***
Теперь каждый вечер она выходила на улицу, чтобы увидеть медовый свет в окнах дома на холме, и печалилась, если вдруг не замечала его. Почему-то для нее стало важным знать, что у обитателей странного дома все в порядке, но расспрашивать Мэггиен она не решалась, хотя знала, что она видится с крестным каждые выходные. После Святок Джулия и думать забыла о том, что собиралась уехать как можно скорее. Ей полюбилось незатейливое очарование деревенской жизни и вскоре движения ее стали плавными и размеренными, она с удовольствием проводила час-другой за беседами с Мэг, помогая той вязать одежки для младенчика. В остальные часы она хлопотала на кухне, радуя подругу почти ресторанными изысками, гуляла по деревенским магазинам или выбиралась в город, откуда, впрочем, поспешила сбежать — таким шумным и грубым он ей показался. В один из дней Мэггиен после утреннего кофе позвала ее в свой кабинет и показала на обтрепанную по краям стопку листов. — Узнаешь? Джулс взяла первый и поднесла к глазам — перед ней был конспект лекции по менеджменту, между абзацами которого были нарисованы картинки. Точнее, на листе была изображена технологическая карта блюда, которую Джулс почему-то нарисовала, слушая лекцию, а эта самая лекция была написана в промежутках. — Пришла пора начать рассказывать истории, дорогая. Генри нашел их в одном из чемоданов, с которым я приехала в Шерли. Думаю, это знак! Глаза Мэг сияли, она радостно улыбалась, протягивая стопку считавшихся утраченными листов подруге. Та, однако, смутилась и спрятала руки за спину: — Мэг, я не умею! В мире столько книг, и, боже мой, я всего-то умею управлять рестораном, и то… Нет, Мэггиен, не думаю, что принести в издательство очередной сборник никому не нужных рецептов — хорошая идея. Та скептически хмыкнула: — Это говоришь мне ты? Ты, которая часами болтала о какой-то особенной скалке и особенном способе раскатывать тесто? Ты, которая всерьез бралась готовить по рецептам из книжек Кристи и Сименона? — Самым первым был о’Генри, ты забыла, — Джулия лукаво улыбнулась, — и это было на спор. Потому что у нас была луковица! — Ах, да, луковица, как я могла забыть. А Дин не знал, как подступиться к мясу, — Мэг заливисто расхохоталась, — почему ты не назвала свой ресторан «Луковицей», Джул? — Лук — еда бедняков, а в нашем сегменте, знаешь, надо было что-то солиднее. «Супница» была именно тем, во что я вложила все, что любила и умела делать. Видимо, знаний и любви оказалось недостаточно… Мигом посерьезневшая, Мэггиен погладила ее по руке: — Просто попробуй отвлечься. И, может быть, у тебя появятся новые идеи насчет ресторана. Не в силах возразить, Джулия сгребла бумаги и поднялась к себе. До вечера она вчитывалась в свой, местами торопливый и неразборчивый почерк, затем сидела у окна, раздумывая, а после ужина села за небольшой стол, перенесенный в ее спальню из кабинета хозяина дома, где тот редко бывал, и решительно вывела на первом листе новенькой тетради в клетку: «Все началось с луковицы…». Несмотря на первоначальные сомнения, она чувствовала себя довольно комфортно, и с увлечением поверяла бумаге забавные истории, связанные с кухней и рестораном. У нее не было плана, не было глобальной цели, которую она преследовала. Был лишь январь за окном, белый снег, мягкий свет зимнего солнца и тишина, которая не пугала, а, наоборот, успокаивала и поддерживала. Мэг, поначалу умилявшаяся горячности, с которой Джулс принялась за новое для нее дело, принялась ворчать, что та просто-напросто сменила одни четыре стены на другие и совсем не наслаждается чудесной зимой. В конце концов, ей пришлось пригрозить, что она заберется в комнату через окно, выкрадет рукопись, спрячет под замок и отдаст только после того, как Джулия выйдет с ней на прогулку. И потом, не хочет ли она познакомиться с крошкой Маргарет? Та уже держит голову! Понимая, что лучше согласиться, Джулия пообещала завтра же отложить рукопись в сторону и провести день в прогулках и визитах.***
