Мельников луг

Весь следующий день Савиньяк честно старался не попадаться на глаза разгневанной графине, пока случайно не столкнулся с ней, по поручению Ариго заглянув в лекарский обоз проведать полковника Гирке. — Теньент! — раненый, хоть и серовато-бледный от сильной кровопотери, но уже более живой, чем при их последнем свидании, приветственно приподнял руку. Судя по благожелательному отношению к поклоннику супруги, граф не был поставлен в известность о ночном инциденте. Арно воровато взглянул на равнодушно отвернувшуюся при его появлении молодую женщину и подчеркнуто вежливо поклонился: — Графиня… Господин полковник, рад видеть, что вы идете на поправку. Генерал Ариго будет счастлив услышать эту новость. — Так вы здесь по поручению Ариго? — Гирке указал гостю на свободный табурет. — Что ж, передайте господину генералу, что я иду на поправку. — Я также счастлив видеть вас в добром здравии, — протолкнул застрявший в горле комок Сэ и снова украдкой покосился на разглядывающую руки графиню. — Я правильно понимаю, что опасность благополучно миновала? — Полагаю, что да, виконт, — граф тоже перевел рассеянный взгляд на жену. — Теперь главное — не усугублять. Арно вздрогнул. Что это было? Просто случайность или все же намек? И отчего у нее такое несчастное лицо? Неужели муж посмел сказать ей что-то дурное?! Если полковник донесли о вчерашнем происшествии, и он позволил себе хоть малейший упрек в адрес этой чистой, благородной женщины!.. Арно опомнился от стука опрокинувшегося табурета, с удивлением обнаружив, что уже стоит, яростно сжимая кулаки. — Вы нас уже покидаете, виконт? — удивление на лице Гирке было изображено вполне натурально. — К сожалению, у меня мало времени, господин полковник, — от необходимости врать щеки Арно расцвели красными пятнами. — Генерал Ариго просил вернуться со всей возможной поспешностью. Господин полковник, графиня, мое почтение. Савиньяк на мгновение задержал взгляд на лице женщины, и ей не оставалось ничего другого, как ответить вежливым, ничем не обязывающим кивком. Но и это уже было четырежды лучше, чем ледяное равнодушие в самом начале разговора. — Савиньяк! Ты чего такой смурной? — Лейк, ставший косвенной причиной гнева графини Гирке на младшего Савиньяка, снова благоухал кислым торским вином, едва заметно покачивался и виноватым себя явно не считал. — Пошли, пригубим по глоточку трофейной касеры — фульгаты угощают. Раздобыли где-то, кошки закатные, дриксенские запасы. — Что-то нет желания, — скривился Арно, у которого после некоторых событий касера и фляжки с коронованными лебедями вызывали отнюдь не радостные чувства. Да и воспоминания о неподобающем поведении минувшей ночью все еще были достаточно свежи, чтобы рисковать повторением не успевшей забыться истории. — Да бросьте, Сэ! — пришел на выручку артиллеристу смутно знакомый корнет — кажется, Жискар или Жакар. — Глоток касеры еще никому не вредил. Почтите нас своим присутствием. Или вы торопитесь на свидание? — Корнет загоготал, довольный собственной шуткой, и похабно подмигнул. — Разве что с кобылой, — Лейк, не тратя времени попусту, приложился к горлышку извлеченной из-за пазухи бутылки. — Виконт — натура слишком утонченная, чтобы предаваться страсти с обозными прачками. — Да уж половине армии известно, что за кобылка так запала в сердце господину Савиньяку, — Жискар-Жакар ухмыльнулся еще похабней, чем до этого подмигивал. — Молодчина Сэ, времени зря не теряешь! Представляю рожу "спрутьего" полковника, когда женушка принесет в подоле белобрысого черноглазого ублюд... Дослушивать Арно не стал. Пускать в ход кулаки вместо шпаги Лионель бы счел зазорным, но благородной стали эта мразь не стоила. Заваривший всю кашу Лейк тут же повис у него на плечах, хотя бить лежащего, отплевывающегося кровью противника Савиньяк и не намеревался. Но именно помеха в лице недавнего собутыльника и вынудила пропустить летящий в лицо кулак. Арно охнул и осел на пол, так и не поняв, кто именно из дружков Жискара-Жакара так постарался. Возмущению мэтра Лизоба не было предела. Почтенный врачеватель, еще не ложившийся и, судя по окровавленному фартуку поверх одежды, в ближайшее время и