Любовь, о которой ты мечтаешь —
это то, что для человека важней всего, важней даже самой жизни.
Мне такая любовь не ведома.
Морриган, Ведьма из Диких Земель
Когда Элисса открыла глаза, Алистера уже не было в комнате. Она не знала, сколько времени прошло, только бессмысленно смотрела на пустую постель. Окровавленные бинты, разорванная одежда и он сам – все исчезло. В комнату проникал красноватый свет через окно, небольшой камин трещал, но Элисса никак не могла избавиться от ощущения, что вокруг пусто и холодно. У нее болело лицо, тело ныло от усталости. Она села, не спуская одеяло с плеч, чувствуя озноб каждым кусочком тела. Элисса подошла к опустевшей постели. Уходя, Алистер даже прибрал за собой кровать. Наверное, монастырская привычка, подумала Элисса. Но лучше бы он бросил все как было – так бы она не думала, что его присутствие ей привиделось. Невольно водя пальцами по подушке, она ловила себя на ощущении, что ей неприятно от того, что он ушел. Закусив губу, она задумалась, каково бы это было – встретить Алистера в иных обстоятельствах. В неслучившейся жизни, которая казалась недостижимым сном, несбывшейся мечтой. В жизни, где не было войны, не было тэйрна Логейна, эрла Хоу, смерти Кайлана, а были мама и папа, Фергюс, Ориана, Орен, Нэн, Роланд. Где она бы жила той жизнью, которая ей предназначалась. Где она не бежала из собственного дома, где ее руки не были по локоть в крови и она не просыпалась бы в кошмарах. В жизни, где не было смерти. Элисса посмотрела на угли камина. Она не хотела такой жизни – мирной, сытой, спокойной жизни наследницы знатного дома, пока у нее не отняли все возможности жить такой жизнью. Она сжала пальцами одеяло, невольно впившись в неповинную ткань. У ее семьи забрали жизни, а у нее отняли выбор. У нее отняли право выбора, как жить и куда идти, у нее отняли возможность прожить жизнь, которую ее родители заботливо готовили для нее с самого рождения. Когда боль потери стала привычной, глухой, как опухоль в груди, с которой она почти привыкла жить – ее вгоняло в ярость отсутствие выбора. Ее единственным уделом был путь Стража и бесконечное бегство от преследования. Элиссу это повергало в исступленную ярость – не потому, что этот путь был плох, а потому, что ей не позволили выбрать другого. Ее мысли вернулись к Алистеру, чтобы ее нутро не взорвалось от злости, от этих змей в груди, поднимающихся к горлу и переворачивающих ее естество. Вдруг Элисса осознала, что в той жизни, которой у нее теперь никогда не будет, она бы никогда его не встретила, а если бы и встретила… У бастарда и леди Кусланд никогда не могло быть ничего общего. Шанс был даже более призрачным, чем у любви к ней Роланда – сына мелкопоместного банна. Серый Страж, бывший храмовник, сын служанки. Нет, в той жизни они никогда не смогли бы даже задуматься о том, что… Элисса не могла признаться, даже себе, что чувство к этому простому, честному парню – это то единственное, что до сих пор держит ее на краю пропасти. В моменты, когда с ним она забывалась и улыбалась снова, ей казалось, что она отклоняется от своего долга. Что она предает память своих близких, когда забывает о том, что единственной своей целью обозначила месть, восстановление справедливости для своей убитой семьи. Противоречивые чувства раздирали ее. С загубленной душой, израненным сердцем, ей казалось, что она больше никогда никого не полюбит, что в ее жизни не может быть больше привязанности. Как бы ни было – ей бы было проще внушить себе, что она любила Роланда, что он отдал за нее жизнь и был единственным достойным мужчиной в ее сердце. Тогда бы она скорбела о нем и ушла бы с головой в то, чего так хотела – отомщения. Она винила себя за то, что не разглядела Роланда прежде, ее мучало чувство вины, невозможность что-то исправить, нанесенные ему обиды, но потом думала об Алистере и понимала, что он для нее – нечто совсем иное, чем был ее рыжий рыцарь. Уперевшись лбом в ладони, она поняла, что никогда и никому, даже маме не позволила бы увести себя от Алистера, если бы он оказался на месте Роланда в ту злополучную ночь. Она бы охотнее умерла, чем ему дала умереть. Она вспоминала, как он побледнел, как ополз вниз, пронзенный арбалетным болтом, и кусала губу, думая, что тем безумным чувством, которое она испытывала к нему, она предает своих погибших близких. Она поклялась, что не переживет этого