***
< Завтракав на веранде, султанша пребывала в добром расположении духа. — Султанша, к вам та девушка, — проговорила Гюльшах. — Пусть войдет! Да принеси мне еще щербету! — проговорила Махидевран. Войдя, Алекс чинно поклонилась. — Слушаю! — проговорила Махидевран. — как вы и просили, я следила за Александрой. Она пробыла у султана всю ночь, пришла совсем недавно. Очень довольная, прямо светится. Султан ей имя дал, она велела всем звать ее Хюррем. Затем пришел Сюмбюль ага и увел ее в новые покои. А, и еще, ей подарен евнух, какой-то Алкас, — старательно перечислила Алекс. Как только она замолчала, ей в голову прилетел кувшин с щербетом. — пошла вон отсюда! Вон, грязная девка! — вскочив, Махидевран ухватила ее за шкирку и, дотолкав до двери, с силой захлопнула, — негодница!!! — Госпожа моя, успокойтесь, это всего лишь рабыня, это ничего не значит! Султан любит вас, -запричитала Гюльшах, успокаивая госпожу, — они все однодневки, а вы истина! — За что мне такое горе?! За что?! — стенала Махидевран, — я не потеряю любовь Сулеймана! Я перегрызу глотку любой, кто встанет на моем пути! — Госпожа моя, подождите немного, мы избавимся от этой девчонки.***
Разумеется, обо всех изменениях Валиде Султан была осведомлена. Попивая кофе на террасе, она слушала рассказ Дайе Хатун. — Значит, Ибрагим не ошибся. Девушка действительно умна. Мой сын не должен останавливаться только на одной женщине, это надо помнить. Я всегда ему говорила- главное-не полюби, и он не полюбит. Следи за Махидевран, Дайе. Не хватало мне только склок! — Конечно, султанша. — Но не стоит забывать о том, что эта Александра- временное увлечение. Родит шехзаде и отправится в старый дворец, туда ей и дорога. Наследник трона Мустафа и только. — Вы дальновидны, госпожа, — губы Дайе тронула улыбка, — а что, если девушка не захочет в старый дворец? вы не боитесь, что она станет жадной до власти? — Прежде, чем она начнет об этом думать, ей свернут голову, — жестко проговорила Валиде Хафса, — Дайе, как здоровье Хатидже? Я давно не разговаривала с дочерью. — Хатидже Султан постоянно грустит, часто сидит на террасе, иногда гуляет по саду. Махидевран навещает ее, — сказала Дайе. — Пусть вечером придет ко мне. Я все думаю о судьбе моей бедной дочери, неправильно это, что она такая молодая и одна, — задумчиво проговорила Хатидже, — стоит заняться ее судьбой. — Вы, как всегда правы, госпожа моя. — А то из-за этих гаремных дел я совсем забыла про родную дочь, _ вздохнула Валиде, — Дайе, ступай. Оповести Ибрагима, что я желаю с ним поговорить, сегодня же. С поклоном Дайе Хатун вышла из покоев Валиде.***
Осмотрев свои новые просторные покои, Хюррем пришла в восторг. — А какие покои у Махидевран? — поинтересовалась она у Алкаса. Это был молодой евнух, высокого роста. Бледен кожей, черен бровями и глазами был Алкас, ладен и красив. — Госпожа моя, покои Махидевран устланы персидскими коврами, всюду стоят цветы, засахаренные фрукты, — проговорил Алкас, — но и вы достойны большего! Придет время, и вы займете надлежащее место! — Увидим, — чинно ответила Хюррем, усмехаясь, — всему свое время. Придет время, и не будет Махидевран и других женщин. Останется только она- Хюррем, — думала она про себя, старательно скрывая такие мысли. — Госпожа, не хотите ли сходить в хамам? прибыли чудесные масла дамасской розы, жасмина, мускуса! — соблазнял ее евнух, улыбаясь. — Да, вели приготовить баню! — согласилась Хюррем, чувствуя небольшую усталость. — Хюррем Хатун! — вошел в покои Сюмбюль ага, неся какой-то сверток, — это вам от султана, вместе с пожеланием видеть вас сегодняшней ночью. — Скажи султану, что я счастливейшая из его рабынь, — проговорила Хюррем, беря сверток. Это оказалась та самая книга, которую она утром читала. Улыбнувшись, Хюррем провела рукой по переплету. — Госпожа моя, пора собираться в баню, — поторопил ее Алкас.***
< Гуляя по саду вместе с маленьким Мустафой, Хатидже слушала его рассказы об уроках. — Я теперь много знаю, Хатидже! У меня очень умный учитель, — хвастался Мустафа, подпрыгивая на одной ножке. — Ты вырастешь очень умным, Шехзаде, — улыбнулась Хатидже, — такой же, как и наш великий падишах. — А когда я вырасту, я стану падишахом? Я стану самым главным, а все станут моими рабами? — бесхитростно спросил ребенок. — Мустафа, ты шехзаде великого султана, — серьезно сказала Хатидже, глядя на него, — чтобы стать султаном, тебе нужно много учиться и не забивать голову глупостями! — Хатидже Султан, — подошла к ней Махидевран. Оглядев ее, Хатидже не могла не заметить, что супруга султана чем-то опечалена. — Мустафа, тебе пора на занятия, — сказала она, передавая шехзаде подошедшей девушке. — Не хочу, не пойду! — заартачился наследник. — Сыночек мой, надо идти на занятия, — настояла Махидевран. — Что