Damaged

      Прием у отца не смог порадовать меня своими новостями. Я знаю, что и раньше он собирал у себя гостей: разных личностей, похожих на павлинов, которые приходили десятками, сотнями, не обращая внимания на цели подобных встреч, ведь все, чего им хотелось — покрасоваться друг перед другом и выпить. Дела государства и города их редко волновали. Готов поспорить, сейчас ничего не изменилось. В любом случае, услышанное меня разочаровало. Все могут радоваться Союзу Провинций, но мы получать от этого удовольствие не обязаны. Это может привести к настоящей охоте на всех обитателей Улья. Я не знаю, почему они решили объединиться, и узнавать не собираюсь.       Опускающееся за горизонт солнце отражается в окнах здания, куда я собираюсь пройти, чтобы увидеться с отцом. Целый день мы с Эирин провели среди огромной толпы, и никто из них даже не узнал меня. Если бы это случилось… Я был бы не в силах скрыться от стражи.       Тучи с запада, нервирующие меня с полудня, весь день кружили над городом, словно обходя нас, но к вечеру небо стало темнеть: грозовой фронт подошел к самому городу, и в любую минуту мог пойти дождь. Впрочем, его до сих пор нет, и о грозе не говорит ничего, кроме бегущих по медному небу клочков темных облаков. Поднялся ветер; я слышал, как в полной тишине шелестят листья деревьев, растущих вокруг здания главы. Когда гости приема начали расходиться, подолгу прощаясь со всеми своими «друзьями», мы решили незаметно уйти, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.       — Наверное, нам пора разделиться, — произношу я, глядя на садящееся солнце.       На небо над нами все же наплыли тучи, и вот-вот начнется ливень, я уверен.       — А что потом? — Эирин смотрит мне в глаза. — Мы сможем встретиться потом?       Я оглядываюсь на часовую башню.       — В девять часов у причала. Я думаю, этого времени хватит и мне, и тебе.       — Надеюсь. Постарайся быть аккуратным.       — Ты тоже. Я не знаю, чего можно ожидать от отца и его окружения, — говорю я. — Будь начеку. И следи за временем.       Эирин кивает в ответ; я оставляю ее у ворот здания. Дождь начинает накрапывать; редкие крупные капли приземляются на металлические карнизы окон, со звоном разбиваясь о них. Пора прятаться, иначе я все же лишусь своей маскировки.       Убедившись, что никто за мной не следит, я влезаю на дом со стороны заднего двора: здесь вероятность быть замеченным практически равна нулю. Даже спустя много лет я помню, где находится рабочее место моего отца, помню, как можно туда пройти, не входя в главную дверь. Мне хорошо знакомо здание. И сегодня это сыграет мне на руку.       В длинных коридорах стоит мертвая тишина, нарушаемая лишь ударами капель дождя об оконные стекла. С нижнего этажа доносятся тихие разговоры стражей гвардии — личных охранников отца и его дома. Их слова невозможно разобрать из-за эха, блуждающего по коридорам здания. Но я здесь совсем не для того, чтобы слушать дискуссии гвардейцев. Все, чего я от них хочу — чтобы они не ввязывались в мой разговор с отцом. А он их наверняка вызовет к себе, только завидев меня на пороге своего кабинета. Я знаю, что он сейчас именно там, а не где-нибудь еще. Влезая на здание, я заметил его. Нужно поспешить.       Я спускаюсь на нижний этаж и прижимаюсь к стене, когда рядом раздаются шаги гвардейцев. Этот звук нельзя спутать с другим: тяжелые сапоги никогда не смогут сделать шаг беззвучным. Каждый гвардеец, нашпигованный оружием и одетый в специальную одежду, шагая, гремит, как посудный шкаф. Надеюсь, за своими собственными звуками они не услышат моих. Мне удается проскользнуть мимо двух гвардейцев, чьи разговоры я слышал, находясь наверху, и выхватить у одного из них связку ключей, висящую на поясе. Дверь поста будет заперта, и никто не придет на помощь отцу.       