***
Солнце с полудня печет весь город так, что хочется как можно быстрее зайти в тень и выпить чего-нибудь прохладного. Середина теплого месяца дает о себе знать своей погодой. После бессонной ночи я чувствую себя неважно, а жара только делает хуже. Я злюсь. Ощущаю обезвоживание, что мучает меня с утра. Даже перерыв не помог отдохнуть. От разговоров с Барксом я отказался, ведь он взялся утверждать, что мои «проблемы» — видения, берущиеся из моей головы. — Живо на улицу, — выкрикиваю я, открыв дверь в коридор. Все подскакивают со своих мест. — Ваше время уже вышло! Меня не волнует, что вы не успели пообедать. Я хочу видеть вас во дворе уже сейчас, — я наблюдаю за тем, как рекруты выбегают из зала, расталкивая друг друга. — Быстрее! — Вы сошли с ума, Деон, — Баркс вздыхает, подойдя ко мне. Я смотрю ему в глаза и выхожу в коридор. Дверь закрывается прямо перед его носом. Все, что я вижу, выйдя во двор к бойцам — страх. Напряжение. Они прячут глаза и не решаются сдвинуться со своих мест. — Вы все знаете, что вам нужно делать, — я взмахиваю рукой в сторону руин. — И я говорил об этом вам вчера. Очень долго этому меня обучал Джелл. Я могу сказать, что это — единственное, чему он научил меня, прежде чем отдать в руки Барксу. То, от чего отворачивались гвардейцы в моем городе, не желая принимать это в качестве действительности. Для них оружие — фальшионы, копья. Ловушки, которые они расставляют, чтобы ловить незадачливых беженцев. Наше оружие — магия. Противозаконная, запрещенная, считающаяся отклонением от норм государства. Человека, показавшего подобный «фокус» на улице неподалеку от гвардии, мгновенно задерживали и на следующий день отправляли на виселицу. Этих людей пытались уничтожить, от них хотели и все еще хотят избавиться навсегда. Вламывались в дома в поисках книг, учебников, амулетов и прочих вещей, что могли раскрыть род занятий их владельца. Вещи сжигали, людей увозили в тюрьму. Таких было, конечно, не много, и появлялись они нечасто, однако случаи были. И я бы не хотел, чтобы кто-то из нас или даже сам я попался в руки гвардии. Поэтому первое, чему обучил меня Джелл — скачок на большое расстояние. Неважно, вверх, вперед. Ты можешь оказаться там, куда пожелаешь переместиться, просто посмотрев в сторону этого места. И эта способность — главный выход из любой ситуации, когда ты не можешь вырваться и бежать. Не все они это умеют. Я прошу их тренироваться умениям, но не у всех выходит. Только сегодня я хочу видеть результаты их многомесячной работы. — Покажите мне, что умеете, — громко командую я, забравшись на помост руин. — Сделайте то же, что и я, — я перемещаюсь на другой конец руин, находящийся довольно далеко от этого. — По одному. Сейчас. Пятнадцать бойцов забираются на деревянные обломки напротив меня. Я отхожу в сторону и вытягиваю руку, словно приглашая их сюда. Некоторые из них колеблются; я это прекрасно вижу. Двое из них, девушки, преодолевают лишь полпути. Один парень едва не срывается с края руин, куда необходимо забраться. Пересчитав всех взглядом, я понимаю, что рядом со мной их четырнадцать. Здесь нет моей «фаворитки» — Эирин. — Прыгай, — приказываю я, не глядя в ее сторону. За моим ответом не следует никаких действий. — Я сказал тебе: прыгай. Сейчас же! — кричу я с другого конца развалины. — Здесь нечего бояться! Все остальные уже сделали это! — Я не могу, — отвечает Эирин. — Не могу! — Не выводи меня из себя, делай это! Я тебя поймаю, если что-то будет не так. Живее! Я вижу, как она мечется и не может решиться на прыжок, будто чего-то боясь. Не собираюсь верить в то, что ей страшно. Такой девушке, как Эирин, страшно не должно быть. — Если через две секунды ты не появишься здесь, я… — Деон, я не могу! — повторяет Эирин на грани истерики. Меня это выводит. Я выхватываю из-за спины арбалет и направляю его на Эирин. Она замирает на месте и перестает двигаться совсем. — Прыгай. Или я выстрелю в тебя, — сквозь зубы проговариваю я. Позади послышались недовольные вздохи, кто-то просит меня не делать этого и убрать оружие, но я никого не хочу слушать. — Деон, даже не думайте сделать это! — доносится снизу голос Баркса. — Вы в своем уме? Оставьте в покое бедную