не собиравшийся этого делать, яростно потрясал кулаками и выговаривал яростным шепотом неурочному посетителю, но остановить заметившего цель Райнштайнера не смог бы и вражеский корпус. — Полковник Гирке? Вы спите? — бергер, не обращая внимания на ворчание идущего за ним по пятам лекаря, опустился на табурет у кровати раненого. — Лежите, граф, — тут же поспешил он пресечь попытку марагонца приподняться и многозначительно посмотрел на стоящего рядом Лизоба. Мэтр взгляд истолковал правильно, возмущенно всплеснул руками и деловитым шариком укатился распекать какого-то нерадивого подчиненного в противоположном конце палатки. — Чем обязан, господин генерал? — Гирке, уже переставший наконец походить на покойника, снова попытался сесть, и на сей раз Ойген не стал ему мешать: если уж упрямец так щепетилен в вопросах приличий, спорить с ним — лишь тратить время понапрасну. — Я пришел поговорить с вами о графине. — Об Ирэне? Что с ней? — Полковник настороженно подобрался, словно унюхавшая зайца гончая. — С ней? Ровным счетом ничего, — Райнштайнер, видя, что собеседник не подрывается вскакивать и бежать на поиски супруги, удовлетворенно кивнул. — Графиня — разумная женщина, вам, граф, можно только позавидовать. Ответом ему был вопросительный и даже несколько настороженный взгляд. Ойген продолжил: — Но даже если женщина столь разумна, как ваша супруга, некоторые вопросы все равно должен за нее решать мужчина. — Мне отчего-то не нравится начало этого разговора, — Гирке нахмурился: не то выражая недовольство, не то пытаясь понять, к чему клонит собеседник. — Графиня не из тех женщин, кому можно навязать чужое мнение. — Да, герцог Придд предупреждал, что его сестра довольно своенравна, — снова кивнул, соглашаясь, Ойген. — И я не предлагаю вам приказывать графине или принимать за нее решение. Я хочу, чтобы вы приняли его для себя, граф. И, исходя из него, попытались убедить супругу. — Убедить в чем? Уехать? — Усмешка Гирке получилась какой-то горькой. — Вы зря тратите свое время, барон. — Полагаете? — Райнштайнер поправил загнувшийся уголок манжета и резко сменил тему. — Сегодня виконт Сэ дрался с корнетом Жанкаром. — Савиньяк не ранен? — все еще хмурый и явно думающий о чем-то другом полковник задал вопрос, скорее, из вежливости. — Нет, это была не дуэль. Савиньяк разбил обидчику лицо, товарищи Жанкара не остались в долгу, — бергер с достойным произошедшего равнодушием пожал плечами. — Стало быть, серьезного наказания не будет? — по выражению лица Гирке было видно, что он не очень понимает, зачем ему обо всем этом рассказывают. — Я многим обязан виконту, возможно, даже собственной жизнью… — Не будет. Савиньяк вступился за честь дамы. — Дамы? — наконец вынырнул из своих размышлений марагонец. Ойген не торопил, позволяя полковнику самому сложить два и два. — Вы сказали, это произошло сегодня? Несколько часов назад, я полагаю? — Вы правильно полагаете, — похвалил догадку Райнштайнер. — И несколько часов назад графиня Гирке внезапно сообщила о своем намерении уехать. Именно поэтому вы и сказали, что я зря трачу время на разговор с вами. Я прав? — Правы, барон, — Гирке шумно вдохнул, поморщился, непроизвольно потянувшись к ране здоровой рукой, но вовремя спохватился. — Незадолго до вашего прихода графиня уведомила меня о своем отъезде в ближайшие день-два. Я не одобрил подобное решение, поскольку отряд капитана Хоппа слишком мал для подобного предприятия, а найти еще людей не представляется возможным. Но если дело обстоит так, как вы рассказали… В этом случае я понимаю желание Ирэны немедленно покинуть расположение армии. — Уверяю вас, поспешный отъезд графини вызовет не меньше пересудов, чем ее пребывание здесь, — Райнштайнер, подобравшись наконец к теме, ради которой и начал весь этот разговор, разом посерьезнел. — У меня есть предложение, граф. — Сын и брат маршалов участвует в вульгарном мордобое... Виконт, вы меня разочаровываете, — Райнштайнер оценивающе оглядел нежно-лиловую скулу виновато потупившегося Савиньяка и снова углубился в изучение рапортов о произошедшей накануне драке между кавалеристами и артиллеристами. — И, как вижу, не просто участвует, но и