Больше всего я беспокоюсь за Эирин — ее могут заметить и принять за «незваного гостя», а потом отправить либо за пределы территории здания, либо в клетки, находящиеся в подвале. Там я и провел несколько дней после того случая. Даже найдя свою мать, она не обеспечивает себе полную безопасность. Миновав пост охраны, я озираюсь по сторонам и спускаюсь в коридор, ведущий как раз к кабинету отца. Понятия не имею, где сейчас находится Эирин. Ни на одном из этажей я не заметил ни мою спутницу, ни ее следов пребывания здесь. Надеюсь, ее не схватили.       Темный и длинный коридор, вдоль которого расстелен ковер темно-красного цвета, по которому однозначно не ходят обычные люди — лишь те, кого посчитал достойными мой отец. Меня здесь никто не ждет, но мне и не нужно приглашение, чтобы прийти. Мое дело не требует этого. Я иду прямо к тяжелой большой двери, за которой сидит отец — глава Юга. Именно сейчас его имя имеет большой вес в городе, всей Провинции и Союзе.       Повернув ручки двери, я раскрываю ее и вижу его, сидящего за своим столом.       — Я никого не звал! — громко произносит он, а потом поднимает голову, когда дверь за моей спиной закрывается. — Ты…       Я замедляю шаг, но продолжаю идти к его столу, проверяя, на месте ли мое оружие. Отец молча наблюдает за каждым моим движением, поднимаясь со своего большого кресла.       — Если ты сейчас же не исчезнешь, я позову охрану, и ты окажешься там, где должен быть! Убирайся!       — Тебе некого звать. Никто не придет к тебе на помощь.       Лицо отца меняется. Он выходит из-за стола, когда я приближаюсь, будто готовясь к драке со мной, но его злость сменяется страхом — я это вижу.       — Чего ты хочешь? — вопит он. — Забирай все и уходи!       — Мне не нужно ничего из твоих вещей. Я пришел сюда по другому поводу, — холодно отвечаю я. — Я уверен, что ты причастен к этому.       Я достаю и бросаю на его стол листовку, найденную Эирин в Харнелле. Отец берет ее в руки и с недоверием смотрит на меня.       — Что это?       — Это появилось в моем городе. Никому, кроме тебя это не нужно.       — Деон, прошло столько времени. Я прекратил твои поиски еще семь лет назад, как только мне стало известно, что твоих следов ни в одном городе вокруг нет, и никто тебя не видел, — отец обходит меня и останавливается за моей спиной. — Гвардия признала тебя пропавшим. Уходи, пока я не вернул все на свои места, и тебя не забрали стражники. Немедленно.       — Я никуда не уйду, — я разворачиваюсь к нему. — Откуда это взялось?       — Мне ничего об этом не известно! Никаких приказов о твоем поиске не было. Более того, я даже не знаю, откуда ты сюда прибыл!       Я в растерянности.       — Больше никому не важны мои поиски. Такие же висели здесь раньше. Ты знаешь.       Отец снова подходит к столу. Нервничает.       — Либо ты уходишь, либо я зову охрану! — кричит он.       — Никто не придет. Будь в этом уверен.       Он, натянув улыбку, отходит к стене и переключает небольшой рычаг. Я чувствую, как дрожит пол под моими ногами, но не успеваю ничего сделать: двери раскрываются, и в зал влетают гвардейцы.       О нет.       — Взять его! — выкрикивает отец. — Я знал, Деон, что ты рано или поздно сам придешь ко мне. Но, поверь, я не рассылал эти объявления. Они лишь сыграли мне на руку.       — Господин, мы задержали девчонку, — произносит один из стражников, схватив мои плечи. — Сейчас она не представляет опасности.       — Девчонку? — глаза отца сужаются. Он переводит взгляд на меня. — Ты явился сюда не один?       Я не отвечаю ему, потому что гвардеец ударяет меня по лицу, чтобы я развернулся.       — Вы знаете, что с ним делать. Дождитесь утра. Утром мы сделаем то, от чего он сбежал десять лет назад. Доброй ночи, сын!       Отец сжимает в руке мою листовку — последнее, что я вижу, перед тем, как гвардеец снова бьет по моему лицу.