девчонку! — Она должна выполнить задание, как и все. Если хочет остаться на своем месте, — отвечаю я и взвожу оружие, все еще держа Эирин под прицелом. — Делай это! Делай! Но Эирин продолжает смотреть мне в глаза и не шевелиться, конечно же, не думая о выполнении этой задачи, что я поставил перед всеми. Перед всеми. И она не исключение. Я оказываюсь позади нее и хватаю ее плечи, зажав руки. — Ну, теперь что ты будешь делать? Прыгай, если хочешь вырваться! — продолжаю я кричать. Но она поступает не так, как следует. В эту же секунду Эирин толкает меня локтем в плечо, после чего делает шаг к краю руин и, оступившись, теряет равновесие. Я сразу ловлю ее за руку, но это никак не помогает: вместе с ней я лечу вниз. Но мне везет: я успеваю переместиться ближе к земле, закрывая собой Эирин, и она падает прямо на меня, когда я приземляюсь на сломанные кирпичи и камни. — Вы в порядке? — из-за забора вновь звучит вопль Баркса. — Вам нужна помощь? — Все нормально, — как можно громче произношу я в ответ, сталкивая с себя перепуганную Эирин. По-моему, она что-то пытается сказать мне, однако я не хочу ничего от нее слышать, что бы то ни было: извинения или, напротив, обвинения в том, что это случилось. Я возвращаюсь наверх, оставив Эирин внизу, у основания развалин. — Не смейте ей помогать, — рычу я, глядя на остальных. — Тот, кто поможет ей оттуда выбраться, будет наказан. И ему это не понравится. Я направляюсь к входу в Улей и сталкиваюсь там с Барксом. Он протягивает мне деревянную кружку с водой. — Деон, вы сегодня явно не в себе. Я бы посоветовал вам все же отдохнуть. Считаете, бойцы не разберутся без вас и вашей помощи? Я бы назвал их готовыми к заданиям. Но я только обхожу мастера, чтобы подняться к себе. Из окна я вижу, как несколько парней-бойцов вытягивают Эирин на помост и помогают ей встать на ноги. Идиоты. Они наверняка чувствуют гордость, ведь пошли против моих слов, не испугавшись возможного наказания. Я знаю, как сейчас на меня зла Эирин, и, может, ее группа тоже злится, не имея на то четких причин. В мою дверь стучат; она открывается, и я вижу Баркса. Признаться, за последние несколько часов он мне порядком надоел. — Послушайте, если вы продолжите поступать так со всеми учениками, от нас все разбегутся, — говорит он, словно не желая показывать свою злость. Баркс не хочет, чтобы я видел, как и он сердится на меня. — Им и без того хватает разбитых лиц и сломанных пальцев! — Я знаю. — Знаете? А знаете, почему я сюда пришел? — у Баркса сверкают глаза от злости. — Потому что я слышал, как все они там решили не посещать занятия, пока вы, Деон, не извинитесь перед Эирин. Удивительно. — Похоже, Баркс, вы нашли себе новых друзей? Тогда передайте им, что этим заявлением они делают хуже себе. В первую очередь, — я указываю на дверь. — На этом все. — О-ох, Деон, вы бываете просто невыносимым, — он выходит и закрывает дверь, но продолжает кричать за ней. — Просто невыносимым!***
Утром на площадке за Ульем я никого не вижу. Нет сомнений: все остальные решили устроить бойкот и не заниматься, пока я не принесу этой девчонке свои извинения, которых не должно быть. И их не будет, потому как ничего особенного не произошло. Я слышу глухую усмешку Баркса, стоящего неподалеку под навесом, и, готов поспорить, он сейчас думает: «А я говорил вам». Не признавать правоту Баркса не получится, верно, он меня предупредил об этом и не солгал о намерениях бойцов, однако следовать его просьбам я не стану. — Я погляжу, вы очень популярны сегодня, Деон, — произносит Баркс. — Думаю, сегодня у меня будет небольшой отдых. Можете передать своим друзьям, что у них с этого дня нет больше смысла здесь задерживаться. — Не боитесь Джелла? Он будет очень недоволен. — Он мной уже недоволен, — отвечаю я. — Нечего бояться. Если эти пятнадцать мальков решили устроить бунт против меня — не буду им мешать. Уверен, долго они так не продержатся. А у меня есть и другие цели, которые я намерен выполнить вместо тренировок. Оставив Баркса наедине с его мастерской, я выскальзываю за пределы Улья и оказываюсь на улице. Джелл не хочет видеть нас за забором, думает, мы так подвергаем себя опасности. Я же считаю его беспокойство напрасным. По