Мельников луг

— И снова добрый день, сударыня, — Скакавший от Шарли обратно в штаб Арно, не удержавшись от искренней улыбки, приветственно коснулся пальцами шляпы, одной рукой придерживая гарцующего вороного. — Вы все же решили отправиться на прогулку? И даже без сопровождения? — Я не покидаю расположения нашей армии, виконт, — Графиня тоже улыбнулась и, остановив кобылу, поощрительно похлопала ее по шее. — К тому же Кирше достаточно быстра, чтобы унести меня от опасности, если таковая вдруг появится на горизонте. — Вы столь же безрассудно храбры, как ваш брат, графиня, — наверно, при нечаянном упоминании о не успевшей забыться потере следовало смутиться и попросить прощения, но Арно сумел лишь грустно улыбнуться. Женщина ответила не сразу, на какое-то время впав в глубокую задумчивость: — Как мои братья. Юстиниан был еще большим непоседой, чем Валентин. — Простите меня, — вот теперь уже Арно стушевался. — Я не хотел причинить вам боль, графиня. — Я знаю, — женщина тряхнула головой, едва не уронив шляпу. — Не извиняйтесь. Лучше позвольте мне убедиться, что ваш Кан так хорош, как о нем говорят. И пока Савиньяк осознавал, что бы могла значить последняя фраза графини, красно-коричневая молния уже сорвалась с места, быстро удаляясь к лесу плавным стелющимся галопом. — Ну, дружок, не подведи! — азартно присвистнул Арно, давая повод без всяких понуканий рванувшемуся в погоню жеребцу. Гнедая была и впрямь резва, хотя, пожалуй, и уступала Кану в выносливости. Окажись дистанция раз в десять длиннее, мориск без труда обошел бы тонконогую красавицу, но на столь коротком расстоянии у него не было ни единого шанса. — Убедили, графиня, — Проигрывать тоже надо красиво. Выпустив стремя, Арно уже на рыси свесился с седла, на ходу сорвав пучок солнечно-желтых лютиков вперемешку с луговой травой, и тут же вручил этот своеобразный букет победительнице. — Вынужден признать, что Кирше — самая быстрая лошадь из всех, что мне доводилось видеть, — о том, что кобыла взмокла и тяжело поводила боками после скачки, юноша деликатно умолчал, боясь спугнуть с лица спутницы восхитительное выражение беззаботного счастья. У Арно на миг перехватило дыхание, а единственным желанием, заполнившим все его существо, стало — бросить весь мир к ногам этой женщины, лишь бы она оставалась такой же живой, как сейчас, а не пряталась за удобной маской ледяного безразличия. — Сударыня… — Да, виконт? — Графиня, все еще улыбаясь, взглянула прямо в глаза, и Сэ мгновенно забыл, о чем хотел спросить. — Савиньяк, почему у вас такое выражение лица, будто вы увидели прямо перед собой дриксенский полк? — Лучше б это был дриксенский полк, сударыня, — невпопад ляпнул юноша, не в силах отвести взгляда и рассеянно перебирая шелковистую гриву перефыркивающейся с Каном кобылы. — С ним, по крайней мере, я бы знал, что делать. — Самое главное — не делать глупостей, — графиня вмиг посерьезнела и с решительным видом выбрала повод. — Пожалуй, нам следует вернуться в лагерь, пока вас не хватился генерал Ариго, а меня — капитан Хопп, — женщина с сомнением посмотрела на чахлый желто-зеленый букетик, словно размышляя, не выбросить ли, но все же смилостивилась и заткнула его в пустую ольстру. — Хорошего дня, виконт. Что означало: провожать не нужно. Арно излишне резко одернул развернувшегося было вслед за Кирше мориска и, уже извиняясь, примирительно потрепал лоснящуюся черную шкуру: — Поехали в штаб, дружище, дамам наскучило наше с тобой общество. Не будем испытывать их терпение. Весь остаток дня Арно провел в седле, носясь с поручениями и рапортами. Под вечер в голову юноши даже закралась предательская мысль, что Ариго — или все же Райнштайнер? — решил таким образом сжить его со света или хотя бы вымотать до бессознательного состояния. Уже затемно, попрощавшись со сменившим его при генерале Бертольдом, Сэ на полдороге к своей палатке встретил двух знакомых офицеров из батареи Давенпорта, с которыми довольно близко сошелся еще в бытность свою оруженосцем, и, поддавшись на уговоры приятелей, согласился разделить с ними «краюху хлеба», на поверку