«Не подпускай его слишком близко, король.
Он предаст тебя, и каждое его предательство будет хуже предыдущего»
Флемет, ведьма из Диких земель, королю Мэрику Тейрину
Сон был рваным, тревожным. Элисса то бежала от кого-то, то кого-то преследовала. Она то и дело просыпалась, ей виделись тени чудовищ в углах комнаты, она металась по постели в полузабытье, не в силах проснуться и не в силах провалиться в сон. Ей слышались далекие крики, чудился запах дыма. Наконец к водовороту этих странных видений прибавилось одно, совершенно ясное и знакомое – низкий рык её пса, более реальный, чем всё остальное. С тяжелой головой Элисса резко села на кровати, разглядывая очертания собственной комнаты, на миг показавшейся незнакомой. Когда глаза привыкли к темноте, она наконец увидела в слабом лунном свете своего пса. Оскалив зубы, Ред глухо рычал, глядя на дверь. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, короткие уши были плотно прижаты к массивной голове. — Малыш, там кто-то есть? — прошептала Элисса, поднимаясь с постели, не до конца осознав, сон это снова или явь. Ред ответил глухим рычанием. Под ногу Элиссы попал сброшенный вчера с постели шлем, звякнув о каменный пол. Дочь тэйрна негромко выругалась. Она прислушалась. За дверью слышались неясные глухие звуки, будто кто-то уронил тяжелый предмет, точнее несколько таких предметов. Из окна, со стороны замковой часовни послышался хруст, треск и глухие крики. Через окно проникал едва различимый запах гари. «Пожар. Пожар в казармах» — Элисса проснулась мгновенно и, едва не упав, путаясь в подолах длинной ночной рубашки, схватила с пола сброшенные мужские брюки, но не успела. Стража несла круглосуточное дежурство на входе в залу, из которой можно было попасть в покои тейрна и его детей. Забраться через окна было невозможно, старые стены Хайевера были неприступны даже для самых умелых верхолазов и осадных крюков. Поэтому Элисса очень редко запирала на засов свои покои - она не привыкла бояться за свое спокойствие в надежных стенах, под надежной охраной. Вот и сейчас незапертая тяжелая дубовая дверь распахнулась, всем весом ударив стоящий рядом платяной шкаф. Мартин, гувернер, приставленный к ее племяннику Орену, ворвался в комнату с криком: — Миледи! Спасите! На замок напали! Сначала ей показалось, что слуга споткнулся. Он упал, руками хватаясь за подол ее ночной рубашки и захрипел. Когда она попыталась поднять его, то увидела стрелу под лопаткой мужчины и ощутила что-то горячее и влажное на своей руке. В проеме двери выросла тень, освещаемая светом факелов из коридора. — Говори, где тэйрн, — у тени был вполне человеческий голос, — Где твой отец, девочка? Мужчина потянул руку за спину, за стрелой, одновременно делая шаг в комнату. Он не смотрел по сторонам, только на Элиссу, и это стоило ему слишком дорого. Ред, обычно суетливый и игривый молодой пёс, тенью замер в стороне от двери, и, выждав момент, бросился на него и вцепился в глотку. Мабари и человек кубарем покатились по земле, комнату заполнили рычание и хрип, а Элисса наконец пришла в себя. Метнувшись в сторону от затихающего, хрипящего чужака и рычащего пса, грызущего глотку нападающего, она бросилась к сундуку, в котором всегда – по своей прихоти, чтобы тоже чувствовать себя воином – держала оружие в спальне. Она успела открыть крышку, ее пальцы уже нащупали обтянутую кожей рукоять, когда рука второго чужого солдата с силой отшвырнула ее в сторону. Элисса ударилась головой о деревянный комод, в глазах потемнело, она ощутила солоноватый привкус крови во рту. Девушка упала рядом с телом Мартина, и ее рука инстинктивно, вслепую нащупала стрелу, убившую слугу, рывком дернула ее из тела и воткнула в ногу второго убийцы. Тот взвыл от неожиданности