***
Риттз встречает нас пасмурной погодой. Тучи с севера наползли на Юг, затянув небо темным одеялом. Изредка небо загорается; вспышки молний освещают всю округу. От ясного небосклона не осталось и следа. Перед грозой все стало еще тише. — Что мы ищем? — спрашиваю я, спешившись. — Один рабочий сказал, что не может восстановить свой сад, потому что по вечерам туда приходит какая-то тварь, — рассказывает Рутт. — И это явно не человек. — Звучит странно. — Для тебя. Ты ведь не сталкивался с таким? — Признаться, я вообще мало с чем сталкивался, — я усмехаюсь, — в городах этого нет. И литературу об этом контролируют. — Дураки. Люди знать должны о том, что их окружает, — вздыхает охотник. — Что-нибудь может случиться, а они о таком даже и не слышали. Здесь, в деревнях, это нормально. У них книги — редкость. А в городах? — Люди в этом не заинтересованы. — Дураки, — повторяет Рутт. — Ладно. Идем. Он снимает с коня свое снаряжение и ждет, пока я приготовлюсь. Я проверяю свой арбалет, фальшион, затягиваю все ремни потуже и киваю. Охотник кивает в ответ. Около дома разрушен деревянный забор, ветки яблонь сломаны и разбросаны по саду, словно кто-то большой и тяжелый пытался забраться на дерево, землю рыли — не лопатами точно. Выглядит жутко, но Рутта, видимо, это не удивляет. На скамейке у дома сидит хозяин и курит трубку. Он замечает нас и сразу же встает, одернув свою рубашку. — Охотники! — восклицает он. — Я уже заждался! Видели вы, что с моим садом? Эта тварь весь урожай мне испортила! — Видели, — бесстрастно отвечает Рутт. — А ты здесь сидишь, чтобы ее спугнуть? Или сам на нее решил наброситься? — Вас жду. Мужчина смотрит в мою сторону и указывает трубкой на меня. — А этот кто? Его с вами не было! — Помощник наш. Ну, расскажешь что-нибудь еще или больше нечего? — Нечего рассказывать. Все и так видно. Хозяин дома закрывает глаза и проводит по ним пальцами, будто утирая слезы. Да уж, должно быть, это обидно и неприятно, когда твой сад разоряет какое-то неизвестное тебе существо. Рутт направляется к саду снова; я следую за ним. Следы из сада ведут к забору селения, а потом дальше, в лес, возле которого стоит Риттз. По лесу можно бегать сколько угодно, но ничего не найти. Быть может, Рутт знает, как отыскать того, кто разорил сад. На то он и лидер среди охотников из Воро. Арк заранее знал, куда мы идем и зачем, он сам выследил ту самую «поганку», а мне оставалось лишь прикончить ее взрывом. — О чем говорил Арк? — спрашивает Рутт, пнув ботинком раздавленное яблоко. — Ты хочешь остаться? — Он хочет, чтобы я присоединился к вам. — Вот как. А ты сам-то что думаешь? Я перевожу взгляд на то самое яблоко, что пнул Рутт. — Ничего я не думаю, — хриплю я. — Не люблю строить планы, не зная, что случится в ближайшие дни. — Сомневаешься в том, что мы сможем поймать эту твою подругу из южных? Брось. Все получится. — Я надеюсь. Из глубины леса слышится вой. — Волки, — заключает Рутт и оглядывает сад снова. — Но это явно не они сделали. Идем. Кажется, у меня есть мысль. На секунду мне показалось, что Рутт сейчас пойдет в лес, к волкам, но вместо этого он обходит участок и останавливается у забора со стороны дома, выходящей на чащу. Ограда сломана не так далеко от нас. Наверное, он собирается ждать этого «гостя» здесь. — Хочешь тут выждать? — вполголоса спрашиваю я. Рутт кивает и хлопает ладонью по траве рядом с собой, чтобы я тоже сел и не привлекал к себе внимание. Я опускаюсь на мягкую траву и вглядываюсь в стволы деревьев в лесу. — Ты, я смотрю, парень молодой. К тому же неплохо справляешься, судя по рассказам Арка. Ты должен справиться и с тем, что нам попадается. — Я бы не спешил с выводами. В любом деле нужно обучение. Даже в самом легком. — Прекрати скромничать. Сегодня мы