меня переломало, пожалуйста, не люби, у меня от любви только насморк, по телу зуд, дрожь в руках и коленях, до боли в глазах рябит, а душа маслянистая, чёрная, как мазут. кто-то скажет, бывало и хуже, давай, не ной, а меня лихорадит с макушки до пят нон-стоп, бог и дьявол дежурят, как медики, за спиной, видно, сделали ставки, как скоро я лягу в гроб.
Я отгоняю машину подальше, чтобы не спалиться. Мне очень хотелось оставить несколько посланий, сорвать плакаты, изрисовать все к черту, но я сдержалась. Не сейчас. Это должно быть позже. Это должно быть иначе. Выбираюсь на улицу и жадно глотаю свежий воздух. Ночь колет меня холодом и успокаивает темнотой. Тут нет даже фонарей — лишь одинокая светящаяся доска для афиш и постеров. Я останавливаюсь прямо около нее и облокачиваюсь на капот, дрожащими руками подпаливаю сигарету и судорожно пытаюсь ее выкурить. О боже, почему все это происходит? Может быть это ошибка? Наверняка это была другая девушка, просто похожая на Рэйчел. На постеры помещают актеров, играющих главные роли. А раз она там, значит, где ее имя? Но если это и правда Рэйчел Эмбер, то сейчас я просто в бешенстве. Она сделала невообразимую хуйню и должна объясниться. Я в любом случае не уеду отсюда просто так: даже если мне не захочется слушать ту лапшу, которую она начнет вешать, я не позволю ей думать, что она всех наебала и съебалась победителем, не позволю ей считать себя умнее всех. Театр точно закрыт, сейчас далеко за полночь, но наверняка они будут репетировать новую постановку. Вечером я обязательно вернусь и буду караулить его, чтобы убедиться, что это действительно она. Если Рэйчел не явится сегодня, я буду приходить каждый чертов день, пока не увижу ее. Каждый чертов день я буду следить за театром и, если будет нужно, я проникну за кулисы прямо во время постановки, выскочу на сцену и убью ее заново. Во мне бушуют нестерпимая обида и ненависть, даже не знаю, как избавиться от этих эмоций и успокоиться. Бита и свалка вряд ли теперь смогут мне помочь. Срываюсь на Макс каждый раз, но по сути бешусь не из-за нее или ее поступков, а только из-за себя. Я сильно разбита внутри потерей всего, что было так дорого. Все это время я думала, что не уберегла Рэйчел, что позволила ей связаться не с теми людьми. Отпустила ее. Я винила себя в том, что произошло, пострадало столько людей, а она просто съебалась, поджав хвост! — Я ударяю кулаками по капоту, и сквозь них проходит болезненный импульс. Подскакиваю, прижимаю руки к холодному металу и вижу через лобовое стекло, как человечек нервно зашевелился. Мне пора найти грушу для того, чтобы остудиться, ведь сейчас я неконтролируемо бунтую против машин, а завтра могу начать избивать людей. Мне нужно куда-то деть всю ярость и все дерьмо, что скопилось внутри меня. Каждый день я быковала на Девида и Джойс, пытаясь сделать мир лучше, как думала, но лишь усугубляла. И вот, когда я не смогла бы накосячить сильнее, Вселенная показала мне фак и послала Макс помочь. Я бы отдала многое, чтобы снова сидеть в своей комнате и прятать травку от усатого контроля или выслушивать лекции о том, как мне ввалили бы пиздюлей, будь я в армии. Сейчас, возможно, их даже.. нет, это не правда, пошло оно нахуй. Внутри не осталось сил бороться, делать вид, что мне все равно, выбирать тактику «доебаться-до-Макс», а не «поплакаться-и-излить-душу», чтобы казаться сильной. Когда мне было плохо, я всегда сбегала и хотела быть в одиночестве, всегда срывалась на близких и отвергала их помощь, когда на самом деле она была мне нужна. Я вечно выбираю из предложенных вариантов неверный, вечно кажусь просто депрессивным подростком. Я приняла правильное решение единственный раз в жизни, когда собралась умереть за Аркадию Бэй. В исходе, который выбрала Макс, я бесполезна. Практически на ходу выскакиваю из машины и направляюсь к номеру. Дверь открывается, на пороге стоит Макс, пытающаяся закутаться подальше в огромную теплую кофту. Ее глаза чуть красные, хоть она старательно пыталась это скрыть. Под моими ногами хрустит каменная кладка, во дворе достаточно светло из-за большого количества фонарей и подсветок. Без лишних слов подхожу к ней и, спустя некоторое время молчания, обнимаю.***