снова, что не сможет полюбить сильнее. Но Элисса чуть не потеряла Алистера, и все ее клятвы, данные себе, обратились в прах. Закрыв глаза, она видела его лицо. А в следующий миг видела, как он оседает на каменные плиты, как краска сходит с его лица. Как на ее руках высыхала его кровь, как он смотрел на нее, когда она промывала его рану. Она думала, что с момента, когда над ней захлопнулась крышка кухонного люка, у нее больше нет сердца. Что такой боли она больше не испытает, потому что внутри она уже мертва с того самого мига. А потом он встал между ней и арбалетом и упал, как подкошенный. Если у нее нет сердца, то она не знает, что в тот миг перестало биться в ее груди. Раздался стук в дверь, и Элисса вздрогнула. Вспышкой мелькнула мысль, что если за дверью окажется Алистер, она все ему скажет. Она скажет ему, что… Она сама не представляла, что скажет, но знала, что не может без него жить, что чуть не умерла, когда увидела его окровавленным на полу Общинных залов… За дверью стоял Вартог Гаворн. - Госпожа, - он учтиво склонил голову. Элисса, всеми силами постаралась скрыть разочарование и вопросительно на него посмотрела. Она не могла не заметить, что он невольно заострил внимание на ее разбитом лице, - Надеюсь, мерзавцы из Хартии не доставили Вам серьезных проблем? - У большинства из них не было выбора, быть мерзавцами или нет, - Элисса посторонилась, пропуская его в комнату. Ей необходимо держать лицо, хотя с лицом у нее как раз и была беда. - В любом случае, принц Белен выражает Вам свою глубочайшую признательность. Он снова признает Ваши исключительные таланты и способности. Дабы выразить свою благодарность лично, он просит Вас сегодня присоединиться к нему за обедом в королевском дворце. - Полагаю, лучшей благодарностью будет, если он сдержит свое слово и даст мне обещанные войска, - Элисса поджала губы. Ее злость была готова вылиться на Вартога, но она не могла позволить себе такой роскоши и пыталась задушить своих знакомых змей внутри себя. - Вы торопитесь, миледи, я понимаю. Тогда, полагаю, Вас не затруднит принять приглашение принца, чтобы в надлежащей обстановке обсудить все условия нашей… - Вартог многозначительно поднял брови, - сделки. Это просто небольшая трапеза в знак дружеского расположения всех заинтересованных сторон. - Хорошо, - выдохнула Элисса, - Только боюсь, принцу придется извинить меня за мой внешний вид – я не прихватила в наш поход румяна и самоцветы.***
Направляясь к королевскому дворцу Орзаммара, Элисса думала о том миге, когда она захотела признаться Алистеру, как он ей дорог. В сомнениях она решила, что визит Гаворна был для нее спасением. Никому не нужны ее терзания, они только осложнят дело. Он благородный человек, поэтому спас ее, может быть, это и не любовь вовсе. Долг, долг должен стоять для нее превыше всего прочего. Так нужно, так правильно. Ей легко соблюдать верность заветам, когда ей нужно поставить на кон свою жизнь, когда нужно выбирать между добром и злом. Но как найти в себе силы отказаться от… любви? Любит она его или поддалась отчаянию, наваждению? Элисса замерла перед воротами дворца. Она любит Алистера. Она поняла это так отчетливо, будто ее молния ударила. Она любит его. Ей случалось мимолетно влюбляться прежде, в той, прежней жизни, которая кажется теперь только сном. Но с ним, с Алистером, все было совершенно иначе. Белен Эдукан ожидал ее в одном из залов своих покоев. Небольшое, украшенное изразцами и барельефами помещение освещал большой ревущий камин. У каменного стола стояли только два резных стула с каменными спинками. Элисса категорически отвергла горячее стремление Лелианы сделать ей прическу по последней моде и достать ей «одежду, подобающую случаю». Она надела чистую рубаху, кожаный жилет, который носила у эльфов, и вымылась в бадье. Она не стала маскировать следы, оставленные Джарвией на лице – пусть Белен видит, чего стоят его услуги. Она не искала сочувствия, но ей не хотелось, чтобы он считал, что просит ее о пустяках. Он видел ее лицо, но не отвел взгляда и ничего не сказал, только с вежливым приветствием любезным жестом пригласил ее к столу. Слуга отодвинул для нее тяжелое кресло и перед ней выросло блюдо с серебряной крышкой. Белен не отказывал себе в роскоши – еда была с поверхности. Это был суп из моллюсков, густой, наваристый, с пряностями. У Элиссы желудок свело. Она несколько месяцев