оказавшуюся дюжиной бутылок местной кислятины. К концу первого десятка Арно героическим усилием заставил себя подняться, хотя пол в палатке так и норовил куда-то уползти, и, не поддаваясь на провокационное: «Слабак!» — вывалился наружу. Недовольно потянувший ноздрями Кан презрительно отвернулся, но сесть на себя все же позволил. — П-поехали, — скомандовал Савиньяк, вцепляясь пальцами в жесткую гриву и на ходу пытаясь поймать сапогом все время куда-то пропадающее правое стремя. Не получивший никаких более четких указаний, куда именно «ехать», вороной неспешно двинулся вдоль палаток, очевидно посчитав, что уточнения последуют позже. Задремавший было в седле Арно резко вскинулся, и недоуменно покрутил головой, пытаясь понять, что его разбудило. Кажется, все было по-прежнему: там и сям горели костры, от которых доносились то приглушенные разговоры, то смех, то песни, мирно хрумкали овсом у коновязи лошади, из низины доносилось радостное кваканье. Юноша попытался собраться с мыслями. Жеребец вопросительно фыркнул и переступил ногами. Савиньяка осенило. Точно! Как он не сообразил сразу! Его разбудило то, что лошадь, до этого убаюкивающе покачивавшая его в седле, наконец остановилась перед входом в одну из палаток, очевидно, самостоятельно отыскав дом. — Умница, Кан, молодчина, — Арно признательно потрепал жеребца по шее и, кулем сползя на землю, в порыве чувств расцеловал умную морду. Мориск подобную нежность не оценил, недовольно шарахнувшись от благоухающего дрянным вином хозяина, и Савиньяк, пробормотав что-то про неблагодарную скотину, с третьей попытки зацепил повод за кольцо коновязи. Поколебавшись несколько секунд в раздумьях, которая из палаток — правая или левая — его, Арно решительно шагнул в сторону правой и тут же выругался: Анатоль, которого в последнее время мучил насморк и начинающаяся простуда, все же исполнил свою вчерашнюю угрозу и застегнул ремешки на входе, спасаясь от какого-то выдуманного им сквозняка. Помянув Леворукого, Змея, закатных тварей и с десяток различных четвероногих и крылатых, Арно все же сумел продраться внутрь палатки прежде, чем его словесный запас оказался исчерпан. Впрочем, он все равно тут же был истрачен в адрес неопознанного в темноте предмета, о который Савиньяк запнулся при входе и едва не отбил себе пальцы на ноге. — Кто здесь? — в темноте раздался знакомый щелчок взводимого курка, словно в этих потемках от пистолета был хоть какой-то прок. — Немедленно назовитесь! Притупленный вином разум не сразу осознал, что голос принадлежал явно не Анатолю. И вообще не мужчине. Арно еще раз выругался, снова с запозданием вспомнив, что в присутствии дам этого делать не стоит. — Виконт Сэ? — в дальнем углу палатки послышался шорох. Несколько раз без видимого результата чиркнул кремень, лишь с четвертой попытки выбив искру и осветив неверным светом единственной свечки встревоженное лицо графини Гирке. — Вы от графа? Что-то случилось? — От графа? — Арно, совершенно бесцеремонно пялившийся на полуодетую женщину, не сразу понял, о чем его спрашивают. — Н-нет. Я от себя. То есть, от Лейка. — Какого Лейка? — словно опомнившись, графиня, по-прежнему не выпуская из рук пистолета, натянула одеяло до самого подбородка. — Что вы здесь делаете в такое время, виконт?! — Теньента Лейка, из артиллерии, — счел нужным пояснить Арно, продолжая пожирать женщину глазами. — Сударыня, позвольте мне вам сказать, — юноша попытался отвесить изысканный придворный поклон, но тут же отказался от этой идеи, почувствовав, как земля под ногами предательски поползла куда-то вправо. — Сударыня, вы — прекраснейшая женщина, которую я только встречал в своей жизни. — Вы… пьяны, виконт? — справившись с дрогнувшим голосом задала графиня вопрос, ответ на который и без того был очевиден. — Пьян, — не счел нужным отрицать явное Арно. — Я пьян любовью к вам, сударыня. — Не приближайтесь! — в выкрикнутом шепотом предупреждении промелькнул испуг. — Виконт, извольте немедленно покинуть это помещение и отправиться к себе. Слышите? — Сударыня, — от резкого движения Савиньяка графиня негромко вскрикнула и