— Чувак, — я поворачиваю голову в сторону мужика, сидящего слева перед стойкой, и меня слегка относит назад волной перегара. — Ты видел на вывеске одноглазого котика? — Какой вывеске? — меня достаточно тяжело застать врасплох, но этому мужику, упорно считающему меня пацаном, это удалось на раз-два. — На вы-ывеске ба-ара, — произносит он достаточно медленно, не отрывая от меня глаз, которые то и дело разбегаются в разные стороны. Говорит, сразу видно, прикладывая усилия. Каждое слово он тянет, сильно желая произнести все без ошибок или запинок. Ему это и правда удается, что действительно удивительно в таком состоянии. — Скажи мне, почему он там с одним глазом? Обхватываю ребро стойки руками, чуть отталкиваюсь назад и, раскачиваясь на задних ножках барного стула, не без труда заглядываю за плечи набравшегося мужика. На двери, что я точно помню, есть граффити, дублирующее вывеску данного заведения. Я откидываюсь еще дальше и рассматриваю рисунок в тусклом свете зала: на графити однозначно вижу ворона, полноценного, с положенной парой глаз. — Точно, ты присмотрись внимательнее, — произношу я, возвращаясь в первоначальное положение, — может быть, и белочку там найдешь. Бросаю взгляд на часы лежащего справа тела: прошло чуть меньше суток с тех пор, как я нашла Рэйчел. Сегодня погода не на шутку разыгралась и весь день идет дождь, Макс даже боялась, что это тот же шторм, от которого мы сбежали из Аркадии Бэй. Уже несколько часов слежу за театром — туда входило несколько людей, но из-за дождя все они с зонтами или в плащах, и я даже их пол с трудом определяю, не то, что сходство-различие с Рэйчел. Через время дождь начинает стучать по стеклу все реже, это подталкивает меня к мысли перебраться в машину и забрать телефон. Я выключила его еще тогда, когда мы покидали город, чтобы сохранить зарядку — черт знает, когда могла бы его зарядить в следующий раз. После разговора с Макс я набралась чуть больше смелости, чтобы включить его и проверить сообщения.***
— Есть какие-то новости из Аркадии Бэй? Я потеряла телефон во время шторма, — отозвалась Макс с надеждой, что свой аппарат при мне. — Не знаю, что с моим, давно уже вырубился и валяется в бардачке, — продолжила я спокойно, нервно сжимая ключи от машины. Отчасти я была права: он действительно в бардачке и правда выключен. Но выключила я его сама и включать не собиралась. При одной только мысли об этом меня бросало в дрожь, и конечности становились ватными. — Зарядник же ты взяла? Нужно зарядить. — Конечно.***
Глубоко вдыхаю и убеждаю себя, что не будет ничего страшного, если я его включу. Он не взорвется, и у его не вырастут усы. Хоть я и успокаивала себя в своих мыслях, пытаясь глупо шутить, прекрасно осознавала, что меня не пугают мистические нападения телефона — меня пугает лишь сообщение о том, что Джойс... осталась в китах. Откладывать проблему на потом — это, конечно, в стиле Хлои Прайс. Я же прекрасно знаю, что рано или поздно придется включить телефон и прочитать все, что там накопилось. Зачем оттягивать неизбежное? Перед смертью не надышишься, верно? Поднимаюсь и достаю из заднего кармана помятую купюру. Оставляя ее рядом с пустым стаканом, обхожу свой стул и уже собираюсь к выходу, как вдруг слышу приглушенный голос позади себя. — Я на-шел, — по слогам произносит сосед слева, снова принявшись обниматься со стойкой. — Кого нашел? — уточняю, слегка растерявшись. — Белочку я нашел, — с уверенностью и, кажется, нотками радости повторил мужик. — Отличная работа. Дождь почти перестал лить, лишь неприятно моросил прямо по лицу, что заставило меня набросить куртку. Позади захлопнулась дверь бара, и я уверенным шагом направилась к машине, вертя ключи на указательном пальце. Сегодня уже нет смысла продолжать слежку, нужно вернуться обратно и выспаться. Стоит ли посвящать в это Макс? Нужно ли просить ее о помощи? Как мне казалось, она находила какое-то творческое сообщество и хотела отправить туда пару своих работ, не хочется мешать ей «пускать корни». Вопрос только в том, как их пустить мне? Устроиться на работу? Интересно, куда же может устроиться Хлоя Прайс со своим послужным списком? Нужно загуглить, легализована ли травка в Лос-Анджелесе. Выглянув из-за «полей» капюшона, я встала на месте, сперва подумав, что ошиблась машиной. Поначалу у меня не было никаких эмоций, затем последовало недоумение, за ним цепочка вопросов, вроде «что?», «как?» и, наверное, самый главный: «какого хрена?». Моя малышка стояла на кирпичах, совершенно голая и обесчещенная, она беспомощно и беззвучно мигала фарами и поворотниками, а дворники в панике метались по стеклу. Первое время не знала, что и подумать, но потом озарение дернуло меня, и я сжала руки в карманах в кулаки. Мистер Розовая борода решил потягаться, у кого яйца больше? Ему точно пизда. Обхватываю свой кулак второй рукой и стягиваю так, что слышу треск суставов. Для начала я разомнусь, а потом найду его и... подсыплю сахар в его безкофеиновый латте. Подхожу к машине и открываю ее, выключая дворники и сигналы. Конечно, на ней уже никуда не поехать сегодня, только эвакуировать в ремонт. Благо, что мотель недалеко, и я смогу добраться пешком. Распихиваю по карманам косяк, телефон, пару важных бумажек и закрываю машину, обезопасив до кучи сигнализацией. Прошла всего пара дней в новом городе, а в моем ежедневнике уже совсем нет места: он полностью забит планами мести. Злоба и обида кипят во мне, почти выплескиваясь наружу: меня наебали как ребенка, прямо под носом изнасиловали мою малышку. Конечно, сама виновата, что полезла, но как же не вовремя он решил отомстить. Прямо как знал. Наверняка, я еще легко отделалась, как и обычно, к слову, после своих выходок.***