является его зачинщиком. Это так, теньент? — Я не мог поступить иначе, господин генерал, — Арно дерзко вскинул подбородок, хотя и догадывался, что за это его тоже по голове не погладят. — Была поставлена под сомнение честь дамы. О том, что сам по пьяной придури едва не погубил честь этой самой дамы, юноша старался не думать — слишком уж это было муторно. — Дамы, — тяжело вздохнув, бергер вопросительно взглянул на отмалчивавшегося до сих пор Ариго. — Я всегда считал, что от юбок на войне одни проблемы, — привычно резко рубанул Давенпорт, явно намеревавшийся отстоять перед трибуналом своего бывшего оруженосца. — Пока эта ваша графиня тут подолом крутит, щенки так и будут кидаться друг на друга, оспаривая ее благосклонные взгляды. — Мой генерал! — Арно взвился со стула, не слушая голос рассудка, требовавший не усугублять свою и без того незавидную участь. — Я прошу вас выбирать выражения, говоря о супруге полковника Гирке, являющуюся образцом благородства и добродетели. Ариго сдавленно крякнул, изображая кашель, и попытался спрятать улыбку в кулак. Давенпорт устало посмотрел на председательствующего Райнштайнера и слегка развел руками, как бы подразумевая: ну вот и о чем я только что говорил! — Теньент, подождите снаружи, — нарушил наступившую тишину бергер, и Арно с радостью воспользовался представившейся возможностью выскользнуть в коридор, чтоб снова не нагрубить сразу трем генералам одновременно. — Графине и в самом деле лучше уехать, — Ариго старательно прятал глаза, словно он лично должен был выпроваживать незваную гостью. — И дело вовсе не в сорвавшихся с цепи мальчишках. Не сегодня — завтра будет сражение. Сестре герцога Придда, — так и не свыкшийся с потерей любимца генерал запнулся, видимо, осознав, что сейчас под этим именем следует подразумевать не "полковника Заразу", а далекого незнакомого мальчика. — Сестре герцога Придда лучше находиться к этому времени в безопасном месте. — В нынешние времена даже Олларию безопасным местом не назовешь, — Райнштайнер аккуратно подровнял стопку с рапортами и неожиданно сменил тему. — Герман, у тебя случайно нет лишнего полка кавалерии? Нет? Жаль. А у вас, Давенпорт? Прискорбно. Вот и у меня нет. В таком случае, господа, вы, видимо, решили препоручить безопасность графини Гирке исключительно заботам Создателя? — Но не можем же мы оставить эту проклятую бабу при армии до окончания сражения! — от праведного возмущения Давенпорта даже подбросило, и артиллерист принялся нервно мерять шагами штабную палатку. — А если придется спешно отступать? Она же будет только под ногами путаться! — Графиня не будет, как вы выразились, путаться под ногами, — Райнштайнер говорил с такой уверенностью, что было ясно: это вопрос решенный, присутствующих просто ставят в известность. — В случае поражения армии Талига находящийся в резерве эскадрон «лиловых» увезет графиню до того, как начнется массовое... — Слово "бегство" бергер все же не произнес, хотя по смыслу оно очень напрашивалось, — отступление. — А если резерв будет использован? — поднял на друга глаза Ариго, не допускавший и тени сомнения, что подобной возможности северянин не учел. — В этом случае полковнику Гирке придется постараться максимально его сохранить, — припечатал Райнштайнер. — Ты предлагаешь Гирке выбирать между долгом и безопасностью жены? — Жермон смотрел на старого приятеля так, словно тот явился к нему на порог хладным выходцем. — Я надеюсь, что полковнику не придется выбирать, — и бровью не повел бергер. — Гирке — опытный офицер, он справится. — Но полковник ранен, — похоже, Давенпорт и Ариго сегодня решили объединиться против Райнштайнера, какой бы темы ни коснулись. — Он все еще под надзором лекарей. — Мэтр Лизоб уверяет, что граф идет на поправку, — и здесь не поддался непреклонный бергер. — И к тому же... Гирке — лицо, более остальных заинтересованное в обеспечении безопасности графини. — А васспардский полк? — не желал так легко сдаваться артиллерист. — Если Гирке возглавит один эскадрон, кто примет на себя командование остальными тремя? — Полагаю, генерал, остальными тремя теперь может командовать только полковник Придд, — привычно равнодушно