Вечные

      Вегас, разросшийся до размеров хтонического чудища и сожравший бедные кварталы, сияет бесчисленными неоновыми глазами, выискивая новых жертв, жадных до его золота.       Ближе, маленькие двуногие, ближе. В моем чреве все, чего вы желаете, чего так хотите — сказочные богатства, бесконечный праздник. Красный и золотой. Бархат и шелк. Игра и женщины. Так что ближе, пока мои челюсти не сомкнутся на ваших тонких шеях.       Дин стоит неподвижно и слушает город, который ему не по вкусу. Зачем они притащились сюда — непонятно. Сэм захотел, а он не стал перечить, как в старые времена. Интересно наблюдать, как Сэм цепляется, как старается вернуться в прежнее русло, хотя реки давно нет — сушь и песок. Время сыпется сквозь пальцы. Время скрипит на зубах. Дин бы сожрал кого-нибудь, но они явились на чужую охоту — нехорошо отнимать добычу, все равно ничто не утолит его голод.       Город скалится шпилями отелей, бряцает когтями, маскируя звук под падающие в лоток монеты. Кто-то выиграл и смеется в исступлении. Кто-то проиграл и плачет, завидуя. Завтра везунчика найдут с перерезанным горлом в пентхаусе. Завтра неприметный бухгалтер из Огайо уедет домой к опостылевшей жене, но попробует купить ее любовь зачем-то за большие деньги, а потом выгонит ее взашей и повесится, вдруг подумав, что его вычислили, непременно вычислили, а разве может быть иначе — он всю жизнь был неудачником.       В этом городе все получают свое так или иначе. Этот город многое дает, но забирает еще больше. Идеальная партия. Видимость успеха. Распахнутая пасть. Чрево греха. Дракон.       — Тебе нравится здесь, признайся. — Сэм возникает рядом. Белый костюма непривычно ярок в неоновой смерти города.       — Три монстра в одном месте — не многовато ли? — отвечает Дин, поворачивая к брату голову и с удовлетворением замечает, как он съеживается, теряя в росте дюйм. Забавно.       — Монстра? — глухо переспрашивает Сэм. Дин молчит и улыбается. Проходящая мимо девушка подмигивает ему и поправляет волосы, легонько проводя по ним рукой. Дин представляет насколько сладкие у нее губы. Дин представляет насколько хрупкие у нее кости. Сэм хватает его за запястье, но быстро разжимает пальцы, словно испугавшись, что их поймут неправильно. Дин думает, что их вообще нельзя понять теперь, что вопросы морали, отношений, однополых и каких бы то ни было, больше их не касаются, поскольку имеют смысл только при условии человечности.       — Даже жаль тебя. — Дин выходит на дорогу, выделяясь пятном среди огней. Сэму кажется, что Динов костюм жрет свет. Сэму кажется, что Дин — чертова черная дыра. Сэму кажется, что у него дыра в груди. Он машинально оглаживает лацкан пиджака. Автомобили сигналят: некоторые проносятся мимо, некоторые останавливаются. Те из водителей, которые вздумали вылезти и повысить голос на придурка, выпершегося на проезжую часть, падают и не поднимаются. — Ты, я и Вегас — это рулетка. Эти, — Дин коротко кивает на людей, валяющихся на гладком асфальте, — ставили на черное, и оно выпало. Скоро красное, Сэмми. Я же чувствую, как тебе хочется выпить. Ни в чем себе не отказывай. Это Вегас. Никто не заметит.       — Нет.       — Отрицание очевидных вещей было нашим коньком при жизни, — усмехается Дин. Он перемещается на другую сторону дороги, но Сэм все равно его слышит. — Но сейчас хватит. Тебя мучает жажда — так выпей их всех, Сэмми. К чему колебаться? Вечности все равно, когда они умрут: сегодня или через сорок лет. Ты — убийца, и я — убийца. Это просто, Сэмми. Шарик вот-вот упадет: так какой будет ячейка? Красной или черной?       — Ты не посмеешь.       — Ставки сделаны. Ставок больше нет, — говорит Дин и исчезает. Коронованный дракон на вывеске казино «Gold Dragon» выдыхает голографический огонь Сэму в лицо.