Вскоре после Святок Джош заметил, что с кошкой что-то не так. Она то кидалась на еду, будто с рождения голодала, то воротила нос от любимых лакомств, то висла на демоне, потираясь о его грудь пушистыми щеками, то шипела и не позволяла к себе дотронуться. Дан не знал, что и думать — не бежать же к ветеринару с жалобами на депрессию у кошки. Он решил понаблюдать за ней еще недельку, и потом, если состояние Бруни по-прежнему будет вызывать у него тревогу, пойти с ней в деревню. Впрочем, когда январь перешел на вторую половину, кошка успокоилась и повеселела, к ней вернулся ее обычный легкий нрав, и Джош перестал волноваться. Оказалось, рано. Как-то утром Тайлер, сидевший с ним на кухне, подхватил лениво ступающую кошку, положил ее себе на колени, провел темными пальцами по ее животу, прислушался и выдал: — Джоши, ты станешь папочкой! Тот взвыл, закрыл лицо ладонями, и начал конвульсивно подергиваться. Тайлер удивленно смотрел на него: — Что я сказал не так? Понимая, что он ни в коем случае не готов рассказывать этому двухсотлетнему ребенку о кинках, Джош попытался отделаться общими фразами, но Тай был крайне настойчив. И Дан, скуксившись, промямлил что-то вроде «ну, это… такие взрослые игры. Без правил. Я не хочу тебя портить, это как, ну, считается грязным». — Это я должен тебя портить, ты не забыл? Я нечистая сила! — демон осторожно опустил кошку на пол и уставился на Джоша, будто пытался переиграть его в гляделки. — Ты чище и невиннее, чем я! — возмутился Джош, — и вообще… — И вообще, — подхватил демон, — я заимел себе твою душу! — Я разделил ее на нас двоих. — Джош притянул к своей груди запястье Тайлера, на котором висела стальная цепочка, — значит, мы с тобой оба ответственны за надлежащие условия хранения для моей души. Хочу, чтобы ты хранил меня в сухом, теплом и хорошо проветриваемом месте. — Печеньки сам пеки! — мгновенно отреагировал Тайлер, — ты еще месяц назад собирался. Я хочу попробовать! — У тебя получается лучше, Тай, пожалуйста, — канючил Дан, но демон был непреклонен. — Талантливый человек талантлив во всем. Уверен, печенье у тебя получится таким же прекрасным, как рисунки. — Ладно, только можно я сношу девочку к врачу? — Джош попытался выбить себе отсрочку, надеясь, что к вечеру демон забудет, но тот ощерился: — Я никогда ничего не забываю!***
Вторая половина января выдалась на редкость теплой. Снег легко сминался руками и из него получались отличные снежки. Детвора швырялась друг в друга снежными снарядами, и Джулия поглядывала на них с легкой завистью — это, наверное, очень весело, но как потом идти с пятнами от снега на куртке, и потом, ее одежда промокнет, и вообще… В детстве ее это нисколько не смущало, но то было в детстве! А сейчас… — Я знаю, ты хочешь попробовать, — прошептала Мэг ей на ухо. — Ты самый настоящий змей-искуситель! — Просто попробуй, в Нью-Йорке, поди, и снега-то нет, чтобы швыряться снежками. — В Центральном парке есть! — И что, ты поедешь в Центральный парк? Джулс, ты ходила куда-нибудь, кроме салона красоты, универсального магазина и работы? Уверена, что нет! — Ты проиграла! Я носила Блу в ветлечебницу! — Джулия показала ей язык. — Ах, так?! Мэггиен зачерпнула пригоршню снега и запустила кособокий шарик в подругу. Та взвизгнула, отступила на несколько шагов назад, и наткнулась на что-то живое, наступив ему на ногу. Что-то живое недовольно мяукнуло и зашипело. Стремительно обернувшись — так быстро, что из-под шапки выбились волосы, Джулия ойкнула. Перед ней стоял Джош, прижимающий к груди корзинку с кошкой. Она протянула к нему руки и торопливо заговорила: — О, Джош, простите, я случайно, я не хотела, я… — Джулия, это я должен был смотреть по сторонам. Простите, я не хотел вас напугать. Джош кивнул ей и Мэггиен, и вскоре затерялся в лабиринте городских улочек. — Он выглядит изможденным, — поделилась своими наблюдениями Джулия. — С каких это пор ты стала интересоваться тем, как выглядит твой случайный знакомый, Джул? Мэггиен выжидающе посмотрела на нее, но ответа не дождалась.***