бросил Райнштайнер, без тени эмоций наблюдая за тем, как мелькнувшая было на лице Ариго надежда сменяется горечью понимания. — Что?.. — до Давенпорта смысл фразы дошел еще позже. — Ойген, от ваших шуток мороз по коже продирает. Знаете, если я не переживу это сражение… Райнштайнер, сделайте одолжение, не произносите над моей могилой прощальную речь. — Обещаю, не буду, — снова не то пошутил, не то ответил совершенно серьезно бергер. — Между тем, господа, у нас все еще остался нерешенным вопрос со вчерашней дракой. Если возражений нет, предлагаю предоставить наказание на усмотрение капитанов. Возражений не последовало. — Генерал Давенпорт, разумеется, вправе наказать своего оруженосца по собственному усмотрению, — не преминул уточнить дотошный северянин, однако артиллерист лишь поморщился и отмахнулся: — Сам наказывай. — Как вам будет угодно, — согласился ставший вдруг на удивление покладистым бергер. — Вы ведь увидите графиню Гирке до ее отъезда? — Райнштайнер оторвался от изучения очередного рапорта и столь же пристально впился взглядом в стоявшего навытяжку Арно. — Отъезда? — даже на таком коротком слове запнулся ожидавший выволочки, но никак не подобного вопроса Сэ. Земля вновь начала уходить из-под ног, хотя на сей раз Савиньяк был трезвее бергерского генерала. — Графиня уезжает? — Я думал, вы знаете об этом, — Райнштайнер продолжал внимательно разглядывать собеседника, нервируя юношу все сильнее. — Мне показалось, вы довольно близко сошлись… — Я бы вас попросил, господин генерал, выбирать выражения, говоря о даме! — взвился Арно, в очередной раз начисто позабыв о какой-либо субординации. — … с четой Гирке, и полагал, что полковник мог поставить вас в известность, — не обратив внимания на вспышку Савиньяка, невозмутимо закончил бергер, лишь после этого позволив себе сделать замечание. — Что же до вашего благородного порыва заступиться за честь посторонней дамы, то это весьма похвально, но в следующий раз за подобное обращение к старшему по званию вы отправитесь под арест. И, теньент, вы так и не ответили на мой вопрос касательно того, увидите ли вы графиню в ближайшее время. — Я… надеюсь, — покраснев до ушей, смущенно опустил глаза Сэ, уповая, чтобы генерал воспринял его слова в самом невинном их значении. — В таком случае я попросил бы вас, виконт, попытаться отговорить госпожу Гирке от столь опрометчивого поступка. Взгляд Арно мгновенно взметнулся вверх, но бесстрастное лицо бергера было по-прежнему непроницаемым. Пояснений Райнштайнер давать явно не собирался, но Савиньяк все же решил попробовать: — Вы полагаете, что в Васспарде будет менее безопасно, чем в расположении армии, мой генерал? — У маршала фок Варзов сейчас нет лишнего полка для сопровождения графини в Васспард, а без надлежащей охраны я не считаю возможным отпустить в дорогу сестру герцога Придда, — бергер взглянул юноше прямо в глаза. — Надеюсь, мне не нужно вдаваться в причины, теньент Савиньяк? Арно облизнул пересохшие губы. Если у Варзов теперь каждый полк на счету, значит, наступление вот-вот начнется. Причем, наступать будут «гуси». Наступать будут не только в лоб, но постараются взять в клещи. Отряд дриксов находится сейчас восточнее или севернее Мельникова луга, пресекая сообщение со Старой Приддой и явно намереваясь в решающий момент ударить противнику в тыл. Группа небольшая, раз Райнштайнер полагает, что она не опасна для полка, но она либо не одна, либо, что более вероятно, бергер не хочет до начала сражения раскрывать карты и сообщать противнику о своей осведомленности о дриксенских лазутчиках. Вполне вероятно, он уже позаботился о том, чтобы отряд был ликвидирован в самый последний момент, спутав «гусям» все карты, и в таком случае эскорт графини Гирке мог спугнуть засаду раньше времени. Сэ нахмурился, нервно кусая губы. Женщина, в которую он был влюблен, подвергалась смертельной опасности, оставаясь в расположении армии, но попытка отправить ее в безопасное место могла привести к огромным потерям в талигойской армии. — А что же полковник Гирке? — Арно снова взглянул на Райнштайнера. — Вы говорили с ним? — Я как раз намеревался нанести ему визит, — словно в подтверждение