Nothing is as it seems

После неожиданного приступа ностальгии Гермионе стало значительно легче. Во всяком случае не было того давящего чувства изнутри, что все воспоминания мужа свалились на неё, как огромная бетонная плита. Она снова поднялась на чердак и порылась в шкатулке. Перед следующим погружением пришлось глубоко вздохнуть, чтобы немного успокоиться. Лето 1996г. Перед шестым курсом. Малфой-мэнор. В этот раз девушка очутилась в тёмном коридоре, который сначала и не признала. Только через пару мгновений она заметила идущего в её сторону Драко. Вид того оставлял желать лучшего: бледнее обычного, с тёмными кругами под глазами, которые не были ничем замаскированы. Общее состояние тоже нельзя было назвать нормальным. Он весь дрожал и постоянно оглядывался, будто боялся, что его застанут в неприглядном свете. Дойдя до стены, парень прислонился к ней и выдохнул. Его продолжало трясти, как в самой страшной лихорадке, и он судорожно пытался обхватить себя руками. Ртом хватал воздух, слегка задыхаясь, и, наконец, двинулся к двери. Гермиона не знала, что её ждёт, поэтому была в лёгком напряжении. Может, по ту сторону был его отец? Она понимала только, что они находились возле его комнаты. Он не осознавал, что происходит, бредя по коридорам поместья, и сам удивился, обнаружив себя около двери в собственную комнату. Слава богу, не пришлось просить чьей-то помощи. Драко не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его в таком разобранном состоянии, в каком он был сейчас. Даже мать. Тем более мать. Парень видел, как она за него переживает. Глаза всегда сдержанной и статной леди Нарциссы теперь часто бывали на мокром месте, хотя она упорно пыталась скрывать это от мужа и сына. Первый от этого раздражался, говоря, что она ведёт себя как плебейка, и думал только о своём хозяине и том, как ему угодить. А вот сын искренне волновался за мать. Он оказался куда больше Блэк, чем Малфой, чем Нарцисса втайне гордилась. Женщина отлично понимала, что черты Блэков всё же лучше характера родного мужа, оказавшегося слабым, в лёгкую подчиняемым и ведомым. В нём она была разочарована. Она выходила замуж за гордого аристократа, имевшего авторитет среди других семейств и магическом мире в целом. Сейчас же рядом с ней был жалкий человек, постоянно пытавшийся оказаться в милости у сумасшедшего полукровки и отчаянно боявшийся за свою шкуру. Нарцисса уже даже не могла определить, насколько для того ценны жизни жены и сына. — Возьми себя в руки, слабак! — послышался шёпот Драко в темноте коридора. Гермиона вздрогнула. Она никогда не видела своего мужа таким. Да, с ней он бывал расслабленным и домашним, широко улыбался и мог позволить себе открыто расстраиваться и грустить. Но теперь он открылся для неё окончательно, и девушка это понимала. Вряд ли для него было возможно показать свои слабости так откровенно кому-либо ещё. Разве что матери. Из её рта вырвался прерывистый вздох. Она не могла даже осознать, насколько оценила его доверие. И как ей хотелось сейчас опуститься рядом с ним на пол, погладить по голове и успокоить. Но это было лишь воспоминание. Каким-то немыслимым усилием Драко заставил себя подняться. Его шатало так, словно в нём плескалось по меньшей мере две бутылки крепкого алкоголя. На очередном приступе ему пришлось схватиться за косяк двери так сильно, что вены на руках вздулись. Он держался наверное на голом энтузиазме, делая шаг в свою комнату. Сколько прошло времени, прежде чем он добрался до постели, Драко представить не мог. По ощущениям пролетело добрых три часа, хотя это могло оказаться иллюзией. Только коснувшись покрывала, парень повалился на кровать, как мешок с дерьмом, как он саркастично охарактеризовал это про себя. По-хорошему, следовало встать и хотя бы умыться, но сил не было совершенно. В который раз выдохнув, он провалился в беспокойный сон. Он уже не слышал, как в комнату вошла Нарцисса и, оглядываясь, закинула его ноги на кровать и прикрыла вытащенным из шкафа пледом, по-матерински ласково подоткнув его и погладив сына по волосам.

