Мельников луг

Вопреки предсказаниям генерала Райнштайнера, серьезных действий в этот день ни одна сторона так и не предприняла. Подгоняемые неистовым Рейфером, потрепанные и усталые дриксы, правда, сделали вялую попытку атаковать многострадальный левый фланг талигойцев, но были остановлены такими же измученными и оттого злыми бергерами. Атака без поддержки артиллерии захлебнулась, «гуси» отступили на свои позиции, «бирюзовые» вернулись на холм зализывать раны и считать убитых. Где-то вразнобой и без всякого смысла — разве что для острастки противника — грохнуло несколько пушек. Судя по всему, ядра ушли «в молоко». С позиций талигойцев непривычно нестройно огрызнулась батарея Вейзеля — тоже без всякой надежды достать противника. Арно невольно отметил, что талигойские пушки все равно ударили заметно слаженнее дриксенских, и эта мысль внезапно успокоила юношу: когда вокруг творится Леворукий знает что, небо меняется местами с землей, а вода затапливает холмы — чтобы не сойти с ума, необходимо уцепиться за что-то привычное, вселяющее спокойствие и уверенность. За что-то, естественное, как рассвет после ночи, как дружный залп пушек Вейзеля, как жесткая грива Кана в пальцах, как ссоры с Приддом... Арно прикусил губу и, нахмурившись, уставился на луку седла. Еще вчера он и представить не мог, насколько ему будет недоставать однокорытника, его высокомерно-серьезной мины, за которой — это особенно хорошо было заметно за бокалом вина в их последний совместно проведенный вечер — маячил призрак озорной мальчишеской улыбки. Со смертью Валентина словно выпал из мозаики один из кусков смысла жизни самого Сэ. Жестокая ирония! Уж лучше б не было вчерашнего вечера, невысказанного, но все-таки случившегося примирения. Арно устыдился этой минутной слабости. Нет, он, конечно же, не жалел, что между ним и Приддом наконец рухнула стена непонимания, обид и обвинений. Рухнула. А что за ней? Засидевшись в седле, Арно зацепил повод Кана за столбик коновязи и осторожно сунулся в палатку Ариго — узнать, нет ли поручений, но тут же выскочил обратно, наткнувшись на ледяной и острый, словно шпага, взгляд замолчавшего на полуслове Райнштайнера. Савиньяк задумчиво огляделся по сторонам. В лагере кипела привычная жизнь, о вчерашнем сражении напоминали только замаранные кровью повязки легкораненых да вереница телег и носилок, направляющихся к лекарскому обозу. Гирке. Отчего-то Арно чувствовал некоторую ответственность за спасенного полковника. Быть может, так оно всегда бывает — кто знает. Застоявшийся Кан радостно принял с места галопом, закидывая медленно плетущиеся подводы комьями грязи. Отыскать нужную палатку удалось не сразу — за вечер их изрядно прибавилось, по мере того, как подвозили все новых и новых раненых. Сориентироваться помогла гнедая красавица, узнавшая Кана и звонко поздоровавшаяся еще издали. Жеребец, изогнув шею лебедем, бочком прогарцевал к кокетке, заслужив от Арно вполне справедливый эпитет: «Бабник». Оставив парочку наслаждаться обществом друг друга, Сэ нырнул под приоткрытый полог палатки и тут же смущенно остановился, осознав, что явился совершенно некстати, однако его замешательство тут же развеяли. — Виконт, — при его появлении Гирке попытался приподняться на локте, но тут же бессильно повалился обратно на подушку. — Рад вас видеть. — Господин полковник, — Арно запоздало сорвал с головы шляпу. — Графиня... — Доброе утро, виконт, — Женщина подняла на Сэ покрасневшие, со слегка припухшими веками глаза, и юноша снова смутился, словно только что оказался случайно посвящен в чью-то крайне интимную тайну. — Вы пришли проведать графа? Я вас оставлю. — Что вы, сударыня! — Арно дернулся, будто