своих слов бергер снял со спинки стула перевязь со шпагой и взял со стола пистолет. — Но, как я понял, решение уехать принадлежит именно графине, а полковник не считает возможным подвергать жизнь супруги опасности, тем более — помимо ее воли. Именно поэтому мне бы и хотелось, виконт, чтобы вы поговорили с госпожой Гирке и, не вдаваясь в излишние подробности, попытались уговорить ее остаться в расположении армии еще на несколько дней. Со своей стороны я ручаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы обеспечить графине безопасность, если она соблаговолит прислушаться к вашему совету. — Я, — Арно снова покраснел, вспомнив безобразный инцидент, после которого прекрасная Ирэна начала избегать его общества. А если именно его пьяная выходка и стала причиной желания графини уехать как можно скорее? И полковник, разумеется, обо всем знает и потому не возражает против отъезда, спасая скомпрометированную репутацию супруги. В этом случае идти сейчас к графине и уговаривать ее остаться будет верхом бестактности. — Мой генерал, — Арно облизнул сухие от накатившего страха губы, — я не уверен, что являюсь подходящей кандидатурой для подобного поручения. Быть может, лучше вам самому… — Теньент, — Райнштайнер педантично поправил пряжку на перевязи, разместив ее точно по центру. — За свои поступки необходимо отвечать, не прячась за генеральские спины. Вы заварили всю эту кашу, — бергер небрежно кивнул на стопку рапортов, окончательно уверив молодого Савиньяка в правильности его догадки относительно истинной причины отъезда графини. — Вам теперь ее и расхлебывать. Выполняйте. — Да, мой генерал, — буркнул нахохлившийся Арно, внутренне содрогаясь при мысли о предстоящей встрече. Сэ как раз топтался перед уже хорошо знакомой палаткой Гирке, размышляя, как лучше сообщить о своем приходе, когда выходивший из нее капитан Хопп, заметив нерешительность юноши, самолично доложил о визитере, лишив Савиньяка последнего пути к отступлению. Графиня, в уже привычном мужском костюме, встретила гостя холодным кивком и молча указала на покрытый чепраком барабан: — Чем обязана вашему визиту, виконт? — женщина опустилась на складной стул — по другую сторону стола. — Если вы разыскивали графа, то он сейчас в полку. — Как?! Уже? — в голосе Арно, помимо его воли, проскользнула легкая досада, и юноша тут же поспешил извиниться. — Простите, сударыня. Я хотел сказать, что это крайне опасно — так рано садиться в седло после ранения. — Благодарю за заботу о здоровье моего супруга, виконт, — Арно даже вздрогнул — прежде Ирэна никогда в разговоре не называла Гирке иначе как по имени или титулу, а сейчас словно желала подчеркнуть свой статус замужней женщины. — Тем не менее, я полагаю, что граф прекрасно представляет возможный риск и действует вполне обдуманно. Итак, судя по вашему удивлению, вы прибыли сюда не для встречи с Гирке. — Вы правы, сударыня, — вертевший в руках шляпу Савиньяк все же вспомнил про предложение присесть и скромно примостился на край барабана. — Я имел смелость нанести вам визит с целью попросить вас… — О чем же? — Голос женщины почти не изменился, но по напрягшейся спине и нервно затрепетавшим ноздрям угадывалось с трудом сдерживаемое раздражение. — Я хотел просить вас, — Арно бросил короткий взгляд на собеседницу и снова вернулся к разглядыванию пера на шляпе. — Хотел сказать вам, сударыня: не уезжайте. — Что?! Возмущение все же прорвалось наружу; уткнувшийся взглядом в шляпу Арно едва успел вскочить следом за графиней, мысленно ругая себя за то, что начал разговор напрямую. — Сударыня, вы не совсем верно меня поняли, — нервно ощипывая перо, попытался исправить ситуацию юноша. — Я прибыл по поручению генерала Райнштайнера. Именно он полагает ваш отъезд неуместным в настоящее время. В округе неспокойно, а надлежащего эскорта вам выделить не представляется возможным. — И как надолго, по мнению барона Райнштайнера, мне следует задержаться? — взяла себя в руки графиня. Арно вздохнул с облегчением — кажется, поручение бергера оказалось несколько легче, нежели он себе изначально вообразил. — Полагаю, что всего на несколько дней, — не погрешил против истины