«Не играйте в карты с эльфами – они никогда не отдают долгов»
Неизвестный.
Дожди шли каждый день, и по нескольку раз. Утром они просыпались от того, что промозглый туман пробирался в палатки, под одеяла и одежду. Лето, вопреки приметам, не оказалось теплым и ласковым, и его дни пролетали в пути, как сорвавшиеся с деревьев листья, складываясь в недели. Дороги размыло, повозка то и дело вязла в грязи. Но ни разу Элиссе не пришлось пожалеть о том, что с ними Бодан и Сэндал. Рыжебородый гном был на редкость удачным прикрытием на тракте, где отряду только и осталось, что смешаться с толпой беженцев, торговцев и их наемников. Поистине бесценным качеством Бодана было умение снабжать их провизией и всем необходимым. Медленно, но верно они уже больше недели продвигались по тракту в сторону Бресилианского леса, пряча оружие под плащами и скрывая капюшонами лица. Никто не высказывал неудовольствия, потому что никто не хотел раньше срока позорно лишиться головы на плахе регента. На исходе первой недели пути, промокшие до нитки, они увидели у тракта Лотеринг — вновь. Вернее то, что от него осталось. Единственным почти уцелевшим зданием была церковь. Она стояла, обгоревший каменный скелет, лишившийся своих цветных глаз — витражей, и деревянной крыши, и была единственным молчаливым свидетелем того, что случилось в деревне. Воронье, каркая, кружило в поисках добычи, и карканье эхом разносилось по молчащей округе. От домов остались лишь обгорелые сваи, на которых болтались, как тряпичные куклы, повешенные люди, которые не успели уйти до прихода порождений тьмы. Теперь было не разобрать, были это жители Лотеринга или беженцы — смерть уравняла всех. На одной из свай Элисса разглядела детское тельце, беззащитно бьющееся на ветру. Дрожь прошла вдоль позвоночника, во рту пересохло. Мор глядел на них своим ужасным гнилым ликом, не скрываясь, смеясь в лицо их жалким попыткам спасти кого-то на этой земле. Элиссе просто хотелось верить, что это болтается в петле не тот мальчик, которого она нашла тогда у моста. Он потерял свою маму и звал на помощь, а она отвела его в церковь. Хотя что за разница — тот или другой, мальчик у моста или ее племянник Орен — никто из этих невинных детей не заслуживал такой ранней и страшной смерти. Из раздумий Элиссу вырвал тихий всхлип. Лелиана не сдержала слез, и они градинами катились по ее миловидному побледневшему лицу. Винн положила ей руку на плечо. Весь отряд замер, глядя на погибший Лотеринг. Алистер хмурился, складка залегла между его бровей. Даже пес прижал уши и лизнул ее руку. — Идем дальше, — выдохнула Элисса, — Здесь уже никому не помочь. Нужно до темноты уйти отсюда как можно дальше. Никто не оспаривал ее приказа. Она первая повернулась и зашагала вперед, надеясь, что по ее походке не определить, как ей страшно и горько смотреть в лицо смерти.***
Бресилиан растянулся вдоль горизонта темной каймой, на сколько хватало глаз. Дождя не было в этот день, что не могло не поднять настроение разношерстной компании. От простуды их всех спасали только настои Морриган, но ничто все эти дни не спасало от сырости и грязи. Наконец разжигая костер в сухую погоду, даже Стэн позволил себе подобие улыбки. Лелиана щебетала, рассказывая истории, которых у нее в запасе был миллион, Винн латала одежду, Морриган стряпала. Все они сейчас были похожи на странное семейство из дальних родственников, собравшееся к общему очагу на праздник. Элисса пошла осматривать территорию вокруг лагеря. Она не могла больше морочить себе голову, сидя над картой, не хотела продумывать тактику и после утреннего боя со Стэном не нашла в себе сил тренироваться вечером. Девушка набросила кожаный дублет поверх рубахи, свистнула Реду и двинулась в