и выронил оружие. Элисса схватила упавший меч раньше него, двумя руками, сделала выпад и оружие мягко вошло между ребер чужака через кожаный дублет. Кровь потекла по ее рукам, она подняла глаза и увидела над собой перекошенное, стремительно бледнеющее лицо со шрамом на щеке. Глаза солдата казалось вот-вот выскочат из орбит, рот перекосился в страшном оскале щербатых желтых зуб. Из его рта на Элиссу прыснула кровь, и ее едва не вырвало прямо на пол. Она отпустила меч, и как от ядовитой змеи поползла в сторону, закрывая рот рукой. Пока человек не упал и не стих. Всё тело Элиссы стало ватным, её забило крупной дрожью. Это было ее первое убийство. В ужасе она осмотрела свою спальню – пёс с окровавленной мордой и вздыбленной шерстью, залитый кровью пол, разбросанные вещи и мёртвые тела, лежащие в неестественных позах в лунном свете. Она встала на нетвердых ногах, голова кружилась, тошнота не отступала, а сердце колотилось как сумасшедшее. «Они ищут отца. Они хотят убить его. На замок напали. Мама, Орен, Ориана, все в опасности!». Это была первая осознанная мысль с момента её пробуждения, и она почувствовала, как ей резко стало одновременно холодно и душно от страха. Потом она не могла понять, как смогла так быстро одеться в полной темноте. Она заправила в кожаные штаны окровавленную ночную рубашку, оборвав её длинный подол, натянула кольчугу и, не затягивая пластины доспеха, опоясалась мечом и кинжалом. Охотничий нож, подарок Фергюса, всегда лежащий на ее столе, она сунула за отворот сапога. Колчан стрел забросила за спину, и наложив стрелу на тетиву лука, она поблагодарила Создателя, что не отнесла оружие и доспехи из своей комнаты, сколько Нэн её не отчитывала и не называла это ребячеством. Как можно тише Элисса приоткрыла захлопнувшуюся во время драки дверь в залу, несознательно жестом, будто человека, попросив пса быть тише. Впрочем, он кажется её понял. Двое чужих солдат пытались выломать дверь в покои тэйрна. Один пытался надавить на нее плечом. «Дверь покрепче тебя будет, осел» — подумала Элисса и прицелилась ему в спину. «Он не человек. Он твой враг. И ты спасаешь свою семью» . Элисса приложила все усилия, чтобы выровнять дыхание, глубоко вдохнуть и полностью выдохнуть весь воздух из лёгких. Её рука, натянувшая тетиву, перестала дрожать на необходимые несколько секунд. Она выдохнула и отпустила. Тетива запела как струна лютни. Стрела воткнулась в незащищенную шею человека, ломавшего дверь. Элисса кинула лук за спину, одним движением, как отрабатывала на тренировках с отцовскими рыцарями, и бросилась вперед, её меч с шорохом вылетел из ножен. Второй солдат не успел опомниться, когда выскочивший из комнаты пес повалил его одним сильным прыжком и стал трепать за ногу. Элисса пронзила ему грудь мечом одним ударом, вскрикнув от собственного испуга и звука рвущихся тканей живого человеческого тела. Засов внутри покоев отца упал на пол. Мать выбежала из комнаты, в доспехах, с мечом и гвардейским щитом Кусландов, висевшим в их комнате над камином. Она была собранная, как натянутая струна – будто вовсе и не ложилась. Леди Элеонора была в полном, идеально сидящем доспехе, с убранными волосами, и ничего, кроме бледности, не выдавало, что она не ждала ночного нападения на свою спальню. — Душа моя, ты ранена? Я услышала шум, и закрыла дверь на засов, — тэйрна схватила за плечи свою растрепанную, залитую чужой кровью дочь, осматривая её с ног до головы. — Нет, мама, кажется нет… Мартин… Они убили Мартина и ворвались в спальню! – Элиссе казалось, что ей отказал собственный голос, так он дрожал. - Они… Они ничего не сделали с тобой? Что случилось? – леди Элеонора осторожно встряхнула её, заставляя смотреть себе в лицо. - Н-нет, - заикаясь, пробормотала