крайней мере, за себя я не волнуюсь, ведь плакаты с моим лицом были сорваны со стен города и сожжены во дворе перед Ульем в одну из ночей. Если и уничтожать следы, то полностью. Но мне необходимо знать, что новые листовки нигде не появились. В самом центре, недалеко от площади я замечаю скопление людей, окруженное кольцом из гвардейцев. Из толпы звучит громкий мужской голос, говорящий о поддержании порядка и дисциплины в Харнелле — очередной человек, претендующий на власть в городе. Обещает хорошую жизнь. Понятно теперь, о чьем приезде говорил Джелл. Я пробираюсь к краю толпы и опускаю голову, чтобы послушать. —…вы все прекратите бояться ходить по улицам ночью! — произносит он звонким голосом. — Все подозрительные личности будут усажены за решетку, и жизнь в Харнелле станет безопасной! Еще один храбрец, который однозначно решит пойти штурмом на Улей. Ничего нового. На стенах зданий вокруг я замечаю плакаты, что снова развешаны чужими руками, желающими мне зла. Это перестает быть смешным. Я натягиваю платок на лицо и надеваю капюшон, только после этого я решаюсь подойти к объявлениям. Точно такие же, что и раньше, один в один — без изменений. «Жизнь в Харнелле станет безопасной». Как только я срываю одну из листовок, за моими плечами звучит голос: — Эй! Ты чего это делаешь? Я оглядываюсь и понимаю, что это гвардеец. Его глаза округляются. Он толкает стоящего рядом с собой напарника и кивает в мою сторону. Они друг друга поняли, и я тоже понял их. Это конец. Мне ничего не остается кроме как сорваться с места и бежать, сжимая в руке сорванную листовку со своим лицом, бежать как можно быстрее. Неважно куда. Мне нужно скрыться от гвардейцев, следующих за мной. Впереди я вижу стену дома и решаюсь на то, чего так боялся: прыгнуть на крышу. Закрыв глаза, я делаю это и исчезаю из поля зрения стражников. — Ты видел это? — выкрикивает один из них. — Он только что был здесь! — Если я тебя найду — прикончу на месте, — кричит уже второй. — Знай, ты нам еще попадешься! Таких мы сразу убиваем! Я слушаю их, переводя дыхание на крыше одного из домов переулка. Это все куда хуже, чем плакаты с надписью о поиске. Куда хуже. Теперь они знают, что я из тех, кому подвластны умения, недоступные им. Это даст им дополнительную мотивацию искать меня. Но найдут ли они того, кого ищут — вопрос. Теперь я точно не выйду из Улья при свете солнца. Джелла это не обрадует, я уверен. Он раз за разом повторял мне слова о том, что стоит остаться в Улье, особенно в эти дни, особенно мне. Но я не послушал его и этих, как мне казалось, напрасных предостережений. Я считал это беспокойство глупым, необязательным, лишним. Но зря. Я признаю свою ошибку. Оставив мысли в стороне, я пробираюсь по крыше к площади, где не так давно стоял сам. Гвардейцы, вернувшиеся на свои места, сообщают своим сослуживцам о «лишнем человеке» — обо мне, и те сразу же начинают оглядываться по сторонам, пытаясь найти меня взглядом. Как только один поднимает голову вверх, чтобы осмотреть крыши, я прячусь. — Клянусь тебе, он был прямо передо мной, а потом он словно растворился, — я слышу их разговоры внизу. — Он знает магию. — В скором времени его найдут и посадят, не сомневайся. Я бы не был так уверен в этом. — Точно! Его рожа по всему городу развешана! — смеется другой гвардеец. — Еще немного, и мы увидим его в петле! Если этот факт так забавляет их всех, значит, кто-то действительно взялся за то, что нам едва удалось прервать. Должно быть, нет смысла в вечных пробежках по кварталам города с целью уничтожить как можно больше листовок. Мое изображение — старое, такое изображение меня было лишь… Дома. В другом городе. Значит ли это, что листовки как-то связаны с моим родным городом, отцом и его поисками? Стоит ли винить его в этом? Но даже старый портрет не помешал гвардейцам распознать меня. А теперь-то они однозначно запомнили мое лицо, это сложно не сделать. Я сажусь на крышу дома. Мое имя. Мое лицо. Сумма за голову, которую озвучивал Баркс: двадцать тысяч. Это немало, хватит, чтобы начать хорошую жизнь. И ищут меня за жестокое убийство собственной матери и побег из тюрьмы Миркнесса. Теперь к этому наверняка припишут и использование запрещенных умений. Я знаю, это случится.***
