя внешность, чтобы... чтобы... быть в центре внимания!       – Да ты не волнуйся, Хас приводил доктора, он сказал, всё заживёт через пару недель. Однако, даже если очень завидуешь чужой внешности, это не повод её портить, – пони покачала головой неодобрительно.       – Завидуешь чужой... – повторил я задумчиво. – Дженни! – придя к логическому выводу, я начал припоминать, что произошло в таверне. – Значит, решил отнять у меня всё... Долго же собирался, – прошипел я, двигаясь к выходу так быстро, как только мог в своём истерзанном теле.       – Если встретишь Хаса, скажи ему, что я пыталась тебя остановить! – напутствовала Паприка на прощание и захлопнула за мной дверь.       В таверне я застал Хассана расспрашивающим посетителей о Рейчел и Дженни. Завидев меня, он затрусил в мою сторону с обеспокоенным выражением морды.       – Что ты тут делаешь? – обеспокоенно заржал скакун. – Тебе надо восстанавливать силы!       – О каких силах идёт речь без моей Рейчел? – парировал я. – Узнал что-нибудь?       – Дженнарино, судя по всему, говорил что-то насчёт того, сколько он сможет выручить за трофей, – промолвил Хассан. – Так что подозреваю, что он намеревается продать Рейчел. Но я ещё уточняю. Ваша драка довольно быстро закончилась, так что свидетели больше обратили внимания на то, что Дженнарино сделал перед…       – Мою сестру!? В рабство!? Убью и сожгу!!! – заклекотал я вне себя от ярости. – Ублюдок... – добавил я уже с меньшим запалом (почти жалобно), когда меня скрутил новый приступ боли.       – Да нет же, Фокс, в оружейную, – поправил Хассан терпеливо.       – Значит, мы туда же! – припомнив, где ближайшая оружейная, я двинулся к выходу, по пути прихватив бутылку с чьего-то стола. Для облегчения страданий.       В оружейной меня ждал ещё один старый знакомый. Который залился исключительно удовлетворённым и счастливым смехом при виде меня. Я и не предполагал, что Антонио способен на такие эмоции.       – Рад меня видеть? – удивился я.       – Да нет конечно, – ответил Руэда, вытирая слёзы. – Просто увидел тебя таким избитым и потерянным и на душе сразу так тепло стало. Теперь ясно, почему Гоццага заходил с таким самодовольным видом... Ну, конечно, он его немного изменил, когда увидел, в чей магазин заглянул.       – Он был здесь, отлично, – выдохнул я. – Рейчел у тебя?       – Да...       – Чудесно, неси её скорее сюда!       – Минутку, – вмешался Хассан. – Дженнарино заходил к тебе, и ты просто купил у него мушкет?       – А почему я не должен был? Выгодная сделка есть выгодная сделка, а я грифон, в конце концов. Нет, разумеется, после этого я его скрутил и...       – Да-да-да, всё это здорово, где Рейчел?       – У меня, как я и сказал, – ответил Антонио невозмутимо.       – Так какую Селестию мы ждём? – я начал закипать. – Неси её сюда!       – А я должен? Я честно купил его за деньги.       – Предлагаешь мне платить, чтобы вернуть собственную сестру? – зашипел я. – Это неправильно! Хассан, заплати ему.       Скакун с обречённым вздохом достал монеты из сумки, и дорогая сестрёнка скоро была у меня в лапах.       – Ты жива, – моей радости не было предела.       – Ну, это неудивительно, – ответила Рейчел. – А вот то что ты жив!.. Я думала...       – Плохо думала, бестолковая, – хмыкнул я. – Ты козёл, Антонио, но спасибо, что сохранил её.       – Да-да, на здоровье, проваливай уже наконец.       – Да, конечно, но ещё кое-что... Так что ты там сделал с Дженни? Мне просто любопытно.       – А что с ним можно было сделать? Отправил под стражей на губернаторский корабль. Скоро его перевезут к Жюльену на его новую базу.       – Спасибо. Хассан, идём, – я вышел на улицу и наконец-то вздохнул счастливо. Конечно, это не решало проблем с Роной, моим физическим состоянием и куда мне теперь двигаться дальше, но самое страшное было позади.       