сторону от лагеря. Воздух у леса был чище, напоен запахом хвои и травы. Сверчки стрекотали в высокой траве. Вечерние трели заводили птицы. Звуки лагеря — треск костра, смех Лелианы, ворчание Морриган — медленно растворились в вечерних сумерках. Элиссе бы остаться, послушать бесконечные перепалки своих товарок, отвлечься от тяжелых мыслей, но за последние дни этот способ стал менее действенным. Сегодня ей хотелось спокойствия. Кажется, она и позабыла, что это такое. Элисса втягивала полной грудью вечерний воздух и бросала псу палку, за которой он счастливо носился, вывалив язык. Вот кто уж точно не скучает. Девушка поймала себя на мысли, что уже несколько минут идет подсознательно по чужим следам. Кто-то проходил здесь совсем недавно, и ей хотелось верить, что это Алистер, а не порождения тьмы или вражеские солдаты. Ноги сами привели ее к мелкой лесной речушке. Последние лучи солнца погасли, и в легких сумерках Элисса различила из-за кустов знакомый силуэт. Алистер сидел, подобрав под себя ноги, положив руки на колени и закрыв глаза. Его непослушные волосы были еще влажными после купания. Он сидел к Элиссе спиной, без рубашки, глубоко дыша. Девушка замерла, глядя на его спину. Невольно задержав дыхание, она скользила взглядом по широким плечам, загорелой коже, выступающим под ней мускулам, свежим шрамам, оставленным битвой в башне Круга. Понимая, что она бесстыдно на него пялится, Элисса вся вздрогнула, опустила глаза и сделала шаг назад, когда Ред, шумно ломая кусты, проскакал мимо нее с палкой в зубах и бросился к Алистеру. Юноша резко повернул голову, и, увидев рыжего пса, расплылся в обаятельной улыбке и начал трепать его за уши. — Эй, приятель, неужели никто в лагере не захотел бросать тебе эту слюнявую палку? — Прости, мы не хотели тебе помешать, — Элисса поняла, что прятаться по кустам дальше по меньшей мере глупо. Ее выдаст собственный пес. Увидев ее, Алистер вскочил на ноги и торопливо натянул рубашку. — Ох… Извини… Я тебя не заметил… Ты так тихо подошла… — Мы пойдем, не будем мешать дальше, — Элисса поняла, что краснеет, потому что когда он повернулся, невольно уставилась на его торс. — Нет, ты мне нисколько не мешаешь… Никогда… — голова Алистера кажется застряла в воротнике рубахи и ему понадобилось несколько секунд, чтобы выпутаться из нее. — Ты просто показался занятым, я совсем не хотела… Последние вечера ты уходишь из лагеря, я подумала, ты не ищешь общества… Алистер наконец справился с рубашкой и одернул ее на себе. — Может, от общества Морриган я и не в восторге, но не от твоего. Я ухожу, чтобы медитировать. Элисса молчала и вопросительно уставилась на собеседника. Ей до сих пор было неловко. Алистер возобновил беседу. — Я возобновил практики, которым научился у храмовников. Физически мы упражняемся каждый день, но для применения моих умений мне нужна сосредоточенность и твердость духа. Без лириума нужно очень много усилий, чтобы бороться с магией с помощью сознания, а там, в Башне, я попался в ловушку демона и если бы ты не пришла за мной в Тень… Элисса вздрогнула. Значит он все помнил, помнил свой сон, и то, что тогда случилось… Значит, он тоже принял решение не поднимать эту тему, не вспоминать о случившемся наваждении. — В общем, я считаю, что как несостоявшийся храмовник, могу быть полезнее, чем посредственный воин. Может, я не был самым прилежным учеником, но это лучше, чем ничего, — смущенно улыбнулся Алистер. — Это замечательная мысль… А как проходят эти твои медитации? — Это сложно, — Алистер подступил на шаг, — Но я могу научить. Попробовать. Это помогает сосредоточиться, слиться с миром, не думать ни о чем… — Не думать мне бы не помешало, — грустно улыбнулась Элисса. — Я покажу тебе. Идем! — Алистер