Лучшая ведьма Хогвартса

Пасхальных каникул Гермиона ждала с огромным нетерпением. Обычно эти каникулы отводились на подготовку к экзаменам, и, сложись все иначе, Гермиона осталась бы в школе и помогала бы Гарри отрабатывать заклинания для третьего испытания. Но Сириус сказал, что этим полезным делом можно заняться и в особняке Блэков, тем более что и библиотека там под боком, не хуже запретной секции в Хогвартсе, и погулять по Лондону время останется, и родителей Гермионы он пригласит тоже. К тому же, что скрывать, ей хотелось провести хоть несколько дней только с Гарри, без посторонних глаз и ушей. Сириус и родители не в счет, они семья, а любопытные, ревнивые, ненавидящие взгляды в Хогвартсе с каждым днем все больше выбивали из равновесия. Казалось, что рано или поздно или ее снова попытаются убить – и ведь не факт, что не получится! — или она кого-нибудь убьет. Почему-то с тех пор, как Гермиона полюбила летать, убедилась, что колдовать можно лишь силой желания, и начала целоваться с Гарри, ей стало труднее сдерживать эмоции. Ведьмы – не сдерживаются. Ведьмы – не «держат лицо», когда их оскорбляют, а отвечают на удар ударом. Ну… некоторые сначала «держат лицо», а потом отвечают исподтишка, но она ведь не в Слизерине, чтобы мстить втихую. Так что… Тот день, когда Гермиону Грейнджер окончательно выведут из себя, Хогвартс точно запомнит надолго. А Гермиона этого не хотела. К МакГонагалл они подошли вечером последнего учебного дня. — Профессор, мы с Гермионой уедем на каникулы. — Нас ждут мои родители, профессор. МакГонагалл недовольно поджала губы. Гермионе показалось, что она ищет хоть какие-то возражения, доводы против, повод запретить, но через несколько очень долгих мгновений декан все-таки кивнула: — Хорошо. Хотя надо сказать, что в этом учебном году вы оба слишком часто покидаете Хогвартс. — Но это ведь не мешает нам учиться, профессор, — голосом пай-девочки и отличницы возразила Гермиона. — Конечно же, мы с Гарри сделаем все задания. — Единственный, кто в этом году мешал Гермионе учиться – тот, кто ее проклял, — с вызовом глядя декану в глаза, сказал Гарри. — Вы нашли его, профессор? Или Гермионе ждать следующего нападения? — Мистер Поттер, не сгущайте краски, — нахмурилась МакГонагалл. — С тех пор прошло достаточно времени, и никто больше не пытался причинить вред мисс Грейнджер. Вполне очевидно, что тогда нападение произошло из-за бала. К сожалению, некоторые девушки в своей ревности не видят границ дозволенного. Вы популярны, мистер Поттер. — Еще скажите, как Снейп, что я нарочно привлекаю внимание, — пробормотал Гарри. — Пойдем собираться, Гермиона. — Спасибо, что отпустили, профессор МакГонагалл, — все тем же голосом идеальной ученицы пропела Гермиона. Декан, мгновенно впадающая в раздражение от агрессивных выпадов Гарри, почему-то терялась от ее нарочитой вежливости, как будто начиная чувствовать вину перед своей лучшей ученицей. Гермиона не понимала, отчего так, но ведь не обязательно понимать, чтобы пользоваться, правда? Трястись в Хогвартс-экспрессе совсем не хотелось, и на перроне, отойдя в сторону от гомонящей мелкоты – на эти каникулы уезжали в основном младшекурсники – Гарри шепотом позвал Кричера. И уже в следующий миг они стояли перед портретом Вальбурги на Гриммо. — Добрый день, мадам Блэк, — первой поздоровалась Гермиона. Несмотря на помолвку и на то, что в этом доме принимали ее родителей и с ними не случилось ничего плохого, она все еще побаивалась Вальбургу. Правда, очень старалась этого не показывать. — Бабушка! Я так скучал, — Гарри, кажется, не будь мадам Блэк портретом, повис бы у нее на шее. Гермиона переглянулась с Сириусом: тот, похоже, до сих пор изумлялся и любви крестника к «бабушке», и ее ответным чувствам. — Все та же невоспитанная бестолочь, — беззлобно проворчала Вальбурга. — Приличный молодой человек должен в первую очередь позаботиться о невесте, а не болтать с портретами, пока она мнется в прихожей. Ступайте в гостиную или в столовую, там есть картины для меня. День прошел в обмене новостями: к удивлению Гермионы, то, что произошло в Хогвартсе, оказалось