***

      Я приземляюсь на твердый пол, когда они выпускают меня из своих рук. В ушах звенит. Даже открыв глаза, я ничего не вижу.       — Тебе здесь понравится! — смеется гвардеец, закрывая дверь одной из клеток в подвале здания, куда они меня бросили. — Будь уверен!       Но я уже бывал здесь. И нет, мне не понравилось.       Они рассмеялись и ушли, оставив меня одного в старой клетке.       Раньше это место было псарней. Здесь отец держал собак, предназначенных как для охраны территории, так и для охоты — охоту он любит, и это я тоже знаю. Только потом здесь начали держать тех, чья судьба была под большим вопросом. Я даже не думал, что когда-то дважды попаду туда, где жили собаки нашей семьи и канцелярии Юга.       Я давно такого не чувствовал; в последний раз — когда я сорвался с крыши и полетел вниз, чудом не разбившись насмерть. Кажется, будто из меня вытянули все силы, оставив вместо них тупую боль во всех конечностях. Я лежу лицом вниз на холодном полу и не могу подняться. Но нужно это сделать. Нет времени лежать и отдыхать в своей камере. Утро себя ждать не заставит.       С трудом поднявшись на ноги, я оглядываю клетку: старая, но с такими же крепкими металлическими прутьями. Пол — холодный камень, но в некоторых камерах он деревянный; я помню, как из щелей в деревянном полу выползали мыши и бесстрашно бегали по клетке, не обращая внимания на присутствие кого-то еще. Здесь темно, почти как на посту охраны — в проходе между клетками на потолке горят старые лампы, должно быть, те же самые, которые тут были много лет назад.       — Эй, — откуда-то раздается хриплый мужской голос. — Посмотри сюда!       Я смотрю по сторонам, но ничего и никого не вижу, кроме очертаний прутьев на фоне освещенного лампами пола.       — Я прямо перед тобой, — кажется, это из клетки напротив. Я подхожу ближе к прутьям и всматриваюсь в темноту. — Не видишь меня?       — Кто ты? — тихо спрашиваю я.       — Сам как думаешь? Тот же, кто и ты. Что, попался на чем-то, верно? Я видел тебя. Одежду твою. Ты с этого проклятого приема?       — У тебя слишком много вопросов. Я не стану на них отвечать.       — Зря, — он смеется и кашляет. Наверное, уже давно тут сидит. — А девчонка тоже с тобой? Ее притащили сюда без сознания.       Я обвожу взглядом то место, где сидит мой собеседник.       — Девчонка? — повторяю я. — Ты видел ее? Как она выглядела?       — Приятель, я плохо вижу. Она в платье была, — отвечает он. — Все.       Эирин. Они ее нашли. Неужели собственная мать не захотела видеть ее?       Мой «приятель» подходит к краю своей клетки и появляется на свету; он напоминает мне самих гвардейцев: широкие плечи, бритая голова, грубые черты лица и большие руки, которыми он обхватил прутья клетки. Но одежда совсем не подходит для службы в гвардии — старая рубашка и такие же старые брюки. Больше я ничего не вижу.       — Я не собираюсь здесь оставаться, — произношу я и достаю свой клинок. — Не знаю, как ты.       — Если ты решил прикончить самого себя, то подожди, пока я отвернусь, — говорит он.       — Нет, — я опускаюсь на колени перед замком и осматриваю его. Ключи, найденные мной, сюда не подходят. — Отсюда очень просто сбежать, друг мой. Но я не знаю, стоит ли помогать тебе сделать это. Я не знаю тебя и причин твоего нахождения здесь.       Он сдавленно смеется.       — Ты что, и вправду бывал здесь?       — Бывал. Тебе лучше не знать, кто я такой, — я качаю головой в ответ и принимаюсь ковырять острием ножа старый замок двери.       — Вот как? Хочешь знать обо мне, а сам молчать вздумал? Если не скажешь — я позову сюда гвардейцев, и они твоим этим ножиком пальцы тебе поотрезают!       — Тише, — шиплю я. — Я не совсем уверен, что тебе известно мое имя. Но кто знает. Хотя… Раньше его все знали, я думаю. Может, ты слышал о том, что произошло лет десять назад. Здесь.       — Не припомню. Хватит темнить, парень.       Я вздыхаю и убеждаюсь в том, что рядом нет гвардейцев.       — Я сын господина Вайла, — вполголоса отвечаю я и слышу вдох моего собеседника. — Я у себя дома.       — Так ты… Это ты мать свою прирезал? Да ты еще хуже, чем я! — говорит он громче обычного. — Тебя весь город искал тогда!       — Я никого не убивал.       — Ну да, ну да, ну да! А я здесь сижу потому, что устал сидеть в своем доме. Очень смешная шутка, приятель!       Замок двери наконец поддается и, щелкнув, открывается. «Приятель» перестает смеяться и умолкает совсем, потому что видит, как я выхожу из своей клетки, не просидев там и дня. Я убираю нож и скидываю с себя плащ — сейчас он не понадобится. Только наоборот. Даже ночью на Юге жарко. Особенно под землей.       — Ну, так тебя вытащить или… Постой, ты все еще не сказал мне, кто ты.       — Не доверяешь мне?       Я смотрю на него.       — С чего бы мне тебе доверять? Я знаю тебя несколько минут. И ты не назвал мне своего имени, — я складываю руки на груди. — Вдруг я выпущу тебя, а ты поднимешь шум? Или бросишься на меня с ножом? Я не знаю, что ты скрываешь.       Он тяжело вздыхает.       — Приятель, я сижу здесь пятый день, — отвечает он мне. — Меня не переводят в тюрьму и не выпускают. Все потому, что я стащил деньги у одной дамочки на площади. Здесь все стало жестче с того времени, как ты…       Я понимаю, о чем он говорит, и поэтому отхожу от клетки.       — Стой! — хрипит он. — Выпусти меня. И я покажу тебе, где девчонка. Ты ведь ее ищешь, верно?       — Пообещай, что не станешь шуметь и просто скроешься с моих глаз, — я сдаюсь и подхожу к его двери. — И не попадешь в лапы этих гвардейцев.       — Вот уж постараюсь, парень.       Мне приходится наклониться к замку и просунуть руку внутрь камеры, чтобы открыть замок так же, как и свой. По моему лбу течет пот от духоты и напряжения, и я, наверное, каждую секунду слышу звуки, заставляющие меня прерваться и вслушаться в тишину. Сейчас, судя по всему, глубокая ночь, и все гвардейцы, конечно же, предпочитают дежурству сон, пусть и на своем рабочем месте. Ставлю все на то, что отец сказал им не спускать с меня глаз, но они и плевать хотели на его указы. Иначе бы около моей двери стояла целая толпа крепких ребят из их рядов, контролирующих каждый мой вдох.       — Да расслабься ты, — говорит с усмешкой мой безымянный собеседник. — Дышишь, как старая кипящая на огне кастрюля! Никто сюда не придет.       — Почему ты так в этом уверен?       — Потому что все они сейчас заняты своими делами. Держу пари, они уверены, что ты так же лежишь мордой в пол, — он хмыкает. — Они еще днем собирались выпить и сыграть в карты, я слышал. Господин Вайл сегодня ночью уедет из дома. Поэтому они решили, что могут отдохнуть.       — Ты много знаешь, — я смотрю в его сторону, прищурив глаза. — А я хотел прикончить тебя.       Он коротко посмеялся. Замок хрустит, и дверь начинает двигаться.       — У тебя золотые руки, парень! Пошли отсюда.       Я поднимаюсь с пола и опускаю нож.       — Ну, показывай мне, где… девчонка, — холодно произношу я. — Если не хочешь проблем.       Мой «приятель» тяжело вздыхает и разминает ноги, а потом, махнув рукой, осторожно продвигается дальше по коридору. Я иду за ним, сжимая рукоять кинжала. Одно лишнее движение этого громилы, и я сразу же уберу его. Мне проблемы ни к чему.       Он останавливается и оглядывается на меня.       — Они пронесли ее дальше по коридору. Должно быть, где-то здесь, — шепотом рассказывает он. — Снова придется ковыряться в замке?       — Тебя это не должно волновать, э-э…       — Хилд, — называет он наконец свое имя. — И перестань быть таким грубым. Я хочу помочь.       Посмотрев ему в глаза, я обхожу угол и едва не сталкиваюсь с гвардейцем. Хилд хватает мою руку и тянет на себя.       — Говорил я тебе, — почти без звука проговаривает он. — Осторожно.       Я снова подхожу к гвардейцу со спины и закрываю ему рукой рот, а потом прижимаю к его горлу лезвие, после чего он уже не двигается, а просто падает мне под ноги, оставив на моей руке кровавый след. Я замечаю взгляд Хилда.       — Убери его куда-нибудь. И не отставай, — говорю я.       Мой путь продолжается дальше, к другим клеткам. Удивительно: они почти все пустые. В паре я вижу людей — они спят в тени, у стены, разрушая тишину своим храпом. Понятия не имею, кто они, но, похоже, именно их охранял гвардеец. В одной из них я замечаю подол платья Эирин и тут же подбегаю к этой камере.       — Эирин, — зову я ее. — Эй, ты меня слышишь?       Вряд ли.       Я принимаюсь вскрывать замок, и, к счастью, он поддается почти сразу, позволяя мне зайти в клетку Эирин. Она лежит на деревянном полу камеры, почти как я: лицом вниз, но, в отличие от меня, продолжает находиться без сознания. Что они делали с ней?       Позади меня раздаются шаги. Это Хилд.       — Ты нашел ее! Забирай и уходим, пока нас не заметили.       — Да, хорошая мысль, приятель.       Ох, я говорил, ей не стоит сюда заявляться со мной. Присев рядом с Эирин, я разворачиваю ее лицом к себе и проверяю, жива ли она вообще. Даже на это она не реагирует; хотя, похоже, ее не били — на лице никаких следов. Что случилось, Пропасть тебя забери?       — Найди окно, — прошу я Хилда. — На этом этаже его нет. На верхнем оно одно. Это недалеко. И попробуй не шуметь.       — Как скажешь. Я вернусь за тобой.       Он уходит, оставляя меня одного с Эирин.       Я поднимаю ее на руки и чувствую что-то знакомое: жесткую ткань формы бойцов. Это заставляет меня поднять подол платья своей спутницы; я понимаю, что под нарядной одеждой она была в обмундировании бойца Улья. Хитрая девчонка. Была готова к любому, хм. Неплохо. Не только я решил подготовиться к этой поездке по-особому.       В коридоре снова появляется Хилд и зовет меня за собой, помахав рукой.       Старое окно с высохшими деревянными рамами выходит на задний двор — лучшее место, чтобы спрятаться в тени и скрыться от лишних глаз.       — Думаю, пора нам разделиться, — хриплю я, опуская Эирин на пол, и открываю створку окна. — Спасибо, что помог.       — Я могу провести тебя к другой улице без шума, — Хилд вылезает первый.       Я снова поднимаю с пола Эирин и прыгаю в открытое окно. Мои ботинки начинают скользить по земле, и я съезжаю вниз по небольшому склону, притормаживая свободной рукой. Было бы неплохо, если бы Эирин шла сама.       — Можешь? Мне нужно попасть к причалу.       — Идем, — Хилд кивает. — Я покажу дорогу.       Слишком много доверия за одну ночь.