***

Гермиону перекинуло, видимо, всего на несколько часов вперёд, потому что Драко был в той же позе, в какой его оставила мать, и тех же вещах. Он ещё спал, но должен был скоро проснуться, судя по тому, как метался во сне. Девушка даже на расстоянии видела, что его лоб покрылся испариной, и челка буквально прилипла к коже. В этот момент парень особенно сильно зажмурился и сжал кулаки, бормоча себе что-то под нос. Чтобы расслышать, Гермиона подошла поближе. — Нет! Мама, я не хочу! Почему я должен отвечать за ошибки отца, я же ни в чём не виноват! Этот… мерзкий полукровка просто сошёл с ума! Сердце девушки сжалось. Она знала, что Драко переживал ещё тогда и только делал вид, что горд принятой меткой и полученным заданием. Но эти слова звучали так отчаянно, что она мысленно прокляла Дамблдора, который почему-то даже не подумал предложить подростку помощь. Вместо того, чтобы просто договариваться со Снейпом.

***

Когда-то она даже рискнула спросить у бывшего преподавателя об этом и поняла, что даже тот был человечнее, чем восхваляемый всеми бывший директор. — Я предлагал поговорить с Драко, — коротко ответил Снейп. — Дамблдор не согласился? — Нет. У него всегда были какие-то свои мысли, которыми он со мной не делился. Я пытался его убедить, что Малфой подросток и нуждается в поддержке, но он был против. — Он боялся, что Драко сдаст всех Волдеморту? — Не думаю. Дамблдор прекрасно понимал, что он боится и что он никогда не сможет убить. И сдать бы тоже не смог. У меня было предположение, что директор опасался, что Тёмный Лорд влезет Драко в голову, но это ерунда. Драко отлично владеет окклюменцией. — Тогда… — Тогда у меня нет больше идей, Гермиона, чтобы хоть как-то оправдать Дамблдора. — У меня тоже. Снейп удивлённо посмотрел на бывшую ученицу, но промолчал. Между тем девушка заметила этот взгляд и поспешила объясниться: — На самом деле, иногда мне кажется, что я его ненавижу. Он был таким манипулятором. Знал многое, но молчал и ничего не делал. Он не защитил родителей Гарри, хотя и ты просил его, я знаю. Но мог же! Почему нет, Северус? Неужели из-за долбаного пророчества? Всеобщее благо, мать его! — презрительно фыркнула Гермиона и, сделав глубокий вдох, продолжила. — Никогда не понимала эту манию. Когда ты знаешь, что близкие и хорошо знакомые тебе люди погибнут, и ничего не сделать ради какого-то мифического всеобщего блага. А потом с той же целью растить их сына, как свинью на убой, ничего ему не рассказывая и не объясняя. Это так мерзко. Когда я об этом узнала, у меня рухнул его образ, и не у меня одной. Мы так ему верили. Может, это было наивно, но…Так противно стало, что не передать. — Я понимаю, о чём ты. Не могу не согласиться. С виду казалось, что он весь такой добрый и хороший дедушка, а по факту…. Не буду выражаться при дамах, — усмехнулся мужчина. — Не надо, — копируя его усмешку, ответила Гермиона. — Думаю, я бы назвала его также.

***

Она хорошо помнила тот разговор, и ей даже сейчас было горько, что великий волшебник, которого они считали своим учителем во всех смыслах, к которому бежали за помощью, оказался совсем не тем, за кого его принимали. Девушка боялась подумать, каково было Гарри, когда всё вскрылось, ведь для него-то Дамблдор был практически наставником. Наставником, который по сути предал его родителей, как и Петтигрю, не сделав ничего, чтобы их спасти. Она помотала головой, возвращаясь в реальность, если это можно было так назвать. Драко сидел, уперевшись локтями в колени, и ладонью взлохмачивал влажные волосы. Он до сих пор тяжело дышал после кошмарного видения, пытаясь прийти в себя. Вчера он уснул, не переодевшись, и рукава рубашки немного задрались, обнажая метку на левом предплечье. Малфой с отвращением посмотрел на неё и провёл пальцем по воспалённой коже. — Проклятье! — обречённо застонал он, запрокидывая голову. — И на что я только надеюсь? Идиот. С меткой-то у тебя, несомненно, много шансов будет. Жди-дожидайся, как же! Гермиона не была уверена, к чему относились последние слова, но на уровне интуиции и логики догадывалась, что речь была о шансах с ней. Иначе зачем Драко включил это воспоминание в список?

