Ночь приходит к Сентинель

После возвращения в храм и жрицы, и стражницы чуть заметно сторонятся Луны; куда бы она не направлялась, следом за ней сладковатым потоком течет полный восхищения шепот. Шутка ли: вступить на заповедную землю и не просто не быть растерзанной ее обитателем – заставить его пропустить на свою территорию жриц, не дав ему тронуть ни одной! Одно слово – священная всадница. Герой. Правду об этой истории знал только высший круг жриц во главе с Мираной. Последняя, правда, высказала неудовольствие по поводу решения Луны, но та лишь покачала головой, напомнив: правило установлено не ей, а ее предшественницей, что пала в битве Древних, спасая Древо от войск Короля Мертвых. Значит, не ей его менять. Поворчав, Мирана отступилась. А вот все попытки выяснить, что же за тварь поселилась у них под боком, не дали никакого результата. Обитатели храма только руками разводили, услышав описание монстра: ни в летописях, ни в священных книгах не было сказано ничего о крылатом хищнике цвета сумеречных небес. Так что Луне пришлось прекратить поиски. Оставалась слабая надежда на Силлу - одного из самых древних обитателей леса - но поиск кочевого друида по чащам потребовал бы не один месяц, а подобного времени у лунной наездницы не было. Может быть, случай сам как-нибудь сведет… Пару раз девушка, ведомая любопытством, все же подъезжала к водной глади речной границы меж их лесом и его – и вглядывалась в чужой берег, внимательно, до рези в сиреневых глазах, пытаясь высмотреть… что? Она и сама толком не знала. Пару раз казалось, что вот-вот на толстой ветви вековечной лиственницы или сосны хлопнут огромные крылья, и монстр выйдет из ночи, распахивая клыкастый зев своей ужасающей пасти – но нет. Лес из ночи в ночь оставался безмолвным, не показывая своего таинственного обитателя. А ночи сменялись днями, время степенно катило свои размеренные волны, и встреча с монстром начала потихоньку покрываться патиной былого, теряя яркость в памяти. Рутина защитницы священных лесов затянула Луну в свой водоворот, не оставив время для досужих воспоминаний. Надолго; так ей казалось… Ночной ветер бьет в лицо свежестью прохлады, горчащим привкусом опавшей хвои; и пьянящей, будоражащей скоростью. Нежный туман – в клочья, рвется на части мчащимися наездницами. Земля под огромными кошачьими лапами почти беззвучна: кавалерия Серебряных Лесов всегда славилась своей бесшумностью. Луна незаметно кривится, оглядывая свой несущийся в опор небольшой отряд: «Если мои опасения подтвердятся, только она нас и спасет». Она и еще семь воительниц ушли в патруль западной границы четыре дня назад. Ничего особенного, просто в соседнем королевстве сатиров произошел переворот, свергнувший правящую династию, и воительница решила перестраховаться: мало ли что взбредет его неспокойным обитателям. На первой же заставе их нагнала сова с вестью, крайне встревожившей посвященную Селемине. Возле храма поймали демона. На легком листе бумаги сообщалось, что это, судя по всему, отбившийся от стаи бес. Существо было взято под стражу и помещено в висячую клетку во внутреннем дворе – и, поскольку оказалось, что оно владеет примитивной речью, Мираной было принято решение расспросить пленника о его появлении и возможной угрозе от его собратьев. - Лучше бы сразу зарезали – для таких, как он, это кратчайший путь домой, в Преисподнюю, - качает головой Луна, сворачивая послание. - Даже если это отродье и сообщит, где он в последний раз видел своих собратьев, к тому моменту эта информация сильно устареет. Не к добру держать демона, да еще и в крепости… - Послать письмо с предостережением в храм? - осторожно поинтересовалась одна из стражниц, и среброволосая девушка кивнула в ответ: - Да, стоит. Может быть, Верховная Жрица послушает моего совета. Следующий день прошел спокойно, если не считать ответного послания, где Мирана вежливо отклоняла предложение всадницы. Границы с королевствами оказались не нарушены, что немного развеяло мрачность Луны. Второй день тоже протек без каких-либо существенных событий – но на закате третьего дня их отряд нагнала сова – ястребиная, из тех, что использовались для самых срочных сообщений. Встревоженная Луна сдернула футляр с когтистой лапки, развернула извлеченное письмо; и с летящих, написанных второпях строчек на нее взглянула неизбежность: Вокруг демона появилась странная тьма с зеленоватыми линиями неизвестной нам энергии. Мы встревожены. На всякий случай отдала приказ эвакуировать жриц и священные книги. Приезжай немедленно.