его ударили. — Я совсем не хотел вам мешать. Я только заехал справиться о здоровье господина полковника и узнать, не могу ли быть чем-нибудь полезен... — Вы не помешали, виконт, — графиня все же поднялась с раскладного стульчика и взялась за шляпу. Она была все в том же мужском костюме, что и вчера, только волосы были уложены в прическу. — Я как раз собиралась промять Веннена. — Веннена? — Арно не сразу вспомнил, что так звали чалого полукровку, на котором ездил полковник. — Сударыня, осмелюсь заметить, что это военная лошадь, и... — Графиня — хорошая наездница, — Гирке скривился от боли, при очередной попытке приподняться, прощаясь с женой. — Я успел в этом убедиться, — смутился Арно осознанием того, что, возможно, позволил себе недопустимо навязчивую заботу о чужой жене. — Я лишь хотел сказать, господин полковник, что вы можете располагать мной всецело: для меня не составит труда потратить полчаса в день на вашу лошадь. — Быть может, позже, когда Веннен с вами познакомится и привыкнет, — после некоторого раздумья кивнул раненый. — Сейчас же... Я был бы вам благодарен, если бы вы, виконт, составили компанию моей супруге. Все-таки пока я опасаюсь отпускать графиню одну, когда до дриксов рукой подать. — Мы не выедем за пределы лагеря, господин полковник, будьте спокойны, — едва не щелкнул каблуками Арно и, отчего-то покраснев, приподнял входное полотнище, выпуская графиню из душной, пропахшей лекарствами и медью палатки. — Похоже, виконт, Кирше уже познакомилась с вашим вороным, — графиня протянула было руку к шее Кана, но тут же ее отдернула, заметив зло прижатые уши и хищный оскал мориска. Арно за спиной у женщины показал невоспитанному жеребцу кулак. — Они с Венненом ладят? Или, быть может, на время прогулки возьмете Кирше? Она добрая и дружелюбная девочка, приученная подчиняться любому всаднику. Арно на секунду задумался. То, что Кан и серый мориск Валентина то и дело задирали друг друга, он прекрасно помнил. Но с чалым вороной злодей, вроде, на ссоры не напрашивался. — Я не думаю, что возникнут какие-то проблемы, — пожал плечами Савиньяк и поспешил придержать даме стремя. — Если Кан закапризничает, в следующий раз я воспользуюсь вашим предложением, — юноша погладил изящную шею, покрытую мягкой красновато-коричневой шерстью, за что тут же был приветливо обнюхан. — Я же говорила, что она дружелюбная, — чуть заметно улыбнулась женщина. — Вчера она сильно испугалась выстрелов, но сегодня немного успокоилась. Полагаете, она скоро привыкнет? — Вы намерены остаться с армией, графиня? — Арно удивленно вскинул голову на всадницу. — Хотите дождаться выздоровления полковника? — Хочу дождаться безопасных дорог, — женщина, поджав губы, резко развернула кобылу, заставив юношу посторониться, чтобы не попасть под копыта. — Едемте, виконт! Нам еще нужно разыскать Веннена. Опасения Сэ действительно оказались напрасными: Кан лишь настороженно потянул носом, но задирать чалого не стал, тот же и вовсе воспринял мориска как нечто само собой разумеющееся. — Как вы думаете, виконт, — графиня первой нарушила затянувшееся молчание, — там по-прежнему небезопасно? Женщина нарочито равнодушно кивнула в сторону перепаханного ураганом и пушечными ядрами левого фланга, но надтреснутый голос и закаменевшее лицо все же ее выдали. «Она все еще не верит, что он погиб, и хочет убедиться собственными глазами», — Арно с сочувствием взглянул на свою спутницу. Что ж, если ей легче от этой безумной, невозможной надежды, не стоит отнимать хотя бы ее. — Дриксенцы отошли, графиня, — юноша шевельнул коленом, и умница Кан начал потихоньку забирать вправо, вынуждая и чалого отклониться от первоначального