не ощущала запаха изысканной пищи. Отведя взгляд от густого, ароматного варева, она стряхнула шелковую салфетку, бросила себе на колени небрежным жестом и посмотрела на Белена. У принца связи на черном рынке Орзаммара – очевидно, что иным способом эти роскошества не попали бы на его стол в такое время, и он не имеет намерения себя ограничивать в чем бы то ни было. Он ей не нравится, но она уже зашла слишком далеко, чтобы дать волю своей неприязни. - Благодарю за приглашение, Ваша милость, - Элисса слегка повела головой, пристально глядя на принца, - В прошлую встречу мне показалось, что мы решили отвергнуть светские условности и напрямую достигли вполне ясных договоренностей. - Вы женщина дела, - Белен улыбнулся и принялся за суп, - Этим Вы мне и нравитесь. И, кажется, никого и ничего не боитесь. Разве, для уточнения наших договоренностей, я не могу пригласить на обед приятную мне женщину и надежного союзника? Попробуйте суп, мой повар сегодня особенно старался. - Вы тоже определенно приверженец дела. Свое личное время Вы с большей пользой потратите на женщин, более достойных Вашего внимания. Все же, я больше рассчитываю на войска, чем на суп. Белен слегка улыбнулся, но взгляд его оставался холодным. - Простите мне, что я навел о Вас справки с поверхности, миледи Кусланд. Быть просто Серым Стражем – почетное звание, но я предпочитаю знать мотивы моих сторонников также, как мотивы моих врагов. Никогда не знаешь, когда они поменяются местами. Полагаю, Вы со мной в этом согласитесь, после того, что случилось с Вашей достопочтенной семьей. Элисса не ответила. Она обдала Белена самым ледяным взглядом, на который была способна. Но он выдержал ее взгляд и продолжил. - Не подумайте, миледи, что я хотел Вас задеть или искал Ваши слабости. Теперь я понимаю, почему Вы помогаете мне, а не Харроумонту. Нет ничего больнее, чем видеть, как узурпатор занимает место, которое по праву тебе принадлежит. Я – король, Вы – тэйрна, и даже завистники и враги не смогут помешать нам забрать то, что наше по праву рождения, если мы поддержим друг друга. Элисса сглотнула комок в горле. Белен, довольный своим выступлением, ел суп. - Приятно знать, что Вас моя персона так заинтересовала. Полагаю, противоречивые слухи о Вас Вам известны лучше, чем мне, так что я не стану о них вспоминать. Я лишь надеюсь, что злые наветы не помешают Вам сдержать свое слово. Такие благородные люди как мы, пусть и в стесненных обстоятельствах, просто не могут пасть так низко, чтобы идти на любые средства и предавать верных сторонников, не так ли? Теперь суп перестал есть принц. Он откинулся на спинку кресла. Их дуэль взглядов продолжалась. Элисса понимала, что он чего-то хочет от нее. - Порой, - Белен сделал паузу, - Благородным людям приходиться идти на любые средства ради общего блага. Порой злые наветы так громко звучат, что то, что твое по праву, ты вынужден выгрызать зубами, как дикий зверь. И иногда даже этого мало, когда кажется, что сделано очень много. - Давайте начистоту, Ваше Высочество. Отказав Вам в помощи сейчас, я пущу свои усилия прахом и останусь ни с чем – даже если Вы победите Харроумонта своими силами, Вы мне не поможете. И все время и силы будет потеряно зря. Если я могу, я добуду Вам корону, но я хочу знать все условия сделки сейчас. Никаких дополнительных просьб, угроз и ничего такого, за что моим людям придется ответить головой. Я хочу знать все, или уеду из Орзаммара немедленно. Я и так потеряла слишком много времени на политические дрязги, которые меня не касаются. Принц Белен сложил руки перед собой. Им предстоял долгий разговор – на три перемены блюд.***
- Я правильно понял? Мы все потащимся на эти чертовы Глубинные тропы в поисках пропавшей кузничихи, которая коронует короля Орзаммара, которая пропала два года назад, мы не знаем где она пропала и что искала, и не знаем куда направлялась, а Глубинные тропы полны порождений тьмы и раскинулись под всеми этими дерьмовыми горами? – Зевран загибал пальцы на руке, закинув ноги на стол в таверне. - Именно так, - Элисса вздохнула, - И тех, кто откажется со мной идти, я пойму. - Я пас, - Зевран вскинул руки вверх, - Я хочу умереть стариком в своей постели. Напившись хорошего вина и кувыркаясь с молоденькими девочками, а не в погоне за мертвецами где-то в загаженных подземных пещерах. Басра, да ты сама хочешь так умереть? Ты конечно