Во дворе перед Ульем я замечаю Баркса, показывающего что-то моим бойцам, но они, увидев меня, сразу же прекращают заниматься. Баркс разворачивается в мою сторону, и я подзываю его к себе жестом руки. Он поднимает руку вверх перед рекрутами, а потом идет ко мне. — На вас лица нет, — произносит он. — Что случилось? — Попался, — вполголоса отвечаю я. Взгляд Баркса меняется. — Не говорите мне о том, что… Нет, Деон, — Баркс смотрит на меня; я киваю. — Вы решили надо мной пошутить. Скажите сейчас же, что это шутка. — Баркс, они узнали меня. Я едва смог скрыться. Не говорите об этом Джеллу, прошу вас, Баркс. — Давайте по порядку. — Я был на площади. Кто-то снова расклеил все эти гребаные плакаты, Баркс! За мной гнались. Я успел спрятаться на крыше. Он уводит меня в сторону здания. — В последнее время я вас совсем не узнаю, — говорит он, тяжело вздохнув. — Раньше вы спокойно занимались с бойцами, а теперь? Все ваши мысли только о тех плакатах! Не понимаю, что на вас нашло. Вам стоит послушать, что говорит Джелл, и не высовывать свой нос из Улья. И особенно не ходить рядом с гвардейцами, Деон! — Я не понимаю, Баркс, — я вырываюсь и захожу в дом. — Почему сейчас. Почему я. Мне необходимо поразмыслить над всем этим. И мне должна помочь она. Эирин. Я поднимаюсь на второй этаж, где находится комната Эирин. Во дворе вместе с остальными я ее не заметил, как и еще нескольких девушек, из-за чего решил, что она сейчас сидит в своей комнате. — Эирин, — я прислоняю голову к ее двери. — Открой немедленно. Мне нужно поговорить. — Я не хочу разговаривать, Деон. Ты и сам все знаешь. — Боги, не выводи меня из себя и не заставляй выбивать эту дверь, — громче прошу я. — Открывай. У меня разговор. Это важно. В ответ не следует ничего. Если она решила изобразить из себя независимую девушку — зря. Со мной это не пройдет. — Если ты не откроешь мне дверь, я залезу через окно, учти это. — Оно тоже закрыто. Уходи. Я не желаю разговаривать с тобой, — раздается голос Эирин за дверью. Оглянувшись, я замечаю Баркса в коридоре. Он кивает, глядя на меня, на что я не могу ответить ничем, кроме растерянного взгляда. Баркс хочет, чтобы я принес Эирин свои извинения. Я опускаюсь перед дверью на колени и заглядываю в замочную скважину. Рядом Эирин нет. Поэтому я ударяю по двери плечом, и она тут же раскрывается. Мне хорошо известны слабые места этих замков, и я знаю, что все двери Улья едва держатся на своих местах. Она сидит на своей кровати, и мой визит ее явно напугал. Не думаю, что к ней каждый день кто-то врывается, ломая дверной замок. — Деон, вы опять за свое! Я просил вас не трогать двери, — за моей спиной раздается недовольный вопль Баркса. — Поднимайся и иди за мной. У меня есть новости, — холодно выговариваю я, оставляя на столе у Эирин листовку, сорванную в городе, а потом направляюсь к дверному проему, где стоит Баркс. Эирин не сдвинулась со своего места. — Я сказал что-то неясное? Повторить? — Деон, с девушками разговаривают иначе, — почти шепотом говорит Баркс. — Мягче. — Вам ли говорить о мягкости, Баркс, — я смотрю ему в глаза и разворачиваюсь к Эирин снова. — Нужно поговорить. Не здесь. Идем, — после моих слов Баркс толкает меня в спину. — П… Пожалуйста. Я не привык ни перед кем вести себя так, будто я им слуга. Все они — я говорю о бойцах — привыкли к моему тону, словам и обращениям. Мы с ними не лучшие друзья, чтобы веселиться и смеяться, а с девушками я не кручу романы, поэтому мне не обязательно включать вежливого человека, который был бы способен любую из них увести с собой наверх. — Ладно, — Эирин вздыхает и встает со своего спального места. — Наверное, у тебя и вправду что-то важное. Будем считать, что я тебя простила. Я забираю со стола плакат и позволяю Эирин и Барксу пройти вперед. Старые деревянные ступеньки громко скрипят, подобно заключенным в тюрьме — эти звуки мне знакомы, и я порой их слышу, даже через много лет. Весь Улей пропитан тем, что тут случалось ранее. В один из вечеров, когда наша привычная тренировка оборвалась из-за разбушевавшейся грозы, бойцы сидели в кругу у камина и что-то рассказывали. Я держался от них подальше — мы слишком мало знали