Мирана

…и сейчас Луна мчалась к храму во весь опор, подгоняя надсадно рычащую Нову. Надежда в груди подает голос: может быть, это вовсе не то, что пришло ей на ум, ведь она видела своими глазами видела гибель Азголора; или она успеет, домчит до храма прежде, чем случится непоправимое. Но разум безжалостно обрубает: нет. Беда случилась. И именно тогда, когда ее не оказалось рядом. Но может все-таки… Лес расступается, убегает назад, открывая скрытое доселе густотой зарослей зарево, пляшущее на древней кладке храма Селемине – и команда застревает у девушки в горле. Грохот ударов. Треск сдающихся насилию ворот; ночь захлебывается рычанием, чтобы спустя мгновение затишья взреветь с удесятеренной силой, тревожа ночные небеса. Кошки рычат не так… крушатся толстые доски, пропуская в бреши оружие: темное, кривое, страшное – и воздух, тяжелый от запахов крови и гари, оседает в легких. - Они ломятся изнутри, - срывающимся голосом лепечет Вэйстра, самая молодая стражница из их отряда, и ее страх приводит лунную всадницу в себя. - Отступайте! - Что?! - изумленный выдох восьми женщин сливается воедино, но Луна поднимает укрытую щитом руку, останавливая протест: - Если мы ввяжемся в схватку, мы ее проиграем: если случилось именно то, чего я опасалась, то вся территория храма сейчас буквально кишит демонами. Ваши смерти будут напрасны. Немедленно скачите к заставам с вестью, что враг захватил храм – пусть оставляют укрепления, потому что они будут следующими на очереди. Мирана сообщила, что жрицы начали покидать храмовый комплекс до начала прорыва; я уверена, что она выжила, уведя уцелевших за собой под покровом теней, когда осознала, что схватка проиграна - потому уходите, оповестите всех! Всадницы все еще колеблются – в них живет страстное желание немедленно схлестнуться с врагом, отплатить за оскверненную святыню и отомстить за павших сестер. Но тут... Треск и грохот павших ворот, обломки втаптывают в землю, багрово-черную из-за отсветов пляшущего на крышах пламени. В пролом выкатывается первый демон: огромный, топорщащийся шипами из светящихся от накала доспехов – за ним второй, третий. В разбитые ворота вырывается толпа: щетина рогов и грубо обработанного металла черных от копоти и крови лезвий; копыта и лапы беспощадно топчут шипящую от адского жара траву, глотки изрыгают ругательства и рычание, воют на все голоса. Стражницы невольно подаются назад вместе с попятившимися кошками – и Луна, понимая, что враг их обнаружил, яростно бросает: - Отступайте, это приказ! Все же повиновение командующему находится где-то на уровне инстинктов любого рядового бойца – настолько глубоко, что способно перекрыть сковывающий тело панический страх. Уверенный голос Луны словно пробуждает воительниц от оцепенения, и те послушно поворачивают назад, устремляясь к лесу. Девушке некогда провожать их взглядом: услышавшие женский голос демоны подаются на звук, обнаруживая новую противницу, и рычащая Нова уже припадает к земле перед первым прыжком, готовая принимать бой. Они не смогут победить их всех, исчадий Ада слишком много. Но этого и не нужно – необходимо лишь продержаться, удержать захватчиков схваткой, пока соратницы уходят достаточно далеко для успешной погони – а потом ускользнуть самой. Только и всего. И плевать, что план звучит не слишком выполнимо. Она сможет. Схватка обступает вокруг засасывающим в глубину омутом и Луна с упоением погружается в нее. Это так просто: бросить глефу, Нову, себя вперед, единым рывком, подсекая ноги первой твари – горящая демоническим жаром плоть всхлипывает совсем как человеческая – качнуться вбок, уклоняясь от палаша, принять второй удар на щит, вскользь, чтобы противник потерял равновесие. Новый прыжок: пригнуться к пушистой кошачьей гриве, чувствуя, как над тобой свистит рассекаемый сразу несколькими клинками воздух, метнуть глефу в костяную морду – и тут же вогнать острый край щита в грудь еще одному демону, пока звезда лезвий ударяет трех врагов, прежде чем послушно прыгнуть в раскрытую ладонь хозяйки. Адские твари сгорают