Элисса, - М-мы, мы убили их… И этих тоже. Элисса сама не понимала, ранена она или нет. Ее это и не волновало, ее всю трясло от крови на руках и от того, что все вокруг казалось ей не настоящим. Мать вздрогнула, и порывисто прижала её к себе, тут же отстранив и снова легонько тряхнув. — Ты всё сделала как нужно, доченька, у тебя не было выбора! Благодаря тебе им не удалось прорваться, ты спасла себя и меня! Ты видела их щиты? Это люди Хоу! Это была чистая правда. У двух покойников на полу на щите был герб Амарантайна. Значит, вот какая задержка случилась у этого ублюдка, подумала про себя Элисса, и ощутила, как место ужаса от совершенного убийства занимает поднимающаяся злость и непонимание. Ей казалось, что всё происходит в продолжении страшного сна, который никак не закончится. — Он предал нас? Напал, когда войско ушло? — прошептала Элисса, осознав всю правдивость этой внезапной мысли, как только она была озвучена вслух. — Я лично перережу его лживое горло, — на глазах Элеонора Кусланд будто помолодела, и в ее глазах замелькал жестокий блеск, который в следующую секунду сменился страхом, — Но где Брайс? Ты видела отца? — Нет, и Ориану с Ореном тоже! — две женщины в полутемной зале замерли на несколько мгновений, а потом Элисса вместе с матерью бросилась к двери в спальню брата. Дверь была закрыта и не повреждена, открылась легко. В луче холодного, белого лунного света на полу комнаты, на привезенном из Антивы ковре лежала Ориана, протянув руку к Орену. Ее лицо было белым, за исключением багровых синяков, глаза широко открыты, платье разорвано и залито кровью, бесстыдно открывая покрытое порезами и синяками тело молодой красивой женщины. Её каштановые волосы, обычно убранные в замысловатую причёску, стали бурого цвета от крови и были безобразно обрезаны чьим-то мечом. Глаза её невестки застыли в немом ужасе. Орен лежал рядом с матерью лицом вниз, и под таким тонким, хрупким телом мальчика растеклась тёмная, чёрная лужа крови. Он был будто сломанная кукла, брошенная на пол жестоким ребенком. У Элиссы подкосились ноги, и она едва удержалась за косяк. Она вдруг малодушно подумала, что слава Создателю, она не видит его лица, и запомнит его глаза живыми и весёлыми, а не пустыми и мёртвыми, обращёнными в пустоту. К горлу подкатил крик, но она смогла закричать – из неё будто выбили весь воздух. Она слышала звериный, воющий крик своей матери будто издалека, сквозь толщу воды, когда Элеонора упала на колени рядом с внуком и обхватила его хрупкие маленькие плечи, прижимая к груди убитого ребенка. Элисса сжалась, зажмурила глаза так крепко, что брызнули слёзы, и в ужасе отвернулась. Мир звуков вернулся – она услышала, как во дворе замка огонь затрещал громче. Где-то обрушилось перекрытие. Рядом заскулил Ред. — Мама, мы должны найти отца… Мама, ты слышишь? — Элисса сама слышала свой голос будто со стороны. — Орен, мой внук… Бедный Фергюс… Ориана… Что эти твари сделали с Орианой? Почему она не кричала? Почему мы не слышали, Элисса, почему? - Они… - Элиссе никогда так тяжело не давались слова, - Они могли угрожать Орену, чтобы она не кричала, мама… Впервые Элисса видела, как леди Элеонора сотрясается от глухих, бесслезных рыданий, качая в руках своего погибшего внука. На негнущихся ногах Элисса подошла к постели брата и стащила вышитое покрывало. Одновременно не в силах смотреть и не в силах отвести взгляд, девушка прикрыла покрывалом Ориану. Она не могла оставить её такой, беззащитной, с этой обстриженной головой, в разорванном платье, с голыми страшно раскинутыми ногами. Сквозь пелену слёз Элисса, не сумев заставить себя посмотреть в лицо Орену, помогла матери подняться и вывела её из комнаты. Поддерживая одной рукой её, сжимая меч