посмотрим, готов ты или нет. — Чего стоит ожидать? — Я догадываюсь, но говорить не стану. Боюсь ошибиться. Пока что можно расслабиться и просто ждать. Я тяжело вздыхаю и опираюсь спиной на забор. Закрываю глаза и начинаю думать. Думать о Севере, о Харнелле, Улье, что я оставил, о Кэссиди, прощание с которой у нас вышло неоднозначным, о Барксе — он наверняка места себе найти не может, не получая новостей от меня. Даже о Никксе я вспоминаю, ведь он пытался отговорить меня от поездки на Юг, пусть и помогал с дорогой из столицы Севера. Мысли всплывают и об Эирин, о том нашем приезде в Миркнесс. Надеюсь, Трой не сидит без дела и тренируется вместе с бойцами как можно чаще, все же мне хочется, чтобы они достигли нужного уровня. Они разбегутся, я уверен, но мне впервые будет все равно. Без Джелла, каким бы подлым он ни был, Улей рухнул, потерял свои последние силы, сдавшись, и уже не сможет вернуться к прежнему уровню работы. Может, все-таки Арк и прав?***
Когда я открываю глаза, вижу небо, усыпанное звездами. Рутт все так же сидит рядом на траве, но уже около небольшого костра. — Я ничего не пропустил? — спрашиваю я вполголоса. — Нет. Все тихо. Пока что. — Насколько я понимаю, тот, кого мы ждем, приходит по ночам? — Верно. Видишь, ты уже почти охотник. Я смеюсь. Мой смех прерывает шелест в кустах неподалеку от сада. Рутт тут же тушит огонь костра и достает оружие. Я тоже беру в руки арбалет и приподнимаюсь на траве. В темноте я замечаю движение плеча Рутта и следую за охотником вдоль забора, пригнувшись. В это время на улице никого нет. Лишь мы. Жители Риттза, наверное, уже давно спят, закончив свои повседневные дела. Но кто-то не спит. Готов поспорить, это и не человек вовсе. — Веди себя тихо, — шепотом говорит мне Рутт. — Когда я скажу — бей. Я ничего ему не отвечаю. Охотник заряжает арбалет и стреляет в сторону одного из деревьев, откуда идет звук. Арбалетный болт во что-то врезается, и в саду раздается хриплый стон от боли. Хруст веток и яблок на земле. Оно идет к нам. — Вот теперь можешь бить, — Рутт оглядывается. Рядом с забором кто-то проходит, тяжело шагая. Я слышу неровное дыхание этого загадочного гостя. В сумерках я едва различаю его силуэт — похоже на волка. Только тот, кто пришел портить сад, куда больше и порой встает на задние лапы. Вот дерьмо... Возле меня раздается рык существа, забор с треском ломается. Я ничего не вижу, ориентируюсь лишь на свой слух; Рутт выкрикивает мое имя и приземляется на землю около моих ботинок. Бледно-голубая луна показывается из-за облаков, и я могу разглядеть «волка»: он гораздо больше обычного зверя, не полностью покрыт шерстью, спина его залита кровью. Рутт наносит несколько ударов подряд, и это нечто отскакивает в мою сторону; я замахиваюсь и вгоняю лезвие глубоко в «гостя», отчего тот вздрагивает и затихает. Не знаю, куда я ему попал. — Тихо, — снова произносит Рутт в темноте. — Кажется, он был один. Можно выдохнуть. — Боги, что это было? — То, чем местные ведьмы мучают жителей, — объясняет охотник. — Волки. — Это не волк. — Не обычный волк. Люди рассказывают, что тех, кто теряется в лесу, ведьмы обращают в волков. Настраивают против обычных мирных жителей. Вот они и нападают. Поодиночке. — Наверное, мне о многом нужно узнать, если я хочу присоединиться к вам. Я о таком даже и не слышал. — Не переживай, — Рутт наклоняется к телу волка и связывает ему лапы. — У нас есть справочники и записи от предыдущих охотников. Охотник оттаскивает волка к забору и опускается рядом.***