***

Осень 1996г. Шестой курс. Хогвартс. Блейз, кажется, всё понимал. Когда Малфой говорил «всё», он подразумевал именно всё. Он видел, что друг не раз ловил его измученные взгляды в сторону Гермионы, но пока молчал. Просто успокаивающе клал руку на его плечи и легонько сжимал в качестве поддержки. Наверное Забини хотел бы знать, что происходит с Драко и как тот вляпался в чувства к грязнокровке, как теперь Малфой даже мысленно не мог назвать девушку. Но друг оказался даже чересчур понимающим. Что-то подсказывало тому, что сейчас Драко ещё не готов облечь свои чувства в слова и признаться в этом вслух, пусть всего лишь другу. И что пока его просто пошлют. Так и было. Хотя с каждым днём Малфой буквально ощущал, как воздух вокруг сгущается и наполняется обречённостью. Ему не верилось, что подруга Поттера когда-нибудь сможет понять человека, принявшего метку, и неважно, что под натиском обстоятельств. Парень искренне полагал, что у Поттера есть все шансы победить, как бы он ни относился к нему, но боялся представить, какая его ждёт после этого участь. Пожирателя Смерти. Боже, это даже звучало мерзко. Правда, судьба в любом случае виделась ему в мрачных тонах. Либо Азкабан, либо смерть, и неизвестно, что хуже. Гермиона. Он катал это имя на языке, произнося про себя, и наслаждался. Только это ему и оставалось. И смотреть, чувствуя на себе прожигающие взгляды Блейза.

***

23 ноября 1996г. Гостиная Слизерина. Хогвартс. — Не созрел еще? Забини подкрался к нему незаметно спустя пару недель и стоял, засунув руки в карманы и внимательно глядя на Драко. Кому-то это могло показаться навязчивым, но хорошо знакомые с ним люди могли увидеть в глубине глаз обеспокоенность. Драко видел. Несмотря на то, что многие считали всех слизеринцев лицемерами, не умеющими дружить, это было не так. И Блейз был тому подтверждением. Именно поэтому Малфой вздохнул, но решительно поднялся и кивнул другу. — Пошли. Тот не стал задавать лишних вопросов и двинулся следом. Драко привёл их в заброшенный кабинет на пятом этаже, закрыл дверь и наложил пару заклинаний. — Мне стоит бояться? — усмехнулся Забини. — Ты о чём? — Что ты там использовал? — А, всего лишь отвлекающее внимание и заглушающее, расслабься, — Драко постарался принять максимально спокойный вид, но руки и голос его выдавали. Он не знал, с чего начать, и молчал минут пять, если не больше. Говорить напрямую о том, что чувствовал к гриффиндорской принцессе, не поворачивался язык. Слава богу, что Блейз не торопил его и не пытался вытянуть что-то силком. — Ты же и так видишь, да? — хмыкнул и, дождавшись кивка, продолжил: — Я не знаю, как это началось и когда. Сам не заметил. Знаешь, я ещё на четвертом курсе хотел её пригласить на бал, но… Да ты и сам понимаешь, что это был не вариант. — Прикинь, какой зато был бы ажиотаж, — покосился на него Забини. — Ага, так бы она и согласилась. А теперь ещё эта грёбаная метка! — взорвался парень. — Всё-таки…? — Да, мать его. Отец кругом накосячил, а я должен за это отвечать. Причём что-то мне подсказывает, что это подстава, жёсткая такая. Чтобы мы оказались в ещё большем дерьме. — А что кроме метки? — Иногда друг бывал проницательнее, чем ему бы хотелось, и выцеплял из всего потока слов самое важное. — Лучше тебе не знать, — мрачно отозвался Малфой. — Ладно, захочешь — расскажешь. Я — могила, ты же знаешь, — покладисто ответил Блейз, хотя было видно, что ему хотелось задать ещё пару-тройку вопросов. — Знаю. Только давай без слов про могилу, умоляю. У меня от него трясучка начинается. — А Грейнджер? — рискнул назвать имя Забини. — Не будем. Какой смысл обсуждать Золотую девочку и меня? — По-моему, ты преувеличиваешь. — Забудь. — Понял-понял.