***

      — Думаю, утром нас хватятся. А тебя уж тем более, — Хилд вздыхает, двигая веслами лодки.       Он сказал, что лучше всего сейчас будет переждать ночь в одном укромном месте, а потом отправляться к причалу. Но в данный момент мне уже начинает казаться, что идея пойти к причалу — бред. Это будет опасно, ведь меня начнут искать. Хилд оказался обычным лодочником, попавшим в клетку глупым образом: просто украл деньги. А теперь и ему придется прятаться. Эта ночь многое изменила.       — Какая разница, — я вздыхаю и смотрю на Эирин, лежащую без чувств около меня. — Нас уже здесь не будет.       — Они хотели, чтобы она смотрела, как тебя убивают, — рассказывает Хилд. — Гвардейцы плохо шутят. Плохо и очень глупо.       Я поднимаю взгляд на небо. Сейчас ночь, до рассвета еще далеко, и мы решили дождаться его где-нибудь подальше от здания главы. И пусть отец покинул его. Нас, наверное, уже начали искать, увидев пустые клетки и тело гвардейца в крови. Хилд останавливает лодку у какого-то старого домика.       — Мы на месте, — говорит он. — Советую вам остаться здесь до утра. А потом попробовать пройти на борт. Ты из Харнелла, я верно запомнил?       — Верно. Мне уже приходилось так сбегать отсюда. Спасибо за помощь.       — Все нормально, парень. Ты помог мне — я помог тебе.       Я выбираюсь из лодки, взяв Эирин на руки.       — Если тебе нужна будет моя помощь — я буду готов сделать что угодно. Но только не здесь. И не у тебя в Харнелле. Может, когда-нибудь появишься на Востоке. В Истпорте. Я там работаю, — Хилд поднимается. — В торговой компании, лодочником.       — Может быть. Я запомню, — отвечаю я ему, слабо улыбнувшись.       Он протягивает мне руку, и я пожимаю ее.       — Удачи. Надеюсь, у вас получится без проблем добраться до Харнелла.       — Тебе тоже. Смотри по сторонам.       Снова посмеявшись, Хилд кивает и отплывает, оставив меня с Эирин.       Я отхожу к тому домику и понимаю, что это заброшенный лодочный сарай. Конечно, Хилд не мог не знать об этом месте. Поэтому он сюда и приплыл. Неплохое место для того, чтобы скрыться от поисков. Ночью здесь вправду почти ничего не видно. Выбрав место у стены, я оставляю Эирин там, а сам подхожу к старому окну с выбитыми стеклами. Поверить не могу, что за сегодняшний день столько всего произошло. Похоже, Баркс был прав, называя поездку сюда безумной идеей, ведь она не принесла нам ничего, кроме неудобств. Теперь назад мы поплывем не так, как это сделают обычные люди. Придется прятаться — делать то же, что я делал много лет назад, убегая отсюда: влезать в трюм.       За моей спиной что-то хрустит; я поворачиваюсь и вижу, как Эирин поднимается.       — Ты в порядке? — тихо спрашиваю я.       — Где мы? — шепотом спрашивает она, когда я подхожу.       — Мой отец хотел запереть нас в клетке, — я усмехаюсь. — Но я уже знаю, как оттуда выбраться. Мы в старом лодочном сарае. Не беспокойся, здесь нас не станут искать.       — Так тебе удалось с ним поговорить?       — Да. Но ничего нового я не узнал. Это не он занимается этими плакатами. Я так и думал… Мы зря сюда приехали. Как ты себя чувствуешь? — я опускаюсь рядом с ней. — Они не били тебя?       — Нет, все в порядке, — Эирин вздыхает. — Я так и не встретилась с мамой.       — Мне кажется, она не была бы рада видеть тебя в моей компании. Что случилось? Почему ты была без сознания?       