— Я отправила пару своих работ, — Макс оторвала руку от своего лица и крутанулась на стуле, чтобы оказаться полностью развернутой ко мне. — Не знаю, что из этого выйдет. — Думаю, у тебя все получится, твои работы выглядят интересно, — подхватываю я и заканчиваю с полотенцем, отбрасывая его на кровать: оно слегка синее от моей краски, но да черт с ним. — «Выглядят интересно»... организаторы пришлют приглашение на выставку в любом случае, даже если там не будет моих фотографий. Не хочешь пойти со мной завтра вечером? — Однозначно нет. Я еще слишком молода, чтобы умирать. Тем более от скуки, — зажигаю сигарету и укладываюсь поудобнее в кровати, подтаскивая ближе пепельницу. Каждую секунду посматриваю на дверь, боясь, что вооруженная армия ввалится в комнату, учуяв дым, и надает мне по шее. — И ты знаешь, в каком состоянии мой пикап, вряд ли в ближайшее время мы куда-то на нем уедем. — Это недалеко, пара кварталов отсюда, — она настаивает, и я понимаю, что вопрос был больше риторическим, и что в любом случае я пойду на выставку. — Ты сама виновата в том, что произошло. Хлоя, месть — это плохой выход, просто отпусти ситуацию. — Нормальный выход, он же начал все это, толкнул меня и влез в очередь. Где там твоя выставка? — Хлоя Прайс «Неприкасаемая», — прыскает она и открывает фотографию. — Театр неподалеку, в холле будет выставка. — Отвали, Макс, — растягиваюсь в улыбке, поднося сигарету ко рту и втягивая дым. Следом я поднимаюсь на локтях, чтобы взглянуть, как же «неподалеку» по мнению эксперта находится театр, и улыбка мгновенно спадает. Напрягаю зрение, чтобы рассмотреть картинку: на ней запечатлен именно тот театр с афишей Рэйчел. Подскакиваю, кидаю сигарету в пепельницу и подхожу к Макс, одну руку кладу на спинку стула, второй хватаю мышь, приближая изображение. Пара кликов, и я на сайте этого театра. Афишу, которая на главном борде, не нахожу, как и списка актеров. Тупица! Давно было пора зайти на сайт, что я дурака валяю. — Не думала, что тебя театры интересуют, — стул разворачивается, увлекая мою руку за собой, но я резким движением возвращаю его обратно. — Конечно, весь мир чертов театр, — вскользь бросаю, увлеченная сайтом, — я даже на сцене пару раз бывала, — прокручиваю страницу и перехожу в раздел новостей. Там читаю статью о том, что театр вовсе закрыт и полностью занят подготовкой к ближайшему мероприятию. — Представляю тебя на сцене, — Макс поднимается, уступая мне стул, и занимает положение рядом. В Нью-Йорке начался отбор актеров и режиссеров для глобального американского мюзикла, и сейчас все крупные театры готовятся к приезду людей, отбирающих труппу для предстоящего мероприятия. Театр рядом с баром не исключение. Вот почему туда практически никто не приходил и не выходил — они закрыты, так как готовятся встречать отборочную комиссию. — Хлоя, все нормально? — Макс напряглась, и ее голос был немного взволнованным, она отметила мой нездоровый интерес к данному театру. Я и не заметила, как пролетел не один десяток минут, прежде чем она меня окликнула, положив руку на плечо. — Ищу себя, понимаешь, хочу стать актрисой, — поднимаюсь и уступаю место обратно Макс. Все мы знаем, что актриса из меня ужасная, потому она одаривает меня недоверчивым и слегка ошеломленным взглядом, следом вскинув бровь. — Что? Мне же нужно где-то работать и зарабатывать деньги? — Актрисой? В театре? — А где еще быть актрисой? — некоторое время она скептически сверлила меня взглядом, пытаясь поймать улыбку или насмешку в моих глазах, которые могли разоблачить меня. Сдавшись, она просто опустилась в кресло и продолжила изучение конкурса фотографии. — Ладно, можешь не говорить, только не забивай мою голову глупостями. В театр едут люди, которые будут выбирать лучшего актера для будущего мюзикла. Я более чем уверена, что Рэйчел явится туда, она не упустит шанс поехать в Нью-Йорк, блеснуть и урвать свой кусок славы. Лос-Анджелес не предел ее мечтаний и возможностей, таким людям всегда мало того, что они имеют. Она никогда не насытится тем, что у нее есть, и будет идти дальше, будет брать куски все больше и больше. Она будет там. А раз она будет там, значит, буду и я.