в другую она толкнула дверь к выходу из башни. Тут же, за дверью, удар латной перчатки рыцаря пришелся ей по лицу, и Элисса снова упала. Она упала на колени, каменный пол бросился ей на встречу, она почувствовала во рту привкус соли и хотела подняться, чтобы защитить мать, но голова так закружилась, что ей пришлось опереться ещё и на руки. Этого оказалось достаточно, чтобы Элеонора Кусланд бросилась в бой с яростью зверя, защищающего своего потомство – яростью, недоступной ни одному мужчине на свете. Когда Элисса подняла голову, она увидела что её мать, хрупкая, седая женщина, теснит на лестницу двоих рыцарей на голову её выше. Держась за стену, девушка поднялась на ноги и сжала меч. Ей ещё никогда не было так страшно, но страх за мать был сильнее всего остального.***
Выпад, уклонение, пируэт, выпад. Шаг, удар, поворот. Как учил отец. Элисса дралась инстинктивно, защищая спину матери. Ред терзал вражеского арбалетчика. Когда бой кончился, Элисса различила в проеме гостевых покоев тело банны Ландры. Значит, мать права, заложников они не берут, и убивают не только Кусландов, но и всех кто попадется. Им нельзя рассчитывать на пощаду, или Кусланды, или Хоу выйдут сегодня из этого замка живыми. Они выбрались втроем, поскальзываясь на ступенях лестницы на крови гвардейцев Аммарантайна, из жилой части замка во двор, где несколько часов назад беседовали под старым каштаном – две женщины и рыжий пёс. Ночной воздух смешался с запахом дыма, криками и глухими ударами. Мать остановила ее, схватив за локоть. — Там бой… Пожалуйста, душа моя, послушай. У нас мало времени. Мы должны найти твоего отца, и ты должна любым способом выбраться из замка, - Элеонора смотрела на неё прямо, как когда хотела, чтобы её дочь действительно её услышала. — Мы должны что-то сделать, мы должны драться! — почти кричала Элисса, глядя на язык пламени, видимый на мгновение над стенами – он лизнул деревянный шпиль семейной часовни. — В сокровищницу. Заберем фамильный меч и уходим. Ты должна уйти из замка любой ценой, - Элеонора сжала её локоть сильнее, тоже уже не в силах оторвать взгляда от пламени, пожирающего её дом. Элисса не успела возразить, когда из-за поворота выбежал, спотыкаясь, слуга ее отца: — Замок пал! Бегите! — Сражайся, трус! — закричала Элисса в бессильной ярости, - Это наш дом, сражайся! И он сражался. За ним прибежал целый отряд пехотинцев и лучников, но Элиссе везло, и из перехода, ведущего на крепостную стену, на встречу им высыпало несколько отступающих отцовских гвардейцев, застигнутых врасплох, раненых, но еще стоящих на ногах. Захватчиков оттеснили в пиршественный зал, где караульные тэйрна также дрались с солдатами Хоу. Она спасла жизнь молодому светловолосому стражнику Ридану, когда ударила мечом свалившего его солдата. Удар пришелся плашмя лезвием по затылку, но Ридану хватило времени, чтобы прикончить противника ударом снизу. Элисса посмотрела в его глаза и прочитала в них свой собственный ужас. Дверь в сокровищницу один из рыцарей Хоу пытался проломить боевым молотом. В тяжелых доспехах, он был на две головы выше Элиссы. Они не могли повалить его вчетвером, пока Элисса не бросила ему в лицо горсть песка с земли, на которую ее сбил очередной удар. Крупицы по счастливой случайности попали в узкие щели забрала и великан оступился. Мать оглушила его ударом щита, и перерезала ему горло прежде, чем дочь поднялась на ноги.***
Руки не слушались ее и дрожали, ей удалось вставить ключ в скважину замка отцовского сундука с неизвестно какой попытки, пока мать и гвардейцы остались охранять дверь. Вот он, меч рода Кусланд, в мягких ножнах из черной кожи, сверкающий как зимнее утро. Сильверит не стареет. Элисса повесила его за спину, ведь он всегда предназначался ее брату, и у нее никогда не хватало силы драться таким тяжелым мечом. Но теперь силы найдутся, подумала она, потому что Хоу должен умереть от этого меча. Это осознание сделало на несколько секунд картинку вокруг ясной и чёткой. Эрл Хоу должен умереть, непременно должен умереть, чего бы это ей ни стоило.***