Савиньяк. Если Райнштайнер ожидает сражения со дня на день, то вызывающему опасения дриксенскому отряду осталось жить не больше недели. А после этого в качестве сопровождения достанет и васспардцев под командованием Хоппа. — Что изменится за эти несколько дней? — Графиня, словно забыв о своей неприязни, взглянула прямо в глаза Арно. — Многое, сударыня, — не выдержал и отвел взгляд Сэ. — Я понимаю, — Испуг от осознания того, о чем умолчал собеседник, выдала лишь сильная бледность. Графиня устало опустилась на стул. — Я правильно понимаю, что не смогу уехать, пока все не решится… так или иначе? — Вы сможете уехать в любом случае, сударыня, — не зная, как ободрить напуганную женщину и при этом не усугубить свое положение в ее глазах еще больше, юноша опустился на одно колено и со всей возможной почтительностью взял похолодевшие пальцы в свою ладонь. — Даю вам слово, графиня, генерал Райнштайнер сделает все, чтобы обеспечить вашу безопасность, чем бы все ни закончилось. — Передайте барону, что я благодарю его заботу, — Ирэна изобразила вежливую улыбку, но то обстоятельство, что она и не подумала отобрать у Савиньяка руку, говорило, что мыслями она где-то далеко. — Арно, вы сказали, что все решится в ближайшие несколько дней? От обращения по имени юноша едва не вздрогнул, но вовремя сообразил, что графиня настолько поглощена своими мыслями, что даже не заметила оговорки. — Несколько дней, — кивнул Сэ. — Однако я бы просил вас ни с кем не обсуждать этот вопрос. — Да-да, разумеется, — женщина слегка сжала пальцы на ладони Арно. — Вы можете мне доверять, виконт. — Благодарю, сударыня, — Савиньяк ободряюще улыбнулся и почтительно склонился к руке собеседницы. — Добрый день, виконт. Как удачно, что вы зашли! Арно вздрогнул, словно его застали за написанием письма Бруно — не меньше. Медленно, чтобы успеть взять себя в руки, Сэ поднялся и сдержанно поклонился стоящему у входа, держась за полог, графу: — Рад видеть вас снова на ногах, господин полковник. — Мэтр Лизоб рвался продержать меня в постели еще неделю, но я сумел его переубедить, — Бледные губы марагонца тронула едва заметная улыбка. — Впрочем, возможно, я был не так уж и прав… — Вам нехорошо? — настороженно подалась вперед графиня, но Арно успел опередить женщину, подставив выздоравливающему собственное плечо. — Благодарю, виконт, — при помощи Савиньяка Гирке доковылял до походной кровати и, не сдержав стона, повалился на покрывало. Только сейчас Арно заметил покрывавшую лоб полковника испарину. — Позвать лекаря? — взгляд Сэ заметался с находящегося на грани обморока графа на его супругу и обратно. — Не стоит, — Гирке открыл глаза, болезненно поморщился, пошарив ладонью по груди.— Рана не открылась. Не стоит беспокоить мэтра Лизоба из-за подобных пустяков. Мне просто нужно немного отдохнуть. Прошу прощения, виконт… — Да, разумеется, — встряхнулся Арно, наконец сообразивший, что ему намекают на необходимость удалиться.— Если вдруг вам или графине что-либо понадобится… — Графиня… — Полковник снова прикрыл глаза. — Графиня собиралась на прогулку. Я был бы вам весьма признателен, виконт, если бы вы составили ей компанию. — Почту за честь, — щелкнул каблуками Арно и под устремленным на него взглядом упрямо вскинувшей подбородок графини Гирке выскочил наружу. «Я никуда не поеду, пока вы в таком состоянии», — ткань походной палатки не скрадывала звуки, вынуждая Сэ стать невольным свидетелем семейной сцены. «Мне нужна не сиделка, а отдых, Ирэна». «Командуйте своими теньентами, полковник!» Арно едва не подпрыгнул от неожиданности, когда полог прямо у него перед носом распахнулся, явив взгляду южанина непреклонную графиню: — Виконт, благодарю за вашу доброту, но сегодняшняя прогулка отменяется. Тем более что вам, полагаю, надо сейчас вернуться к барону Райнштайнеру и успокоить его относительно моего отъезда. Полог упал так же внезапно, как и поднялся, оставив Сэ растерянно хлопать глазами. «Вы передумали уезжать, Ирэна? — снова донеслось до слуха Арно. — Надеюсь, это никак не связано с… моим состоянием?» «А что не так с вашим состоянием, Корнелий? Вы полагаете, придворную даму Ее Величества может напугать чужой