«Ничто не объединяет ферелденцев лучше доброй драки»
Сир Освик из Западных холмов
Огромный дракон, закованный в свою гниющую плоть, как в панцирь, с мертвыми стеклянными глазами. Он ворочается в земле и куче мертвых тел, среди следов вековой битвы, и ищет. Он разносит смрад — крови, ржавчины, скверны и смерти. Он поднимает голову и рычит, зовет своих слуг, и он видит ее… Видит, и хочет ее смерти. Она должна бежать, но ноги не слушают ее, хочет кричать, но у нее нет голоса. И этот крик, этот зов… Порождения тьмы бегут на него, они уже здесь, окружили ее со всех сторон, на ее плечо легла чья-то рука… Нет, она будет бороться!***
Перед ней лицо Алистера. Он держит ее за запястье, а лезвие ножа Фергюса, зажатого в ее руке, застыло в сантиметрах от его шеи. Ей все приснилось, и во сне она схватилась за нож, с которым заснула. Мир вокруг наконец начинает обретать очертания. — Что, кошмар приснился? — озабоченно спросил Алистер, отведя ее руку в сторону и отпустив. Руки у Элиссы дрожали, она выронила нож и испуганно посмотрела на Стража. Вся в холодном липком поту, она никак не могла унять дрожи в теле. — Когда я увидел, что с тобой творится, решил разбудить. Тем более скоро рассвет, нужно будет выдвигаться. — Спасибо… Дракон, очень… страшный. Я его вижу уже второй раз, - Элисса потерла виски, пытаясь унять разгорающуюся головную боль. — Архидемон. Ты теперь слышишь порождений тьмы, и его тоже. Мы чуем их, а они чуют нас. — Так архидемон — это дракон? — Мы точно не знаем, — вздохнул Алистер и поднялся на ноги. — Что же, какие еще сюрпризы меня ждут? — Элисса куталась в плащ, предрассветный холод пробирался к ней под одежду. — Помимо того, что мы сгинем в бою и умрем молодыми? — Алистер усмехнулся, — Пожалуй, других сюрпризов не предвидится. Элисса натянула сапоги. Она плохо помнила вчерашний день, вчерашний вечер, все слилось в безумную реку красок, крови и каких-то событий, но, кажется, ночью Алистер поставил ее сапоги ближе к огню. Этим холодным утром это было как нельзя кстати. «Кажется, он очень добрый малый, и не легкомысленный, как сперва показалось» — Элисса посмотрела на фигуру, разогревающую пламя пожарче в нескольких шагах от нее. «И хороший воин, конечно» — одернула она себя, сама не зная почему. Алистер бросил в костер полено и обернулся к ней. — После того как ты заснула, к нам прибыли гости, — Алистер кивнул в темноту, — Я не стал тебя будить и сказал, чтобы оставались до утра. Побеседуй с ними, пожалуй. Элисса осмотрелась, наконец просыпаясь окончательно. Вчера для ночлега они выбрали непримечательную лужайку в стороне от тракта, скрывающую их за кустами, насыпями и редкими деревьями от проезжающих по дороге. Им повезло, что погода выдалась ясная — поблизости не было ни деревьев с густыми кронами, ни гротов. «Не то что дома» — грустно подумала Элисса, где густые кроны столетних деревьев столько раз спасали ее от дождя.***
После представления ко двору, на утро после возвращения в Хайевер она сидела в Старом лесу под кроной векового дуба и вдыхала запах дождя и зеленой листвы. Она думала о том, что однажды ей предстоит выйти замуж и уехать из лучшего места на земле — ее дома. Ей хотелось уехать, она мечтала о том, чтобы увидеть другие края — море, ласкающее берега, степи с высокой сухой травой, Антиву с ее жаркими днями и серебристыми кипарисами, Вал-Руайо с его великолепным соборами. Воображение рисовало ей картины дальних земель и грандиозных приключений. В том, о чем она мечтала, о чем читала, не было места для такой банальной истории, в которой она выбирала себе жениха из предложенного списка и покидала родной дом, чтобы стать одной из скучных светских дам, которые посвящают все свое время банкетам, приемам и сплетням. Элиссе хотелось посмотреть мир, хотелось испытать, на что она способна, попасть в приключения, найти настоящих друзей, влюбиться так, как об этом пишут в романах. А не просто смотреть на кружащих вокруг юнцов, и видеть только длинные списки знатных фамилий и золотых запасов за их глупыми личиками и тощими фигурами. Ей хотелось свободы, хотелось самой выбирать свою дорогу.***
И вот она сидит на мешке с соломой под южным небом, с чужими людьми, и отдала бы все красоты мира, лишь бы снова быть в Хайевере, и слушать шутки отца за ужином, и говорить с мамой, когда та приходит перед сном и иногда расчесывает ей волосы. Она не сберегла их, а чувство вины и боль, глухая, заполняющая все нутро, не дает ей дышать и видеть мир вокруг.***
В темноте чуть поодаль от их лагеря белел торговый фургон, запряженный парой крепких волов. Подле фургона копошились уже знакомые гномы — их они спасли вечером от порождений тьмы, уходя из Лотеринга. — О, приветствуем, наша давешняя спасительница, — завидев ее, старший гном расшаркался в поклоне, — Ты проявила поразительную честность, предупредив нас об опасности, но все же, можно ли найти место безопаснее, чем лагерь Серого Стража? Помните моего сына Сэндала? Сэндал, поздоровайся с госпожой! - Здравствуйте, госпожа, - произнес беловолосый молодой гном, разглядывая её своими большими, странными голубыми глазами. — Учитывая, что Серые Стражи объявлены вне закона, вам где угодно сейчас будет безопаснее, - Элисса с трудом подавила зевок. — Госпожа, мы не слушаем лживых наветов. Там, откуда мы родом, Серые Стражи всегда остаются в почете, а потому твое внимание для нас - большая честь, — гном взирал на нее снизу вверх, и в его глазах читалась счастливая надежда. - Как вы нас отыскали? – девушка огляделась. - Не сложно, доблестная госпожа. Счастливый случай вновь свёл нас – мы починили колесо и втридорога, втридорога, милостивая госпожа, купили двух этих несчастных животных в этой деревне. Нас буквально ограбили среди бела дня. И после того, как мы с моим мальчиком совершили эту бесчестную, грабительскую сделку, мы решили продолжить свой путь на запад. И что же? Когда мой дорогой Сэндал уже начал клевать носом, я увидел дымок вашего лагеря за деревьями! Понимаешь, что