Она неслась по замку рядом с матерью, в сопровождении нескольких уцелевших гвардейцев, а какой-то сплошной боевой горячке. Они заглядывали в каждую дверь, пытаясь найти отца и живых обитателей замка, одновременно движимые целью и не имеющие её. В казарме они бросились на выручку солдатам, бившимся в неравной схватке с солдатами Хоу. В библиотеке Ред и Ридан убили чужого солдата, который пытался спрятать в мешок старые фолианты ее деда. Рядом с вором лежал мертвый Олдос, ее старый учитель, с множеством ран в груди. Все его одеяние, всегда безукоризненно чистое, залила кровь, белая как молоко борода окрасилась в бурый. Он пытался защитить бесценные фолианты тэйрна ценой собственной жизни, и Элисса несколько мгновений потерянно, испуганно смотрела на тонкие, будто ставшие прозрачными ладони ученого старца, никогда не державшие оружия. Внутри неё всё сотрясалось, казалось, ей крюком выворачивают внутренности. Отца не было нигде. Ни в казармах, ни в зале, где он ужинал с Хоу, ни в разгромленной, уже почти сгоревшей часовне. Везде были только мертвецы – люди, которых она знала столько, сколько помнила себя. Слуги, жрицы, солдаты, рыцари. Она видела их и не узнавала, не верила, что весь её мир превращается в груду безжизненных, обесчещенных, мёртвых тел. В каждом из них она с ужасом видела знакомое лицо и чувствовала жутковатое облегчение от того, что не находила среди них своего отца. Чем дальше они продвигались, тем страшнее ей было, хотя казалось, страшнее было просто некуда и невозможно. Она бежала всё быстрее, билась всё яростнее и бездумнее. Когда Элисса вихрем, не чуя ног ворвалась в Каминный зал, ей показалось, что она попала в преисподнюю. Заклятия трещали, ударяясь об стену. На каждого солдата Кусландов, оставшегося в живых, приходилось три противника. В центре безумного вихря стали, искр от заклинаний и мелькания человеческих тел мелькала огненная шевелюра Роланда Гилмора. И она снова дралась, рубила, резала, била, добивала, уже не осознавая, убивает она или нет. Солдат, которые пришли с ними из казарм, хватило для численного перевеса. Увидев ее, Роланд прорубился к ней и встал рядом, отражая удары нападавших и закрывая ее расколотым щитом. Бой кончился, когда Элисса, не помня как, руководимая одними только инстинктами, выработанными тренировками, проткнула мечом магессу эрла Хоу, которая перед этим магическим огнем заживо сожгла кастеляна Джона в его собственных доспехах. Элисса воткнула сталь в тело колдуньи, вытащила меч и воткнула снова, и снова, и снова, воя, как раненый зверь, пока Роланд силой не оттащил её от мёртвой магички.***
— Слава Создателю, вы обе живы, — сэр Гилмор тяжело дышал после боя, и слова давались ему с трудом, — Все кто способен стоять на ногах — к воротам! Держать ворота! Таран ударял о дерево и железо, будто отбивает свой, страшный ритм приближающейся смерти, заглушая его торопливые слова. Он всё ещё держал Элиссу за плечи, хотя та больше не вырывалась и бессильно висела на его руке. Леди Элеонора оглядывала разрушенный каминный зал, и Элисса видела, как у её матери, никогда не терявшей самообладания, дрожат губы. — Роланд, где мой отец? — Элисса охрипла от собственного крика и едва могла сама себя слышать, но Роланд её услышал. — Он был здесь, он ранен. Он хотел во что бы то ни стало найти вас. Он пошел к черному ходу, на кухню, - Роланд махнул рукой в сторону выхода и облокотился о стену, выпуская