Бессонная ночь разбила мое утро. С восходом солнца Рутт поднялся и взвалил на коня тело ночного гостя. В свете зари это чудище выглядело еще хуже, чем ночью, и ничего в нем нельзя было различить из-за клоков черной шерсти, неестественно длинной для волков и псов. Лапы его были связаны, пасть искривлена — жуткое зрелище. И хозяин разрушенного сада едва не упал прямо на пороге, как только увидел, что поломало деревья на его участке. Он заплатил нам — так же, как платили мне за большинство заказов в Харнелле: шестьсот таммеров, которые Рутт поделил пополам. Триста себе и столько же мне. Неплохо. Из Риттза мы не спешили уезжать, не заглянув к той девушке. Ни слова не сказав, она дала понять нам, что у нее все готово, и она может приступить к работе. Похоже, она так же не спала всю ночь, готовясь и настраивая себя. Мы забрали ее в Воро, посадив на моего коня. Всю дорогу я придерживал девушку одной рукой, чтобы она не свалилась на землю вместе со своими вещами — она просто спала на ходу. Ловко переступая с камня на камень босыми ногами, Безымянная идет вглубь леса, к месту, известному одной лишь ей. Вместе с охотниками мы пробираемся через ветки следом за ней. — Мне не по себе, — признается Арк. — Такого давно не было. — Мне тоже, — говорит Ларс. — Это должно произойти быстро. Быстрее, чем когда-либо. Девушка оглядывается и ждет нас. Впереди показалась небольшая поляна, окруженная высокой травой и деревьями. Я замечаю взгляд помощницы; она смотрит прямо мне в глаза и подзывает к себе движением руки. Охотники останавливаются, а я продолжаю шагать по веткам и камням к безымянной девушке. Когда я подхожу ближе, она хватает мое запястье и устремляется в сторону поляны. Трава здесь почти не растет, будто раньше на этом месте стоял дом, или кто-то очень часто ходил кругами по этой поляне и вытоптал всю растительность. Девушка усаживает меня на землю и садится рядом. Она что-то ищет в своей сумке, а потом вскакивает. Я вижу охотников, остановившихся у деревьев; они наблюдают за нами и явно переживают. Переживаю и я. Безымянная раскладывает вокруг меня какие-то небольшие камни, обтесанные водой — похоже, из того озера. Огнивом поджигает пучок каких-то трав и дотрагивается пальцами до моего лба, стоя позади. Клянусь, я в своей голове услышал усмешку Арка. Мои глаза закрываются. Когда я прихожу в себя, вокруг нет никого. Ни девушки, ни охотников, наблюдающих за мной, сидя в кустах. Ни души. Дым от трав рассеялся. Я поднимаюсь с земли и разминаю ноги; похоже, я очень долго так сидел на этой поляне. — Арк? Рутт? — громко зову я охотников. —Вы все еще здесь? Ларс? Мадд? Но никто мне не отвечает, как бы я ни повышал свой голос. Я подхожу к деревьям, за которыми сидели охотники, казалось бы, несколько минут назад, но там ничего и никого нет. Ни четверки, ни следов их пребывания. В детстве я всегда боялся потеряться в лесу, когда отец брал меня с собой на охоту. Леса они с друзьями-чиновниками знали хорошо, а вот мне казалось, что если я сверну не на ту тропинку, то обязательно потеряюсь, и никто меня искать не станет, потому как смысла нет — волки или медведи нападут и не оставят от тебя ничего. Сейчас мне больше тридцати, но внутри все равно сидит страх заблудиться. — Что, никто не отвечает, да? — доносится откуда-то знакомый голос. — А тебе страшно. Я оглядываюсь и вижу свою старую знакомую. На этот раз я могу разглядеть ее: она выглядит как обычная женщина, ничем не отличающаяся от тех, что я видел раньше, причем неважно, в городах или селениях. Но, клянусь, ведьмам из Харнелла она в элегантности и красоте уступает. Одежда ее выдает неопрятность хозяйки. Одежда... Лохмотья. Вокруг ведьмы собирается голубое свечение, густое, как туман. Ее глаза сверкают. — Зачем ты здесь? Ты обещал приехать на Юг по другому поводу. Забыл? — Не забыл. Для чего ты спрашиваешь? Ты все наверняка знаешь. — Знаю. Хотела услышать, что ты скажешь. Лжец. — Я не лжец, — отвечаю я сквозь стиснутые зубы. — В отличие от тебя. — Интересно. Когда я тебе лгала? — она