это значит? - Что мы дурно развели костер и нас мог найти кто-то ещё, - Элисса нахмурилась, а гном, не смущаясь, продолжил: - Может быть, это конечно, тоже, но и то, что сама судьба соединяет наши пути. Я так и сказал своему мальчику, когда увидел, на чей лагерь мы набрели – это судьба, Сэндал! Девушка вздохнула, а гном продолжал, всё больше ободряясь: - И раз таков перст судьбы, мы должны к нему прислушаться, не правда ли? — Слушаю, — Элисса немного насторожилась. — Не теряя твоего драгоценного времени, я сразу перейду к делу. Может быть, мы бы могли придти к взаимовыгодному сотрудничеству. Мы с моим сыном будем путешествовать в вашей прекрасной компании, а взамен вы будете всегда иметь скидку на все мои товары и вам будет кому по лучшей цене сбывать ненужные безделицы, которые вам несомненно попадутся в пути, — глаза гнома горели, как у ребенка при виде новой игрушки, — Да и вместе путешествовать интереснее, не правда ли? - Ты торговец? – Элисса оглядела повозку. - Всенепременно, моя госпожа. Бодан Феддик, лучший во всём Ферелдене торговец, который мог встретиться на твоем пути. - Бодан Феддик, ты понимаешь, что мы вне закона и скрываемся? - Так скройтесь же под предлогом охраны моего скромного фургона! – расплылся Бодан Феддик в улыбке, указывая на крытую белым холстом повозку. - Зачем тебе это? – Элисса хмурилась, - Это только лишние проблемы и очень опасное соседство, к тому же мы идем своей дорогой, а ты своей. - О, моя госпожа, мы гномы вольные и сами выбираем свою дорогу. И знаете, я верю, что в вашем соседстве мне удастся замечательно заработать и безопасно путешествовать. Леса, поля и места, где давно не ступала нога человека и гнома, хранит в себе поразительные вещицы… - Что ты имеешь ввиду? Что у вас за товар? – Элисса внимательнее пригляделась к фургону. - О, самый ходовой во все времена. Оружие, украшения, может быть всякие интересные штучки… - И откуда эти штучки берутся в лесу? – девушку терзало смутное подозрение. - Ну, - уклончиво и слегка смущенно улыбнулся гном, - Лежат там без дела, пока мы с сыном не найдем их и не подарим вторую жизнь. - Но как они в этот лес попадают? – непонимающе смотрела на него Элисса. - Ну, бывает вместе с каким-нибудь благородным господином, которого звери загрызли. Или остаются целыми на полях былых сражений. Или забываются в бегстве хозяевами дома… - Это же… Мародерство? Вы занимаетесь мародерством? – Страж подняла брови вверх. - О, добрая госпожа, я так не люблю это гадкое слово. Неужели хорошо, когда прекрасное оружие гниет в лесу на поживу Порождениям тьмы, а не обретает новую жизнь в руках благородного господина? Да ещё и по лучшей цене? Элисса вздохнула. Теперь ей стало понятнее, почему этот гном так рвался таскаться за ними по бездорожью и богом забытым местам – он и так это делал, а с ними это было немного, но безопаснее. Всё время пока Бодан Феддик говорил, она размышляла, с кем ещё её сведёт судьба. Ещё пару недель назад она и подумать не могла, что будет размышлять, принимать ли ей в свой отряд двух гномов-мародёров. В пользу решения разрешить им остаться говорили исключительно практические соображения – у гномов был фургон, и им не придется каждый день тащить на себе весь свой лагерь и припасы на шесть ртов, и если вдруг они встретят кого-то, с кем им сталкиваться не следует, есть призрачный шанс притвориться охраной этого бойкого торговца. — Если только вы не будете нас задерживать. И я понятию не имею, куда нас занесет в связи со сложившимися... обстоятельствами. - Ни в коем случае, никакой задержки! Пока мы с тобой будем полезны друг другу, хотя бы пока нам по пути, мы ничем не будем вас обременять! Исключительно взаимовыгодное сотрудничество, доблестный Страж. - Риски тебе известны, — Элисса нахмурилась. — Конечно, сударыня. — Скажи, почему ты путешествуешь без охраны? - она задумчиво потерла подбородок. — Ты читаешь мои мысли, Страж. Моя охрана погибла на подъезде к Лотерингу – им досталось от Порождений тьмы. Бедные люди, я почти успел к ним привязаться. Если нам попадутся люди Логейна, вам будет удобно притвориться охраной странствующего торговца, — гном чувствовал, что почти убедил ее, — А еще у моего мальчика чудесный талант зачаровывать вещи. Для вас он будет это делать совершенно бесплатно. — Но какой тебе от этого прок? — Элисса подняла бровь, - Не проще тебе нанять наемников и дальше отправиться по своим делам? — О, милая леди, с вами мы попадем во время Мора в такие места, которые недоступны остальным… коллегам по нашей деятельности, — гном погладил свою густую рыжеватую бороду, заплетенную в тугие короткие косы, — И уж нам с этого точно будет прок. — Надеюсь, ты не планируешь сдать нас солдатам за награду? — она устала ходить вокруг да около. — Бодан Феддик не дурак, сударыня, - гном скрестил руки на груди, - Вот встретятся в комнате король, воин и жрец. Скажите, у кого из них в этой комнате больше власти? - У короля, - предположила девушка. - Неверно, моя госпожа. Больше власти в той комнате у того, у кого из них меч и кто умеет им пользоваться. Я видел много разных властей – и стараюсь держаться подальше от внезапно меняющейся власти и поближе к тем, у кого есть меч. — Оставайтесь, только боюсь не могу оказать вам гостеприимства, — Элисса смирилась с видимо неизбежным, и оглянулась на их скромный привал, состоящий из мешков с соломой и двух костров. Удобствами они точно похвастаться не могут, так что поделиться чем-то с гномами будет трудновато, - У нас ничего нет толком. — Отлично! Клянусь, ты не пожалеешь! Сэндал, мальчик мой, поблагодари добрую госпожу! – Сэндал, как по команде, комично расшаркался и склонился в поклоне, - Если вы примете как знак нашей дружбы… От наших бедных наемников остались палатки, одеяла, шкуры, и почти все уцелело. И может быть, ваши доблестные спутники согласятся принять к утренней трапезе молока и сыра. Совершенно бесплатно, - хитро улыбнулся гном. Это был и вправду щедрый подарок в их нынешнем положении, и Элисса хотела отплатить гному за доброту, поэтому полезла в карман за своим еще плотным кошелем. — В таком случае, может в вашей с сыном повозке найдется не бесплатное снаряжение для моих новых спутников? Гном расплылся в улыбке: — Конечно — конечно, я все покажу… Мечи, стрелы, есть пара удачных луков и даже арбалет, как в лучших оружейных Денерима…***