не самым интересным. Слушая соображения Сириуса о третьем туре, Гермиона все крепче прижималась к Гарри, как будто уже сейчас никак нельзя было его отпускать – чтобы не потерять навсегда. Почему-то уверения Сириуса, что о безопасности позаботятся не только организаторы, ее не слишком успокаивали. Вечером, сразу после работы, появились Грейнджеры, и оказалось, что главную новость приберегли напоследок. Ни Гермиона, ни Гарри не поняли, почему Сириус первым делом, едва те вошли в дом, спросил: — Эмма, как себя чувствуешь сегодня? — Лучше, — Эмма неторопливо сняла пальто, Дэн тут же перехватил его, но рядом возник Кричер, и с одним щелчком пальцев пальто очистилось от грязного лондонского дождя и сухим и чистым повисло на вешалке. — Была в Мунго, сказали, все идет как надо. — Мама?! — испугалась Гермиона. — Что случилось? — Здравствуй, доченька, — Эмма обняла ее, счастливо улыбнувшись, и все отправились в гостиную. И уже там, взяв в руки чашку крепкого горячего чая, Эмма продолжила: — Случилось невероятное, но хорошее. У тебя будет сразу два братика. Или две сестрички. Двойня уже определяется, но мальчики или девочки, смотреть рано. — Ух ты! — Гермиона знала, что мама с папой хотели второго ребенка, но… Что-то не получалось. — А почему ты ходила в Мунго? — Малыши чудят, — ухмыльнулся Дэн. — Слава богу и вашему Мерлину, что с тобой такого не было, иначе даже не знаю, что бы мы с твоей матерью делали. — Требуют маму целиком себе. Срок почти четыре месяца, а мне уже пришлось уйти с работы, — Эмма погладила едва заметный под легким платьем животик. — Им не нравится брокколи. — И что?! — не поняла Гермиона. — И тарелки с овощами улетают в стену, — Эмма развела руками. — Так бывает?! — С магглорожденными – никогда, — ухмыльнулся Сириус. — Но мы уже выяснили, что малыши зачаты в этом доме, да еще и в непростую ночь. Видать, хватанули силы Блэков. Матушка в шоке, и не только матушка, все наши портреты с неделю, наверное, скандалили. Гермиона покраснела, сообразив, о какой «непростой ночи» идет речь, и вспомнив, чем в ту ночь занимались они с Гарри. Но, выходит, если бы не их помолвка, то и братики или сестрички могли бы и не случиться? Тогда, значит, все очень удачно сложилось! — Не мели ерунды, сын, — чопорно поправила Вальбурга. Присев за стол на картине с вином и фруктами, она задумчиво резала на дольки большое красное яблоко. — Мы не скандалили, а вспоминали прецеденты и решали, что делать. — И что решили? — спросил Гарри. Честно говоря, Гермиона хотела спросить, почему это вдруг портреты Блэков решали, что делать с беременностью ее мамы, но, наверное, хорошо, что не успела. — Сириус введет детей в род младшей ветвью, по праву магии. — То есть в Хогвартс они пойдут с фамилией Блэк-Грейнджер, — подмигнул Сириус. — А пока мы с папой почти что переселились сюда, потому что малышам нужна, оказывается, подпитка магией, — вздохнула Эмма. — Когда ночуем дома, под утро чувствую себя совершенно разбитой. И это несмотря на то, что в Мунго меня обвешали амулетами, как рождественскую ель, и прописали пить зелья. Боже, зелья! И мне приходится врать обычному врачу, не могу же я сказать, что мою беременность ведут в магической клинике! Все рассмеялись, хотя Гермионе совсем не показалось это смешным. Она помнила, как еще на первом курсе предложила родителям зелье от простуды, а они, засмеявшись, ответили, что предпочтут проверенные таблетки. Позже Гермиона искала в библиотеке Хогвартса, можно ли давать обычным людям зелья, а если нет, то существуют ли зелья, адаптированные для магглов, но ничего не нашла. — Это не опасно? — Мы думаем, целителям из Мунго можно доверять, — мягко ответила Эмма. — Тебе они помогли. — В войну в Мунго привозили магглов, пострадавших от проклятий, так что опыт у них есть, — добавил Сириус. Эмма с аппетитом ела булочки, и Гермиона вдруг подумала, что ее мама выглядит очень-очень счастливой, несмотря на уставший вид и круги под глазами. До библиотеки в эти короткие каникулы они так и не дошли. Задания, и те едва успели сделать. Оказалось, что Эмме нужно много гулять, и Гермиона