Когда я перевожу взгляд в ее сторону, она закрывает лицо руками.       — Стоило сказать ей о том, что я собираюсь приехать, — хриплым голосом произносит Эирин. — Я даже не поняла, что произошло… Я смогла пройти к ее комнате и… На меня накинулись гвардейцы. Больше я ничего не помню. А ты?.. Почему ты сказал о клетках?       — Долгая история, — я отмахиваюсь от нее. — Лучше расскажи мне, почему ты решила подготовиться к этому дню по-особенному.       — Не понимаю тебя.       Я поднимаю подол платья Эирин и указываю на ее штаны бойца. Она опускает взгляд.       — Ну… Я знала, что ты окажешься прав, и ничего не пройдет гладко. Стоило быть готовой ко всему.       Неплохо.       — Ладно, я тоже подготовился, — я достаю клинок и слышу тихий смех Эирин. — Если бы не он, мы бы сейчас здесь не сидели.       — Так что ты сделал?       — Это уже неважно.       Я встаю с холодного пола сарая и выхожу на улицу, обогнув полуразрушенную стену. Я не понимаю, который час. Не знаю, когда мы сможем вернуться домой. И не могу даже предполагать, что начнется, когда утром меня не найдут.       Хилд сказал, что отец на ночь уезжает. Должно быть, вместе с матерью Эирин. Здание главы служило домом нашей семье, мы туда переехали, когда отца назначили на столь высокий пост, ну, а с ней он, скорее всего, уезжает в другое место. Иных мыслей у меня нет.       За мной на улицу выходит Эирин. Она отрывает подол своего платья и бросает его в сторону, оставаясь в форме. Теперь мы точно не похожи на гостей приема.       Над нами сияют звезды, рассыпанные по темному ночному небу. Когда-то давно, еще учась в школе, я хорошо знал расположение звезд и созвездий, помнил их названия и часто влезал на крышу нашего дома по ночам, чтобы рассматривать их. Отец был против этого, и он даже закрыл выход на крышу, однако я все равно знал, как я могу туда попасть. Меня нельзя было остановить никакими методами. Я шел к тому, чего хотел, оставляя позади все препятствия, что посылали мне другие.       — Ужасно осознавать, что моя мама заодно с твоим отцом, — Эирин вздыхает. — Я никогда не думала об этом. Не знала, что такое может произойти. Это похоже на предательство.       — Непонятно, кто кого предал.       Она тихо усмехается.       — Ну да. У каждого своя правда.       Я закрываю глаза рукой.       — Поэтому мне не хотелось втягивать тебя в это, — признаюсь я. — Кто знает, что случится утром или днем. Если бы я поехал сюда один и не вернулся, ты бы могла занять мое место в Улье.       — Почему ты так решил?       — Я написал это на бумаге и оставил на своем столе в комнате. Мне кажется, Баркс уже нашел этот листок. Он переживает.       Я слишком хорошо знаю этого старика.       Сейчас Баркс наверняка не может найти себе место, зная о нашем отсутствии. Мое решение об отъезде заставило его беспокоиться, а новости от Эирин добили окончательно. Я бы не хотел видеть его здесь, потому что я не нуждаюсь в его помощи. Не представляю, как он нервничает. Может, даже не ложится спать, думая о нашем возвращении.       — Я бы не стала заниматься тем, чем занимался ты, Деон. Наверное, я просто уехала домой, если бы ты не вернулся. Вот и все.       — Джелл не дал бы тебе сделать это.       — Для меня не играют роли его слова. Все, что ему нужно — деньги. Будто ты сам этого не знаешь.       Прекрасно знаю.

