Puppeteer

       Тьма на мгновение поглотила помещение.        В нос ударил едкий запах крови. Тихие, хлюпающие шаги отголоском отозвались от стен, оставляя за собой красный след. Постепенно кровь испарялась, обращаясь в чёрный пепел.        Шаги замедлялись с каждой секундой. Ноги судорожно подкосились и легко с хрустом оторвались. Из горла вырвался пронзительный желчный всхлип.        Его тело распадалось. Часть челюсти едва держалась на мышечных тканях, вывернутых наизнанку. Органы с шипением отделялись от тела мобианца, постепенно растворяясь в голубом пламени. Они оставили за собой множество дыр различной глубины, делая его похожим на продырявленный сыр.        Сухой кашель вырвался из горла лишая нижней челюсти, и изо рта брызнула водопадом тягучая алая кровь.        В глазах плыло. В голове мутнело и скользкий голос становился всё тише и бесполезнее. Всё становилось настолько ненужным в его подсознании, что он чувствовал облегчение и печаль от того насколько бессмысленной была его жизнь.        Звонкий, надломленный смех заставил его вздрогнуть и попятиться назад, когда из тьмы вылезла костлявая рука.        — Всё же ты бесполезная игрушка, — демон вышел из тьмы, обнажив свои окровавленные клыки.        Улыбка была похожа на звериную, соскользнула на его лице. Склонившись о рубиновый столб, он слегка качнул головой. Глаза не выражали ничего, кроме печали о потраченном времени.        — Прошу… — голос был настолько сухим и надломленным, что едва был слышен, но демон его слышал и саркастически рассмеялся: — Господин мой…        Пальцы щелкнули и красное пламя охватило мобианца. Хоть огонь и сжигал его живьём, он не кричал и не взывал к богам, чтобы они ослабили его мучения. Вместо этого на его устах заиграла блаженная улыбка, а тело согнулось в поклоне.        Пепел, — всё, что оставалось после их смерти, — был неизменной частью их жизни. Их тела давно сгнили и не могли оставить явный физический след за собой. Однако их души навеки связаны с ним. Они будто его дети, что скованы нитями родства. И как любому родителю, ему тяжело потерять ребенка.        У Экзектора не поворачивался язык назвать своих демонических мобианцев куклами. Однако на публике он всеми способами утверждал, что они всего лишь его марионетки. Все ровно больно осознавать всю тяжесть бессилия и судьбы, что была предначертана им — Темным Лордам.        Жизнь в иллюзиях особо не нравилась ему, ровно также, как подбирать объедки за Высшими. Играть в игры, подобно богам, никогда не нравилось демоническому ежу.        Высшие любили делать ставки на Тёмных Лордов, чтобы утолить скуку. Демонические существа были для них лишь игрушками, которыми можно было вертеть, как им заблагорассудится, ведь у них никогда не будет той силы, что у светлых существ.        Сейчас у Экзектора язык не поворачивался назвать их почти что Богами, что носили лицемерные маски беспокойства и справедливости. Каждый суд над демонами, заканчивался их казнью. Демоны перестали молить о прощении, раскаиваясь они захлебывались в собственной беспомощности и горечи.        «Демонические отродья всегда будут склоны ко лжи», — было ответом на всю боль, что Тёмные Лорды испытывали.        Но… на самом деле Высшие питались этими эмоциями, что давали им эйфорию и дикое наслаждение. Они чувствовали полную власть и доминирование, ставили себя наравне с Богами и называли себя ими.        И демоны перестали молить. Вместо этого они шутили и молчали, пронизывая надменным взглядом Высших. Светлые существа вздрагивали каждый раз, когда чувствовали, что их не боялись, не считали Богами. Это шло вразрез с их идеями и мыслями, поэтому они прекратили получать удовольствие об глупых казней. Однако они, несмотря на всё, считали демонов низшими существами.        Находясь во власти Высших, он не чувствовал, что принадлежит их миру. Его привлекали демоны намного большее и он находил их куда интереснее, чем свою расу. Демоны научили и показали ему многое, что не могли сделать Высшие. И поэтому он обещал создать если не место для них, где они могут быть свободными, то свергнуть Высших с их божественного статуса.        Проведя по синим иголкам, демон помотал головой. Горечь на мгновение отразилась в его глазах. Рубиновые глаза вспыхнули и помещение наполнилось янтарным светом.        — Ещё один? — бесстрастный голос гулом отразился от стен.        — Сколько? — прозвучал спокойный вопрос.        — Сегодня трое, — раздался холодный ответ. — Всё ещё думаешь, что дело в «химере»?        — Как только он появился, то всё начало меняться, — Экзектор нахмурился и посмотрел в сторону своего собеседника. — Его наличие уже ставит под сомнение наше существование. Даже сейчас я чувствую его энергию, что хочет изменить меня. — Он глубоко выдохнул и качнул головой. — Частично то, что мы с тобой всё ещё с тобой связаны с Высшими, дало нам некий иммунитет.        — Поразительный феномен, что такое вероятно. Однако не забывай то, что вы оба Высшие, — третий, более холодный, голос раздался в пространстве.        Парящий в воздухе ёж ухмыльнулся, когда в его сторону обратились две пары удивленных кровавых глаз.        — Первижон, — монотонно с ухмылкой на устах произнес Экзектор. — Приятно видеть тебя в этой Вселенной. Но что привело тебя сюда?        — Образец пропал, — Первижон слегка улыбнулся. — Полагаю, ему помогли сбежать.        Увидев замешательство на лицах двух Тёмных Лордов, он, не спеша, но более холодно продолжил:        — Если вы его найдете, то буду рад если вы сообщите мне.        Повисла тишина. Экзектор сложил руки в области груди, издав смешок. Острые зубы, пропитанные кровью, изогнулись в надменной полуулыбке.        — Связано ли это с тем, что я чувствую светлую энергию? — скептически проговорил Демон Острия.        Первижон издал сдержанный смешок. Сложив руки в области груди, подобно Экзектору, его лицо исказилось в надменной улыбке.        — Я рад, что ты понимаешь о чём я говорю, — отголоски призрачного удивления проблеснули в голосе Первижона.        Их трудно было назвать друзьями или врагами. Они существовали, стараясь не касаться друг друга. Их восприятие, а также идеология была в корне отличалась, делая их практически противоположными друг другу. Но…        Экзектор и Первижон знали, что свои идеологии они могли отложить и не навязывать. Однако если их преследует общая цель, они были не против использовать при любой возможности друг друга.        Было и то, что их объединяло — сколько времени не прошло. Их дети. Демонические создания, что живут по их принципам и нормам стала неотъемлемой частью их жизни. Они любили или, может, восхищались своими творениями. Любое посягательство на жизнь их «детей» делало враждебными по отношению к источнику. И все сводилось к безумной игре, медленно и мучительно убивающих обидчиков.        Не сказать, что это объединяло только их, но это был спусковым крючком для контакта и взаимопомощи между ними.        — Ну, и как мы его узнаем? Демонов с силой Высших не один, — тихо пробормотал до сие молчавший Экзеллер. — Это всё ровно, что искать жертву в аду наполненными полукровками — бессмысленно.        Экзеллер прищурился и глубоко выдохнул. Полукровок могло быть бескрайнее множество и пытаться отыскать не пойми что в бескрайнем аду — задача не только тяжелая, но и глупая. Наличие тут Экзектора и его не говорило, что это потолке количества таких, как они. Бездарно думать о таком, как ограниченное количество.        Каждый миг их пространство пополнялось новыми существами. Предугадать, что это будет за демон невозможно, поэтому нельзя с уверенностью и сказать о том сколько демонов таких как они могли обосноваться здесь.        Может даже среди всех Тёмных Лордов есть те, кто делает смешанную демонизацию.        Первижон на секунду удивился, но быстро сменил её на ликующую улыбку. Экзектор прикрыл же глаза и глубоко выдохнул.        — Кот, — всё, что произнес с ухмылкой ученый-ёж: — он отличается от нас. Ты поймешь, когда встретишь его перед своими глазами. В отличие от полукровок, он — сосуд.        Первижон бросил косой мимолетный взгляд в сторону Экзектора.

***

       Всё, что он мог слышать — это дикое дуновение ветра.        Медленно раскрыв глаза, его встретило белоснежное полотно, не имея края или углов.        Он почувствовал, как его уносило вдаль потоком то ли того же ветра, то ли чего-то вязкого, мокрого, так сильно напоминающего по структуре болото. Но уносящего вдаль сквозь белоснежное пространство.        Однако сколько он не двигался под потоком, пространство вокруг него не менялось. Казалось, что он не двигался вовсе, застыв на определенной точке.        Каждый его вдох сопровождался эхом по пространству, болезненно закладывая уши.        Приподнявшись на локтях, он посмотрел вниз, надеясь увидеть что-то, что заставило бы его верить в то, что он не стоит на месте. Однако его встретила уже мозолящая глаза белая пустота.        — Где я? — надломленый шепот, эхом, будто какафония прошлась по пространству.        В тот миг всё окружение задрожало и затрещало. Глубокие разломы прошлись по белому полотну, чертя различные узоры. Они имели различные формы и размеры, пересекая между собой гранями.        Послушался треск и миллиарды белоснежных осколков со звоном осыпались вокруг, оставляя за собой черноту.        — Наконец ты очнулся, Майэр, — гулко пронесся голос по пространству, содрогая стены.