Весь день они шли через поля и покинутые фермы, сбивая возможных преследователей со следа. В оставленных поселениях Бодан на время исчезал из виду, слезая с козел своей повозки, и шнырял по округе. Скрепя сердце, Элисса была вынуждена последовать его примеру и приказать своим спутникам обшарить дворы и амбры. Так они разжились головой зрелого сыра, куском вяленого мяса, несколькими выкопанными из земли картофелинами, забытым на веревках бельем, превращенным ими в бинты и тряпки, крепким топором и веревками, и наконец старым большим чугунным котлом, который они забросили в Боданову повозку. Иного выхода у них не было — напуганные фермеры бежали из своих домов, спасая свои жизни, вокруг не осталось ни души. Купить или заработать что-то они не смогут еще пару дней, оставалось только мародерствовать, хотя Элиссу трясло от одной мысли от этого. Бодан ,впрочем, охотно готов был поделиться с ними хлебом практически задаром. Он и так серьезно облегчил карман Элиссы, подобравшей из его запасов доспехи и оружие для отряда. Пока она просматривала его богатый ассортимент, она старательно гнала от себя мысли, что гномы не купили это все у кузнецов. Скорее уж, стащили с поля битвы, поснимав с мертвецов. Но выбора у нее не было. Почти весь день они провели в невеселом, настороженном молчании. Стэн был вообще немногословен и наверное понимал, что остальные спутники его до сих пор опасаются, Лелиана, кажется, крепилась, чтобы не расплакаться, погруженная в свои мысли, а ее тщетные попытки разговорить Морриган закончились лишь волной едкого презрения со стороны ведьмы. Алистер замечал вокруг мало, его скорее двигали вперед инстинкты и приказы. Видимо, Дункан и Стражи действительно много для него значили, если бедняга до сих пор толком не пришел в себя, подумала Элисса. Она не представляла, как самой привести себя в чувство, не говоря о других.***
Солнце клонилось к закату, стали попадаться редкие деревья. Лелиана, вооружившись купленным у гномов крепким ясеневым луком, чуть отдалилась от группы, рассчитывая добыть дичь на ужин. Элисса пошла с ней. — Так как такая как ты, оказалась в Лотерингской церкви? - Элисса постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал как бы между прочим. — Такая как я? — настороженно переспросила Лелиана. — Сестер ведь не учат так драться, — прошептала Элисса, с легкой улыбкой натягивая тетеву. Свист стрелы, звон тетивы, и кролик на ужин благополучно добыт одним выстрелом. Отец был бы доволен. — Я не всегда была послушницей, — Лелиана хмурила брови, — Я пришла в Лотеринг, потому что мне нужна была тихая гавань. В церкви я ее обрела. — А откуда ты? — Элисса достала из несчастного зверька стрелу. Охоту она не любила, потому что не любила причинять боль животным, но отряд нужно кормить. Интересно, сколько еще предстоит ей делать вещей, которые ей не по душе, ради общего блага, задала она вопрос самой себе, пряча стрелу в колчан. — Я ферелденка. Но выросла в Орлее. Моя мать служила у орлейской аристократки, и когда война закончилась, она — леди Сесиль — забрала маму с собой в Орлей. А потом мама умерла. — Мне жаль, — тихо сказала Элисса. Стрела Лелианы свистнула, нетерпеливо сорвавшись с тетивы. Сегодня у них будет наваристая кроличья похлебка.***
Алистер ел, сидя чуть в стороне от костра, и почти не разговаривал. Отражение пламени скакало в его глазах, в которых Элисса приметила легкий зеленоватый оттенок. В первую встречу он даже раздражал ее своей неуемной энергией и потоком острот, но смотреть, как он который день гаснет от горя, было куда хуже. Дункан пытался помочь ей, когда ей было плохо, и она считала нужным вернуть этот долг. Она подошла и села рядом со Стражем. Пару минут они сидели и смотрели на огонь, не нарушая молчания. — Хочешь поговорить о Дункане? — спросила Элисса как можно мягче, задумавшись, смогла бы она сама поговорить о своей семье. Алистер ответил не сразу. — Ты не обязана это делать. Ты знала его совсем мало, - он смотрел себе под ноги. — Это не мешает мне скорбеть о нем. Мне кажется, он был очень достойным человеком, и, хотя я не оценила этого сразу, он спас мне жизнь, - Элисса невольно вспомнила их разговор в деревенской таверне по пути в Остагар. Алистер снова заговорил лишь после паузы. — Я знаю, что мог бы воспринять это не так остро. Он говорил, что это может случиться. Но я не был готов. Он был великий человек, и знаешь, ведь он меня тоже спас… — Немного довелось видеть вас вместе, но мне кажется, он очень дорожил тобой. Его обращение с тобой… Было похоже на отцовское, - Элисса старалась подбирать слова. — Да… У него тоже не было семьи… - Алистеру слова давались тяжело, - Это так глупо, но я жалею, что у меня не осталось никакого напоминания о нем. Я даже похоронить его не могу. — К сожалению, никого в Остагаре похоронить не удастся, — Алистер наконец оторвал взгляд от пламени и посмотрел прямо на нее, и Элисса продолжила, - Все они заслуживают достойного погребения. Может, можно что-нибудь сделать для них? Как это принято в Ордене – оказывать посмертные почести? Может быть, у кого-то из твоих товарищей остались родные, которых ты знаешь? — Нет, боюсь. Если честно, я не знаю, как Стражи провожают товарищей в последний путь. Слишком мало я пробыл в Ордене, — задумчиво ответил ее собеседник, — О Дункане я знаю лишь, что он родился в Хайевере, я бы съездил туда после войны. — Возможно, я поехала бы в Хайевер вместе с тобой, — теперь Элисса отвернулась и смотрела в огонь, чтобы не выдать того, что творилось у нее внутри. — Думаю, ему бы это понравилось, — Алистер печально улыбнулся, — Прости, но