Вечером в доме на холме развернулось тщательно контролируемое стихийное бедствие в виде Джоша на кухне. Он всячески откладывал эту минуту, заявляя, что ему нужно позаботиться о Бруни — кошечку, у которой подтвердили пятинедельную беременность, устроили в гнезде, дали ей витамины, и гладили, пока она не уснула. Точнее, всем этим, кроме поглаживаний, занимался Дан, а демон наставлял, уверяя, что кошачья беременность и роды гораздо легче человеческих. — Мне не придется рожать даже в страшном сне! — огрызнулся Джош. — Тебе, может, и нет, а принимать роды кто будет, по-твоему? Феи? — А они могут? — Вообще да, но срок у нашей крошки подойдет в середине февраля, так что придется справляться самому. — А ты… ты же не уйдешь?! Я крови боюсь! Тайлер, пожалуйста, ты же поможешь? — Может, я тоже боюсь крови? — демон невозмутимо посмотрел на Джоша, — сам, все сам. И печеньки тоже сам. Давай, прямо сейчас. Не позволяй душе лениться, а то она потеряет всякую привлекательность. Дан скривился и поплелся на кухню. Вскоре Тайлер чуть по рукам себя не бил, чтобы не броситься показывать, как надо. Он сделал все, что мог — написал рецепт, достал нужные продукты и посуду, объяснил на пальцах, что делать. Но творческий Джош все понял сильно по-своему. Первое яйцо Дан разбил. Не в миску, нет. Смахнул локтем со стола и не успел подхватить в полете. На вопрос демона, за каким чертом яйцо, заботливо положенное в миску, оказалось оттуда вынутым просто так, Дан беззаботно ответил «помыть хотел». Скрежеща зубами, демон достал из холодильника другое яйцо и сам его вымыл. После Джош чуть не пересыпал муки, и Тайлер едва успел его остановить. К этому моменту он уже жалел о начатом эксперименте, но сдаться так просто и сказать «я сделаю сам», не позволяла гордость и осознание демонической природы. Он тут, понимаете ли, время тратит, шлифует вверенную ему душу, а та еще и выделывается! Джош не выделывался, он по-настоящему старался, и все же к тому моменту, когда настала очередь формочками вырезать печенье из раскатанного пласта теста, демон чуть ли руку себе не грыз, стараясь задавить растущее негодование. Глядя, как тот задумчиво крутит формочки в руках, явно раздумывая, какой стороной их прикладывать к тесту, Тайлер рявкнул: — Просто порежь его ножом! Меньше, чем через минуту, он о своем предложении пожалел. Потому что Джош порезался. Он и сам не понял, как лезвие скользнуло по подушечке пальца, и на месте пореза выступила кровь. Демон чуть не скулил от распирающих его противоречивых чувств — ярости и жалости. После секундной борьбы жалость победила. Он шевельнул пальцами и порез мгновенно затянулся. — Все равно болит… — Джош жалобно посмотрел на него. — Сиди уж, я все доделаю сам. Демон покачал головой, быстро дорезал тесто, используя собственные когти, и поставил печенье в духовку, а Джош все баюкал раненый палец. — Мама говорила, что если поцеловать, быстрее пройдет, — сообщил он Тайлеру. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — уточнил тот. — Ну… — уши Дана порозовели, — не буду же я целовать сам себя. — Почему нет, кстати? — заинтересовался демон, — ты не уточнял, что целовать должен кто-то еще. — Потому что это так не работает. Тут нужны, — Джош пошевелил пальцами в задумчивости, — тут нужны силы природы. Тайлер не стал продолжать дискуссию, но вечером, когда смурной Джош отправился в постель, сел рядом на одеяло и предложил со смехом: — Давай пожалею. Дан жалостливо шмыгнул носом и положил голову ему на колени. Демон гладил его по волосам и неразборчиво что-то шептал, будто баюкая. — Может, все-таки поцелуешь? — тихо попросил Джош. — Поцелую. Спи. Джош закрыл глаза, и демон коснулся губами его виска. … Бог его знает, какие там странные нервные связи между виском и рукой, но после поцелуя палец сразу перестал болеть. Джош мельком подумал, что стоило порезаться раньше, а Тайлер, услышавший его мысли, только вздохнул обреченно и тут же расплылся в улыбке.