обморок?» «Вы правы, Ирэна, простите. Мне просто нужно немного отдохнуть. Вы точно не желаете отправиться на прогулку? Уверен, Савиньяк еще не успел уехать». На последней фразе Арно, осознав, сколь двусмысленно выглядит стоящим перед чужой палаткой, метнулся к удивленно фыркнувшему Кану и, чтобы выиграть немного времени, занялся и без того идеально отрегулированным стременем. Однако графиня так и не вышла. — Я бы хотел видеть полковника Гирке. Мне сказали, что он у себя, — Ойген не торопился спешиваться, не дождавшись ответа. — Так точно, господин генерал, — точивший перед входом в палатку нож старик — судя по выправке и познаниям в области воинских званий — бывший солдат, — отложил свое занятие и неуклюже вытянулся во фрунт. — Извольте обождать. Сейчас доложу госпоже графине. Графине? Не графу? Объяснений могло быть только два: либо жена полковника держит под каблуком не только мужа, но и старых вояк из гарнизона, либо Гирке, как и предрекал виденный сегодня Райнштайнером крайне возмущенный мэтр Лизоб, свалился по дороге в беспамятстве, в котором и пребывает до сих пор. Ойген спешился, не забыв краем глаза заглянуть в палатку, когда входивший старик неосмотрительно широко распахнул полог. Верным оказался второй вариант. Сидевшая на стуле у кровати женщина неторопливо опустила в плошку с водой снятую со лба спящего тряпицу, завела за ухо выбившуюся из прически прядку или лишь после этого обернулась: — Буду вам чрезвычайна признательна, барон, если вы подождете снаружи. Я сейчас к вам выйду. — Разумеется, — послушно сделал шаг назад бергер и огляделся по сторонам в поисках места для беседы. Впрочем, оно не понадобилось. — Добрый день, барон, — Графиня уронила за собой полог палатки, но дальше не сделала ни шагу. — Чем могу служить? — Доброго дня, сударыня, — Ойген приложился к руке дамы, после чего счел церемонии оконченными и перешел к делу. — Я намеревался переговорить с полковником. Он внутри? — Графу стало хуже, — Графиня — случайно ли, намеренно ли — сделала шаг в сторону, загораживая вход в палатку. — Сейчас он спит. — В таком случае мне бы хотелось побеседовать с вами, — То, что состояние Гирке ухудшилось, рушило все планы, но, в конце концов, заменить одного полковника в создавшихся условиях было проще, чем отыскать лишний полк. — Я бы не хотела будить графа, — вскинула подбородок женщина. Да таким голосом ультиматумы предъявляют, а не о хвори мужа сообщают. — Если разговор предстоит долгий, сообщите, где я смогу вас найти: как только моему супругу станет лучше, я немедленно за вами пошлю. Если же вы прибыли убеждать меня не уезжать, то не стоит. Я остаюсь. — Разумное решение, графиня, — Райнштайнер со свойственной ему бергерской невозмутимостью не выразил и тени удивления, хоть и не ожидал, что Сэ так ловко справится с поставленной перед ним задачей переубедить своенравную красавицу. Или верная супруга посчитала отъезд невозможным в связи с ухудшившимся состоянием полковника? Ойген забросил пробный камень: — За графа Гирке не стоит беспокоиться. По словам мэтра Лизоба, опасность миновала, а слабость в его состоянии вполне естественна. — Благодарю, барон, мэтр поставил меня в известность о состоянии моего супруга и дал подробные рекомендации по уходу, — по ледяному тону, которым это было сказано, Райнштайнер понял, что его сочли вторгшимся на чужую территорию. «Ирэна, кто там?» Донесшийся из палатки голос был хриплым спросонья, но вполне узнаваемым. — Барон Райнштайнер прибыл осведомиться о вашем самочувствии, Корнелий, — брошенный при этих словах на бергера взгляд красноречиво говорил, кого считают виновным в преждевременной побудке больного. «Ирэна, пригласите барона войти. Я сейчас встану». Графиня произнесла что-то неразборчивое, метнувшись внутрь, и Ойген решил принять это за озвученное ее мужем приглашение. — Барон, окажите услугу, передвиньте столик ближе к кровати, — Женщина уже деловито колдовала над жаровней, словно и не замечая неуклюжие попытки мужа левой рукой застегнуть ворот мундира. — Боюсь, стульев у нас всего два, так что граф как хозяин, полагаю, уступит их нам с вами. — Разумеется, Ирэна, — Гирке, с трудом сумевший