тебе доводилось кого-то терять? Элисса теперь искала в себе силы ответить так, чтобы не разрыдаться у него на груди или не сбежать из лагеря сию секунду не оглядываясь, лишь бы никогда не произносить этого вслух. Но от себя не убежишь, от боли и горя не убежишь, и от правды тем более. Это она хорошо усвоила. Самая страшная и крепкая клетка для нее была в ее же голове. — Да, — ее собственный голос звучал издалека, чужой и незнакомый, — У меня совсем недавно убили всех родных. — О Создатель, — выдохнул Алистер, — Прости, пожалуйста… Какой я болван! Сходил тут с ума, когда у тебя… Дункан ведь говорил, что у тебя случилась беда… Умоляю, прости… Я обещаю, такого больше не повторится! Алистер сделал движение, будто хотел взять ее за руку, но остановился. Она наконец нашла в себе силы посмотреть ему в глаза. Выглядел он расстроенным, виноватым и растерянным. — А Фергюс Кусланд — это твой брат? Дункан говорил, что он ушел с разведкой в Дикие земли, значит в битве его не было. Может быть, из-за орды он просто пока не может вернуться? — Я надеюсь на это, — тихо сказала Элисса, чувствуя, как пес приятной теплой тяжестью облокотился на ее ногу, — Он — все, что у меня осталось. Если он жив и узнает, что я жива, он найдет меня. «Если он простит меня за то, что я не сберегла его сына и жену. И наших родителей. И наш дом». Каждая мысль камнем падала в дыру, которая не желала зарастать в ее груди. — Я, пожалуй, пойду спать. Спасибо, что помог поставить палатку, — Элисса поднялась на ноги. — Пустяки, — Алистер попытался улыбнуться. — Сегодня дежурят Стэн и Лелиана, как договаривались, — Элисса возвысила голос, и взгляды обратились на нее, — Лелиана, возьмешь вторую половину ночи, а завтра отоспишься у Бодана и Сэндала в повозке. — Спасибо, — тихо улыбнулась Лелиана. Стэн молча кивнул. — Всем доброй ночи, — выдохнула Элисса и забралась в свою палатку. Пес проскользнул за ней. Его тепло совсем не помешает такой холодной ночью. Что же, у нее теперь есть свой уголок. Она стянула одежду, улеглась на тюфяк, положила голову на свернутое одеяло и укрылась другим. Было жестко, неудобно, солома и грубая мешковина кололи кожу через рубаху. Элисса принялась ворочаться, но быстро поняла, что так только хуже. Свет костра проникал через щелку в палатку. Она видела очертания сидящей у костра мужской фигуры. Медленно закрыв глаза, Элисса понимала, что сейчас снова останется одна со своими мыслями, с бесконечно предстающими перед ней страшными картинами. Хорошо, что она так устает от дневных переходов, иначе бы она совсем не спала. Порой собственные мысли были хуже, чем самый страшный враг. Она лежала и думала. Вокруг неё чужие, незнакомые люди, с которыми она идёт неизвестно куда. Каждый из них несёт своё горе, свою цель, и при этом даже толком не знает своих попутчиков – они даже едят по одному. К тяжёлым мыслям добавлялось то, что от сегодняшнего перехода у Элиссы нещадно гудели ноги – она никогда столько не ходила пешком. Она чуть приоткрыла полог и смотрела, как вдалеке мелькнула высокая фигура кунари, обходившего лагерь. Он двигался абсолютно бесшумно для такой громадины. Морриган всё также развела себе маленький костёр в стороне и навела вокруг защитные заклятия. Сидя в кругу света от своего костерка, обложившись какими-то магическими камнями, она уже спала, вся сжавшись в клубок, и было непривычно видеть её обычно надменное лицо таким расслабленным, наполовину закрытым растрепавшимися черными волосами. Гномы, кряхтя, расположились спать в своем фургоне, и сквозь треск поленьев ещё слышалось бормотание Бодана, ведущего разговор скорее с самим собой, чем со своим молчаливым сыном. Лелиана скрылась в своей палатке и закрыла полог плотно. А Алистер так и оставался сидеть у костра, глядя на огонь. Элисса чувствовала, что его фигура притягивает её взгляд против её же воли, и глядела на него, пока наконец не заснула.***
Следующий день они начали, позавтракав хлебом и мясом. Лагерь был собран, их пожитки сложены в повозку Бодана, Лелиана после дежурства мирно сопела на тюфяках в повозке. Элисса надеялась, что завтра утром они наконец выйдут к деревням с жителями, где смогут купить еды и одежды. О гостинице или постоялом дворе пока и мечтать не стоит — слишком опасно, раз их видели в Лотеринге солдаты Логейна. Может позже, когда они запутают след у озера Каленхад. Может быть, она даже получит ванну и нормальную кровать. Но об этом она подумает позже, а сейчас старалась не чесаться и не думать о том, сколько дней она не мыла волосы. Они вновь шли пешком целый день, с редкими короткими перевалами на отдых. Поля сменились рощами и лесочками. Морриган по дороге собирала травы для своих таинственных вечерних развлечений со склянками, и с неохотой указывала им съедобные ягоды. Слава Создателю, дороги были сухие и повозка мерно скрипела колесами по выбоинам, поднимая ворохи пыли. Бодан не терял неизменно благостного расположения духа. Солнце светило, как обычно бывало в летом, и отряд Элиссы обливался потом, много пил воды, и изредка переговаривался. Высунув язык, Ред обследовал дорогу впереди — пес чувствовал себя вполне в своей тарелке. А вот Алистеру, бросающему на нее виновато-обеспокоенные взгляды, кажется было совсем неуютно. Элиссе совсем не казалось, что он дал маху. Он ведь не знал о том, что случилось с её семьей, она никому из отряда об этом не рассказывала. Но ей точно не хотелось, чтобы он начал ее жалеть. Ее раны останутся при ней, больше ни с кем делить свое горе она не хотела. Элиссу искренне беспокоило, что их маленький отряд состоит из таких разных личностей. Понадобится много времени, чтобы найти со всеми общий язык, а времени у них мало, рассуждала она, чтобы отвлечь себя от тягостных мыслей и боли в мозолях, появившихся от бесконечной ходьбы. Разобщенная команда на многое не способна, а чтобы исколесить всю страну, собрать войска и бросить вызов орде Порождений тьмы они должны действовать как одно целое, как один организм. Прикрывать спину ежесекундно, иначе они все умрут, даже не проделав половины пути. Но, кажется, она придумала для них общее занятие.***