друг друга, чтобы находиться рядом — поэтому я сидел в углу зала, наблюдая за дождем на улице. Но я хорошо слышал их слова: они говорили о резне в стенах этого дома и клялись, что слышали по ночам голоса умерших здесь, а некоторые с уверенностью заявляли об увиденных духах и самостоятельно двигающихся вещах. Над этим смеялся Баркс, сидя неподалеку от меня, но он, оставив свою работу, по-моему, начал сходить с ума, потому что тоже признался мне в видениях. Я не придал этому значения тогда, но сейчас вспомнил о «тенях». Я не буду связывать эту «тень» с душами убитых нами людей из прежнего Улья. Это явление однозначно имеет иное происхождение. А вот в рассказы бойцов я предпочел не верить; в их разговор я вмешался с фразой: — Почему чьи-то шаги по ночам вам кажутся чем-то необычным, а ваши действия с магией — обычным делом? Они смотрели на меня несколько секунд и потом перевели разговор в другое русло, а Баркс снова рассмеялся. Я открываю дверь своей комнаты ключом и прохожу в нее. — Сегодня я попался на глаза гвардейцам, и теперь они ищут меня, чтобы прикончить за… колдовство, — признаюсь я. — Все листовки вернулись на свои места, но, мне кажется, теперь их стало еще больше. Я не намерен продолжать это все. Долгое время я спокойно жил в Харнелле, а сейчас вынужден скрываться, потому что кто-то этого захотел. Это точно мне не по нраву. — И… Чего ты хочешь от меня? — Эирин складывает руки на груди. — Все же нужна моя помощь, да? — Хочу, чтобы ты проверила Харнелл в ближайшие ночи. Не нужно срывать эти листовки — их вернут. Ты могла бы узнать у стражи что-нибудь больше об этом. — Вы думаете о том, чему подвергаете девочку? — Баркс возмущен. — Предлагаете ей пойти и поговорить с гвардейцем? — Что вас так пугает, Баркс? Самая большая ее жертва — мышь, что она убила в своей комнате. Ее руки чисты, в отличие от наших. Она никому не знакома. — Я сделаю это. Я вижу, как расстраивают Баркса слова Эирин, только поэтому торжествующе улыбаюсь. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, девочка, — он смотрит на нее, а потом садится на мою кровать. — Деон, я всегда знал, что вы сумасшедший. Год от года хуже. — Баркс, прошу вас придержать язык за зубами. Я не развлечения ради это делаю. Уверен, вы бы поступили так же. Несколько лет назад именно я для вас выполнял всю похожую работу, если вы не помните. — Я все помню, Деон. Не понимаю вашего энтузиазма. Ваша удача, что Джеллу об этом ничего не известно. Это заставляет меня отвлечься от поисков записей и карт. — Если он узнает, я вам двоим лично отрежу языки, — цежу я сквозь зубы. — Я не хочу, чтобы он знал о том, что меня видели. Но среди гвардии… Это подобно чуме: они друг другу все расскажут, и я буду объявлен еретиком. Когда меня найдут, дорога одна — на плаху. Но от Джелла долго скрывать каждую деталь не выйдет. Джелл — всевидящее око, он абсолютно все видит, все знает и все слышит. О том, что в Харнелле уже известно, кто я, он узнал раньше меня. Я не исключаю вероятности того, что и о сегодняшней моей «прогулке» он или догадывается, или ему уже все ясно. Я могу заставлять всех вокруг молчать, но это не будет давать мне гарантии того, что Джелл не узнает обо всем, что случилось. — Для того, чтобы разобраться, откуда берутся эти листовки, необходимо понять, кто этим занимается, — рассуждаю я. — Не берусь утверждать, знаком мне этот человек или нет. Скорее, нет. — Отрицаете наличие предателей в Вашем окружении? — Баркс поднимает брови. — Кто знает… — Не заставляйте меня думать, что этим занимаетесь Вы, Баркс. — Нет-нет-нет, Деон, я совсем не это имел в виду. Стоит подумать о тех, кого Вы знаете. Это куда легче, чем сходу обвинять незнакомого человека. У Вас есть подозреваемые? Я ничего не отвечаю ему, ведь мои подозреваемые — весь Улей, половина города, все гвардейцы и целый Миркнесс. — Вам не понравится их количество. И я действительно не знаю, кто это делает: знакомый или незнакомец, — я вздыхаю. — Сложно начать поиски без уверенности во всем. Я перевожу взгляд на Эирин. Кажется, она задумалась; темные волосы почти закрыли ей лицо, и я не могу различить ее эмоций, но, похоже, она пытается сосредоточиться на чем-то. Несмотря на мое