воодушевленно зашагал в сторону. Девушка не успела возразить и была вынуждена пойти за ним. Вместе они вышли на вершину холма. Элисса замерла, оглядевшись. У нее перехватило дыхание. На сколько хватало взгляда, над ними разверзся вечерний небосвод с первыми робкими звездами. Чистое небо, еще голубое на западе и черное на востоке, укрывало землю легким вечерним сумраком. За грядой холмов лес Бресилиан лежал, темный, укрытый вуалью вечерней дымки, и кроны его столетних деревьев колыхались в такт легкому ветру, как бескрайнее море из зеленых листьев. — Как красиво, — прошептала Элисса, — Откуда ты узнал об этом месте? — Проходил мимо, и мне показалось, что тебе бы здесь понравилось. А теперь замолчи. Смотри и слушай, — Алистер встал чуть за ее спиной. Даже пес умолк и перестал шумно дышать и грызть свою палку. Элисса смотрела на вечерний пейзаж с вершины холма и видела дымок, вьющийся над лагерем. Видела кроны деревьев, колышущиеся травы, взлетающие стайки птиц. Слышала жизнь, ветер, воздух вокруг себя. С трудом она впервые за последние два месяца гнала вглубь мысли о семье, доме, Море, Хоу, Логейне, той страшной ночи в Хайевере. У нее не было больше сил страдать, ей хотелось просто снова взглянуть на мир. Боль, стыд, страх, смерть, горе стали ее постоянными спутниками и убивали ее. У нее не было сил дальше держать их подле себя. — Теперь закрой глаза и дыши, глубоко, — Алистер говорил прямо над ее ухом. Элисса закрыла глаза и вдохнула полной грудью. Ей показалось, что она совсем не видела мира вокруг последнее время. Алистер положил одну ладонь на ее солнечное сплетение, а другую - сзади, на позвоночник. — Глубоко и ровно. Она дышала, он не убирал руку, а ее обдало жаром от ощущения, что она чувствует тепло его кожи. Он стоял совсем рядом, держал ладонь, а Элисса чувствовала, как при выдохе почти упирается лопатками в его грудь, чувствовала его дыхание на своем плече. И мир вокруг поплыл. Были только они двое и это ощущение тепла и доверия. Ей было спокойнее рядом с ним, теплее, лучше. Знал ли он об этом — было не так важно. Ей просто хорошо, оттого что он рядом, и с этим ей было справиться не под силу. Элисса открыла глаза. Зажглось еще несколько звезд. — Говорят, тевинтерцы называли созвездия в честь Древних богов. А потом Церковь придумала им новые названия. — Было бы лучше, если бы Древние боги оставались на небосклоне, а не плевались пламенем и жаждали нашей ранней гибели, — Алистер убрал руку и встал с Элиссой рядом, плечом к плечу, — Маленьким я любил лазить на крышу редклифской конюшни и считать звезды. Меня они завораживали. — Роланд любил рассказывать мне о звездах. Он был старше, пошел учиться раньше и бессовестно этим пользовался, — Элисса на секунду замолчала, — Он был моим другом. Рыцарем моего отца. — Мне жаль, — тихо сказал Алистер, — Знаешь, мальчишкой мне хотелось думать, что все умершие уходят на небо к Создателю. И души праведников загораются звездами, следят за нами, помогают нам. Я был редким дурнем. Боюсь и сейчас не сильно преуспел, — рассмеялся юноша. — Я так не думаю, — Элисса улыбнулась и посмотрела в глаза Алистеру. Там светились искорки тепла и доброты, которые всякий раз топили ее сердце с самого их знакомства, когда ей казалось, что она безнадежно ожесточилась и желает лишь мести и смерти. Они еще несколько минут просто молчали, глядя на небо. — Думаю, пора идти. Морриган обещала крольчатину с травами. — Лучше бы она пообещала больше нас не травить своей желчью, — Алистер усмехнулся и бросил Реду палку, — От одного плевка этой змеи деревня может вымереть. — Вы и впрямь друг друга не любите, — она невольно улыбалась, — Идем. Хочешь, я попробую ее стряпню первой?***