— Ты ведь был храмовником, верно? Элисса наблюдала, как Алистер после ужина рубит дрова на ночь. Сегодня он вызвался дежурить, а ночью его должна сменить Морриган. Топор легко поднимался и опускался в его руках, и щепки шумно летели в стороны. — Да, до того как стал Стражем, — Алистер поудобнее разместил полено и примеривался, чтобы расколоть его одним ударом. — А ты можешь научить других тому, что умеешь? Страж замер и посмотрел на нее. — Нет, — такого ответа Элисса не ожидала. — Нет? Почему? - она редко принимала отказы просто так. — Во-первых, для этого понадобятся годы. Медитации, тренировки — это все просто так не освоишь. И нужен кто-то покрепче, боюсь ты… - Алистер замялся, - Слишком хрупкая. Во-вторых, когда Владыка Церкви отпускала меня, она взяла с меня клятву, что я не выдам тайн нашего обучения. Так что прости. — Нет-нет, не извиняйся. Слово надо держать. Но я не о ваших храмовничьих штучках говорю, - поспешила продолжить девушка, - Просто помоги мне научиться драться лучше. Упражняйся со мной. Мы должны сработаться, нам еще неизвестно сколько стычек предстоит, и иметь надежного напарника — не так плохо. К тому же наверняка Дункан тебе что-то показал из умений Стражей. Тот твой бой с огром, в башне… Я же совсем ничего не успела узнать из того, чему учат в Ордене. Алистер нахмурился. — Я тебя понял. Хорошо. В таком случае, будем тренироваться каждый день по возможности. Элисса улыбнулась. Нужно лишь, чтобы остальные заинтересовались. — Начнем сегодня? — Можно и сегодня, если ты не устала, - Алистер выпрямился, разрубив ещё одно полено. Элисса достала из багажа отцовский меч, а свой переложила в левую руку и вышла на относительно ровную площадку, освещенную костром. — Красивый меч. Работа мастера. Уверена, что сможешь тренироваться с ним? — Алистер посмотрел на сильверитовый клинок Кусландов, — Он тяжелый, и владеть двумя длинными мечами непросто. — Я знаю, — Элисса вытянула прямую руку вперед, стараясь сдержать дрожь, накатившую от тяжести меча, — Но если не попробую, никогда не смогу научиться. — Может, наденешь кольчугу? От рубахи защиты немного, - Алистер оглядел ее с ног до головы. — А ты собрался меня заколоть? — усмехнулась Элисса, и в ее глазах заплясали искорки. — Я еще не решил, — улыбнулся Алистер, вогнал топор в лежащее перед ним бревно и пошёл за своим мечом, оставленным у костра.***
Как у нее болели руки. Не только руки, все тело. Пробиться через щит Алистера почти невозможно, она только набила синяков. Три раза она оказывалась на земле, сама запутавшись в своих ногах или получив от него легкий толчок. На третий раз она и встать смогла только с его помощью. Позорище. Зато они собрали зрителей. Даже Морриган посматривала на них из своего импровизированного приватного кабинета под деревьями. — Все не так плохо, — Алистер протянул ей руку и поднял на ноги, — Ты быстрая, ловкая, я порой еле за тобой успеваю. Но тебе нужно больше силы и больше упражняться с тяжелым оружием. Завтра я покажу тебе обводной прием. И более устойчивую стойку. У нее даже дыхания не хватало ответить. Что же, это была ее идея – заладить тренировки, ей теперь и расхлебывать. — Можем утро начинать с разминки, — Алистер явно вдохновился ролью наставника. Она лишь судорожно кивнула, представляя, сколько синяков получит завтра утром в дополнение к вечерним. — Думаю, на сегодня достаточно, — выдавила Элисса. Луна поднялась уже высоко. У нее осталось сил лишь дойти до своего тюфяка в палатке и упасть на него. Сегодня он уже показался менее колючим, а может, она просто отбила себе все тело и не чувствовала. Ред еще не вернулся с охоты, и она не стала даже раздеваться и закрывать палатку. Сквозь сон ей почудилось, что кто-то укрыл ее одеялом. Хотя может быть, просто почудилось.***
Следующим утром у нее болели руки, спина, ноги. Но жалеть себя она не собиралась. Она должна драться очень хорошо, но если будет жалеть себя, этого не достигнет. Это она усвоила еще в пять лет, с первым деревянным мечом. Мечом и кинжалом она владеет хорошо, из лука стреляет неплохо, но чтобы полноценно драться с сильным противником или несколькими, она должна освоить два полноценных меча в двух руках, так она решила. На это способны только лучшие бойцы, ведь нужно было в равной степени владеть обеими руками и сохранять координацию. Элисса должна быть лучшей, никакие промежуточные достижения ее не интересовали. У нее так все не болело со времен их первых серьезных тренировок с настоящим оружием, в замке, с братом и Роландом. Точнее, Фергюса тогда уже обучали несколько лет, но они с Роландом только попрощались с деревянными мечами и впервые ощутили вес стали в руке. — Как ты себя чувствуешь? — Алистер уже проснулся и сидел у костра с хлебом и сыром. Морриган прохаживалась вокруг лагеря, Стэн, уже позавтракав, полировал меч, а Лелиана только выбралась из палатки. — Хорошо, спасибо. Думаю, синий мне к лицу, — усмехнулась Элисса, но посмотрев на Алистера, решила пока над ним так не шутить, — Но это не значит, что мы прекратим. — Тебе надо бить снизу и сбоку, чтобы достать его — Стэн неожиданно заговорил, не прекращая своего занятия. Это было первое, что он сказал с ухода из Лотеринга, и Элисса даже вздрогнула от звука его голоса, но быстро собралась с духом. — Может, покажешь как? — улыбнулась она. Стэн ответил многозначительным молчанием, но Элисса поняла, что начало положено. Вскоре она всех заставит тренироваться в команде. — Я могу показать, как тебе будет легче стрелять из лука точнее, — Лелиана оторвала себе кусок хлеба и отрезала сыр, — Это орлейский способ положения стрелы и ее захвата, он удобнее. А ты мне покажешь свою манеру стрельбы. Прости, она не такая изящная, но тоже эффективная. — Конечно, — внутри у нее все торжествовало. Они все вместе сидели у костра, впервые с начала путешествия. От повозки, неспешно приближаясь, подошли Бодан и Сэндал с маленькой крынкой масла, которую они поставили к общему столу. Бодан вопросительно посмотрел на неё, и в ответ на её кивок тут же уселся к общему костру вместе с сыном. - Прекрасный день, наши дорогие друзья. Сегодня, если мое чувство расстояния и память меня не подводит, мы дойдем до Вулвертона, живописной деревни. Чудесное место, богатый рынок и проезжих много с деньгами. Простите ли вы нас с моим мальчиком, если мы оставим вас до вечера и займемся достойнейшим делом торговли? - Непременно, - кивнула Элисса, - Только… Кому-то нужно пойти со мной в деревню, потому что я не бывала на деревенском рынке.***