отношение к Эирин, я доверяю ей больше остальных бойцов. Возможно, это случилось потому, что Джелл так захотел — ему нравилось видеть нас с ней рядом, для него мы — напарники, дополнение друг к другу. Эирин это нравится, мне — не очень. Не собираюсь я брать в помощники неопытную девчонку, и то, что она ловко размахивает оружием на тренировках, оставляя своих «приятелей» далеко позади, не делает ее отважным героем, готовым поливать улицы Харнелла кровью. Скорее всего, при неожиданной встрече с врагом за пределами территории Улья, она попросту бросится бежать и прятаться, а то и вовсе не сможет ничего сделать, и они убьют ее или заберут к себе. Когда я увидел ее в рядах новобранцев, я не поверил своим глазам: она была ниже и меньше всех остальных, а в ее руках я заметил небольшой нож — таким только рыбу на кухне потрошить; я посмеялся и указал на нее, сказав, что этим «оружием» она сможет лишь крысу в своей комнате зарезать. Остальные тоже смеялись, но до тех пор, пока Эирин не метнула этот нож в меня. Его лезвие просвистело рядом с моим ухом и вонзилось в деревянный дверной косяк, возле которого я стоял. Она смотрела мне в глаза, и я понял, что она хочет мне доказать. Эирин всего восемнадцать, поэтому я не доверился ей с самого начала. Сложно поверить, что эта маленькая девочка с голубыми глазами и веснушками на лице хочет делать грязные дела. Очевидно, у нее есть свои цели. Для меня стало сюрпризом то, что она прибыла сюда из моего города. — Родители не знают, чем я здесь занимаюсь, — говорила она. — Мама узнала, что я поехала в Харнелл. Отцу не интересно совсем. Мы говорили с ней об этом, и из нашего долгого разговора в одну из ночей я узнал: ее мать и мой отец сейчас находятся в очень тесных отношениях. Это поразило меня. Но подозревать Эирин в связи с поисками, что устроил мой отец, я не стал. На то нет причин. По крайней мере, мне бы хотелось в это верить.***
Целый вечер прошел за разбором версий того, кому могло понадобиться подставлять меня. Мы пытались сопоставить мое старое изображение и текущее обвинение, и любая дорога приводила нас с Эирин в наш город. Но почему здесь? — Я понятия не имею, кому это нужно. Зачем он это делает. И почему именно сейчас, — я вздыхаю, откинувшись на спинку стула. — Извини, но я подумала о твоем отце, — говорит Эирин. — Я могу ошибаться, но… Вдруг он знает, что ты здесь? Потому что он и моя мама… — Она может быть права, — Баркс тоже вздыхает. — Сейчас нужно подумать обо всех вариантах. Нельзя ничего отрицать. Любой вариант из тех, что могут существовать, сбивает меня с толку и не дает понять, в какую сторону идти и кого подозревать. Я просил Баркса молчать об этом, но мои подозрения падали даже на Джелла, однако нет совершенно никаких мыслей о том, зачем ему это нужно и нужно ли вообще. Баркс назвал это абсурдом, ведь я не приношу Джеллу неприятностей, а только наоборот. По крайней мере, стараюсь. Точно знаю: Джелл не станет молчать, если его что-то не устраивает. К тому же, он сам просит меня быть осторожнее и не вылезать из Улья. Поэтому сложно назвать его подозреваемым. — У меня появлялись мысли о Миркнессе, — признаюсь я. — Возможно, стоит навестить одного человека. — Если вы сейчас говорите о поездке в тот город — забудьте! Вы точно с ума сошли, Деон, — поднявшись, возмущается Баркс. — Даже не думайте отправляться туда! — Баркс, вы сами только что сказали, что нельзя отрицать никакие варианты, ведь так? Будем считать, это один из таких вариантов. Нравится нам это или нет, нужно проверить все. И никому не попасться на глаза. Он взмахивает руками и обходит комнату по кругу. — Не понимаю вашего беспокойства, — произношу я. — Столько лет успешной практики не могли пройти зря. У меня все выйдет. — Я не сомневаюсь! Но подумайте лучше: стоит ли влезать в самое пекло, если ты облит маслом? Мне приходится сделать одну большую паузу, во время которой никто ничего не произносит. С одной стороны, он прав: вернуться в город, откуда я бежал, подобно прыжку в воду, кишащую хищными рыбами. С другой — есть ли у меня иной выбор? Следы листовок явно из Миркнесса. — Я устал от ваших сомнений, Баркс. Сидеть без дела я не могу, ведь кто-то настойчиво пытается