Элиссу из рук. Силы ему изменяли. «Отец ранен». Он был без кольчуги и оружия, ведь он делил ужин со своим вассалом, своим старым другом. Он не ожидал нападения. Элисса должна была найти его, во чтобы то ни стало. У нее пересохло в горле. — Бегите, ваша светлость, миледи. Уходите с тэйрном. Я задержу их сколько смогу, - Роланд выпрямился с силой и снова положил руку на плечо Элиссы, будто не хотел разрывать этой вновь обретенной физической связи. Последние слова Гилмора даже от мыслей об отце ее отвлекли. Она молча смотрела на него, и просто не могла подобрать нужных слов. Роланд смотрел прямо на нее, морщась от сдерживаемой боли. — Благослови тебя Создатель, сэр Гилмор, — мягко сказала мать, подойдя сбоку с своему самому молодому рыцарю и сжав его руку. — Да позаботится Создатель обо всех нас, — произнес Гилмор тихо и опустил глаза. Этого Элисса вынести не могла. Сдавшись душившей ее горечи, она порывисто обняла его за шею изо всех сил, прижимая к себе, пытаясь вдавить его всего в себя, сжав пальцами его плечи. Из глаз её брызнули слёзы, голос сорвался на писк, на крик, она больше не могла даже создавать видимость, что держит себя в руках среди этого кошмара. Она не могла его отпустить, не могла оставить, он был её другом, всегда был её другом. — Роланд, этого не нужно, пожалуйста, бежим с нами! — горячо шептала она сдавленным голосом, пытаясь сдвинуть его с места, тащить его за собой в сторону выхода, - Пожалуйста, пожалуйста, Роланд, я прошу тебя, я тебя умоляю, идем с нами! Я не брошу тебя тут, тебе не нужно этого делать, пожалуйста! — Нужно. Потому что я Ваш рыцарь, миледи, - Роланд прижался к ней, втянув носом запах её волос. - Нет! Роланд, не смей, я приказываю, пойдем с нами! – Элисса зарыдала горько, как ребенок, - Пожалуйста, Рори, ради меня, пожалуйста, пойдем со мной! - Я должен остаться, миледи, - Роланд мягко высвободился из её рук, и как она не цеплялась, она чувствовала на плечах сильные руки матери, ведущие её за собой. - Рори, пожалуйста, ты умрешь здесь! – она сорвалась на хриплый, рыдающий крик. Ворота зала с грохотом пустили первую серьезную трещину, заскрипела стальная оковка. - Элисса, беги! – сэр Гилмор сорвался на крик, чтобы она его услышала, - Умоляю, беги, пожалуйста! Леди Элеонора, выведите её из замка! Пожалуйста, беги!!! Ради своих родителей, беги как можно дальше! Я не дам им до тебя добраться, только беги! Если мы выживем, я найду тебя, или ты найдешь меня, только беги сейчас! Элисса почувствовала, что у неё нет сил больше сопротивляться материнской хватке. Роланд посмотрел на нее в последний раз, посмотрел так долго, что казалось, время замедлилось, повернулся и решительным шагом пошел к воротам. - Милая, прошу… Отец… Отец ранен, нам нужно выбраться, пока они не сломали ворота… Слезы душили ее, но она не давала им больше воли, прикусив губу до крови. Мама звала ее. Ей нужно было пробиться на кухню. Но если она выживет сегодня, подумала Элисса, она не сможет забыть лица Роланда до самой смерти. Он любил ее все эти годы. И сегодня он умрет за неё, а она не в силах этому помешать.***
Она позволила себе еще только одну задержку — услышав крики в людской, она ворвалась туда и убила мерзавца, избивающего служанку и разрывавшего на ней платье. Она подняла плачущую эльфийку У неё совсем не осталось времени. На кухню они прорвались с боем. Элисса думала, что больше не сможет никогда плакать или кричать, но не сдержала крика, звериного, утробного воя раненого животного, когда увидела на кухне убитую Нэн. Ее старая няня пыталась бороться за свою жизнь со своим неизменным кухонным ножом, но люди Хоу вспороли ей живот. Элисса выла и качалась, как болванчик, обхватив себя руками, но мать за руку потащила ее