Страж, и все такое, но неужели у тебя не появилось получше идей на этот счет? Я обещал служить тебе при жизни, а ты требуешь моей смерти? Элисса прикрыла глаза. Она поднялась из-за стола, за которым собрала весь отряд. - Если кто-то хочет пойти со мной – мы должны выходить на рассвете. Я никого не заставляю и не отдаю приказов. Я не ищу себе оправданий – я втянула нас в сделку с Беленом. Если вы все откажетесь – я пойму. Элисса хотела уйти, когда раздался голос Стена. - Я иду с тобой. Все, кроме Зеврана, согласились. Элисса смотрела на них и ее душили слезы благодарности, которые она не могла им показать. Она даже не могла их поблагодарить. Когда все поднялись из-за стола, намереваясь начать сборы, Зевран поднялся тоже, отчаянно ругаясь по-антивански. - Портки Андрасте, чтоб вы все провалились, вы что, хотите бросить меня здесь? Думаете, Вороны не доберутся в Орзаммар? Я не собираюсь оставаться здесь один, и раз уж я поклялся в верности таким безумцам, я пойду с вами, но так и знайте, что вся эта ваша затея – это нажье дерьмо! - Гляньте-ка, эльф начал ругаться как гном, - Лелиана хихикнула, - Не волнуйся, Зевран, тебе не помешает провести время где-нибудь, кроме этой таверны, пока у тебя не отросла борода.***
Элисса целый вечер организовывала сборы. Лелиана помогала ей во всем. Они купили крепкого бронто, чтобы тот вез вещи и провизию – поход обещал затянуться как минимум на две недели. Белен обещал тянуть время с выборами, пока они не вернутся – какими способами, Элиссе не хотелось знать. Хорошо, что хотя бы у Белена была надежда, что они вернутся. Никакого четкого плана не было – они должны были начать искать Совершенную Бранку с последнего известного места ее стоянки – перекрестка Каридина, по данной Беленом карте, но Элисса представить себе не могла, какие следы ей искать через два года после того, как Бранка там была. У нее страшно болела голова, ее пугало отсутствие четкого плана, и она боялась вести с собой на Глубинные тропы раненого Алистера. Но оставлять его в Орзаммаре было еще опаснее. Если Белен что-то задумал, если Белен проиграет до их возвращения – она постарается как-то узнать это заранее и просто не вернется в Орзаммар. С Глубинных троп много выходов, так ей говорили. Но как это узнать, как найти выходы – она не представляла. Трактирщица Кора собирала для них провизию. Вещей они не оставляли – Элисса не была уверена, что из этого похода они вернутся. Она увязывала свои походные узлы – решила спать в одежде, чтобы тронуться перед рассветом. Никто не должен увидеть их отбытия, чтобы за ними не послали еще убийц. Элиссе казалось, что если на них задумают еще одно покушение – совершат его до ухода на Тропы. Белен обещал ей защиту, но она ему не доверяла. Когда в дверь постучали, она снова вздрогнула, оторвавшись от своих мыслей. За дверью стояла Кора. - Страж, - она вдруг замялась на пороге, - Там, внизу, тебя ищет один… Один воин, если можно так его назвать. Он прослышал о твоем походе. Знаешь, слухи в Орзаммаре расходятся быстро. Он говорит, что очень хочет с тобой поговорить, и колотит посуду, и требует аудиенции у Серого Стража. В общем, если ты не захочешь его увидеть, то я попробую его вышвырнуть, но дело в том, что он… - Что он? - Ты не гляди на него, он конечно не образец добродетели. Но Огрен и вправду может тебе помочь. Ты хорошая девка, но без него ты там сгинешь и никогда не найдешь Бранку. Он может помочь ее отыскать, даже через два года. - Он следопыт какой-то? Зачем ему с нами идти, это же самоубийство, - Элисса подумала, что он подосланный убийца. Какой еще может быть у него мотив идти на такое дело, кроме как избавиться от них по-тихому… - Он муж Бранки, - выдохнула Кора.***
У Огрена была густая борода, заплетенная в косу, и огненно-рыжие волосы. Хорошие доспехи выдавали в нем воина, но оружия при нем не было. И он был в стельку пьян. - Ты Огрен? – Элисса не стала садиться напротив него, глядя на его шатающуюся макушку, ей показалось, что она зря теряет драгоценное время. - Я, Огрен… - гном сосредоточил на ней взгляд, - А ты не видела Серого Стража? - В зеркале. Чего ты от меня хотел? - Да ну? Ты что же, баба? Да еще и такая страшная? Элисса удивленно подняла брови. - Нет, ты не подумай, ты может для человека и ничего… Только куда девать такие длинные ноги? Это же сущий кошмар… Ссущий, - гном хрипло хохотнул. - Ох, Создатель… Я