направления, — однако бросок кавалерии может быть очень быстрым и внезапным, а артиллерия в прошлый раз била едва ли не до самого холма. Я обещал полковнику позаботиться о вашей безопасности, сударыня. Не заставляйте меня нарушить данное слово. Женщина медленно повернула голову. В печально-насмешливом взгляде отчетливо читалось: «Виконт, вы лжете, и весьма неумело», — однако возражений не последовало. Графиня либо смирилась, либо решила отложить попытку до следующего раза. И, вспоминая ее брата, Арно почему-то был уверен, что правильным было именно второе. Следующие несколько дней не принесли никаких изменений. Обе армии по-прежнему топтались на одном и том же месте, не собираясь отступать, но и не спеша идти в атаку, предпочитая более выгодную позицию обороняющихся. Арно, как большинство адъютантов, порученцев и вестовых, с раннего утра уже носился по лагерю, развозя приказы Ариго и передавая сведения и рапорты из полков. Во всей этой кутерьме юноша, как и обещал, честно выгадывал полчаса-час на то, чтобы проведать раненого полковника и составить компанию графине Гирке во время конной прогулки, которые вскоре у обоих уже почти вошли в привычку. На очередную совместную прогулку Арно примчался даже раньше условленного, непонятно зачем упорно уверяя самого себя, что надо воспользоваться свободной минуткой, пока он не потребовался Ариго, и чтобы потом не отвлекаться от дел на легкомысленные развлечения. Палатку, которую прежде делили Валентин с зятем, а сейчас занимала графиня, он отыскал довольно быстро, еще в тот памятный вечер совместной с Приддом попойки мысленно отметив ее расположение. — Сударыня, — за неимением двери, в которую можно было постучать, юноша несколько раз громко хлопнул в ладоши. — Это виконт Сэ. Я к вашим услугам. — Входите, виконт. Арно поспешно снял шляпу и, пригладив непослушные вихры, — хоть это и слабо помогло, — нырнул внутрь: — Доброе утро, графиня. — Хотите шадди, виконт? — когда он вошел, женщина сидела за небольшим складным столиком, покрытым простой белой скатертью. Величественным жестом, словно дело происходило не на месте недавнего сражения, а в гостиной особняка Приддов, она указала на покрытое лиловым чепраком сиденье. — Курт, будь любезен, еще один прибор. Седой важный старик, перепоясанный малиновым шарфом, как и сама графиня, степенно поклонился и зазвенел посудой в углу палатки. Воспользовавшись приглашением, Арно уселся на предложенный табурет, наощупь оказавшийся барабаном, и вежливо огляделся. С прошлого его визита жилище «спрутов» почти не переменилось, однако какие-то мелкие детали отчетливо выдавали присутствие женщины: флакончик духов на вышитом платке на крышке сундука, возле него — изящная инкрустированная шкатулка, теплая алатская шаль, выглядывающая из-под покрывала, позабытое на кровати шитье, букетик полевых цветов в бокале на столе рядом с дымящимся ароматным шадди. — У вас очень уютно, — сказал самую чудовищную пошлость Арно, не сумевший придумать ничего больше. — Вы слишком любезны, виконт, — графиня снисходительно, но совсем не зло улыбнулась, кивком поблагодарив старика, подавшего наконец вторую чашку. — Война не располагает к кружевным занавесочкам и мягким коврам, но эти скромные усилия помогают... — Отвлечься? — подсказал Савиньяк, почувствовав легкую заминку в разговоре. Взгляд женщины хлестнул Арно яростной пощечиной, но, не считая этого мгновенного всплеска эмоций, графиня более себя ничем не выдала. — Нет, не отвлечься, — бледные тонкие губы, послушные воле хозяйки, изобразили улыбку. — Занять время, только и всего. — Вам здесь скучно? — задал еще один глупый вопрос Арно. — Быть может, конная прогулка вас хоть