один за другим в вырывающемся из ран пламени, воют, ярятся, лезут друг на друга, силясь достать ловкую противницу – но Луна быстра, Нова быстра, глефа быстра, а гибель от них троих – еще быстрее. Вертится всадница волчком в пахнущей серой гуще пышущих жаром тел, успевает везде, где требуется быстрая смерть. Сердце стучит быстрыми, гулкими тычками, ударяет под ребра, в горло, в руки, ликует, очутившись посреди знакомой бури. Два года. Как же этого мало, чтобы забыть хмель боевого запала, что можно распробовать лишь в настоящей битве… Боль запускает клыки в бок: рвущая, страшная. И пелена упоения слетает с глаз почти мгновенно отрезвевшей Луны, напоминая – она одна в этой схватке, одна в поле, воин-не-воин, никто на выручку не придет, если запляшешься вкруг со смертью. Вокруг демонические трупы, кровь пополам с грязью, запах паленой плоти лезет в ноздри – из зева разбитых врат выкатываются новые противники на замену старым, а за ними в пожарном чаде видятся уже совсем иные фигуры: крылатая, тучная, шипастохвостая, еще кто-то, огненным столбом взмывающий над завязавшейся битвой, тянущий черные лапы с лезвиями когтей, и полузнакомый режущий визг проносится по кромке слуха… Пора уходить, пока не стало слишком поздно! Селемине, укрой своего воина. Поджимающая переднюю лапу Нова тихо урчит, пытаясь благодарно вылизать перевязывающую ее хозяйку. От широкого шершавого языка не спасает даже шлем. - Тише, - шикает Луна, не отвлекаясь от перевязки. На всякий случай прислушивается: нет ли погони? Нет, лес звенит привычной ночной тишиной – лишь редкое совиное уханье да стрекот цикад вязнут в ее дегте. Все же демоны скверно ориентируются среди деревьев, на ее счастье… Девушка хмурится, ощупывая свой раненый бок. Зачарованный доспех уже затянул прореху, но с плотью все обстояло сложнее: конечно, едва покинув бой, она воспользовалась зачарованным семенем, чтобы вытянуть жизненной энергии у первого встреченного ростка «железного дерева», в изобилии растущего в этих лесах, но на восстановление требуется время. И одна Селемине знает, с чем или с кем она может столкнуться до того, как рана окончательно закроется. Всадница коротко рыкает, прерывая ни к чему не ведущие тревожные мысли и заставляя себя сосредоточится на самом важном вопросе: что делать? Храм пал, часть воинства лунной богини погибла или в плену, еще кому-то удалось скрыться… Луна знала, что в случае опасности бойцы Серебряных Лесов собираются у лесистых холмов в старом храме Мин – древнем укреплении, первом прибежище их культа, воздвигнутом непосредственно неподалеку от места цветения лучистого лотоса, волшебного цветка их богини. Сам храм невелик (что и послужило причиной создания нового величественного здания), но расположен на возвышенности: вроде и лежит на ладони, а сомкни пальцы – шипом войдет в плоть. Хорошее место. Только вот идти туда долго; даже на ездовом коте две ночи потеряешь, пробираясь по тамошним кручам. А что делать пешим лучницам? Жрицам, не знающим тягот сражения и долгих переходов? Им нужно еще больше времени, а демоны, едва освоятся на захваченной местности, выйдут на охоту – добивать выживших, чтобы те не успели предупредить соседей о грядущих захватчиках. Значит, надо их отвлечь. Стать костью в горле, поперек, впиться в противника там, где не достать. Ее предшественница славилась своей неуловимостью, умением растягивать силы противника – то там, то тут мелькнет силуэт ее пантеры, ляжет отбившийся отряд или забредшие слишком далеко разведчики, а прибывшие на место схватки основные силы найдут лишь трупы да кошачьи следы. Ей надо так же: демоны не смогут далеко растянуться, зная, что под боком враг, только и ждущий, когда добыча даст слабину. Только вот есть ли у нее шансы справится с этой задачей в одиночку? «Нет» - мысленно отвечает на свой вопрос девушка, морщась от саднящей раны. Если бы это были Поля Вечной Битвы, она сумела бы запутать противника, уж слишком знакомы ей эти напоенные кровью земли… но не здесь. Ей нужен союзник. Только вот кто? Мирана занята сбором