дальше, сама с трудом сдерживая всхлипы. У входа в кладовую защищавший их слуга — Вильям, Элисса вдруг вспомнила его имя, и стражник Ридан, остались, чтобы забаррикадировать дверь кухни. Толкнув дверь в кладовую, Элисса молилась, чтобы Создатель дал ей увидеть отца в живых. Было темно, свет исходил только из узкого окна. — А вот и вы, — голос отца прозвучал из темноты, напряженно, но это был его голос, — Я все думал, когда же вы придете… — Брайс! — закричала мама, бросившись к нему — Создатель, что здесь происходит, ты весь в крови! Тэйрн Хайевера лежал на полу кладовой, среди мешков и ящиков. Он опирался на локоть, другой рукой придерживая рваную рану на боку, завалившись спиной на деревянный ящик с капустой. Элисса не верила в то, что видела. На теле отца было множество ран, он лежал в луже своей крови, она не понимала, как он смог дойти сюда, но он был жив. Ее била крупная дрожь. Все, что она увидела до этого, вдруг обратилось в туман. Пожалуйста, только не он. Кто угодно, но не он, только не папа. — Люди Хоу набросились на меня, они едва меня не прикончили, если бы не Дункан… — Брайс, нам надо уходить, пожалуйста, вот ход, — шептала мама, осматривая отцовские раны. — Я боюсь, мне уже не подняться, — тихо сказал отец, переводя взгляд с матери на нее. — Нет! — закричала Элисса и снова слезы брызнули из ее глаз, она бросилась к отцу и неловко упала на колени рядом с ним, — С тобой все будет хорошо! Папа, нам надо уходить! Вставай, я помогу, мы тебя вытащим! Ты должен встать! Отец улыбнулся, и с усилием сжал ее руку в своей, но пожатие вышло слишком слабым. Силы покидали его. Ред, не отходивший от Элиссы ни на шаг всё это время, скулил и лизал отцу руку. — Если бы наша воля все решала, волчонок. Бегите, предупреди Фергюса, - отец бледнел на глазах, а у Элиссы так шумело в ушах, будто она ушла под воду. — Ты сам ему все скажешь! — Элисса сжимала его руку своими дрожащими руками, внутри нее метался раненый зверь и выл, чуя приближение смерти, но сама она не могла выдавить из себя больше ни слезы, ни крика. Ей показалось, что она сходит с ума. — Если бы я мог… — отец застонал от боли, но продолжил говорить сквозь зубы, — Уходите, замок долго не продержится… — Боюсь, что тэйрн прав, — Серый Страж Дункан решительным шагом вошел в их убежище через дверь кухни, и Элисса вздрогнула, услышав его голос, будто увидела привидение. Он был в крови и саже, но даже не ранен. — Люди Хоу уже повсюду, нужно уходить. Ваши люди забаррикадировали дверь кухни и кое-как пропустили меня, но долго им не продержаться. — Прошу Вас, Дункан, выведите мою жену и дочь в безопасное место, — простонал отец. — Конечно выведу. Но мне и от вас кое-что нужно, - Дункан опустился на колено рядом с отцом. — Что угодно, — простонал отец. - В такое время… Я не могу вернуться в Остагар ни с чем, я должен, обязан пополнить Орден. Мы не знаем с чем столкнемся на юге. Ваше горе… Велико, но скоро вся страна может утонуть в крови, если мы забудем о своем долге. Я спасу Вашу жену и вывезу в безопасное место, но я должен забрать в Орден Вашу дочь. У меня больше нет других кандидатур. — Я согласна, — сказала Элисса хриплым голосом, не глядя на родителей. Они не должны ее отговаривать, не должны брать ответственность на себя. Она готова поменять свою жизнь, все что имеет, за жизнь родителей и брата. Спасибо Создателю, что она может отдать свою жизнь за их, она же должна спасти их любой ценой, значит и речи быть не может ни о чем другом, - Согласна, я все сделаю, все что угодно, Дункан, только выведите их отсюда сейчас же! Обоих, и маму, и папу, скорее! Когда она осмелилась взглянуть на отца, он уже почти терял сознание. Мама смотрела на нее полными слез глазами и поддерживала отцу