Сделай шаг навстречу

      Шесть кругов ада по Фролову, Евангелие от Илайи, температура по Голденбергу — я мог бы прославиться, если бы все эмоции, бушующие внутри меня, облёк в слова. Но слов нет, есть только судорожно сжимающееся сухое горло, волнообразно сокращающееся, отказывающееся дать возможность продвижению воздуха в наполненные песком лёгкие.       Есть цветные круги перед глазами и липкая испарина на холодном лбу.       Он согласился. Зачем, Илья? Не ради славы, её есть у тебя.       Соскучился по Родине? Вряд ли тебя охватил сладкий приступ ностальгии.       Так ли уж тебе дорога́ роль несчастного Гамлета? В чём дело, Ила?       Я листаю его снимки на ноутбуке — он стал взрослее, серьёзнее, его глаза уже не смотрят с вызовом, в нём нет желания сразу выставить щит перед гипотетической опасностью. Его взгляд всё так же снисходителен, но теперь он спокоен. Но это всего лишь снимки, разве могут они передать состояние его души? Какой Ила сейчас, я смогу узнать только когда увижу его.       Как ты жил все эти годы? С кем ты жил, Илья? Кто обнимал тебя, кому ты дарил свою любовь?       Ни одного подтверждённого слуха в мусоре сплетен сети, только домыслы, только предположения. Он практически не подпитывал всё это время ждущую сенсации, фанатеющую от него армию поклонников. Да, появляются фотографии, где он рядом то с одним медийным лицом, то с другим, но таких фотографий у человека, который общается только с медийными лицами, по штук сто с каждого приёма.       Одно время даже была популярной новость, что Илай собирается объявить о помолвке с одной очень жгучей латиноамериканской актрисой, играющей исключительно этаких супергёрлс со стальными яйцами в штанах и автоматом на плече, старше его лет на десять, что не делало её менее горячей. Но слухи так и остались слухами, и кроме двух совместных фотографий поклонникам больше ничего не досталось. Да и было ли это правдой, кто знает.       — О, это Илайя? — заинтересованный голос Рената выводит меня из раздумий. Он бесшумно подходит ко мне со спины и с любопытством смотрит в монитор. — Мне уже начинать ревновать? — натянуто смеётся он.       — Что за глупости ты говоришь, — морщусь я, пытаясь закрыть крышку ноутбука, но Ренат перехватывает мою руку и сам листает фото.       — Красивый, да? — спрашивает он меня, разглядывая снимки. — Он же вроде учился с тобой в одном институте?       — Да, — я киваю, стараясь выглядеть невозмутимым, хотя сердце стучит, накручивая обороты. — Не каждому выпадает счастье учиться вместе с будущей звездой.       — Ну, знаешь, счастье сомнительное на самом деле, — кривится Ренат. — Пересекался я как-то с ним — от его сволочного характера вздёрнуться хочется.       Тут уже я с любопытством смотрю на своего парня:       — По какой части ты с ним пересекался?       Тут щёки Рената немного розовеют, но он тут же беспечно улыбается:       — Да, ерунда какая-то, я и не помню уже, — и тут же переводит разговор на другую тему. — Так с чего ты тут в одиночестве разглядываешь его божественные фотографии?       — Я буду снимать его в своём новом фильме.       Ренат восхищённо присвистывает и удивлённо смотрит на меня:       — Вот это новость так новость. Ты понимаешь, что его присутствие в картине делает её автоматически шедевром? Милый, он прославит тебя.       Ренат обнимает меня за плечи, прижимаясь своей щекой к моей и снова смотрит на фото Ильи:       — Но работать с ним… — тут он огорчённо вздыхает, — это сущий ад.       Слова Рената пролетают мимо моих ушей, я сейчас так погружён в свои мысли, что не слышу его, не вижу, его нет в моём мире.       Зачем ты согласился на эту роль, Илай?       Потешить своё эго? Показать мне, чего ты добился? Так я и так знаю.       Помочь мне, или, как сказал Ренат, прославить меня? Для чего? Ты помнишь ещё меня, кем я был в твоей жизни?       У меня слишком много вопросов и ни одного ответа на них.       — Егор, — голос Рената выводит меня из состояния задумчивости, — ты думаешь, он добился славы только из-за своей внешности?       — Я думаю, что он очень талантлив, — отрезаю я: продолжать этот разговор и обсуждать Илью с Ренатом — это последнее, чем я бы хотел заняться в этой жизни.       — Талантлив, — нараспев произносит Ренат и усаживается мне на колени. — А я талантлив? — он испытующе смотрит мне в глаза.       Что? Первый раз за всё время нашего знакомства он спрашивает о своих профессиональных качествах, а я не знаю, что ему ответить. Я не видел ни одной его работы, я не знаю, каков он в своей роли, я почти ничего о нём не знаю.       — Так что? — он приподнимается с моих колен и опирается на стол. — Скажи. Или я талантлив только в этом?       Он наклоняется ко мне, кладёт руку мне между ног и засасывает кожу за ухом. Я смотрю через его плечо на экран монитора так и не закрытого ноутбука. На меня смотрит Илай, смотрит в упор, словно знает, что напротив именно мои глаза. Приоткрытые губы тронуты лёгкой усмешкой, в глазах усталость, и меня накрывает волной возбуждения. Ренат тут же отзывается, съезжает на пол, дёргает вниз молнию, я приподнимаюсь на стуле, не отрывая взгляда от лица Ильи, а мой член тут же накрывает тёплый и умелый рот, сразу же и глубоко затягивающий меня в нарастающую эйфорию.       Но мне этого мало, мне хочется больше. Я рывком поднимаю Рената на ноги, сдёргиваю с него джинсы и нагибаю его плашмя через стол. Он тут же выгибается мне навстречу, сую ему пальцы в рот, он с готовностью облизывает их, смачивает их своей слюной. Толкаюсь по его слюне в ждущий меня вход, сначала пальцами, потом членом в горячую пропасть без дна и надежды на спасение.       Трахаю его, а в голове он, смотрит на меня, совсем рядом… как же хорошо.       Ренат словно чувствует, тянется рукой, чтобы захлопнуть крышку, но я перехватываю его, заламываю его руки назад, наваливаюсь всем телом… вот он, мой Ила, рядом… ты помнишь меня?       Ренат стонет подо мной, и меня выносит вместе с ним в одной судороге на двоих. Потом он ещё какое-то время лежит на столе, приводя в порядок сбившееся дыхание, встаёт, смотрит сначала на меня, потом на фото Ильи, дёргает бровью, поправляет свою одежду и, ни слова не говоря больше, выходит из комнаты.       Я же остаюсь один на один со своими мыслями и полной неопределённостью, как я буду выплывать из этого омута. Впереди съёмки фильма, который или расставит всё на свои места, или лишит мою жизнь последнего смысла.       Подготовительный этап уже в полном разгаре, выстроен календарно-постановочный план съёмок, сгруппированы планы по локациям, выбраны места для натурных съёмок, подобраны декорации, костюмы — вся команда замерла в ожидании прибытия только одного человека, все, от гримёров до осветителей ждут его, принца Датского.       Я тоже жду, я готовлюсь к встрече с ним, я проигрываю в голове множество эпизодов, как лучше себя вести с ним, но всё же, в итоге, я оказываюсь не готов, да и смешно было думать, что к этому можно подготовиться.       — Егор, тебя Говорин просит зайти к нему, — кричит мне Миронов, который, к слову сказать, отправился тогда вслед за мной в Москву и устроился оператором в ту же кинокомпанию, куда пригласили меня.       Я с сожалением отвлекаюсь от обсуждения эскизов с нашим художником-постановщиком. Если уж Руслану приспичило меня видеть, то надо поторопиться: раньше начнём — раньше закончим.       В кабинете продюсера непривычно много народа, все о чём-то разговаривают, смеются — что за праздник, а я не в курсе?       — Егор, — Руслан, широко улыбаясь, подходит ко мне и хлопает меня по плечу. — Хочу передать в твои надёжные руки нашу звезду. Он сегодня прилетел и сразу с корабля на бал. Илай, — он оглядывается назад, а светловолосый парень, ранее не замеченный мной, стоящий у окна и задумчиво глядящий на улицу, поворачивается к нам, не торопясь подходит и протягивает мне руку:       — Ну, здравствуй, Егор, — с едва заметным акцентом произносит Илайя Голденберг, всё такой же красивый и ни на кого не похожий, смотрит на меня абсолютно нечитаемым взглядом и улыбается ослепительной голливудской улыбкой, такой искренней, но такой фальшивой, что земля уходит у меня из-под ног.