избавиться от меня. Именно сейчас… Это однозначно имеет какое-то значение. — Как пожелаете. Думаю, мне уже пора отдохнуть: время позднее. Доброй ночи. Надеюсь, вы решите эту задачу вдвоем. Он оставляет нас с Эирин наедине. — В любом случае, корабли на другую часть континента отправляются почти каждый день, поэтому есть шанс появиться там уже в ближайшие дни. Возможно, на этой неделе. Что думаешь, Эирин? — я разворачиваюсь к ней и вижу, что она заснула прямо на моей кровати, видимо, утомившись за целый вечер этим разбором карт и обсуждением миллиона версий происходящего. — Ладно, ничего не отвечай. Я и сам все знаю. Если бы она не заговорила о другом городе и моем отце, я бы, наверное, даже не стал рассматривать этот вариант, не увидев в нем нужного смысла. Я колебался. Ведь зачем моему отцу искать меня по прошествии десяти лет? Он так упорно старался забыть о моем существовании, отказываясь от всякого родства со мной. А теперь? О небо, это ведь может быть неправдой. Не стоит спешить с этим всем и делать выводы, которые могут оказаться ошибочными. Я выхожу в коридор, останавливаюсь у окна и смотрю на отражение полной луны в воде реки. Мы и вправду потратили слишком много времени на размышления сегодня. Стоит пойти и отдохнуть. Как Эирин. Кто-то дотрагивается до моего плеча, и я, повернув голову в сторону, хватаю руку подошедшего сзади человека. Это Баркс. — Я вижу, вы напряжены, — замечает он. — Иначе не вижу других причин так пугаться. — Достаточно, чтобы в следующий раз ударить вас, — хрипло отвечаю я ему. — Ох, извините, я не в себе. Не могу реагировать по-другому. — Все же хотите уехать? Джелл будет не рад этому. Кто же тогда будет новобранцев учить? — Вы. У Баркса округляются глаза. — Не время для шуток! — Поверьте, я не шутил. В мое отсутствие только вы можете заняться этим. Кто в свое время научил меня всему? Вы, Баркс, — я киваю. — Но что, если… — Если меня схватят — я буду вырываться и попытаюсь сбежать. Не волнуйтесь. Я поговорю с Джеллом. Наверное, нет смысла скрывать от него все это. Рано или поздно он узнает. Баркс выдыхает. — Деон, я был рад работать с вами. Что бы ни случилось, знайте, я на вашей стороне. — Я еще здесь, Баркс, и я жив. Не торопите события, — улыбаюсь я и отхожу к двери своей комнаты. — Доброй ночи. Поднимать Эирин и отправлять ее к себе я не собираюсь. Думаю, этой ночью мне снова будет не до сна. Погасив лампу, я сажусь в свое кресло и закрываю глаза. Что, если это дело рук отца? Могли эти листовки так сильно запоздать и прибыть в Харнелл спустя десяток лет? Или это все бред? Мне никогда не нравились ситуации, в которых так много вопросов и так мало ответов.***
Я знаю, как ты боишься. Знаю, каков твой страх. Я о тебе все знаю. И если я
захочу, то запросто найду тебя.
Я открываю глаза, подняв голову. За окном уже встает солнце, небо становится светлее, а на моей кровати все так же спит Эирин. Мне не хотелось засыпать, потому что я боялся услышать тот голос. И я его услышал. Пора действовать. На моем столе разложены книги, бумаги и карты, лежащие тут с вечера. Как только я решаю убрать это, Эирин просыпается. — Деон? Ты бы не мог… Выйти из моей комнаты? — тихо просит она, а потом оглядывается вокруг, заметив мой взгляд. — Что… — Не волнуйся, — произношу я. — Я не стал будить тебя, когда ты здесь заснула. Все в порядке? — Кажется. Ты всю ночь сидел с этими книгами? Знаешь, они мне даже приснились. Я видела, как ты оставляешь их на столе в моей комнате и говоришь, что уезжаешь домой. — Наверное, придется это сделать, Эирин. Мне не хочется, но я должен. Я думал над этим много раз. Мне бы хотелось поговорить со своим отцом, но именно поговорить, чтобы он понял меня и то, о чем я так хочу ему сказать, а не приказывал своим охранникам сажать меня в тюрьму и не заставлял ждать казни. Но это напрасные надежды: он никогда не станет слушать меня, не захочет видеть и сразу же вызовет охрану, чтобы те убрали меня с его глаз и отправили туда, откуда я бежал однажды. Даже если эти листовки — его затея, становится ясно: видеть он меня не желает. Ведь там написано, что при задержании меня можно убить. Значит, ему все равно. Им движет месть. — Поднимайся, — я смотрю на Эирин. — У нас сегодня тренировка. — Точно, — она тут же встает с кровати. — Скажу об этом остальным. И… Не спеши с отъездом, ладно? Я думаю, стоит еще немного подождать. — Возможно.***