голову. — Ваш отец не сможет уйти. Боюсь, миледи, он умирает. А вам с матушкой медлить нельзя, — тихо сказал Дункан. - Нет! – рыкнула она, со всем сдерживаемым бешенством взглянув на Дункана. Она бы прожгла его взглядом, если бы могла, - Я его на себе отсюда вытащу, но он не умрет, я не дам ему умереть, понятно? Повисло короткое молчание, Элисса не понимала, почему, действительно, ее мама медлит, почему не предлагает, как им вынести отсюда папу. Она почувствовала, как отец сжал её пальцы. Ярость схлынула, как вода во время отлива, когда она увидела, как отец медленно прикрывает глаза. Она чувствовала запах его крови, видела, как он бледнеет, но отказывалась это принимать. Только не он. Из забытья, в котором было только бледнеющее отцовское лицо, её вырвал голос матери. — Знаешь, душа моя, без такой обузы как я, вы доберетесь быстрее, — мама улыбнулась ей и сдернула с шеи цепочку, протягивая Элиссе кулон. — Нет! Я не позволю вам пожертвовать собой! — Элисса не могла больше кричать, ей изменил голос. В голове только билась мысль, что все это не может быть правдой. Почему они не хотят уйти? Она должна их заставить уйти отсюда, как можно скорее. Обязана. Она здесь умрет, если они это сделают. — Мое место рядом с твоим отцом. В жизни и смерти, - мягко произнесла Элеонора Кусланд, несознательно проведя пальцами по седой шевелюре своего супруга. — Элеонора, ты уверена? — ее решение вдруг придало отцу сил бороться со смертью хотя бы еще недолго, чтобы попытаться отговорить любимую жену. — Чтобы дать им время, я убью каждого ублюдка, который сунется в эту дверь, — жестко сказала Элеонора. Она снова нежно погладила умирающего мужа по щеке, — Мы прожили славную жизнь, любимый. Теперь все в руках наших детей. Она нежно отпустила голову мужа на холодный пол и твердыми шагами прошла к мешкам с мукой, не сводя глаз с мужа и дочери. Дункан помог ей снимать ящики и мешки. Деревянный люк распахнулся, и скрытый под ним подземный ход был черен, как сама ночь. Элисса почувствовала, как руки матери оторвали ее от умирающего отца. Элеонора вложила медальон в ладонь дочери, и подтолкнула ее по ступенькам. Элисса как во сне увидела внизу зажженый факел Дункана. Мама скомандовала Реду, и тот послушно, прижав уши, прыгнул в люк за Дунканом. Элеонора подтолкнула ее на лестницу, а Элиссу вдруг оставили силы, чтобы сопротивляться. Мама прижала ее к себе в последний раз, поцеловала и уже опускала над ней крышку люка, когда слабый отцовский голос вернул Элиссу из забытья: — Моя дочь не станет жертвой вероломства Хоу. Она будет жить и оставит след в этом мире… Беги, мой волчонок… Предупреди брата… — Мы любим тебя, дитя мое, — Элеонора опускала крышку. Элисса последний раз посмотрела на маму, как растерянный, испуганный ребенок, и попыталась что-то сказать, но язык ее не послушался. В последний миг, перед тем как крышка захлопнулась, Элисса увидела в темноте отцовское лицо. Он лежал на полу, из уголка его рта сочилась струйка крови, но он смотрел на нее и улыбнулся. Элисса вдруг осознала, что происходит, со всей ужасающей ясностью. Она не может уйти, не может, она не может их бросить. С силой она толкнула крышку люка наверх, скорее, вернуться к ним, пока не поздно, но сил не хватило. Об закрытую крышку люка ударялись мешки и ящики. Мать завалила вход. И с падением последнего мешка раздался другой, далекий и гулкий грохот. Ее пес взвыл. Ворота замка Хайевер пали. Элисса закричала и в отчаянии забилась о крышку закрытого люка, который отделял ее от родителей, когда руки Дункана железной хваткой схватили ее за плечи и силой потащили прочь. Она билась в его руках, она отчаянно, как никогда в жизни, звала маму и папу, и впервые в жизни они не отвечали ей, когда были так нужны.