С проглянувшим утренним светом отряд вступил на окраину леса Бресилиан. Серый утренний свет охватил густую зеленую траву, мелкие лесные цветы и стволы молодых деревьев, стоящих первым рубежом лесной армии. Утренние птицы во всю выводили трели. Бодан и Сэндал остались у тракта в надежде на выгодную торговлю с проходящими беженцами, взяв со своих спутников обещание, что те им принесут эльфийских товаров. Отряд вооружился, надел броню и взял курс по неширокой лесной тропе с полуразмытыми следами колес. Идти долго не пришлось — эльфы нашли их сами. Сначала шорох кустов, заставивший Элиссу положить руку на эфес меча, а затем из-за дерева показался наконечник стрелы. Потом и лук, и дозорный, его держащий. Светловолосая эльфийская женщина, низкого роста, с татуировкой на лице, одетая в зеленую кожу, наставила стрелу ей в грудь. — Стой где стоишь! — скомандовала долийка с эльфийским выговором. Элисса медленно убрала руку с рукояти меча и подняла руку в предупреждающем жесте. Ее отряд убрал оружие. Элисса отчетливо слышала легкий шорох листьев вокруг поляны — долийка была не одна. — Разворачивайтесь и уходите, если вам дорога жизнь! Здесь стоят долийцы, и мы не потерпим чужаков! — щурилась лучница, оглядывая Элиссу и спутников. Должно быть, странной они выглядят компанией. — Весьма удачно, — Элисса глядела долийке прямо в глаза, — Мы как раз искали долийский клан. Нам нужно увидеть вашего Хранителя. — Какое дело у вас может быть к Хранителю? — пренебрежительно огрызнулась лучница. — Расскажу Хранителю, — Элисса не отводила взгляд, хотя противница упорно буравила ее взглядом, — Дело касается Серых Стражей. Тень сомнения мелькнула на лице эльфийки, наконечник стрелы чуть опустился. Несколько секунд та раздумывала. — Хорошо. Пусть решает Хранитель, — эльфийка опустила лук, — Отдайте оружие и держите руки при себе. Наши стрелы направлены на вас! Кусты зашуршали и пять эльфов с луками и поясными охотничьими ножами окружили отряд. Численного преимущества не было, но позиция не говорила в пользу ее людей. Элисса медленно развязала ремни, держащие ножны отцовского меча. Меньше всего ей хотелось отдавать меч в чужие руки, но дело сейчас было важнее ее собственных чувств. — Сдаем оружие, — скомандовала Элисса коротко. С недовольством отряд расставался с вооружением. Один из эльфов согнулся под тяжестью двуручника, брошенного ему Стэном. — Посоха и не требуется, чтобы вас проклясть всех, — плотоядно усмехнулась Морриган, отдавая молоденькой эльфийке свой витой деревянный посох. Дальше их путь последовал через лес — безоружными, беззащитными под прицелом эльфийских стрел, и начало дня уже не сулило, по мнению Элиссы, простого разрешения их задачи. Вряд ли Хранитель позовет их на чашку чая и предложит свой клан для битвы с Мором — тут унести бы ноги от потенциальных союзников. Лагерь долийцев открылся их взору из-за поворота тропы, и на мгновение Элисса замерла в удивлении. Перед ней предстало поистине поразительное зрелище, она на миг почувствовала себя героиней прочитанных ей историй. На лесной просеке разместился эльфийский клан. Всюду виднелись шатры из шкур зверей, круглые, с остроконечной крышей. Над ними возвышались аравели — эльфийский сухопутные корабли. Огромные сооружения на колесах, под подвижными красными парусами, замерли среди леса. Между хижинами и аравелями сновали эльфы, одетые в коричневую и зеленую кожу, с татуированными лицами, вооруженные или нагруженные водой, провизией, шкурами, корзинами трав. В центре лагеря трещал большой костер, то там, то здесь виднелись грубо сколоченные лавки, с некоторых телег и хижин за ними наблюдали изваяния эльфийских божеств — головы зверей или эльфов. Проходя через лагерь в сопровождении своего недружелюбного