На рынке, расположенном в центре крупной деревушки, толпились торговцы, беженцы и зеваки. Затеряться в толпе было не так сложно, но Элисса старалась не поднимать голову, идя рядом с повозкой Бодана. Морриган сидела в повозке, скрываясь в качестве козыря на случай нападения. Стэна оставили охранять Бодана и Сэндала, чтобы он не привлекал лишнего внимания. Втроем Элисса, Алистер и Лелиана в сопровождении пса обошли небольшой шумный деревенский рынок и через пару часов грузили в повозку Бодана белье, рулон толстой темно-синей шерсти, некрашенного льна, несколько отрезов хлопка, необходимые бытовые мелочи и запас провизии. Алистер и Лелиана следили, чтобы Элиссу не обсчитали, и Алистер даже выторговал им в подарок небольшой мешок сочных яблок. Одно из них, ярко-красное и крупное, он вытащил из мешка прямо на рынке и, потерев его о свой рукав, протянул Элиссе. Отчего то ей стало жарко, и ей показалось, что она краснеет. Денег у них осталось не так много, но теплилась надежда на какой-нибудь случайный заработок по дороге. Элиссе было куда спокойнее знать, что ее отряд теперь оснащен для долгого путешествия. Остаток дня они с Лелианой провели на задках фургончика гномов, раскраивая купленную ткань на плащи и рубашки. Благородных дам не учат шить именно для таких случаев, но сейчас Элисса впервые мысленно благодарила Нэн за ее уроки, от которых она с таким рвением отлынивала при любой возможности. Когда за этим занятием к ним подошел какой-то мужчина и попытался заказать у них рубах, Алистер беззлобно рассмеялся, а Морриган на минутку высунулась из повозки, предложив проклясть несостоявшегося и растерянного покупателя, чтобы он облысел.***
После изматывающей вечерней тренировки с Алистером у нее пальцы дрожали, когда пришлось натягивать тетиву лука, поэтому наставления Лелианы доходили только до ее слуха, а на деле оборачивались ничем. Она несколько раз даже мимо дерева промазала, но внутри все ликовало. Они в пути пятый день, но отряд вооружен, сыт, одет, в тепле и сухости. Все же им везло. Сегодня они остановились недалеко от мелководной речонки, и перед ночным дежурством Элисса с непередаваемым удовольствием бросилась в ее воды. Она нещадно терла себя тряпицей и грубым, резко пахнущим мылом, пока не почувствовала себя хоть сколько-то чистой. Прохладная вода с несильным течением была лечебным бальзамом после перенесенных нагрузок и дороги. На берегу она наконец расчесала вымытые волосы, свисающие до пояса, и не стала их заплетать, потому что от кос уже раскалывалась голова. Девушка натянула длинную, чистую рубаху и вернулась в лагерь. Что ж, платья ей еще долго не видать, но это ей настроения не портило – она недавно относилась к их ношению как просто к элементу этикета, предпочитая удобные брюки, а теперь лишилась их на неизвестный срок. Кажется, отряд разделял ее чувства от той маленькой доли комфорта, которой они наслаждались сегодня, и снова вместе сидел вокруг костра, расслабленно развалившись в ожидании нехитрого ужина. С её появлением Алистер поднялся на ноги и исчез в темноте, однако спустя полчаса вернулся со стороны берега с мокрыми волосами и сел у костра напротив Элиссы. — Мы обошли редклиффский перекресток, значит у нас другая цель, - сказал он, стряхивая воду с волос. — Верно, — Элисса грелась у костра и жевала яблоко, — Мы идем в Круг магов. Я подумала, если ты вырос у эрла Эамона, король или тэйрн Логейн могли об этом знать. - Могли, - непривычно уклончиво ответил Алистер и отвёл почему-то глаза. - Я знаю, ты хотел бы попасть в Редклифф. Но солдаты Логейна после Лотеринга будут думать именно так. Если эрл Редклиффа способен выступить против тэйрна Логейна, искать его защиты - самое очевидное решение. Я бы там и расставила ловушку, и на Штормовом берегу тоже. Лучше нам поводить их за нос, пока мы не наберемся сил, и не соваться туда, где нас ждут. Пусть начнут думать, что мы вообще туда не явимся. — Понимаю, — Алистер пошевелил поленья в костре. — Тебя действительно вырастил эрл Эамон? — Элисса давно ждала подходящего случая его расспросить. — Когда это я такое говорил? Меня вырастила стая огромных слюнявых собак из Андерфелса, - у него всегда менялся тон голоса, когда он решал уйти от неудобного вопроса. — А при Флемет ты говорил совсем другое, — прищурилась Элисса с улыбкой. — Какие мы внимательные… — Алистер улыбнулся в ответ и вздохнул, — Что же, я действительно вырос в замке Редклифф. Хм… Знаешь, как обычно я начинаю этот разговор? Я бастард. Он явно ждал от нее реакции. — Незаконнорожденный сын, если ты не знаешь, что это такое. Она знала, что значит бастард. Ребенок, рожденный вне брака. Без права на имя, наследство, на представление в достойном обществе – если отец не признает его законным наследником своей волей, однако даже после этого не все будут относиться к бастарду как к равному. Впрочем, бастардов признавали крайне редко – только когда отец ребёнка не имел или не оставил других наследников. У Элиссы никогда не было мужчины, но она представляла себе, откуда у дворян берутся незаконнорожденные дети. Когда она вступила в брачный возраст и у неё впервые пошла кровь, леди Элеонора устроила ей обстоятельный разговор о союзе мужчине и женщины. В отличие от жриц и гувернанток, она предпочла говорить с дочерью не иносказательно, и