спрошу последний раз, шутник. Чего тебе от меня надо, и если я не получу ответа сейчас, ухожу, - Элисса презрительно посмотрела на гнома. - Ты это, извиняй, Страж. Не хотел я. Говорят, хоть кто-то разродился из этих знатных задниц отправить экспедицию за Бранкой. Тебя, то бишь. Я хочу пойти с тобой. - Какое щедрое предложение, - Элисса прищурилась, - Только ты не учел одного – зачем ты мне? Я не ищу случайных попутчиков. - Потому что я знаю Бранку. Знаю, где ее искать. Знаю, как она думает. - И чего ж ты не искал свою жену два года? Раз знаешь, где она? - Я не знаю где она! – покраснел Огрен, - И меня все эти два года никто не слушал, чтобы их матерей наг отжарил! - С таким перегаром я тоже тебя не очень-то хочу слушать, Огрен. Что ты можешь мне сообщить? Скажи и я найду ее сама, - Элисса все же опустилась на стул напротив него. - Нет. Я пойду с вами и никак иначе. Никто из вас не знает Глубинных троп, никто не знает Бранку, и я хочу пойти туда с вами или без вас, но вместе будет быстрее, - насупился гном. Говорить он стал яснее, когда сосредоточился в попытках разогнать хмель. - Ты действительно муж Бранки? - Спроси кого хочешь в этом сраном городе. - Говорят она взяла с собой весь свой дом. Почему ты остался здесь? - Потому что мать твою она меня бросила, что не ясно? – взревел Огрен. - О, - Элисса оглядела еще раз его пьяное лицо. Он был воином когда-то, и наверняка хорошим. Это видно по одному взгляду. Ей оставалось надеяться, что дешевое пойло не совсем выбило из гнома то, что она надеялась в нем увидеть, - Даже не могу представить себе, почему. - Издевайся, если хочешь. Но я хочу пойти с вами. Я хочу найти свою жену, - Огрен смотрел на нее исподлобья. Элисса вздохнула. Она отдалась своему чутью. Все разумные доводы были против того, чтобы тащить с собой в этот поход пьянчугу, незнакомого, появившегося в последний момент перед походом. Руководствуясь более интуицией, чем здравым смыслом, предвкушая, сколько она выслушает от своих соратников, она посмотрела пьяному гному прямо в глаза. - Приходи сюда до рассвета – ждать не будем. Надейся, что будешь полезен, как обещаешь, и твоя тайная информация нам поможет – иначе пойдешь в Орзаммар обратно один. А если до выхода не протрезвеешь, не рассчитывай, что мы возьмем тебя с собой. - Ты в точности как Бранка. Может быть, две такие зловредные бабы и найдут друг друга на Глубинных тропах, - сощурился Огрен, - Не трудись, я все понял. Ты еще узнаешь, что я лучший воин, которого ты видела. - Я вся в предвкушении. У тебя часов пять, чтобы отрезветь.***
Элисса почти не спала – мысленно перебирала, все ли она учла, достаточно ли воды или еды, вырывалась из дремоты и воспроизводила в воображении карту, которую дал ей Белен. Три дня до перекрестка Каридина, не меньше – последней границы, до которой еще забредают дальние гномьи экспедиции. Куда им идти? Сколько? Дальше только порождения тьмы. Их должно быть меньше, они же на поверхности. Режут ферелденцев, пока она здесь теряет время на самовлюбленного гномьего королька. За два года на Глубинных тропах не выживает никто, если она верно понимает, что они из себя представляют. А если и они не вернутся оттуда? Ред безмятежно спал. Камин трещал. Ей бы насладиться последней ночью в постели, но она только ворочалась с боку на бок. В окне все тот же ровный красноватый свет от лавы – она не могла определить время и металась, как в бреду. Если она заснет, ей снова будут сниться кошмары. Элисса наконец отчаялась заснуть. Она натянула сапоги и, сунув за пояс кинжал, спустилась в общий зал таверны. Последние посетители разошлись, двери были закрыты. Кора давно ушла отдыхать, камин погас и угли дотлевали. Столы, пустые и чистые, будто тоже отдыхали после долгого дня. Элисса не хотела пить, но, чтобы не сидеть в тишине без дела, нашла за стойкой кислого вина и плеснула себе в кружку для эля. Она села к остывающему камину и бессмысленно уставилась на тлеющие угли. Кружка нужна была ей скорее чтобы занять руки – ей не нравилась выпивка. Она боялась забыться и потерять контроль над тем, что еще оставалось у нее под контролем.***