Я оставляю бойцов одних, заметив, что сегодня они пришли не все. Не мое дело в этом разбираться. Но за попытку бунта я пригрозил им наказанием. Конечно, я сказал им: на первый раз я прощаю их, не желая решать эту проблему; Эирин видела мое лицо, и она точно поняла, о чем я пытаюсь сказать — у меня есть и свои неприятности. Ее я со спокойной душой отпустил в город: она должна спросить гвардейцев о листовках и узнать о «цели» — обо мне подробнее. Думаю, мне нужно поговорить с Джеллом сегодня, чтобы он знал о моих планах и дальнейших действиях. Он может быть против моего отъезда, но он не в силах удерживать меня на одном месте, ведь у каждого существует право выбора. Недалеко от Баркса я замечаю Троя. Я ждал его возвращения и знал, что вскоре он придет сюда. Если я хочу покинуть это место, мне нужно убедиться в некоторых деталях. Трой должен помочь мне с подготовкой бойцов в мое отсутствие. Он и Баркс без труда справятся с этим, я уверен. — Деон! Я едва узнал тебя, — произносит Трой, как только я подхожу к ним. — Как твои дела? — Я солгу, если скажу, что все в порядке. Но не будем тратить на это время. У меня к тебе есть разговор, — отвечаю я и приглашаю его пойти за собой. Трой — крепкий парень, он отлично натренирован мной и Барксом, он был лидером среди своих «коллег», которые после небольшого срока начали разбегаться из Улья, боясь ответственности и крови на своих руках. Трой же был верен себе и своему пути. С тех времен прошло несколько лет, но, клянусь, сейчас он находится в той же форме; он младше меня, и это играет на его стороне. В свои двадцать с небольшим я тоже мог быть как он, но не занимался ничем подобным. А сейчас нас вряд ли можно сравнить. Однако паре человек делать это ничего не мешает. Я бы мог попросить Троя о многом, ведь ловкости и скорости ему не занимать. Даже после того случая, когда он оступился, я не умаляю его достоинств. Ошибки есть у каждого, никто не выполняет свой долг идеально, не стоит за это корить себя или других. Трой в состоянии помочь мне с множеством других дел: он смог бы достать нужную мне информацию из штаба гвардии, за короткий отрезок времени оборвать все листовки в городе и уничтожить их, и главное — без труда справился бы с наступлением десятка гвардейцев. Но я прошу его о другом: помочь собраться пятнадцати салагам, чтобы они стали хоть каплю похожими на самого Троя. Глупая просьба, но у меня нет иного варианта. — Так что там у тебя? — Трой смотрит мне в глаза. — Выглядишь напуганным. — Может быть. Я хотел попросить тебя поучить моих бойцов, пока я… Буду не на месте. — Решил уйти из Улья? — Не совсем. Нужно оставить его на время. Рассчитываю на твою помощь. — Я подумаю над этим. Должно быть, мне об этом стоит поговорить с Джеллом? Как считаешь, он захочет меня видеть? — Понятия не имею. Мне тоже нужно зайти к нему. Он рад не будет. — Я видел, тебя ищут. Почти как меня, — Трой вздыхает и кладет руку на мое плечо. — Почему? Что ты сделал? — Непонятно. Но пытаюсь с этим разобраться. Поэтому прошу твоей помощи. Не хочется втягивать тебя в дела за стенами Улья. Хотя знаю, что ты мог бы пройти в штаб и узнать все подробнее. — Если ты хочешь, сделаю это прямо сейчас. Я серьезно. — Нет, придержи коней, Трой. Не нужно. Нет никакой гарантии, что у них что-то есть на меня, поэтому не влезай в это сейчас, — отказываюсь я. — Поговори с Джеллом. Для начала. В ответ Трой кивает и оставляет меня, чтобы пойти наверх. Разговор себя ждать не заставит, я уверен. Джелл будет злиться. Он начнет кричать и размахивать руками, укажет на мое бездействие и невыполнение его указов, а потом выскажет все о моих проблемах мне в лицо. Это случится, и я к этому уже готов, ведь никогда не происходит ничего нового. Издеваясь, Джелл всегда предлагает мне покинуть Улей совсем, и каждый раз я отрицательно качаю головой, говоря о своих обязанностях перед бойцами. Но в этот раз я отвечу согласием. Более того, сам скажу, что хочу уйти. Время идет, а я стою на месте. Это неправильно.