***

      Шарик вращается, запущенный по колесу из дорого лакированного дерева. Дилер спокоен. Игроки в предвкушении: кто-то покусывает губы, кто-то постукивает пальцами по зеленому сукну, кто-то, не отрываясь, следит за шариком — глаза бегают. Дин, подняв стакан с виски, смотрит на всех через граненое стекло — почти такое же тонкое, как шелк платья девушки у него на коленях, почти такое же гладкое, как ее кожа.       — Двадцать четыре, черное, — сообщает дилер, отодвигая проигравшие фишки.       — Ну вот, — расстраивается девушка, — я говорила тебе, красавчик, что невезучая.       — Ошибаешься. — Дин целует ее в шею и аккуратно сдвигает узкую бретель. Плечико молочно-бело и очаровательно. Девчонка глуповато хихикает, когда Диновы пальцы скользят по коже, и покрывается мурашками. Где-то в городе парень с роял-флешем на руках утыкается лбом в покерный стол, и карты летят на пол. Пиковые дама и король безразлично глядят друг на друга. — Кое-кто выиграл.       — Но не мы.       — Не в этот раз, крошка. Но фишки в твоем распоряжении, поставь куда-нибудь.       — Любишь сорить деньгами? — озорно спрашивает она, хаотично раскладывая сотенные фишки на поле. — Я тебя обанкрочу.       — Мне все равно.       Шарик вращается и падает.       Девять, черное. Немолодая женщина в соседнем казино сползает с высокого стула на персидский ковер, и монетки сыплются ей на грудь.       Вращается и падает.       Тридцать четыре, черное. Мужчина в крохотной квартирке стирает ключом защитный слой с моментального лотерейного билетика, но замирает, не добравшись до последней цифры и не узнав, что получил четверть миллиона.       Вращается и падает.       Шестнадцать, черное. У девушки в трех столах от них останавливается сердце — блэк-джек на червах.       Вращается и падает.       Двадцать семь, черное. Кто-то еще выигрывает себе смерть.       Вегас набивает себе брюхо. Девушка смеется и хлопает в ладоши, радуясь вернувшимся фишкам. Дин отпивает виски и совсем не удивляется холодной руке, легшей ему на плечо.       — Прекрати.       — Познакомься, дорогая, это мой брат, — не оборачиваясь, говорит Дин. Девушка, извернувшись у него на коленях, задирает голову и смотрит на Сэма блестящими синими глазами, оценивает и выносит вердикт:       — Вы не похожи, но он тоже красавчик.       — Ты не представляешь, малышка Минди, как мы похожи, — ухмыляется Дин. Рука на плече сжимается крепче.       — Прекрати, — повторяет Сэм.       Шарик, подпрыгивая, отсчитывает ячейки на остановившемся колесе. Минди, упираясь ладонями в стол, приподнимается, чтобы увидеть, что же выпало. Дин легонько гладит ее горло. Сэм отпускает брата и отходит назад, но понимает, что стоит на месте.       — Тринадцать, красное, — механически оповещает дилер.       — Я победила! — восклицает Минди. — В первый раз на красном, представляешь?       — Ну надо же, — показно удивляется Дин, и все застывают. — Вот только это была не твоя ставка, дорогая.       Минди непонимающе хлопает глазами. Сэм вонзает клыки ей шею, стаскивает с колен брата, словно невесомую. Кровь стекает по молочно-белому очаровательному плечику.       Дин сдвигает все фишки на зеро и запускает рулетку. Сэм вытирает рот рукавом, пачкая костюм.       — Ты доволен? Ты этого хотел?       — Возможно, — уклончиво отвечает Дин, наблюдая за шариком, выбирая ячейку, на которую он упадет. — Двойка, красное. Тебе везет, Сэмми.       Пальцы рвут плотную дорогую ткань и кожу, раздвигают ребра. Дин поднимает уголок губ: ну надо же какая прыть. Сэм близко, чертовски близко — сердце, холодное, недвижное, лежит внутри, но у него в руке.       — Сделай это, — выдыхает Дин Сэму в ухо. — Посмотрим, что случиться.       — Ненавижу тебя.       — Ну надо же. — Дин копирует тот же снисходительный тон, которым увещевал Минди. Сэм стискивает пальцы.       — Не говори так со мной.       — Думаешь, я испугаюсь? — улыбается Дин. — Страх, ненависть, любовь и прочее — это человеческие чувства, Сэмми, а я не человек, как и ты, так что… — Дин наклоняет голову: Сэмово предплечье с хрустом ломается надвое. Он отталкивает брата, и кисть с частью предплечья остается торчать из груди. — Отрастишь себе новую руку или прирастишь эту. — Дин вытаскивает обрубок и бросает ему, точно кость собаке. Сэм воет, точно собака. Маленький-маленький щенок. — Они твои, эти сочные двуногие, — говорит он, присаживаясь перед Сэмом на корточки. — Я раскручу рулетку, но выпадет красное, я уверен. Хватит притворяться, Сэмми. Пора играть по-крупному. Здесь только три монстра: я, ты и сам город.       Сэм молчит, но встает — и глаза горят красным, а вместо культи — бордово-мглистый морок.       — Ненавижу тебя, — звучит кругом. Призрачные птицы кричат и хлопают кровавыми крыльями.       — Умница, — скалится Дин, и дыра в груди затягивается тонкими черными нитями. Тьма расползается, уничтожая все на своем пути.       Никто не заметил смерть среди золота.       Что проглочено Вегасом, то ему и принадлежит.