Камин трещал в малой зале. Там они вечером собирались семьей, когда в доме не бывало гостей. Гости были часто, и эти семейные вечера оттого еще сильнее ценились. Они были заняты каждый своим делом, но были все вместе. Отец и Фергюс много говорили и спорили обо всем на свете. Они оба были упрямы, как буйволы, и внутри семьи поспорить для них было удовольствием, однако при любой попытке вмешаться в их тесный семейный мирок становились единым целым. Элисса сидела рядом с ними, ближе к камину, и слушала их вполуха, перебирая книжные страницы и подобрав под себя ноги в кресле. Она редко включалась в разговор. Иногда отец приглашал на их вечера Роланда, Рори, как она его называла, но он не выдерживал полемик отца и брата, и по большей части отмалчивался и украдкой следил за Элиссой. Она чувствовала его беглые взгляды, но никогда на них не отвечала. Ее устраивало, что Роланд рядом, как ее верный мабари, но потворствовать его безнадежным взглядам ей казалось более странным, чем обсуждать прочитанные страницы с Редом – пустая трата времени и бессмыслица. Мама занималась с Ореном или пролистывала счетные книги. Ориана рукодельничала – единственная в семье она находила в этом удовольствие. Леди Элеонора всегда просила дочь больше времени уделять женским занятиям – вышиванию, музыке, но сама мало в этом преуспевала. Элисса знала, всегда чувствовала, что за непроницаемым лицом ее матушки кроется тот же дикий огонь, который она чувствовала в себе с самого детства. Поводья лошади, меч в руке – все это было ближе, чем пяльцы и иглы. Гувернантки из Орлея всплескивали руками, тэйрна причитала, отец смеялся, а Элисса не познавала женских занятий в большей степени, чем хоть сколько-то пристало девочке ее происхождения, чтобы не прослыть невеждой. Ред – еще щенок, лежал у ее кресла, Орен, которому минуло четыре года, что-то увлеченно и не очень разборчиво рассказывал матери, сидя в окружении игрушек на брошенной для него шкуре на полу. Фергюс, потягивая вино из чаши, обсуждал с отцом поездку в Орлей, но они вот-вот готовы были скатиться в споры о внутренней политике императрицы Селины. Роланд после обхода крепостных стен зашел сделать вечерний доклад и по небрежному жесту отца остался, сейчас сидя подле него. Он был частью семьи – всегда был, но никогда не признавал этого сам и сидел поодаль, потупившись, иногда восхищенно взирая на Фергюса и чаще – на Элиссу. Роланд всегда восторгался ее братом. Ее отцом. Всей ее знатной, щедрой семьей, у которой он жил на милости, в бесконечной благодарности. Его влюбленность в нее была его проклятием. Он не был ей ровней и признавал это. Это и оттолкнуло от него Элиссу, помимо ее сестринских к нему чувств – он отказался от нее из-за ее положения, принес в жертву свои чувства, даже не спросив ее, чего она хочет. Ее положение, ее семья всегда были для окружавших ее юношей на первом месте, и только потом была она сама. Она поняла это быстро, ведь, как говорил отец, она была умной девочкой, его диким волчонком. Она тогда понимала интуитивно, а сейчас наконец находила всему объяснения. Камин жарко пылал, согревая ее через домашнее простое платье из хлопка. Ей было удобно в охотничьих штанах, но она носила платья, потому что настаивала матушка. Характеру ее матери было проще уступить, чем ввязываться в противоборство. Темперамент леди Элеоноры редко давал о себе знать, но был разрушительным. Именно поэтому она сдерживала себя за маской манер. Этому она учила и Элиссу. Перебирая страницы, не в силах сосредоточиться на написанном, она смотрела на огонь, слушая отцовские рассуждения, шелест страниц счетных книг матери, возражения Фергюса, воркотню Орена и мыслями была далеко. Путешествовала по неизведанным местам, совершала открытия, дышала воздухом моря, спасала людей и побеждала чудовищ. Пламя ревело, поленья трещали. И жизнь шла своим чередом.***
Почти прогоревшие угли едва теплились. Болтая в кружке дешевое вино, она отпила его, задумавшись, и закашлялась. Она вдруг поняла, что платье было очень удобной одеждой. Они – платья - очень ей шли, как и косы, которые заплетала мама, и с которыми она никак не могла сладить сама. В зале было темно и пусто, и она не знала, сколько так сидит. Ей показалось, что глаза у нее защипало от кашля, но в глубине души она понимала, что это не так. Элисса попробовала думать о грядущем походе, но мысли все возвращались в Хайевер. Если есть что-то за порогом смерти, то, может быть, там ее ждут. Родители, Ориана и Орен, Нэн, Роланд собрались у камина в зале и дожидаются, пока она займет свое место. Если бы это было правдой, то умирать не страшно. Тогда