не хотела отпускать ее одну. — Что за глупая паника, — смеялась Эмма, — кто меня, по-твоему, за ручку водит, когда твой папа на работе? — Пусть даже и никто, пока каникулы, я могу о тебе немножко позаботиться, — на самом деле Гермиона не удивилась бы, узнав, что Сириус приставил к миссис Грейнджер Кричера, но домовик – это одно, а дочка, по которой соскучилась и с которой можно поболтать и расспросить о волшебстве и о Хогвартсе – совсем другое! Гарри тоже гулял с ними. Отчаянно смущался, кажется, не столько самого общества будущей тещи, сколько того, что миссис Грейнджер беременна. И краснел, переводя взгляд на Гермиону, будто уже представлял ее женой, ждущей его детей. Гермионе это нравилось, но все же она нашла случай напомнить Гарри, что рожать сразу после Хогвартса не планирует, а хочет сначала получить образование. «Я и не сомневался», — пробормотал на это Гарри. В последний день каникул Сириус шепнул Гермионе, что хочет поговорить с крестником «по-мужски» — насчет турнира, а Эмма спросила: — Не хочешь проводить меня в Мунго? Было очевидно, что они сговорились, но почему бы и нет? Гермионе было интересно сравнить то отделение магического госпиталя, в котором лечили их с Гарри, с «родильным домом», а Гарри совсем не повредит выслушать лишний раз наставления крестного. А возвращаться пришлось Хогвартс-экспрессом: Кричер, конечно, мог бы перенести их снова прямиком к воротам школы, но Сириус и Вальбурга в один голос заявили, что выпячивать «особые возможности» — дурной тон и неосторожность. — И еще неизвестно, что хуже? — спросил Гарри. — Конечно, известно – неосторожность! — не выдержала Гермиона, получив на это сразу четыре одобрительных взгляда. Но только в поезде, закрыв купе на коллопортус, она сказала: — А еще, Гарри, это последняя возможность до лета побыть только вдвоем, и чтобы точно никто не помешал. Ты расскажешь мне, что хотел Сириус? — Чтобы я не рвался вперед. Я и сам не собирался. Гермиона, иди ко мне, — он притянул ее ближе, уткнулся лицом в растрепавшиеся волосы. — Твой шампунь так вкусно пахнет. Ты не волнуйся, правда. Мне не нужна победа. Она в любом случае была бы нечестной: мне помогли с драконами, а это ведь против правил, и второе испытание я слил. А в лабиринте просто не смогу оказаться лучшим, если снова не помогут. Пусть старшие соревнуются, как и должно было быть. — Знаешь, Гарри, я горжусь тобой, — Гермиона развернулась к нему и обняла. — Сейчас, этим твоим решением, я горжусь больше, чем если бы рвался всем доказать, что ты сильнее Седрика и Крама. Пожалуйста, помни это! Больше они не обсуждали турнир. Зачем, если есть более приятные и интересные занятия? Например, целоваться – не наспех и не тайком, а долго и вдумчиво, нежно, и Гермиона даже разрешила Гарри запустить руки себе под блузку – совсем немного, но у нее и от такой малости голова пошла кругом, заполыхали уши от смущения, а еще стало очень-очень приятно. И она «отомстила» — вытянула рубашку Гарри из-под брючного ремня, провела ладонями под ней, по его спине, и как-то так получилось, что Гарри обнял ее, прижав к себе так крепко, что не вздохнуть. — Герми… Не то чтобы Гермиона совсем не знала, что может произойти между мальчиком и девочкой, но знала исключительно по книгам и маминым очень осторожным, с медицинским уклоном рассказам. Ей вдруг стало интересно, что и как рассказал Гарри Сириус – ведь крестный должен просветить крестника, правда? Сейчас она чувствовала себя очень странно: ей было стыдно и неловко, страшно и приятно одновременно, и хотелось… чего-то, она сама не знала, чего, но большего, чем просто поцелуи. Может, чтобы Гарри снова залез ей под блузку? Но от него так и полыхало смущением, и, похоже, такие вот объятия пока что их потолок. С другой стороны, зачем спешить, мама вчера даже не намекнула, а прямо объяснила, что торопливость в любви им с Гарри сейчас не нужна и даже опасна. — Сделай так еще, Герми… Гермиона… это так здорово! — М-м-м, тогда и ты тоже, Гарри? Они ведь и не торопятся, правда? Но трогать друг друга не через одежду… она и подумать не могла, что это настолько приятно!