Лучшая ведьма Хогвартса

Сейчас Гермионе странно было вспоминать, какой она была всего лишь полгода назад. Как мало она знала – не того, конечно же, чему учат в Хогвартсе, а вообще о магии, волшебниках и волшебном мире. И даже о самой себе. Тогда ей показалось бы чушью, что она может дружить с Лавандой и Парвати, не тащить Гарри с Роном в библиотеку, не добавлять бесконечное «профессор» перед простым, не уважительным «Снейп». Тогда она не поверила бы, что будет каждый день целоваться с Гарри, а иногда брать у Кэти метлу и летать с ним вдвоем, встречая закат в небе над Хогвартсом. Что Вальбурга Блэк, которая, по словам Сириуса, при жизни была яростной сторонницей чистоты крови, примет в своем доме не только ее – магглорожденную, но и ее родителей-магглов, но взамен потребует обещание, что один из их с Гарри сыновей будет носить фамилию Блэк. Сыновья ее и Гарри! От одной только мысли об этом Гермиона начинала глупо улыбаться. От простого решения – измениться, чтобы завоевать любовь Гарри – вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. Или, наоборот, с головы на ноги? Во всяком случае, сейчас Гермиона чувствовала себя уверенней и спокойней, чем раньше. Не скованной дурной привычкой бездумно соблюдать правила. Научившейся колдовать не по учебникам, не по жестко заданным схемам, а так, как объясняла в Косом переулке та пожилая ведьма, миссис Фелпс: свободно, слушая прежде всего свое сердце. Удивительно, но так и в самом деле получалось лучше. А еще она столько нового узнала, всего лишь болтая с Лавандой и Парвати! Теперь она знала и о чарах уюта, и о том, как защититься от любовных зелий, случайных сглазов и обманных клятв, и выучила не меньше сотни полезных заклинаний, чтобы следить за своим внешним видом и наводить порядок в доме, и разбиралась, кто есть кто, кто с кем в родстве, чья семья чем занимается. Но самое удивительное — все эти сплетни и девчачьи хитрости, которые она раньше считала вселенской глупостью, каким-то образом вписывались в картину мира, делая ее полнее и понятнее. Мисс «я иду в библиотеку» наконец-то поняла, что библиотека не даст и половины нужных знаний. Поэтому Гермиона ничуть не удивилась тому посланию, которое передала Чжоу Чанг. Удивительней было то, что и Гарри быстро сориентировался и ответил совершенно правильно. Пожалуй, только теперь Гермиона до конца осознала, что Гарри за эти полгода тоже изменился очень сильно. Но изменения ей нравились. Но сама идея мести… Гермиона вовсе не была полна всепрощения, но в нормальном мире подобные разногласия решались бы через суд. В нормальном мире сам факт публичных угроз послужил бы поводом для обвинения, и неважно было бы, что совершили те, кому угрожают. Есть правосудие, а есть самосуд. Первое законно, второе – нет. Но мир магов нормальным не был. И, надо же, чуть ли не к концу четвертого курса, несколько раз чудом не погибнув, обручившись с лучшим парнем на свете и приняв как факт, что она ведьма и потому останется в этом мире, Гермиона наконец-то смогла принять отличия. Честно говоря, в голове у нее еще с первого курса складывался длинный список того, что здесь следовало бы изменить. Но сейчас Гермиона уже понимала, что слишком мало знает, что для начала нужно вырасти… и что, к примеру, прежде чем отправить на свалку право мстить, нужно обеспечить не возможность, нет, а железобетонную, стопроцентную вероятность того, что справедливое, законное правосудие настигнет любого. Вообще любого, независимо от чистоты крови, толщины кошелька и длины бороды… то есть, простите, списка наград, должностей и былых заслуг. А пока вместо правосудия – оправданные под смехотворными предлогами Пожиратели и осужденный без суда Сириус, вместо эффективной службы охраны порядка – террор Волдеморта когда-то и хулиганские выходки его сторонников сейчас, вместо равноправия – принимаемое почти как должное даже некоторыми преподавателями «грязнокровки». Честное