смерть для нее – это способ вернуться домой. Ей казалось порой, что она должна была умереть в Хайевере и умерла, а все, что было дальше – это только страшный сон, от которого никак не проснуться. Понимание, что никогда не будет так, как было прежде, жгло ей сердце, выдавливая слезы, которая она пыталась сдержать. Если бы проснуться, и снова пойти к ним всем, увидеть их лица, услышать, что она не виновата в их смерти. Что она никого не подвела. Элисса закрыла глаза, и попыталась представить, каким бы было место, где она хотела оказаться. Она всегда делала так прежде – мечтала, чтобы забыться, но раньше ее мысли уносили ее из дома к неведомым приключениям, а сейчас несли ее в дом, от которого остались только обгоревшие руины, к людям, которых уже нет на этом свете. И скорее в Золотой град Создателя ей попасть теперь проще, чем туда, где осталось ее сердце. Почему-то там, в идеальном своем мирке, она видела в кресле напротив себя Алистера. Ее воображение дорисовывало, как отец говорил бы с ним. Смеялся бы его шуткам и положил руку ему на плечо. Как Алистер бы обсуждал с Фергюсом солдатские тренировки или охоту, как они пили бы вино и смеялись вместе каким-нибудь глупостям, а Элисса бы бросала на него укоризненные взгляды, какие бросала мама на отца, когда его особенно заносило при Орене. Элисса сидела в остывающем зале орзаммарской таверны и смотрела сквозь закрытые веки в будущее, которого у нее никогда не будет. У нее не было сил больше держаться. Горячая слеза скатилась по щеке и обожгла ее, как кислота. Она собралась с силами и несколькими глотками допила вино. Ей осталось не больше часа до выступления. Смахнула слезу и, взяв кривую, покрытую сажей кочергу, пошевелила угли. Ей хотелось, чтобы они горели ярче, чтобы у ее настоящего было хоть что-то общее с будущим, которого у нее никогда не будет. На лестнице заскрипели ступени. Элисса вся инстинктивно подобралась, как животное, привыкшее к постоянной опасности, и смахнула последние слезы. По лестнице спустился Алистер. Узнав его фигуру в темноте, она опустила кочергу. - Не спится? – под его сапогами заскрипели доски. В свете углей она разглядела, что на нем целая чистая рубаха, а под ней – свежая повязка, - Мне тоже. - Как твоя рана? - Царапина, - Алистер усмехнулся, - Однако, от зелий Винн я так отоспался, что теперь глаз не могу сомкнуть. Нам предстоит большая заварушка. - Хочешь об этом поговорить? – Элисса взглянула на него мельком, продолжая шевелить угли в камине. - О чем тут говорить, - Алистер вздохнул, - Сделаем дело, да и все. А потом наконец уберемся на свежий воздух отсюда. - Пойдем в Редклифф. Обещаю. Алистер замолчал, а потом заговорил, будто подбирая слова. - Я ведь очень давно не был там. В Редклиффе. Не видел эрла Эамона. Я никогда раньше так не думал, но это место… Оно было моим домом. А другого у меня никогда не было, наверное, если так подумать. Я даже не знаю, что почувствую, когда вернусь туда. Но я хочу вернуться туда с тобой. Так я буду… Не один со всем этим. А с тобой мы уже многое пережили. Элисса не решалась нарушить несколько минут тишины. Но не могла молчать вечно. - Алистер, ты должен остаться здесь, в Орзаммаре. Ты ранен, на Глубинных тропах будет опасно. Если я погибну, ты хотя бы останешься жив и сможешь продолжить наше дело… - Прекрати. Не говори мне этого, - Алистер оборвал ее, - Неужели так сложно понять, что я не позволю тебе пойти на это одной? Мы начали это вместе, и вместе закончим. Мы должны действовать вместе, потому что так… Потому что так нужно. Если бы было иначе, мы бы не спаслись из башни Ишала вдвоем из всей армии, мы бы не зашли так далеко, Элисса. Я не могу отступить – мы покончим с этим вместе, и никак иначе. Можешь дальше отдавать приказы, у тебя это получается в тысячу раз лучше, чем могло бы у меня, но отступить сейчас ты меня не заставишь. Элиссу била мелкая дрожь. - Я не могу позволить тебе умереть. Алистер, как ты мог? Зачем ты это сделал? Зачем? Почему ты пытался меня спасти? Думаешь, я смогла бы жить, если бы кто-то еще погиб, пытаясь спасти мне жизнь? Думаешь, я хочу, чтобы ради меня приносили жертвы? Я тебе запрещаю рисковать собой, потому что это моя жизнь, и я не хочу, чтобы ты спасал ее ценой своей, слышишь? – она понимала, что, почти срывается на бессвязный крик, что не может овладеть собой, и замолчала, сжав кулаки, чтобы не