это подействовало лучше, чем любые попытки объяснить это дело образно. Бастарды не были редкостью - до свадьбы дворянину как само собой разумеющееся полагалось иметь любовницу или развлекаться в борделях, а если верить слухам, многие не оставляли этих занятий и при наличии высокородной супруги. Дворянским дочерям же полагалось вышивать у окна, расписывать шкатулки и ждать, пока их женихи нагуляются по девкам – иметь известную связь, а ещё страшнее – ребёнка – до свадьбы было для дочери дворянина приговором, пятном на репутации, за что её не только осуждали, но и лишали шанса на достойный брак. Для благородной женщины ребёнок до брака был приговором, а для мужчины – досадной случайностью. После свадьбы же все матроны благородного происхождения принимались делать вид, будто их мужья не приживали детей на стороне. Подобного никогда не было в ее собственной семье, но Элисса достаточно слышала, о чем говорили гостьи матушки, служанки, да и некоторые рыцари, сплетничающих похуже кухарок. О родившихся от незаконных связей бастардах обыкновенно забывали, спихивая их на попечение родственников, чтобы они не портили репутацию банна. Бастардов отдавали в храмовники, некоторые становились рыцарями, но все всегда хотели запрятать их подальше, откупившись от их матерей. Элисса общалась с простолюдинами, с сыновьями баннов, но близко никогда не знала бастардов. Признание Алистера ее не отпугнуло. Встретив его, она безошибочно поняла, что он вырос не в крестьянской хижине. Будь он высокого происхождения, она бы слышала его имя среди ферелденской знати. Она до этого предполагала, что он сын какого-нибудь мелкопоместного рыцаря, но то, что он бастард, все объяснило даже разумнее. В чем она точно была уверена всю свою сознательную жизнь – её отец и мать не разделяли людей по происхождению и учили её тому же. Это было традицией и силой ферелденского дворянства – оно не отрывалось от простых людей, как в Орлее. Более того, большинство благородных ровесников Элиссы, добивавшихся её расположения и встреченных ей в последние годы, вызывали у нее больше презрения, чем прочие окружавшие ее люди низких сословий. Благородство их, к сожалению, заключалось только в их титуле. Пройдя с Алистером бок о бок короткий, но смертельно опасный путь, в его благородных качествах она не сомневалась.***
— Моя мать служила в замке Редклифф. Она умерла, рожая меня. Эрл Эамон благородный человек, он взял сироту на воспитание. — Мне очень жаль, Алистер, — Элисса поджала губы. Он казался ей хорошим человеком, и когда она поняла, что он вырос без матери, в ее душе зашевелилось сочувствие. И это было удивительное чувство – будто отвлекшее её от её собственного горя. — Я ее не знал, ты же понимаешь. У меня от нее был только амулет, который она носила при жизни и никаких воспоминаний, - Алистер задумчиво продолжил, - Семью мне заменил эрл Эамон Геррин. Он занимался моим образованием и воспитанием, растил меня в замке. Он хороший человек, только, к сожалению, я не всегда был ему благодарен, а ведь он так много мне дал. Не подумай, я не спал на шелковых простынях и не был избалован жизнью, но все необходимое у меня было. У меня было куда больше того, на что может рассчитывать сирота. Когда я немного подрос, эрл Эамон женился на молоденькой орлесианке. Она оказалась категорически против моего присутствия в замке. Ей не нравились слухи, что я сын эрла. И тогда эрл Эамон отослал меня в монастырь. — Это очень жестоко, — тихо проговорила Элисса, — Что плохого в том, чтобы взять сироту на воспитание? — Как бы то ни было, я оказался в монастыре, - продолжил Алистер, - Эрл несколько раз приезжал навестить меня, но я к нему так и не вышел. Это было глупо. — Ты был молод, — попробовала успокоить его девушка. — Да, и меня вырастили собаки, — горько рассмеялся Алистер. — Эрл Эамон точно не твой отец? — осторожно спросила Элисса. — Нет, мой отец тоже умер. Я точно знаю. Он так и заснул, растянувшись у костра. Элисса, неся ночное дежурство, периодически отвлекалась от созерцания темных кустов вокруг лагеря, смотрела на него и размышляла. Почти девятнадцать лет она прожила в довольстве, сытости и купаясь в любви. У нее был самый смелый, мудрый, веселый и великодушный отец, понимающая, заботливая, любящая мама, оберегающий и задорный старший брат, любимый племянник, вечно преданный Роланд, Нэн, любившая ее как собственную дочь. Учитель фехтования, стрельбы, танцев, гувернантка, старый Олдос, лучшее образование. Платья, золото, жемчуг, лошади, мабари, представление ко двору, турнир в ее честь, танцы. А у этого смелого, доброго парня, который дважды спас ей жизнь в первый день знакомства, ничего из этого не было. Он воспитан, обходителен, у него доброе сердце, но то малое, что у него было, он получил из милости чужих людей. Но он стал Серым Стражем, отличным бойцом, и он заботится о ней с самого момента их встречи. Зачем обманывать себя, он мог бы с ней так не носиться, но он это делает и ни разу не упрекнул ее. Лелиана выросла у чужих людей в чужой стране, потеряв маму совсем ребенком. Что-то серьезное заставило ее запереться в цеквушке в маленькой деревне, в глубинке Ферелдена. Порой она казалось очень серьезной и печальной, и жизнь ее не представлялось легкой. Стэн тоже явно неспроста оказался в той клетке. Она мало знала о кунари, а Стэн был для нее пока не разрешимой загадкой, но она чувствовала, что правда о нем однажды раскроется. Единственное, что она о нём знала – что она уже почти его не боится, и кажется он действительно не угрожает ни ей, ни кому-то из отряда. У Морриган мать — сумасшедшая старая ведьма, скорее всего мелификар, отступница и магесса крови, державшая ее в Диких землях. Морриган сторонится людей, потому что не знает их. Как дикий зверь, который всю жизнь проводит в одиночку, Морриган просто внушила себе, что другие люди ей не нужны, и гонит от себя прочь всякого, кто пытается к ней приблизиться. Пожалуй, из них Элисса была самой счастливой