сколько-то развеселит. Графиня помедлила с ответом, крутя в пальцах маленькую чашечку с остывшим напитком. — Если вы не в настроении, мы можем отложить все на завтра, — смутился юноша и поспешил скрыть свою неловкость глотком шадди. Слишком горячего. — Нет, отчего же? — женщина с задумчиво-отстраненной улыбкой наблюдала за обжегшимся и пытающимся продышаться теньентом. — Курт, передай, чтобы оседлали Веннена. Старик снова молча степенно поклонился и скрылся за пологом палатки. Оставшись наедине с графиней, Арно совершенно беспричинно покраснел и, пряча смущение, принялся отхлебывать шадди мелкими осторожными глоточками под пристальным насмешливым взглядом хозяйки. — Вы хотели меня о чем-то спросить, сударыня? — не выдержав этой пытки, он на миг поднял глаза и словно ударился с разбегу о невидимую стену, выстроившуюся вокруг женщины. — Хотела, — графиня тоже сделала небольшой глоток и, поморщившись, отставила чашку. — Но, пожалуй, это будет слишком жестоко и небезопасно: палатка и так вот-вот загорится от ваших щек, виконт. Маленькая неудобная чашечка, звякнув по блюдечку, едва не вырвалась из рук, рискуя ошпарить неуклюжего теньента, и Савиньяк поспешил отставить опасный предмет подальше. — Простите, — женщина примирительно улыбнулась. — Мне не следовало этого говорить. Если вы закончили, пойдемте наружу — Веннена, должно быть, уже оседлали. Лошади уже ждали. Все три. Арно не удержался от вопросительного взгляда. — Сегодня на Веннене поедете вы, виконт, — пояснила ситуацию графиня, угощая сухарем свою гнедую. — Он уже достаточно привык к вам, чтобы в скором времени вы могли совершенно спокойно совершать на нем прогулки в удобное для вас время. «И без меня», — мысленно закончил недосказанную женщиной мысль Арно. — Вам наскучило мое общество, графиня? — вопрос прозвучал почти жалко, и юноша с досадой отвернулся, плотно стиснув губы. — Лекарь утверждает, что опасность миновала, и граф идет на поправку, — словно это все объясняло, обронила женщина, демонстративно не замечая настроения спутника. — Вы уезжаете? — наконец догадался Арно, и от этого предположения вдруг стало обидно так, как бывало только в детстве, когда старшим братьям на праздник дарили настоящие пистолеты и кинжалы, а ему — деревянную лошадку и игрушечный палашик. — Рано или поздно. Вы поможете, виконт? Опомнившись, Савиньяк бросился придержать стремя. Напрасно предвкушавший прогулку Кан нетерпеливо замотал головой и возмущенно заржал, когда Арно взял повод чалого. — Я скоро вернусь, — Сэ успокаивающе потрепал мориска по холке и вскочил в седло. Внезапно озверевший вороной взметнулся на дыбы, порвав добротный кожаный повод и опрокинув бросившегося его ловить кипрейщика. — Вот скотина! — Арно едва усидел на резко прянувшем в сторону и тоже оскалившемся чалом. Прежде мирно сосуществовавшие жеребцы готовы были вот-вот вцепиться друг в друга. Савиньяк отчаянно тянул поводья, пытаясь усмирить хотя бы полукровку, выглядевшего в его глазах наименее темпераментным. Подбежавшие добровольцы из ландмилиции, повиснув вчетвером на Кане, отчаянно и безуспешно пытались унять жеребца. Арно, улучив момент, бросил взгляд назад. Графиня уже справилась с разволновавшейся кобылой и, что-то крикнув, кентером пустила ее вдоль ровного ряда палаток. Оно и к лучшему. Савиньяк, уже успевший неплохо изучить норов своего вороного, почти не сомневался, что кавалеры просто не поделили даму, и Кан возмутился вопиющей несправедливостью, что предпочли не его. — Скотина, — еще раз повторил юноша брызжущему пеной, но уже заметно успокоившемуся мориску и, соскочив на землю, взял вороного под уздцы. Судя по всему, сегодняшняя прогулка отменялась.