конвоя, Элисса, Алистер и их спутники собрали немало зрителей. Эльфы замирали и бросали свои дела. Кто-то хватался за оружие, кто-то откровенно любопытствовал, детишки с криками разбегались и прятались за своих матерей — их провожали разными взглядами, любопытными, озлобленными и напуганными. Долийцы шушукались, переговаривались, но никто не проявил пока откровенной агрессии. Однако напряжение во всем теле у Элиссы не пропадало. В центре лагеря, неподалеку от костра разместился крупный аравель и большой шатер, у которого их ждали двое. Высокий для эльфа, с крупными острыми ушами, бритый наголо Хранитель был одет в длинную мантию из дорогих тканей. Плечи его украшала накидка с вышивкой из деревьев и листьев. Он опирался на посох из темного дерева, но в посохе явно не нуждался — его осанка была прямой, гордой, он походил на несгибаемое старое дерево, не потерявшее былой стати. Элисса встретилась с ним глазами и поймала себя на мысли, что не может определить возраст Хранителя — под его глазами залегла сеть морщин, но он не походил на дряхлого старца. Однако в его глазах, прозрачных, серых, холодных, оставила тень многих прожитых лет. Он смотрел спокойно, но в глубине глаз Элисса видела нечто, что заставило ее спину напрячься еще сильнее. Что-то в Хранителе ее пугало. Ред предупреждающе зарычал, и Хранитель перевел взгляд на него. — Почему здесь мабари? — он обратился к сопровождающей дозорной, одарив ее холодным взглядом, — Мало мы настрадались от его сородичей в прежние времена? — Прости, Затриан, — эльфийка смешалась, — Эта шем говорит, что у них к тебе дело, что они Серые Стражи… — Достаточно, дален. Дальше я сам разберусь, — жестом он отослал дозорную прочь, — Серые стражи… И что же вам понадобилось в наших краях? Хотите рассказать, что близится Мор? — Элиссе в его словах мерещилась холодная издевка. — Нет, Хранитель, — она постаралась быть почтительной, хотя внутри мешались дурные предчувствия, — Мы пришли просить помощи. Вот договор, обязывающий долийцев помочь Серым Стражам в борьбе с Мором в случае беды. Надеюсь, данное слово для вас свято, как прежде, и ваш клан сдержит слово, данное вашими предками. Алистер протянул бумагу ей, а она передала свиток Хранителю. Тот медленно длинными белыми пальцами развернул бумагу и погрузился в чтение. Затем он также аккуратно свернул свиток и вернул его ей, не сводя с нее холодного взгляда. — Данное слово свято для долийского народа, Страж, но мы тебе не поможем. Повисла пауза. Элисса пыталась скрыть недоумение и растерянность. По отряду разнесся тихий недовольный гул. — Мы время зря теряем с этим старым дурнем. Пусть дальше гниют в своих лесах и трусят, — безапелляционно заявила Морриган, и ее желтые глаза хищной птицы схлестнулись с ледяным взглядом Хранителя. — Не смей называть нас трусами, женщина. Ты сама полна черноты и страха, — эльф вновь перевел взгляд на Элиссу, — Мы бы сдержали слово. Но мой клан не может. Нас настигло великое горе, Страж. Мое имя Затриан, я Хранитель этого клана. Того, что от него осталось пока, и не смотря на данное слово, я не могу послать с тобой в бой детей и женщин. Идем, и я покажу тебе, что мы бы сдержали слово, если бы мои воины были в строю. Затриан повернулся и пошел в сторону от шатра, в часть лагеря, отделенную самодельным плетнем. Стоявшая рядом с ним эльфийка, круглолицая молодая женщина с густыми русыми косами, одетая в дикарский наряд из шкур, зеленой крашеной ткани и высокие шерстяные чулки, засеменила за ним. За плетнем Элиссе открылось зрелище, напомнившее ей госпиталь в Остагаре. На траве, шкурах, самодельных койках лежали эльфы — почти под сотню израненных мужчин, перевязанных, стонущих, бледных. Кто-то стонал, кто-то был в