***

      Как только первые лучи солнца касаются стен сарая, я толкаю спящую Эирин в плечо и жду, пока она откроет глаза.       Вся моя ночь прошла без сна; в то время как я дежурил около входа в здание, Эирин спала, приходя в себя. До самого рассвета я разглядывал тонкую полоску города на горизонте, размышляя о возможности скрыться в грузовом отсеке судна снова. Но теперь я даже не знаю, когда именно из порта города отплывает корабль в Харнелл. И я не понимаю, как мы можем узнать это.       — Пора, — сухо говорю я, глядя в глаза Эирин. — Поднимайся и идем.       — Уже?       — Уже. Нам нельзя ждать.       Я выхожу из сарая и жду Эирин. Она вскоре появляется рядом, и мы начинаем двигаться к порту города. Хилд говорил, это недалеко отсюда, нужно идти на запад минут двадцать. Он предупредил меня о гвардейцах и попросил быть осторожнее.       — Деон, — Эирин нарушает долгое молчание. — Ты уже думал о том, что будешь делать дальше?       — Нет. Сейчас я думаю о другом. Для начала необходимо вернуться в Харнелл.       — У нас получится, я уверена. Вечером мы уже будем там. Хочу увидеть лицо Баркса.       Она смеется.       За небольшим холмом виднеется порт Миркнесса. Вчера мы были здесь и не знали, что нас ждет впереди. И сегодня эта ситуация повторяется. Я наклоняюсь и стараюсь двигаться тише, не привлекая внимания со стороны. Все это время мы шли в высокой и густой траве, покрытой утренней холодной росой, и теперь вся моя одежда вымокла. По утрам в этих краях не так тепло, как днем или вечером, и поэтому мои руки начинают трястись. Хотя, конечно, причин делать это у них предостаточно и без холода.       — Видишь тот траулер? — шепчет Эирин рядом с моим ухом и указывает на большое судно с надписью «ЮЖНАЯ КОМПАНИЯ» на левом борту, возле которого суетятся люди. — Я видела его в порту Харнелла. Он идет туда.       — Это точно? Или ты сомневаешься?       — Не сомневаюсь. Пошли.       — Ты понимаешь, что на палубе нас никто не ждет? — я останавливаю ее.       — Да. Но зачем медлить?       Я раздражаюсь и хватаю руку Эирин, а потом начинаю бежать к забору. Она еле успевает за мной. Остановившись, я оцениваю ситуацию: моряки слишком близко, и у нас вряд ли получится пройти к судну незамеченными. Сейчас они как раз загружают что-то в трюм; мы бы могли пробраться туда, не будь вокруг столько людей. Дерьмо.       — Почему мы все еще здесь? — возмущается Эирин.       — Замолчи. Я не хочу поднимать шум.       — Мы его и не поднимем.       Моя бессонная ночь не прошла даром — я очень зол на все вокруг, и эти слова Эирин просто выводят меня из себя; я едва не поднял руку, чтобы ее ударить и заставить замолчать.       Когда проход между нами и открытым трюмом судна освобождается, я прижимаю Эирин к себе и собираю все силы, чтобы оказаться в грузовом отсеке, а не на улице. В следующую секунду мы уже внутри, среди ящиков в трюме траулера. Я отталкиваю от себя девчонку и быстро ухожу в самый дальний угол отсека. Меньше шума. Неподходящее время для драк. Иначе я бы не стал скрываться от каждого человека.       — Я перережу тебе горло, если мы окажемся не в Харнелле, — рычу я, глядя на садящуюся рядом Эирин. — Ты поняла меня?       — Поняла.       Сюда забрасывают еще два деревянных ящика и закрывают дверь.       — Готово, — раздается голос снаружи. — Можем отплывать!       Надеюсь увидеть Харнелл через несколько часов.