вжалась в подушки, но юноша всего лишь упал на колени перед кроватью, умоляюще — как это умеют делать только совершенно пьяные — заглядывая в глаза собеседницы. — Графиня, отчего вы так жестоки со мной? Зачем вы мучите меня? — Я не понимаю, о чем вы, виконт, — женщина испуганно подобрала ноги, закутываясь в одеяло почти по самые глаза. — Арно, вам лучше уйти. — Арно… — юноша расплылся в счастливой улыбке. — Сударыня, умоляю, повторите это еще раз. Я не требую от вас признаний в ответном чувстве, вовсе нет. Просто еще раз назовите меня по имени, я не прошу о большем. — Арно, — смиренно вздохнув, повторила графиня, покровительственно опуская ладонь на дурную белокурую головушку, — идите спать. Голова под ее рукой отрицательно замоталась, а во вновь устремленных на женщину глазах заблестел пугающий безумный огонек: — Позвольте мне остаться, сударыня. Позвольте мне любить вас, служить вам… — Виконт, вы бредите?! — женщина поспешно отобрала руку, которую пылкий виконт уже принялся покрывать страстными поцелуями. — Вы хотите, чтобы я рассказала о вашем безобразном поведении графу? — Вы не сделаете этого, — Сэ с мечтательно-пьяной улыбкой на губах подался вперед, намереваясь вновь завладеть рукой графини, но тут же остановился, наткнувшись кадыком на холодное дуло пистолета. — Зачем, сударыня? К чему все это? Он же для вас — пустое место! Да вы со своей кобылой — и то нежнее, чем с ним! А я вам нравлюсь, не отрицайте. Иначе к чему все эти улыбки, взгляды… Скачка эта дурацкая… Полагаете, я боюсь смерти? Думаете, что сумели бы остановить меня этим, — Арно пренебрежительно усмехнулся, скосив глаза на матово блестящий ствол, — если бы я действительно хотел причинить вам зло? У вас дрожит рука, вы заметили? — Виконт, вы меня пугаете, — Женщину и в самом деле колотила крупная дрожь, хотя голос звучал довольно уверенно, так что, не находись Арно так близко, он, пожалуй, мог бы и обмануться. — Немедленно выйдите вон или я выстрелю! — Стреляйте, — Савиньяк, продолжая бесшабашно улыбаться, придвинулся еще ближе, словно не обращая внимания на приставленный к горлу пистолет. — Стреляйте — и покончим с моими мучениями! — С вашими мучениями? — видимо, отчаявшись выпроводить незваного гостя из палатки, графиня проворно соскочила с кровати, свободной рукой придерживая на груди край одеяла. — О чем вы вообще говорите, виконт? Я не давала вам никакого повода! — Давали, сударыня, — Арно с полубезумной улыбкой двинулся следом, загоняя женщину в угол, словно хищник жертву. — Вы привечали меня, принимали наедине, но единственное, чего я удостаивался — целомудренный поцелуй руки. — Я никогда не давала понять, что вы можете рассчитывать на большее, виконт! — женщина побледнела еще сильнее, почувствовав, что ее спина коснулась ткани стены палатки. — Савиньяк, опомнитесь! Вы понимаете всю бестактность своего поведения?! Вы компрометируете меня, неужели вам это не понятно? Кто вас подослал, виконт? Зачем вы пытаетесь погубить меня? Не приближайтесь! Прогремевший в тишине спящего лагеря выстрел протрезвил Арно не хуже, чем ведро ледяной воды. Юноша перевел ставший наконец осмысленным взгляд с дыры в крыше палатки на сжимавшую в руке еще дымившийся пистолет испуганную женщину. — Сударыня, я… Я вовсе не хотел… У меня даже в мыслях… — Язык у Арно по-прежнему заплетался, но уже не от вина, а от ужаса за содеянное. — Умоляю, забудьте обо всем, что я вам тут наговорил. Создатель! Что мне сделать, чтобы вы простили меня? — Уходите, — женщина устало отбросила пистолет на кровать и равнодушно отвернулась. — Уходите, пока на выстрел не прибежали люди, и больше не попадайтесь мне на глаза. — Графиня, не будьте ко мне столь жестоки, — Арно неуверенно сделал шаг, но наткнувшись на исполненный мрачной решимости взгляд, невольно попятился и едва не упал, запнувшись за кровать. — Еще раз прошу меня простить за поздний визит, графиня. Доброй ночи. — Прощайте, виконт. Арно до боли закусил губу, не давая сорваться новым мольбам о прощении, и, коротко поклонившись, вывалился наружу, где его уже ждал нетерпеливо рывший копытом землю Кан.