слово, при таких порядках Гермиона и сама не отказалась бы встать на тропу войны; уж во всяком случае, она и не подумает упрекнуть Гарри в мстительности! В утреннем «Пророке» не было, между тем, ровным счетом ничего необычного. Необычное началось позже. Профессор МакГонагалл не пришла на урок. Трансфигурация у четвертого курса Гриффиндора была сразу после завтрака. Обычно профессор ждала их в классе и даже за несколько секунд опоздания безжалостно снимала баллы. И уж точно никогда не опаздывала сама! Но прошла минута, две, пять, десять, а преподавательское место все еще пустовало. — А ведь профессора и на завтраке не было, — сказала вдруг Лаванда. — Может, заболела? — в голосе Рона сквозила неприкрытая надежда лентяя на отмену урока и хотя бы день без домашнего задания. — Может, сходить в учительскую и узнать, — Гермиона дернулась было подняться: слова у нее редко расходились с делом, но Гарри положил руку ей на плечо, останавливая мягко, но уверенно: — Сиди. В этой школе есть директор, пусть он разбирается. — Ты что-то знаешь? — тихо спросила Гермиона. — Гермиона, я просто считаю, что не нужно тебе волноваться о профессоре МакГонагалл больше, чем она волновалась о тебе. — Я о ней и не волнуюсь, — покраснела Гермиона. — То есть… ну, у нас урок все-таки! — Волнуешься, — вздохнул Гарри. — Это же ты, Гермиона. Ничего с ней не случится. Я так думаю. — Ты что-то знаешь. — Столько же, сколько и ты. — То есть? Взгляд, которым одарил ее Гарри, больше подошел бы профессору Снейпу с его фирменным «что за стадо баранов». — Чанг. Боунс. Делакур. Блэк. Уизли вряд ли, но вдруг… Ты слышала Чжоу. Больше я ничего не знаю, честное слово. Но предполагать могу, как считаешь? — Боже… Но ты сказал, что с ней ничего не случится! — Конечно. Так же, как ничего не случилось с девочками. Ответ должен быть… — Гарри защелкал пальцами, пытаясь вспомнить. — Подскажи слово, Гермиона, ну! Ты точно знаешь. — Адекватным? Симметричным? — Вот! Точно. Несколько мгновений Гермиону разрывало между «но так же неправильно!» и «но и они должны были думать, к чему приведут их действия». Победило нечто среднее: Гермиона вздохнула и взяла Гарри за руку: — Так неправильно, но если в этом мире не работает закон, то, наверное, нужно так. — По крайней мере, так есть надежда, что в третьем туре хотя бы вас четверых не попытаются засунуть в пасть мантикоре. Неправильно было вмешивать в турнир тех, кто на него не подписывался. «Тебя, например», — подумала Гермиона. В этот момент она осознала, что, если бы ей в руки попался тот, кто кинул в Кубок имя Гарри, мерзавцу точно не поздоровилось бы. Кем бы он ни был. Потому что даже великим волшебникам и даже самым ужасным из волшебников лучше не становиться на пути разъяренной ведьмы. — Эй, у тебя волосы трещат, — сказал Гарри. — Что? — Гермиона подняла руки к волосам и тут же отдернула: ее явственно ударило током. — Ой. Что это? В глубине души она знала ответ: это очень, нет, ОЧЕНЬ сердитая ведьма. Кажется, и Гарри знал: его глаза смеялись, но он изо всех сил старался оставаться серьезным. — А тебе идет, — сказал он. — Хотя я считаю, что ты с любой прической красивая. — Так. Мне срочно нужно зеркало. — Держи, — хихикнула из-за спины Лаванда. — Тебе и правда идет, Гермиона. Гермиона обернулась к подруге и замерла, неверяще глядя в небольшое круглое зеркальце, которое та всегда носила с собой. Какая-то… Медуза Горгона! Волосы не то чтобы дыбом, но близко к тому, по каштановым локонам бегут синеватые искры, совсем как огни святого Эльма. И потрескивают, как провода в грозу. Но самое удивительное, что этот кошмар совсем не выглядит… м-м-м, кошмаром. — Я буду Темной Леди, величественной и прекрасной, — вспомнила вдруг Гермиона и невольно рассмеялась. — Что это вообще такое? — Всплеск эмоций, — как что-то само собой разумеющееся, объяснила Лаванда. — На кого ты так разозлилась? Не на Гарри же? — Я думала, что хочу сделать с тем, кто