выживших, без ее сил количество спасшихся будет гораздо меньше; нет, пусть жрица остается при своем деле. Может, послать весточку Ульфсаару? – уж кто-кто, а этот не ведающий страха беорн, удивительно ловкий при своей мощи, будет неприятным сюрпризом для демонических бойцов. Но земли Медвежьего племени далеко, да и Мирана наверняка позовет старого союзника сама. Силла и Фурион? Да, они были бы хорошим подспорьем, но Луна не представляет, где искать этих древних воинов. Руфтреллен уже давно не посещал эти леса, так что и на древесного стража надежды нет… где искать помощи? Лунная всадница досадливо прикусывает губу. Короткий укол боли отрезвляет снова, заставляя девушку оглядеть местность вокруг – и только сейчас осознать, куда принесла ее Нова. К узкой быстрой речке, серебрящейся в лунном свете. К заповедной лощине, неприступному урочищу. К нему. И решение приходит само. Пополам с решимостью. Кошка встревоженно ворчит, но девушка старается не обращать на это внимания, как старается не замечать раненого бока и скользящей по ободку разума тревоги. Любое хоть сколько-то благоразумное существо сказало бы, что она фактически идет на добровольное самоубийство, но... похоже, у нее попросту нет выбора. Сапоги путаются в высокой приречной траве, что-то тихо всплескивают воду – потревоженные лягушки, необычайно молчаливые для столь ясной ночи, спасаются в родной стихии от неожиданного вторжения. Луна выдыхает. И перепрыгивает ручей, оказываясь на той стороне. Сначала не происходит ничего: та же сырая изумрудная трава, те же стрекозы и светляки, та же приветливо шелестящая древесная крона, скребущая этим мягким звуком обостренные близкой опасностью чувства. Но не проходит и минуты, и ночь вокруг сгущается, обретает вязкость дегтя; воздух почти душит, заставляя дышать глубже, рвать дыхание нервным ритмом. Сердце ускоряется, бьется в грудную клетку, словно узник в дверь тюремной камеры, глаза лихорадочно шарят вокруг в поисках источника безотчетной тревоги. Огромная ужасающая фигура почти падает ей на голову: хлопают широкие крылья, обдавая прохладным ночным воздухом, бритвенно-острые когти клацают в опасной близости от раненого бока: но страшнее всего морда с разверзнутой пастью, внутри которой шевелятся ряды частых острых зубов, замирающая напротив лица девушки. И зеленые глаза, холодным огнем прожигающие непрошенную гостью. Лунная всадница вздрагивает всем телом, неимоверным усилием воли заставляя себя не отшатнуться – может быть, это влияние темноты, скрадывающей подробности, но ночью этот монстр казался НАМНОГО страшнее. Быстрее. Крупнее. Опаснее. Древний страх перед тьмою, живущий в каждом смертном существе с самого детства, стоял перед ней, обретя плоть и облик. - Ты знаешь, что ждет вторгнувшихся на мою землю, человек. Я думал, что ты решила схватиться со мной, как делали твои предшественницы – но твои раны наводят меня на мысль, что ты пришла искать сюда верную смерть, - низкий голос окутывает Луну вместе с его горячим дыханием. В нем явственно слышится издевка хищника, нашедшего ослабевшую, не способную дать отпор добычу, и внутри все каменеет: если он смотрит на нее только так… - Я пришла за помощью, - девушка твердо заглядывает в глаза ночному ужасу, неосознанно прикрывая щитом рану. Монстр хрипло смеется и подается вперед, еще ближе: его клыки почти касаются лица воительницы: - Мне нет дела до вашей вражды, служительница. Если хочешь остаться в живых, уходи сейчас же, иначе… - На храм напали демоны! - прерывает его всадница и сама подается навстречу воплощению ночных кошмаров, вынуждая того отстраниться. - И он пал почти сразу – так велико их количество. Форпосты уцелели, но если находящиеся там стражи имеют хоть каплю здравого смысла, то они оставят их и уйдут в леса, пытаясь сдержать распространение захватчиков. Или бесславно погибнут, оставшись в лесных крепостях; в любом случае, наша оборона почти уничтожена. Если ничего не сделать, потерян будет не только храм, но и весь лес. - Почему ты считаешь, что мне есть дело до этого? - холодно