и удачной. Жизнь была добра к ней и несправедлива к людям, с которым её свела судьба. Она не могла забыть того, что изнутри сжигало ее каждый день, не могла перестать желать Рендону Хоу смерти во всех ее самых страшных проявлениях, но она больше не могла позволить себе сидеть сложа руки и горевать о своей судьбе, как изнеженная девица. Ради людей, которые по воле судьбы пошли с ней к безумной самоубийственной цели, ради своих близких, которые в нее верили, ради случайных людей, которых она видела в Лотеринге - детей, больных, стариков, женщин, бедняков, не способных себя защитить, ради государства, которое ее семья поклялась оберегать столетия назад ценой своей крови — она должна была идти дальше и сделать все, чтобы исполнить принятые на себя обеты. Она должна оставить след в этом мире, потому что так сказал ее отец, потому что всю сознательную жизнь именно этого она и хотела, к этому она готовилась каждый день. Смерть ее родителей не будет напрасной, потому что она решила цепляться за жизнь, которую они ей купили такой дорогой ценой. Элисса должна сделать невозможное, чтобы больше не думать, что случившееся в Хайевере не имело никакого смысла. Элисса указала рукой команду Реду, который наблюдал за ней весь вечер, то копаясь в земле, то периодически впадая в дрему, то грызя кость, которую она ему купила на рынке. Он всегда понимал ее без слов. Пес осторожно обошел вокруг костра и устроился к Алистеру под бок. Тот сонно забормотал и обнял огромного рыжего пса. Ред кажется на секунду удивился такой вольности, а потом спокойно закрыл глаза, согревая Стража своим телом. Элисса залюбовалась их тихим спокойствием – было странно кому-то доверить свою собаку, которая была с ней неотлучно уже четыре года, но почему-то Алистер внушал ей такое доверие, будто она знает его очень давно. Страж ощутила на себе пристальный взгляд. Морриган наблюдала за ней из своего маленького отдельного лагеря с костром, свитками и склянками. Элисса поднялась и пошла к ней. — Можно? — спросила она, подходя к Морриган, которая сделала вид, что занимается разбором трав, собранных за день. — Пожалуй, — Морриган смотрела на нее не без любопытства, как на цирковую зверушку – будто ждала, какой фокус она покажет. Элиссу это слегка смущало. - Тебе не одиноко отдельно ото всех? Может быть, тебя кто-то обидел? – девушка поняла, что невольно засматривается, как ловко черноволосая колдунья ощипывает какое-то полевое растение. Ведьма усмехнулась. - Одиноко? Обидел? Это применимо лишь к тем, кто жадно ищет общества глупцов и одобрения их. Элисса ощутила неприятный укол. - Ты… Обо мне это говоришь? – решилась она, глядя Морриган прямо в глаза. Ненадолго их взгляды встретились, и первая глаза к своим травам опустила Морриган, легко усмехнувшись. - Признаться мне самой подумалось что да. Теперь же я в сомнениях. - Отчего же? - Сдается мне, действительно ты веришь, что всем должна помочь и всех спасти. И как бы мать моя сказала, а я бы согласилась, что это рвение пустое и тебя погубит. Страж молчала. Наверное, надо было уйти, но ей хотелось верить, что Морриган на самом деле не хочет её обидеть. Несколько минут они просидели молча, и, как ни странно, колдунья заговорила первой: - Откуда ты? Кто научил тебя тому, что ты обязана всех спасать? Неужели выросла там, где нет людей? - Нет, люди там были. Я выросла… В замке Хайевер. Меня учили, что заботиться о тех, кто слабее, защищать людей – это мой долг, и долг каждого. - Ты будто бы не знаешь жизни, - усмехнулась Морриган, - Хотя несправедливо говорить так. Ведь я знаю жизнь так, как мне её показала мать. - Прости, но твоя мать – действительно Флемет из легенд? Морриган рассмеялась и ответила уклончиво. - В легендах много вранья. Боюсь, и в рассказах матери много вранья, но из того, что я видела сама, она владеет магией, и сильной. - Магия ведь под контролем церкви. Получается, в Диких землях вы скрывались от храмовников? – Элисса разглядывала травы, свитки вокруг ведьмы и думала, что встретила человека абсолютно из другого мира. - Скорее просто держались в стороне от мира, так говорила мать. А храмовников она не боялась. Когда я маленькой была, играли с ней в игру. Когда храмовники являлись к нам, она меня просила плакать, на помощь звать и убегать. Ребенок легкая добыча, и за мною шли… Пока не оказывались в трясине или в ловушке матушки. - Это… - Элисса замялась, - Ужасно. - Ничуть, - Морриган слегка повела плечами, - Я девочкой была и думала, что это лишь игра. А мать моя… Она куда мудрее. Она меня научила всему что знаю я. Как волшебство скрыть. Как выживать. Как навести чары. Как завлечь мужчину. И как убить мужчину, если пожелаю. Как наслать проклятие. Как навести ужас, как околдовать, как причинить боль, от которой всякий заговорит. Что смотришь на меня, как будто видишь первый раз? – волшебница хохотнула, - Всякий родитель, видимо, учит дитя тому, что лучше знает сам. Ну не пугайся так, девушка из замка, не всё, что я умею, так пугает, как кажется тебе. Морриган выбрала несколько зеленых веточек из лежащих перед ней и бросила в костер. Они тут же занялись пламенем, и по воздуху поплыл терпкий, но приятный и свежий запах хвои. - Это можжевельник, - Морриган пошевелила в костерке палкой, - От него хороший сон, и кровососы его запаха не любят. Так говорить спокойно можно, если уйти не хочешь ты после моих рассказов. Элисса втянула приятный запах и посмотрела на ведьму. Та бегло ответила на взгляд, но уже без прежней неприязни. До самого утра они говорили о Флемет, Диких землях, древней магии, хасиндах и храмовниках, изредка отвлекаясь на обход лагеря. И Элисса внимательно слушала, удивлялась, иногда соглашалась с некоторыми рассуждениями ведьмы из Диких земель, которую никогда бы не встретила в других обстоятельствах. И, кажется к утру, после этого странного, долгого разговора, Элисса начала думать, что Морриган циничная, жесткая, неуступчивая, но совсем не такая плохая, как хочет казаться.