втянул его в турнир. — Надо запомнить, что тебя лучше не злить, — Гарри широко улыбнулся и обнял ее. А самое удивительное, что все сделали вид, что ничего не происходит. Только Лаванда мечтательно улыбалась, пряча зеркальце. Так они и просидели до конца урока. Никто не пришел: ни МакГонагалл, ни кто-нибудь, чтобы заменить ее. Только уже на перемене, когда они дошли до лестниц и готовы были разделиться: кто на прорицания, а кто на нумерологию, подбежала запыхавшаяся, бледная Алисия. — Четвертый курс, все здесь? Возвращайтесь в башню, уроков сегодня не будет. Обед подадут в гостиные. Бродить по школе запрещено! — Что случилось? — Потом, — отмахнулась Алисия, — мне еще за первачками бежать. Идите. Но и «потом» им ничего не объяснили, хотя бы потому, что никто ничего не знал. МакГонагалл не явилась на урок четвертого курса, Стебль – на урок седьмого, а Флитвик – к пятикурсникам. У шестикурсников нумерология прошла как обычно, как и прорицания у третьего — Трелони предсказала мучительную смерть Гарри Поттеру, ничего нового. Второй курс отправил в гриффиндорскую башню Снейп, когда в середине урока к нему ввалился Каркаров с перекошенным лицом и что-то прошептал на ухо. А у первачков была история магии, так что они весь этот переполох спокойно проспали. А уже после обеда – который и в самом деле подали в гостиную – сквозь дверь просочился Почти Безголовый Ник и объявил: — Господа и дамы, директор просил передать весть, что сегодняшние уроки состоятся по расписанию. — У-у-у, — хором взвыли Рон и Дин, — зелья! И четвертый курс печально отправился в подземелья. Конечно же, ждать каких-либо разъяснений от Снейпа было бы вовсе уж наивным – все равно что верить в Санта-Клауса. Снейп был зол. Больше того, Гермиона сказала бы, что он был в бешенстве. В ярости. Но все же странности продолжались: за весь сдвоенный урок он ни разу, ни единым словом на зацепил ни ее, ни Гарри. Хотя Гарри, привыкнув ждать от него ядовитых подначек, все равно нервничал, ошибался и свое зелье запорол. Но даже тогда получил лишь короткое «тролль за урок, Поттер» без обычных комментариев. — Что это с ним? — недоумевал Гарри, пока они заносили в башню сумки и спускались на ужин. — Где все эти «вы такой же дубоголовый кретин, как ваш отец», «стоите на одной ступени эволюции с баранами и Лонгботтомом» и прочее в том же духе? Сегодня нашему ядовитому ужасу отказала фантазия? — Предполагаю, что ему ампутировали ядовитые железы, — хмыкнула Гермиона. — Не знаю, что произошло, Гарри, но предполагаю, что его это впечатлило, и он не хочет однажды оказаться на месте тех, кому ты мстил сегодня. — Клевета. И эти… инсинуации, — Гарри легонько пихнул ее в бок. — Я весь день был рядом с тобой, о самая красивая и грозная Темная Леди. — Ой, ну хорошо, кому мстили с твоей подачи, Гарри Джеймс Поттер! Расскажи мне уже, что было? — Честное слово, Гермиона, не знаю! Сириус сказал: «Не хочу портить сюрприз, ждите прессу». Но он был доволен, как нюхлер, докопавшийся до Гринготтса. — До завтрашнего утра я с ума сойду от любопытства, — честно призналась Гермиона. — Подхватила от Лаванды этот вирус, ничего не могу с собой поделать. Но пресса не подвела: экстренный выпуск «Ежедневного пророка» доставили как раз к ужину. Оглядев полупустой преподавательский стол, Гермиона развернула газету. Рядом шуршали страницами Лаванда с Парвати, от соседних столов донеслись первые изумленные возгласы. Всю первую страницу занимала огромная колдография, при взгляде на которую волосы у Гермионы снова чуть дыбом не встали, но теперь уже от ужаса. На фоне каких-то странных строений и растительности, в которой Гермиона не сразу опознала широкие ленты водорослей, колыхались, привязанные за ноги, как воздушные шарики, пять бесчувственных тел. По центру – огромная мадам Максим, слева от нее толстенькая Спраут и худощавая МакГонагалл, а справа – маленький Флитвик и пухлый Людо Бэгмен. Все они были похожи на