Вечные

      Они берут машину напрокат и едут по трассе Z-30. Дину хочется веселья и откровенного мажорства — он выбирает кабриолет — тебе же не напечет макушку братец. Сэм кивает — в марте явно не напечет, учитывая, что в Испании повсюду сыро и еле тепло. Чувак из автопроката подозрительно косится на их фальшивые права — и вообще, почему бы вам не выбрать Опель — но кабриолет так кабриолет. Неизменная классика.       Сэм ломается в Сарагосе. Да так, что пару мгновений кажется, что не собрать.       Город, по меркам Штатов небольшой — но их с братом закручивает в водоворот тел, лиц и смеха. Сарагоса кажется бесконечной. Девушки — истинные испанки, черноволосые, смуглые, с острыми скулами — кидают на них совершенно недвусмысленные взгляды. Дин щедро улыбается в ответ — у него давно не было женщины, а такой красивой, как, например, эта, очень давно. Он подхватывает свою сегодняшнюю фею за талию и чувствует под ладонью хрупкие позвонки.Переломить бы тебе хребет, милая. Дин хрипло смеется и ведет девушку вглубь толпы. Сэм дергает уголком рта — повеселись, братец.       Сэм ломается в Сарагосе, в пыльном и узком переулке. Дин смотрит на сгорбленную фигуру — сколько раз ты рассыпался, а? На руках брата, в руках брата хрупкое девичье тело. Не местная знойная красотка — европейка. Кудри цвета пшеницы падают на грязный асфальт.       — Сэм? — выходит вопросительно, хоть Дин и не думал спрашивать, обвинять или одергивать. Сэм поднимает голову и смотрит на брата:       — Ди… Дин подходит и опускается на колени:       — Ну, у тебя все по Фрейду, братец. Сэм не отвечает на издевку, что само по себе уже не хорошо. Он опускает девчонку и вдруг прижимается к брату:       — Я не могу. — Сэм обнимает так, словно Дин — последний форпост. — Я больше не могу.       Дин лишь качает головой — глупый младший брат. Сэм беспомощно утыкается ему в ключицу, и Дин чувствует потерю. Острое, жалящее чувство.       — Да ты ловкач. — Дин смотрит на первый клинок, который брат прижимает острием к груди.       — Дин… — звучит, словно музыка, ей богу, — Дин. Сэм прижимает лезвие к груди и давит — Дин слышит хруст ребер. Клинок врезается в плоть, ломает кости и достает до сердца. Сэм тихо охает и так по-человечески зажмуривается. Тишина накрывает их — словно вакуумом давит на перепонки.       — Почему? — шепот вспарывает воздух. — Почему?..       — Без хозяина это просто древняя ослиная челюсть. — Дин смотрит на Сэма, на клинок, перехватывает эфес и вытягивает костяное лезвие из братовой груди.       — Сам, братец, — Дин смеется. — Без меня, ну. Только так. Вердикт вынесен. Сэм опускает голову, и молчит.       — Пошли! — не глядя, бросает Дин, зная, что Сэм поднимется. Всегда поднимался, упрямый стервец.       Сарагоса ждет их.