произошло, Махидевран, ты так грустна и печальна? — спросила Хатидже, как только они остались вдвоем. — Мой султан совсем позабыл меня, он развлекается с другими! — с обидой проговорила черкешенка, — Хатидже, мне так больно! — Это его право, он султан и сам решает, кого приглашать в покои. Ты не должна переживать, ты его главная кадина, единственная избранная жена. — Надолго ли! — ревниво протянула Махидевран, — и, знаете что! Эту наглую девку привел Ибрагим! Наш добренький Ибрагим! Три года она обучалась! Не иначе как сам ее учил! Помяните мое слово, госпожа, она и Ибрагима окрутит! — в ее голосе скользила такая злость и ненависть. — Махидевран! Как смеешь ты стоять передо мной, наговаривая на хранителя покоев?! Он верой и правдой служит династии, ни разу не очернив свою репутацию! Кто ты такая, что смеешь порочить Паргалы?! Ты, наложница падишаха, рабыня! Опомнись, Махидевран, спустись на землю! Твоя прямая обязанность это воспитание шехзаде! А ты смеешь кричать, ругаться? Ты говоришь не о слуге, и не как не о равном себе! Ты говоришь о приближенном к государю! Запомни это, Махидевран! Крепко запомни! — высказавшись, Хатидже круто развернулась и направилась в свои покои, чувствуя, как ее щеки горят от злости. — Да что я такого сказала, — обиженно проговорила Махидевран, решив направиться в хамам. < Нежась на кушетке, Хюррем наслаждалась массажем ступней. Мягкая истома охватила ее тело, плавящееся, точно нуга. — Это еще что такое?! — лениво поднял голову, Хюррем увидела над собой лицо Махидевран. — Добрый вечер, султанша, — поприветствовала она ее, поднявшись. — Пусть убирается вон! Я не стану делить баню с этой грязной девкой! Это моя баня! — топнула ногой Махидевран, — вон! — Султанша, Хюррем хатун готовят к вечеру, — оправдывалась банщица, склонив голову. — Она идет к моему султану?! Кто посмел?! Кто?! — кинувшись на Хюррем, Махидевран намеревалась вырвать ей все волосы.Оттолкнув от себя психическую султаншу, Хюррем намотала ее темные волосы на кулак. — Не смей меня трогать! — проговорила она, — я ничего не забыла! Это ты пыталась меня удушить в бане. — Как смеешь ты поднимать руку на госпожу! — заорала Махидевран. Брезгливо отпустив ее, Хюррем отошла. — Ага, мы уходим, — заявила она, оглядывая черкешенку. — Ты сдохнешь, гадина! — топала ногами Махидевран, — я все расскажу Валиде Султан! Ты хотела меня убить! — Рассказывай, коли, на большее ума то нет, — бросив на нее уничтожающий взгляд, Хюррем вышла с хамама. — Она расскажет, госпожа, намеренно все приукрасив, — проговорил Алкас, — уж я то знаю! — - Я не буду жаловаться ни Валиде, ни султану, от этого нет прока, — проговорила Хюррем, — придет время, и она уберется отсюда. Конечно же, Махидевран не утерпела и все рассказала Валиде, жалобно хныкая, обвиняя во всем Хюррем. — Махидевран, уже весь дворец в курсе твоего стенания, _ поморщилась Хатидже Султан, не забывшая о том, как черкешенка обидела Ибрагима. — Госпожа моя, простите, я не хотела наговорить вам лишнего! — протянула Махидевран. — Довольно, Махидевран! — перебила ее Хатидже, — я не желаю слышать это! — Ступай в свои покои и не смей выходить! Лучше не зли меня, Махидевран, иначе я вышлю тебя! — пригрозила Валиде. Велев позвать Хюррем, великая султанша мерила шагами покои, обдумывая все. — - Валиде, вам не стоит так расстраиваться из-за гаремных склок, — сказала Хатидже, — это всего лишь ревность. — Хатидже, я сама тридцать лет прожила в гареме, я прекрасно это знаю, — проговорила Валиде, — меня поражает глупость Махидевран! И это мать наследника! Главная кадина! Войдя в покои к Валиде, Хюррем поклонилась. Уже одетая к султану, она предстала перед Валиде в алом платье с глубоким вырезом, который прикрывал платок. — Хатидже, оставь нас, — велела Валиде. — Хюррем, мне все известно о том, что ты уже привлекла внимание моего сына. Ты действительно достойная наложница. Здесь, в гареме, твоя миссия заключается в том, чтобы какое-то время пробыть фавориткой, родить шехзаде и все. Я не желаю знать о склоках с Махидевран! — Прошу меня простить, госпожа, но я не начинаю склоки, — присев в глубоком поклоне, проговорила Хюррем. — Мне известно! Махидевран несдержанна! Но она- единственная жена султана, мать его наследника. В гареме не могут быть две кадины! Поэтому ты не должна показываться ей на глаза, конфликтовать и задирать. На выходки кадины я буду смотреть сквозь пальцы. Запомни, Хюррем, кто ты и откуда, запомни крепко! Ты же не хочешь кормить рыб на дне Босфора? Теперь же ступай! — выслушав Валиде, Хюррем поклонилась, опустив голову, дабы та не видела ее отчаянно горящих глаз. — Придет время и я стану править этим гаремом! Еще увидим, кто станет кормом для рыб! — думала она, кланяясь Валиде, — да что мне ваш гарем, я миром править буду!