Хотя это с какой стороны посмотреть.       – Фокс, – робко окликнул Хассан, – ты куда? Наш дом в другой стороне.       – А, приглашаешь на ужин? Спасибо. Обязательно загляну. Но сперва, хоть история о спасении сестры подошла к концу, я думаю, небольшой эпилог для успокоения души будет к месту. На пристань!       – О нет, – промолвил скакун. – Послушай, ты точно хочешь влезть в новые проблемы после всего, что уже случилось между тобой и...       – Да что может случиться? Он в цепях, поверженный, теперь всё, что его ждёт, это приговор преданного им капитана. А после всего, что случилось между мной и им, особенно после последнего раза, я точно заслуживаю возможность поглумиться над ним в последний раз. Ну, ты можешь сходить со мной и проследить, чтобы я не слишком разгуливался, если волнуешься. Ах да к слову, спасибо что подобрали меня и выходили, но как ты-то оказался в таверне, мне интересно? У тебя же эти твои обычаи.       – Ну, Паприка хотела повидать свою бывшую коллегу, – отозвался Хассан смущённо. – А я...       – Наконец-то нашёл своё счастье, – хмыкнула Рейчел.       – Точно, – согласился я. – Мы оба рады за тебя, старый друг.       – Ну, мы ещё недавно познакомились, так что я ещё не знаю... Но с тем количеством средств, что оставил мне Жюльен на прощание, разве я мог оставить её выживать на улице?       – Как трогательно, – протянул я. – Я запишу это в журнал особенными чернилами. О, кстати. Один хрен торопиться некуда.       Пока делал запись, я вспомнил слова Хассана в таверне и поинтересовался:       – А что, кстати, сделал Дженни перед тем как напасть на меня, чтобы на это обратили больше внимания, чем на драку?       – По словам свидетелей, – Хассан переступил с копыта на копыто в тревожном недоумении, – он пришёл с верёвкой и старинным мечом. На верёвке он вздёрнул какого-то грифона, а мечом зарубил его спутницу…       – А ведь хвалился, что лишние жертвы не любит, – удивилась Рейчел. – Зачем ему понадобилось отвлекаться на такое, когда ты был совсем рядом?       – Да наверное просто правду ему сказали, когда разглядели, – отмахнулся я. – А он же у нас такой чувствительный. ______________________________________________________       Стоявший на вахте матрос с понимающей ухмылкой пропустил нас в трюм, когда услышал, что нам только над пленником поглумиться.       Дженни спал. Ну правильно, чем ещё заниматься, когда ты прикован цепями в углу в полумраке, и дотянуться, чтобы занять себя, не до чего. Но мы пришли как раз за этим.       Рейчел разбудила Гоццагу, ласково пощекотав штыком.       – Как дела, Дженни, дорогой? Надеюсь, тебе тут комфортно, – промурлыкал я. – Нас с тобой связывает та ещё история, скажи? Жаль, что она подошла к концу. Но я всё же решил проведать тебя в последний раз, ты рад?       – Ты призрак, явившийся меня донимать? – спросил Дженни тоскливо.       – Кто призрак? Я? Они ведь нужны для того, чтобы пугать народ, а страшный здесь только ты. О нет, я очень даже жив. Если смотреть на перспективу, гораздо более жив, чем ты, несмотря на все твои усилия исправить это. Ты постарался на славу, отдаю тебе должное: сделал из меня знатное месиво. Но знаешь что? – я наклонился поближе к пленнику и проворковал максимально сахарным голоском, – Я всё ещё красивее тебя, милый Дженни.       Гоццага попытался клюнуть меня, а когда я с весёлым возгласом отдёрнул личико, заскрежетал клювом в бессильной ярости.       – Несчастный, поверженный, проигравший Дженни... – продолжал я. – Ты, конечно, сокрушаешься, вопрошаешь судьбу, почему всё так обернулось. Ну что ж, давай подумаем вместе! Чем просто глумиться над тем, какой ты неудачник, разве не веселее будет разобрать, почему именно ты такой неудачник?       – Легко, – проскрипел Дженни. – Все мои неудачи из-за тебя, Флинтлок.       – Ой ли? А мне вот кажется, всё потому, что ты не ценишь ничего, кроме собственной гордости, и не понимаешь, что такое дружба. Вот...       – Что такое грифон, если у него нет гордости? – зарычал Гоццага. – Никто из тех, кто меня оскорблял, не уходил безнаказанным!       – Да, я примерно такой аргументации и ожидал от тебя, – я зацокал, выражая разочарование. – Но взгляни вот с какой стороны. Мы с Рейчел спорили, виноват ли я, что между нами всё так обернулось, и пришли к занимательному выводу. После неоднократных попыток подружиться с моей стороны, что сделал ты? Хо-хо! Ты пожертвовал старым Карфаксом, своей связью с командой, всем, что у тебя было, с единственной целью – отплатить мне. За что, спрашивается? За мелкие обиды? За то, что я такой симпатичный и пушистый? Ты жалок, Дженни. И дело даже не во внешности – никакая красота не компенсирует гнилой души.       – Это ты мне об этом говоришь? – выплюнул Гоццага.       – Ну кто-то же должен! Думается мне, Жюльен с тобой светски беседовать не станет.       – Всё бы отдал, чтобы заткнуть тебя навсегда, – буркнул Дженни.       – Так ведь мы только что обсуждали, как ты уже это сделал! – засмеялся я. – Правда, этого всё равно не хватило. Может быть, потому что моя жизнь стоит чуть больше, а может, потому, что ты неудачник. Ой, точно, мы же тут рассуждаем, почему ты такой неудачник... Что ты думаешь по поводу, Хассан? Твоя очередь.       – Я? Я бы предпочёл остаться в стороне от этого, если позволишь, – скакун вежливо отказался от моего приглашения в дискуссию.       – А он гораздо увереннее, чем был, – отметила Рейчел.       – Должно быть, это Паприка на него так влияет, – улыбнулся я. – Хорошо, что у него всё...       Но конечно, как вы могли догадаться, судя по длине записи, это было ещё не всё. О нет, то, что я считал эпилогом, было лишь началом сегодняшнего приключения.Не успел я закончить свою реплику, как… Гм, как бы мне получше описать, что произошло…       Между тем, а что вы думаете о Дженни и причинах того, почему он такой неудачник? Оставлю место в конце записи, пиши, если захочется*; авось, я и сам доживу до того, чтобы прочитать и разобрать по частям тобою написанное. Ну а если не доживу, то в конце концов, мне не жалко, в это повествование и так уже кто только не влезал, а вам, наверное, скучно просто читать этот бумажный кирпич, поучаствуйте.       Возвращаясь к повествованию... ну... Можно сказать, что я пал жертвой собственной самоуверенности. Мне не пришлось когтем о коготь ударить, а меня избавили от Дженни? Поверьте, в ретроспективе это ещё смешнее. И если прошлое столкновение я пережил лишь по счастливой случайности, то что могло помочь мне теперь, когда я был уже сильно побит, а Дженни лишь притворялся сломленным и, пока я распинался, упиваясь триумфом, в котором не было моей заслуги, берёг силы для рывка?       Правильно, только новая счастливая случайность.       Конечно, когда Дженни вырвался из цепей и повалил меня на землю, начав душить, я ещё не успел сообразить всего этого и прийти к выводу что вообще-то поделом мне. Вместо этого мысль о том, что я сейчас умру, меня наоборот очень огорчила.       – Судьба всё-таки на моей стороне! Она привела меня в лавку Руэды ради этого самого момента!       Сквозь пелену крови я разглядел, как чьи-то сильные копыта оттаскивают Дженни от меня. Сперва я подумал, что это, как и в прошлый подобный раз, Хассан, но затем знакомый голос незнакомо блёклым тоном произнёс:       – Ну всё. Поиграли и хватит.       – Рона! – выдохнул я, вытирая глаза. – Ты... пришла убить Рейчел?       – Нет, – ответила Рона. – Чтобы убить Рейчел, надо убить тебя, а это не входит в мои планы. Но я знаю, кого надо убить. Если хочешь заслужить моё доверие, конечно. Вперёд. Заверши своё задание. Давно пора.       – Так, давай уточним. Ты простишь Рейчел и мне все обиды, если мы убьём Хассана. Так?       – Да. Скакуну не следует жить.       – О, окей, – воскликнул я, чувствуя, что мне почему-то тяжело выделять интонацию в голосе. Не желая вешать грех на невинную сестрёнку, я воспользовался одним из своих ножей. Точный бросок вогнал его в горло скакуну, откуда немой вопрос вылился красным ручьём. Хассан рухнул на колени, а затем на бок, и затих. Впрочем, он голоса и не подавал.       Зато Паприка, которая в этот момент заглянула в трюм, сказала много всякого разного.       – Хассан? Грифон на входе сказал, что ты зде?.. сь, – закончила она, осёкшись, а затем издала пронзительный визг, кинувшись к бездыханному телу своего друга. Долго уговаривав его встать, успехов она не добилась.        – Фокс, зачем? ...Ты его убил!? – выпалила Рона, потрясённая и тронутая зрелищем.       – Что!? Я же... Ты же сама мне приказала! – я растерялся. И тут до меня дошло.       Я наконец вспомнил, что было в таверне; до того, как напал Дженни. Вспомнил нашу с Рейчел беседу, когда она рассказывала, как и почему выдавала ассасинов.       «Я сначала не обратила внимание на то, что с кем-то беседовала; думала, это был всего лишь голос в голове, такой же, как я сама», – сказала она тогда.       – Это была не ты, – произнёс я, словно по голове ударенный. Впрочем, я действительно получил не один удар по голове, но это к делу не относится. – Не ты приказала.       – Ты... я наконец-то нашла... а ты отнял, – выдавила Паприка, заикаясь и давясь слезами. – Я... заставлю тебя заплатить... вот увидишь! – взвыла она, пулей вылетая из трюма. Я едва обратил на это внимание, ошеломленный осознанием.       – Все эти странности, что происходили с нами в последнее время... Случай с абиссинским киллером, когда мы бежали из темницы... Разговор в оружейной, когда мы искали Зорро де Чиспу... За всем этим стояло одно и то же имя. Помнишь? – шептала Рейчел.       – Сантьяго, – выговорил я, вновь чувствуя, как тяжело мне выражать интонации и эмоции. Словно... словно меня погрузили в желе. Только это желе затрудняло движения не физические, а душевные.       Рона всхлипнула и неестественно изогнулась, когда из неё, пройдя по пути сквозь Дженни, вышла полупрозрачная фигура. По мере того, как фигура – знакомая нам после встречи в оружейной лавке фигура мрачного небритого грифона средних лет – уплотнилась, моя пони вместе с Гоццагой опустились на землю и стали мелко дрожать.       – Что ты сделал с Роной, – спросил я, безуспешно пытаясь выразить возмущённую или хотя бы просто вопросительную интонацию.       – Ничего. Твоя кобыла и Дженнарино Гоццага всего лишь в небольшом шоке, закоротившем их тела. Быстро оклемаются, – ответил Сантьяго так же бесцветно. – Нам с тобой как раз нужно немного времени, чтобы побеседовать без помех.       – Я должен бы спросить, что ты такое, но я не вынесу лишней секунды твоей бесцветной болтовни, словно утягивающей всё глубже в пучину, – отозвался я, отчаянно борясь с отсутствием интонаций в своей речи. – Попробую догадаться сам.       Но после минуты раздумий я понял, что даже не стану записывать сюда свои догадки. Сантьяго прочёл меня, как открытую книгу. Неудивительно, учитывая, что он напрямую общался с Рейчел и всё такое.       – Ах, глупые смертные, вечно ищете самый простой ответ, не так ли? Типа я какой-нибудь невообразимый ужас из Внешнего Мира, или что-то такое. Недопонимание продвижению дела не поможет, поэтому позволь, я всё же объясню сам. Я – дух убийства.       – «Дух убийства», – повторил я. – Что это вообще значит.       – Помнишь каменную статую в лесу хепохепо? Их «духа хаоса», физическое воплощение хаоса как концепта? Думаю, Сантьяго похожее на него существо, олицетворяющее концепт убийства, – смышлёная сестрёнка мгновенно во всём разобралась. – И так же как дух хаоса представляет собой хаотическое сочетание частей тел разных животных, дух убийства воплощается в форме грифона – лучшей машины убийства, придуманной природой.       – Достаточно точное определение, спасибо, сеньорита, – кивнул Сантьяго.       – Здравствуйте, меня зовут Сантьяго, и я – дух убийства, – хмыкнул я.       – Разумеется, это не моё настоящее имя, просто я использую то, что более удобно для грифонов.       – А на самом деле тебя как.       – Рикардо, – ответил дух грифона.       – Засчитано, – посмеялся я.       – Ладно, хватит шуток. В древней Эквестрии меня звали Никс.       – Как безвкусно. Не возражаешь, если я застрелюсь, – отреагировал я.       – Возражаю, – ответил Сантьяго невозмутимо. – Я здесь именно потому, что у тебя впереди огромное будущее убийцы. Ты должен жить, Фокс Флинтлок, чтобы другие умирали.       – А, вот оно что. Хочешь, чтобы я присоединился к твоему культу.       – Я никогда не встречал никого с таким потенциалом, талантом и страстью к убийству, как у тебя, Фокс Флинтлок. Особенно умилительно с твоей стороны было убивать на глазах собственной матери, да ещё с таким беззаботным весельем, – здесь должна была быть восторженно-восклицательная интонация, но вы уже поняли, какую атмосферу создавал вокруг себя Сантьяго. Атмосферу отсутствия любых эмоций. Атмосферу абсолютного спокойствия. Атмосферу пустоты.       – А, видишь, тут мы сталкиваемся с проблемой, – заговорил я. – Я дал обещание Роне, поэтому не могу присоединиться к тамплиерам. Да и вообще мне ваша идеология не нравится.       – Их идеология, – поправил Сантьяго. – Я покровительствую тамплиерам только потому, что они много и обильно убивают. А поскольку ассасины занимаются тем же самым, мне не составить труда сменить сторону. Кто правее, меня не заботит.       – Я думал… мы с тобой заключили союз… Сантьяго, – выдавил Дженни, понемногу приходя в себя. – Почему ты не помог мне убить Флинтлока.       – Смерть Фокса Флинтлока никогда не входила в мои планы, – ответил Сантьяго. – Ты был лишь тестом характера для него, Дженнарино Гоццага. К слову, тест этот принёс совершенно непредсказуемый результат, – мрачный «грифон» развернулся ко мне, продолжая своё монотонное бормотание. – Ты без колебаний убил своего друга Хассана аль-Амаша, но отказываешься убить своего врага, который неоднократно грозил тебе смертью. Не понимаю. Почему.       – Тогда я убью его самостоятельно, как должен был изначально, – воскликнул Дженни, совершая отчаянный прыжок в мою сторону с когтями наизготовку.       И тут произошло то, что без присутствия рядом Сантьяго было бы совсем уж необъяснимым. Я так и не понял, как он это сделал, но Дженни, бросивший себя в меня, вдруг вопреки всем ожиданиям и законам природы резко замер в воздухе, на полпути ко мне, принял неестественно прямую позу – словно бы не живой грифон, а неподвижная кукла, – и начал медленно погружаться под палубу. Невероятным образом, Дженнарино тонул в твёрдых досках. Но прежде чем он скрылся из вида полностью, Сантьяго отменил свою странную магию, и передняя половина тела Гоццаги оказалась отрезана от задней, сгинувшей в недрах губернаторского корабля. Перестав быть сшитой по стойке смирно куклой в пользу (пока ещё) подвижного организма, Дженни с мучительными воплями заскрежетал когтями по полу.       – Даже умираешь, как неудачник, – вздохнул я разочарованно. – Неужели не хватило сноровки начать тонуть с головы? Оставил бы после себя гораздо более красивое зрелище.       – Ты... – прохрипел Дженни, – Гори... в аду... ггррх...       – Спасибо на добром слове, я тоже тебя не забуду, – улыбнулся я. – А с Рейчел попрощаться не хочешь? Это она, между прочим, настояла, чтобы я вообще попытался с тобой помириться. Конечно, вышло что вышло, но намерения у неё были самые благородные, я бы на твоём месте отдал им должное.       – Ты хотя бы сейчас можешь закончить этот фарс с «Рейчел»!? – взревел Дженни из последних сил. – Это просто блядский мушкет!!!       – ЗАТКНИСЬ! – завопил я, перекрикивая умирающего Гоццагу. Рейчел не стала ждать, пока я за неё вступлюсь, и ударила его прикладом в клюв. После этого Дженни больше не шевелился.       Наступила тишина, в которой мы с сестрой осмысливали произошедшее, а Сантьяго терпеливо смотрел на нас и ждал. Тяжелая атмосфера, которую он распространял, вернулась в дело.       – Жаль – не самого Дженни, конечно, а того, что он так и не ответил перед кем должен был, – но ничего не поделаешь, – наконец сформулировал я свои чувства. – Ну, разве что... – я медленно повернул голову в сторону Сантьяго и увидел, что Рейчел уже прицелилась в него. Сестрёнка знала, что у меня на уме, ещё до того, как это знал я сам! – Ты сделал кое-что, что не имел права делать.Что ты собираешься с этим делать?       – Продолжать ждать твоего ответа, – ответил Сантьяго невозмутимо.       – Ах, ответа он ждёт... – процедил я. – Ну знаешь что, Сантьяго. Даже отбрасывая в сторону то, что ты убил Дженни поперёк Жюльена, за что расплатишься... Я не очень люблю убийства. Ха, не ожидал, правда? Сеять хаос, беспорядок, недоумение – это мне нравится, это я с радостью. Но убиваю только вынужденно и даже с некоторой досадой, если не вовсе с болью. То, что я осознал это только что, не значит, что это неправда, – добавил я, оглядываясь на труп Хассана. – По-моему, каждая оборванная жизнь – это не очень хорошо... Ну, если только это не жизнь эквестрийского солдата, конечно, – я ухмыльнулся.       – Иногда мне кажется, что я чувствую страх тех, кого лишаю существования, – подхватила Рейчел, зная, что Сантьяго её услышит. – Ну а, ты, дух Убийства, весь смысл которого – это лишение существования других... Боишься ли умереть сам?       И сестрёнка выстрелила.       Что, разумеется, никак не навредило могущественному сверхъестественному существу.       – Значит, таков твой ответ, – произнёс Сантьяго. – Жаль, но в общем-то, у меня и без тебя хватает служителей... И потом, Антонио Руэда же меня просил тебя разодрать, – с этими словами дух Убийства направился в мою сторону и прошёл сквозь меня.       И здесь я провожу черту, потому что ввиду произошедших вокруг (как я тогда думал) перемен мне представляется невозможным продолжать повествование, не отделив от уже описанного то, что за этим последует. _______________________________________________________________       Я оказался в покрытом зеленью холмистом поле. Холмы все были большими, тёплыми, мягкими, и приятными, как и густые облака, закрывавшие небо. Меж холмов, извилисто огибая многие из них, струилась чистая и резвая речка, стекающая в спрятанный в низине пруд. Вода в пруду была колючей и пахла порохом. Мне, правда, мешал ощущать всё это напрямую один маленький нюанс: я был нанизан на острые металлические штыри, составляющие ограждение, и истекал кровью. Но тем не менее, интуитивно я знал наверняка всё о той местности, в которой оказался.       – Так я и умру? – подумал я огорчённо. – Всего-то недельки не дожив до восемнадцатилетия?       Из первоначальной паники и отчаяния меня вытянула холодная, отрезвляющая речная вода, которая помогла мне осознать нелогичность происходящего. Откуда взялся забор в чистом поле? Что и от чего он отделяет? С какой стати Сантьяго, который так дорожит моим «потенциалом», будет меня убивать?       Именно эти вопросы, сопроводив их призывом успокоиться и подумать, задала мне Рейчел.       – Рейчел? Ты где? – спросил я.       – Там же, где всегда была и буду, – отозвался поток холодной, освежающей мысли, – рядом с тобой, брат.       – Я тебя не вижу, но… ладно. Главное, что ты жива, – вздохнул я облегчённо (насколько это было возможно со штырями в горле и груди). – Значит, я не умираю на самом деле… Но тогда что происходит?       – Я полагаю, Сантьяго, как воплощение насильственной смерти, заставил тебя поверить, что твоё существование сейчас прекратиться. А способ, которым ты хочешь умереть, ты подсознательно выбрал сам, – рассудила Рейчел.       Тут я и пришёл к выводу, позволившему мне развернуть направленный вовнутрь взгляд обратно наружу и вернуться в реальность.       – Выбрал способ, которым хочу умереть… Но это не имеет смысла, – рассмеялся я, – ведь я не хочу умирать! ___________________________________________________________       – Наконец-то очухался! – счастливо воскликнула Рона. – Я уж начала думать, что ты откинулся как все остальные.       Я оглядел трюм. Никакого мрачного небритого грифона в нём не было, только мёртвая половинка Дженнарино Гоццаги да трупы Хассана и пустившего нас с ним в трюм матроса. И конечно же, верная сестра рядом со мной.       – Он заглянул проверить нас, и мне пришлось… – пояснила Рона виновато. – Думаю, не стоит здесь больше задерживаться. Сможешь встать?       Я кивнул и последовал за любимой кобылкой. Никаких объяснений по поводу мнимого предательства Рейчел, смерти Хассана и прочих козней Сантьяго не требовалось: Рона, знал я, испытала всё то же самое, что и я. И мы вместе пошли домой.       – Смотрите-ка, пацан которого на заборе распяли, – сказал кто-то из прохожих грифонов.       – Да, только никого не распинали на самом деле, это просто газетная утка, – осадил его другой прохожий.       – А каким способом «умерла» ты, Рона? – спросил я непринуждённо, чувствуя себя как никогда свободным.       – Я? От сифилиса, конечно! – рассмеялась Динсмейр.       – Как думаешь, он вернётся? – как обычно это и бывает, я продолжил поддерживать разговор.       – Кто знает, – Рона пожала плечами. – Но я его больше не боюсь. Знаешь, есть старое поверье, что хаос творится не благодаря существованию духа хаоса; напротив, дух хаоса существует благодаря происходящему в мире хаосу. Так же и в данном случае. Увы, Сантьяго никуда не исчезнет в обозримом будущем; но и пускай себе существует.       – Одно только ещё хочу понять: с какой стати при всём этом Сантьяго ещё и поддерживал благотворительность? – вмешалась Рейчел.       – О, мы как раз говорили с ним об этом! – оживилась Рона, которой я передал вопрос. – Убийство отчаявшегося обездоленного, который смерти скорее рад, нежели её боится, не несёт особой силы. А вот, напротив, убийство тех, кто на пике счастья благодаря вновь обретённым средствам существования и надежде на будущее…       – Ясно, – поспешно заключил я, чувствуя, как передёрнулась Рейчел. – К слову, извини, что я убежал тогда; давай больше не будем расставаться? – предложил я.       – Ах, да, насчёт этого… – Рона перемялась с копыта на копыто тревожно.       – Что такое? – встревожился я.       – Ничего, давай потом, – быстренько пошла на попятную кобылка. – Давай пока что как следует отдохнём.       Я думал, что хотел возразить, но всё ещё не зажившие побои Дженни дали мне понять, что я ошибался. И мы с моей пони завершили наш день точно так же, как завершали все предыдущие: ужином, записью в журнал интересных событий и сладким сном в любящих объятиях.       Да, Сантьяго был тем врагом, которого невозможно было победить. Но, хотя убийства не прекратятся, это мы, грифоны, пони и остальные, будем решать, когда умирать грифонам, пони и остальным, а не какой-то мрачный монотонный чудик. ____________________________________________________________       *Дженнарино Гоццага проиграл в конечном итоге потому, что не умел расставлять приоритеты. Защищать свою честь, это, несомненно, хорошее дело, но только до тех пор, пока для этого не требуется жертвовать собственным комфортным существованием. Остановись и забив на Фокса вовремя, он бы и сейчас мог вести спокойную, самодостаточную жизнь под крылом Жюльена дюКасса. – А.М.