беспамятстве, у кого-то были силы сидеть и разговаривать друг с другом, но все они были небоеспособными — чтобы понять это, лекаря не требовалось. — Это не Порождения тьмы сделали. Я не чувствую скверны, — Алистер вышел вперед, оглядывая этот импровизированный лазарет. — Верно, — сказал Затриан, обводя взглядом эльфов, — Этих несчастных поразило иное проклятие. На наш передовой отряд напали оборотни, появившиеся в лесу. Дикие звери, злобные твари, — в его голосе заклокотала ярость, — Убийцы. Многие мои охотники уже мертвы. Другие искусаны и теряют разум, или умирают в агонии. Наших сил хватает на то, чтобы задержать проклятие и перевязать раны, но мы вынуждены смотреть, как наши братья и сестры медленно умирают. Прости, Страж, мы тебе не помощники в этой битве. — Неужели ничего нельзя сделать? Затриан повернулся и медленно пошел прочь. Элисса молча указала отряду не идти следом и догнала Хранителя. Тот отошел в сторону от лагеря и вновь заговорил. — У проклятия есть источник. Мой клан будет умирать, пока не будет убито то, что породило проклятие. В этих лесах живет одержимый зверь — Бешеный клык. Это белый волк, древний, от которого пошли все оборотни, нападающие на мой клан, и их предки. Мне нужно было его сердце, чтобы снять проклятие. Я надеялся, что древняя магия поможет и послал своих людей. Из последнего отряда никто не вернулся, они наверняка мертвы уже несколько дней. Я больше не могу посылать их на смерть, а их мужья, жены, братья, сестры, дети, обречены умереть в муках или стать зверьми. Элисса молча посмотрела в чащу леса. Свет пробивался сквозь кроны деревьев. Пели птицы. — Сердце одержимого снимет проклятие и излечит ваших воинов? Затриан кивнул. Элисса понимала, что он заманивает ее в ловушку, но и иного выбора не видела. — Я предлагаю тебе новое соглашение от имени Серых Стражей, Хранитель Затриан. Я и мои люди пойдут в лес за сердцем одержимого волка. Если мы вернемся, и поможем твоим людям исцелиться, вы исполните данное обещание и ваши луки будут с нами в этой войне. Затриан торжествовал, Элисса это чувствовала. Она нужна ему также, как они ей. Другого клана она найти не успеет, и бросить умирающих ей не хватит сил. Слишком много смерти кружит вокруг, чтобы дать ей взять верх здесь. — Хочешь помочь? — Затриан изобразил удивление, — Что ж… Неожиданно слышать такое от шемлена. Полагаю, мы и вправду можем помочь друг другу. — Что мне нужно знать? Как найти одержимого? — Ищи белого волка в чаще леса. Он должен быть крупнее и сильнее сородичей, ему много десятков лет, он проклят и одержим демоном. Больше ничего я тебе сказать не могу. В лесу много оборотней, волк их вожак, они будут его защищать. Так что вполне вероятно, что они сами вас найдут. — Что будет, если оборотень укусит кого-то из нас? — Станет зверем. У него будет немного времени. — Сколько времени? — Мне это неизвестно. Постарайся, чтобы вас не укусили. Элисса поджала губы и нервно прикоснулась к медальону на шее. — Я согласна. Но нам нужны припасы и проводник до чащи. — Своих людей я не пущу в этот проклятый лес. Могу лишь указать путь, по которому мои разведчики ушли за сердцем волка. Моя Первая — Ланайя — поможет с остальным. — Хорошо. «Уж лучше, чем ничего» — вздохнула про себя Элисса. Ей конечно было не по себе от всего этого, но и выхода лучше она не видела. Не сдаваться и не отступать — так делают Кусланды. Дункан сказал ей жить так, чтобы отданные за нее жизни не были напрасными. Пожалуй, жить, спасая другие жизни, не худшая плата. Элисса вернулась к отряду, и встретила шесть пар глаз, внимательно следивших за ними во время разговора. — Ну что там? — Алистер, хмурясь, смотрел на уходящего Затриана. — Приготовьтесь. У нас непростая работенка.