утопленников, с бледными лицами, плывущими в воде волосами и – самое ужасное – открытыми глазами, которые, однако, были пустыми, словно у мертвецов. А над этим ужасом разместился очень красноречивый заголовок: «Ничего страшного?» Перелистнув страницу, Гермиона прочитала: Скандал, случившийся во время второго испытания Турнира Трех Волшебников, получил сегодня неожиданное продолжение. Или, наоборот, ожидаемое? Позволим себе напомнить слова Гарри Поттера: «Я уверен, что после этого испытания у некоторых очень серьезных людей появятся очень неприятные вопросы к организаторам. Идиотами надо быть, чтобы одновременно подвергнуть серьезной опасности девушку из семьи Чанг, племянницу главы ДМП, маленькую дочь известного французского политика и невесту Гарри Поттера, находящуюся к тому же под покровительством семьи Блэк». Итак, дорогие читатели, вот вам по возможности полная хроника сегодняшнего чрезвычайного происшествия. Тревога поднялась утром, когда деканы сразу трех факультетов Хогвартса – Гриффиндора, Хаффлпаффа и Равенкло и директор одной из приглашенных школ – Шармбаттона не появились на завтраке, а после – и на уроках, которые должны были вести. Организованные директором Хогвартса Альбусом Дамблдором поиски дали результат лишь через несколько часов, когда русалоиды Черного озера поинтересовались, долго ли еще человеческие игры будут портить им вид на окрестности деревни. «Выяснив, что стоит за их словами, я немедленно отправил спасательный отряд и сообщил в Мунго, — рассказал нам А. Дамблдор. — Я пришел в ужас и негодование от столь циничной демонстрации. Кто бы это ни сделал и чем бы ни руководствовался, это недостойно гуманного человека и волшебника». Спасательный отряд, состоявший из профессора С.Снейпа, директора Дурмстранга И. Каркарова и отставного аврора А. Грюма, преподающего в этом году в Хогвартсе Защиту от Темных Искусств, спустился на дно озера к деревне русалоидов и обнаружил там не четырех, а пять пропавших! Пятым был Людо Бэгмен, глава Департамента магических игр и спорта и один из организаторов Турнира. Показательно, что его отсутствия на рабочем месте никто даже не заметил. После того, как пострадавшие были доставлены на берег и осмотрены целителями, они потребовали расследования и наказания виновных. Заметим, что мистер Бэгмен указал виновного, не дожидаясь вердикта авроров: «Это Поттер! Он угрожал мне, вы все это помните!» Однако, по словам многочисленных свидетелей, мистер Поттер этой ночью не покидал своей спальни в башне Гриффиндора, которую он делит с еще четырьмя юношами, а с утра постоянно был вместе со своей невестой мисс Грейнджер и товарищами по факультету. Тем не менее нетрудно догадаться, у кого был тот же повод, что у мистера Поттера, устроить эту показательную демонстрацию. Все прозрачно: жертвы — член жюри, придумавший ввести во второе испытание заложниц, и четверо ответственных лиц, которые накладывали чары на собственных учениц. Мы попросили прокомментировать это происшествие родственников девочек-заложниц, но получили комментарии лишь от Амелии Боунс, главы Департамента Магического Правопорядка. «Зачем поднимать столько шума? Как говорит в таких случаях наш уважаемый председатель Визенгамота: «Но ведь ничего страшного не случилось». Все живы, здоровы и, судя по заключению целителей, могут немедленно возвращаться к работе. Чары, которые были применены к пострадавшим, идентичны тем, которые сами пострадавшие – четверо из них с санкции пятого – наложили на несовершеннолетних учениц, не видя в этом ничего дурного. Обратите внимание, девочек после этого никто не называл «пострадавшими» и не требовал расследования». На вопрос нашего корреспондента, значат ли эти ее слова, что расследования не будет, мисс Боунс ответила: «Можете считать, что оно уже проведено и состава преступления не обнаружено». Гермиона фыркнула и закрыла газету. — Ты был прав, Гарри. Абсолютно… хм-м, симметричный ответ.