интересуется чудовище. Луна болезненно жмурится – усталость и слабость от кровопотери наваливаются все сильнее – но все равно упрямо поднимает голову: - Потому что богиня светит и тебе, ночной преследователь. Это место – твой дом, чтобы об этом не думали мои сестры, и демоны грозят ему, они не ограничатся храмом… ты живешь под небом достаточно долго, чтобы знать это. Между нами сотни разногласий и века вражды, но мы едины в одном: мы защищаем этот лес. Поэтому я прошу… - девушка запинается, не зная, как лучше выразить свою просьбу, слова никогда не были ее сильным местом. В голове бьется лишь самое простое, но такое отчаянно-понятное: - …помоги мне защитить его. Крылатый ужас продолжает нависать над ней, и не думая складывать свою жуткую пасть – но некое шестое чувство подсказывает всаднице: он размышляет. Холодно, отстраненно, роняет тяжелые, как его смертоносные лапы, мысли в пропасть своего темного разума. Зеленые глаза изучают замершую перед ним израненную девушку, узкие ноздри странно вздрагивают, словно монстр продолжает принюхиваться к ней. Луна ждет, терпеливо перенося боль и накатывающее бессилие – в конце концов, у нее нет выбора. - Хорошо, - хриплый голос ночного монстра разрывает повисшую было тишину. Он опускается к ней, опираясь на огромные когти, так, чтобы их лица замерли напротив друг друга – и это движение вкупе со словами словно погружает девушку в короткое ощущение воплощающегося наяву сна, неприятное чувство повторения. - Я буду сражаться вместе с тобой против захватчиков. Но лишь в том случае, если ты поклянешься выполнить мои условия. Условия? Ну да, было бы странно, если б эта тварь решила помогать ей безвозмездно. - Что ты хочешь взамен на свою помощь? - Вы оставите мои земли, - жестко отрезает монстр. - Навсегда. С этой минуты. Пока идет война, я готов терпеть на них лишь твое присутствие, но по ее окончанию и ты должна будешь забыть о них. Вы не покуситесь на мое одиночество и не попытаетесь захватить их – иначе я утоплю ваш храм в крови. Луна закусывает обескровленную губу. Если Мирана выжила – а это, скорее всего, так и есть – ее будет сложно убедить в необходимости этого решения. Но она сможет. Загрызет своими же зубами ее Сагана, если придется, но сможет, ее слово имеет вес. И будет еще более весомым, если этот опасный союзник окажется полезен. Испятнанные кровавыми потеками пальцы плохо слушаются, но девушка все же нашаривает на шее тонкую цепочку, удерживающую тяжелый серебряный диск на ее груди - священный символ их богини. От рывка хрупкие звенья лопаются. - Я признаю эту часть леса твоей и клянусь, что приложу все усилия и не успокоюсь, пока жрицы Селемине не согласятся с этим решением. Клянусь не ступать на нее, едва мы окончим войну с демонами. И пусть мои слова будут нарушены лишь после того, как это серебро появится над водой! Взмах – и серебристый диск, блеснув на прощание, с коротким всплеском исчезает в речке. Клятва дана. На морде чудовища не отражается ни одной эмоции, но, видимо, он принимает ее слова. Медленно распрямляется, снова поднимаясь на лапы и, переведя взгляд куда-то за спину наездницы, коротко фыркает: - Следуй за мной, человек. И позови сюда свою кошку: без нее ты уже вряд ли куда-либо уйдешь. - Меня зовут Луна, - хмуро поправляет его девушка. Опирается о загривок нагнавшей ее Новы, готовясь вскарабкаться на послушно пригнувшуюся хищницу – и, вспомнив, поднимает голову; фиолетовые глаза из последних сил нашаривают растворяющуюся в ночи крылатую фигуру. - А каково твое имя? - На что оно тебе, Луна? - усмехается хозяин ночей, уже почти неразличимый во мраке, но его нагоняет неожиданно твердый ответ: - Теперь ты – мой союзник. А союзников не зовут монстрами. Древний, очень древний хищник, плоть от плоти Первой Ночи замирает, осознавая услышанное. Странная смертная. И странные слова. Они… задевают что-то внутри... Тьма какое-то время безмолвствует; девушка уже успевает сдаться, уверившись, что ответа она не дождется… И именно в это мгновение ночь выдыхает свистящим шепотом имя: - Баланар.