подходит чуть ближе. — Когда говорила о моей матери. Она не была злом. А ты им была и осталась. — Какой ты глупый. И что, ты думаешь, что сможешь своим ножичком меня победить? — ведьма ядовито усмехается. — У тебя это получилось только с твоей матерью. И то! Если бы не я... Я ничего ей не отвечаю. На другом конце поляны, за спиной ведьмы я замечаю белое платье: Безымянная что-то делает и снова зажигает связку трав, произнося без звука какие-то слова. Лицо южной искривляется, и она падает на землю. — Ты-ы! Ты не знаешь, что делаешь! Остановись! — вопит она, хватая землю руками. — Хватит! Хватит! Ее визг заставляет меня закрыть уши руками и опустить голову, настолько голос южной стал тонким, громким и противным. Кажется, из-за ее крика даже верхушки деревьев начали качаться, как при сильном ветре. «На каждую подобную даму найдется свое... средство, даже если они говорят тебе, что никак их не обмануть и не победить». Только когда все стихает, я поднимаю взгляд и вижу Безымянную, лежащую на траве без чувств. Из кустов вылетают охотники. Все четверо. Это длилось вечность. — Бесовщина! — рычит Арк. — Отродье Пропасти! Вы видели? — Видели, — Рутт поднимает девушку с земли и связывает ей руки. — Медлить теперь нельзя. — Поехали уже. К Вайлу. Я бы мог предположить, что отец не захочет меня видеть. Не захочет видеть охотников, не захочет слушать истории о ведьмах. Все может обернуться не так, как я воображал. Ведьма у нас. Я не представлял себе этот день, не знал, как это должно случиться. Я лишь хотел поймать ее и потребовать сказать правду, но я никогда не думал о том, каким будет этот день. Вот он. Та минута, которой я ждал столько лет. Это было просто, но... Хотел бы я знать, что нас ждет в столице.***
Арк переводит взгляд в мою сторону. Я чувствую это. В вечернем небе загораются первые звезды, едва различимые в свете заходящего солнца. На западе сгустились тучи; будет гроза. Почти каждый день здесь идет дождь после жуткой утренней и дневной жары. Но дожди теплые, в отличие от дождей в Харнелле. Там ливни летом холоднее, чем здесь осенью. — Так ты и вправду свою мать не убивал, получается? — спрашивает охотник. — Это слухи все? — Я бы не назвал это слухами, — отвечаю я. — Это просто... не совсем все верно. Не я ее убивал. Но было сделано это моими руками. Ты сам все слышал. — Слышал. Жутко. Мы умолкаем. — Скажи, если бы у тебя была возможность поговорить с ней, что бы ты сказал? — снова задает он вопрос. Я думал об этом раньше. И даже сейчас иногда думаю. Наверное, пройдет время, но я все равно буду думать. — Я бы попросил прощения, — признаюсь я, — этого не должно было случиться. Хотел бы, чтобы она знала это. — Мне кажется, она все знает. Видит и знает. Возможно. Но, в таком случае, она явно недовольна тем, чем я занимаюсь. Я был любимым сыном, которого она хотела видеть в рядах армии Провинции, ведь долгое время я обучался мастерству боя и езды верхом. Она говорила мне о необходимости окончания обучения, что я постоянно откладывал. Я так и не закончил его; сбежал, оставив все. Мне бы хотелось поговорить с матерью еще раз. Один раз. Я бы смог столько всего ей рассказать, объяснить и, может, даже спросить. Я не верю в те слова ведьмы, называющей мою мать «затаившимся злом». Затаившимся злом был Джелл, но никак не она. Она много лет знала отца, они жили вместе, сыграли свадьбу задолго до моего рождения. И больше двадцати лет я жил с ними, пока не лишился обоих родителей разом. Может быть, я бы хотел вернуть нормальные отношения с отцом. Я могу сделать это, если у нас выйдет доставить девчонку к отцу и его помощникам. Но это только в теории. Я не знаю, что чувствует отец по отношению ко мне. И изменится ли его мнение о единственном сыне после того, что произойдет?