принять сидячее положение, перспективу не вставать с кровати, похоже, принял с облегчением, с благодарностью посмотрев на звенящую посудой жену. — Вы не скучали, пока я спал? — Что вы, Корнелий, я нашла себе крайне увлекательное занятие, — светская улыбка, которой одарила графиня мужа, ставя на столик поднос с наполненными шадди чашечками, ничем не отличалась от адресованной Райнштайнеру. Ойген невольно бросил взгляд на позабытую на сундуке плошку со свисавшей с ее края тряпицей. Обернувшийся вслед за ним Гирке лишь молча вздохнул и укоризненно посмотрел на супругу: — Мне кажется, вам все же следовало отправиться на прогулку с Савиньяком… — Корнелий, — Графиня улыбнулась способной заморозить птицу на лету улыбкой. — Мы и так слишком злоупотребили любезностью виконта. Довольно об этом разговоров, у нас гости. Райнштайнер вежливо поклонился, занимая предложенный в качестве стула барабан. Значит, графиня отказалась от сегодняшней прогулки с Савиньяком… Случайно? Не похоже. Возможно, до нее история дошла во всех подробностях, а не в сокращенном варианте, как изложил ее сам Ойген полковнику. И, похоже, посвящать мужа в детали Ирэна была не намерена. Опасается за его здоровье? Боится скандала? Дуэли? Как Райнштайнер ни пытался, понять отношения четы Гирке не удавалось. На своем веку он повидал немало самых разных семей. Он видел страстно влюбленных невест и любящих жен, видел жен равнодушных и безразличных к своим мужьям, даже ненавидящих своих мужей видел. Графиня же то и дело представала в новом обличье, словно играла в мистерии сразу нескольких персонажей. Подчеркнутая холодность чередовалась с испепеляющими взглядами, бесстрастную придворную даму с изысканными манерами сменяла защищающая своих детенышей волчица. Минуту назад Ирэна готова была растерзать гостя за прерванный сон мужа, и вот уже она утратила к оному мужу всякий интерес, не снизойдя до малейшей услуги — помочь раненому сесть на кровати. Или дело не в графине, а в самом полковнике? Разрешил бы жене Гирке, не позволявший себе даже раненому лежать в присутствии старшего по званию, хлопотать около его кровати или застегивать на нем мундир? Ойген сделал глоток, поверх чашечки разглядывая марагонца. Бледный, с залегшими вокруг глаз тенями и покрытым испариной лбом полковник держался подчеркнуто прямо, игнорируя подложенные женой подушки. Вот же упрямец! От этого, в общем-то, не такого уж важного открытия Райнштайнер едва не усмехнулся. И это графиню считают упрямой гордячкой?! Вот кто еще в этом семействе больший упрямец! А ведь до ранения полковника это почти не бросалось в глаза… И каково же было с такой гордостью находиться под командованием необстрелянного мальчишки? А быть зятем властного герцога Вальтера? Супругом избалованной герцогской дочери? Хотя особого неудовольствия марагонца подчинением шурину Ойген не замечал. Впрочем, за столько лет общения с семейством Приддов полковник мог и научиться прятать свою гордость, подстраиваясь под тестя, жену, шурина… — Я искал вас в лекарском обозе, полковник, — молчать дальше становилось неприличным, — но мэтр Лизоб сообщил, что вы не вняли его рекомендациям и уже с утра были в седле. — Вы пришли меня пожурить за излишнюю самостоятельность, господин генерал? — Провокация сработала, Гирке снова подобрался, готовый что-то доказывать всем и каждому. Уж не у зятя ли в свое время Валентин понабрался этой дури? — Отнюдь, — Если человек так стремится уморить себя, помешать ему невозможно, кроме как прямым приказом. — Я понимаю, что за время вашего выздоровления в полку накопилось множество дел. Вы уже побывали сегодня в расположении? Прекрасно. В таком случае я бы порекомендовал завтра закончить со всеми бумажными делами. К вечеру генерал Ариго ждет полный рапорт о состоянии полка. — Будет исполнено, господин генерал. Особого восторга полковник не выразил, но хотя бы еще на день упрямца удалось приковать если не к постели, то к табурету. Под бдительным надзором заботливой супруги, так ловко умеющей не замечать возникающие у мужа трудности. А в том, что мимо графини завтра не проскочит ни один теньент с неугодным ей донесением, Ойген даже не сомневался.