перебудить всю таверну. Алистер ответил ей спокойно, даже тише, чем они говорили до этого: - Я всю жизнь делал то, что мне велели. До недавней поры. Но теперь я делаю только то, что я хочу сам. И если понадобится – сделаю то, что считаю нужным, снова. - Алистер, пожалуйста… Я… - Элисса ощутила, что у нее дрожат руки, - Обещай мне, что ты не сделаешь этого снова. Что не станешь собой рисковать, чтобы меня защитить. Моя жизнь не важнее твоей, и я не хочу этого… Она не в силах усидеть на месте, обошла стол, который стоял у камина. - Алистер, пообещай мне, что ты не станешь меня спасать, если сам можешь погибнуть. - Ты понимаешь, о каких глупостях ты просишь? – Алистер улыбнулся. Она разглядела его улыбку в слабом свете камина. - Считаешь, это смешно? – она все же сорвалась на крик, не в силах совладать с яростью, поднявшейся в ней, - Обещай мне, обещай немедленно! Я больше не смогу увидеть тебя таким, слышишь? Не смогу! Это выше моих сил, я не могу больше терять дорогих мне людей, которые умирают из-за меня! Алистер поднялся. Он посмотрел на нее в упор, прямо, что ей стало слегка не по себе под его взглядом. Отчего-то она ощутила себя не в своей тарелке. - Я действительно тебе дорог? Она замешкалась. У нее внутри все смешалось. Ощутив, как краска приливает к ее щекам, она опустила глаза в пол. Камин погас почти полностью. Остался только один, еще алеющий уголек. В полумраке она скорее ощутила, чем увидела, что Алистер подошел ближе. - Я не дам тебе такого обещания. Никогда. Ты можешь кричать на меня, требовать, чтобы я дал тебе такое абсурдное обещание, можешь меня ненавидеть. Но я не дам тебе обещания, зная, что нарушу его при первой возможности. Она ощутила всем телом, что он подошел к ней вплотную. Элисса чувствовала тепло, исходящее от его тела. Слышала его дыхание. Ее сердце выпрыгивало из груди, а воздух вокруг стал тягучим, как паутина, в которой она безнадежно завязла. Ее бессильная ярость схлынула. Она подняла глаза и увидела его лицо, совсем рядом со своим. Под его взглядом все внутри нее переворачивалось так, что у нее подкашивались ноги. Одна рука была у него на перевязи, чтобы срослась рана в плече. Здоровой рукой он прикоснулся к ее лицу, убрав выбившуюся прядь. Его пальцы скользнули по ее щеке и задержались. Элисса поняла, что не может дышать. Невольно, подчиняясь инстинкту, она перевела взгляд на его губы. Его лицо было совсем близко, совсем рядом. Между ними будто повисла последняя, тонкая нить, которая порвется от одного неловкого движения и оба они сорвутся в небытие. Он все еще не убрал руки от ее лица, и оба они медлили. Она не могла поцеловать его первой, ей показалось, что если это случится, она упадет в пропасть и пути назад уже не будет. Элисса не знала, о чем думает Алистер, длится это миг или целую вечность, может не прошло и секунды, а может быть уже настало утро, и день, и снова ночь, но она увидела, как его губы дрогнули и потянулись к ней, она ощутила жар его лица, когда раздался оглушительный стук в дверь, от которого она невольно отшатнулась всем телом от Алистера, будто от огня. Стук в дверь не прекращался. Из комнат за барной стойкой послышалось ворчание Коры, которую разбудило это громыхание, будто кто-то намеревался тараном пробить дверь и штурмовать таверну. Элисса достала из-за пояса кинжал, и, не глядя Алистеру в глаза, жестом указала на дверь. Они заняли позиции по обе стороны двери, он поднял засов здоровой рукой, и, когда тот упал на пол, дверь распахнулась так, что чуть не прибила Элиссу к стене. В открытый проем ввалился гном Огрен, с дорожным узлом и широким боевым топором на перевес, в полном обмундировании. Он оглядел темную залу, Элиссу и Алистера, застывших у двери, Кору, которая вышла из задних комнат и обрушила на него поток ругани, но казалось, его ничто не могло смутить. - Я боялся опоздать, Страж. Ты стало быть, тоже мой новый попутчик? Тебя заранее подбили, или ты отродясь такой? Первый раз иду в экспедицию с бабой и калекой. Ну, дадут предки, все не так плохо, и мне это только чудится.***
Не сменившаяся ночная стража привела в движение механизм тяжелых ворот, отделявших Орзаммар от опасностей Глубинных троп. Ее отряд стоял, частично заспанный, но полностью вооруженный и не поредевший. Ред обнюхивал нагруженного их пожитками бронто, который недовольно на него фыркал. Стен был в абсолютной готовности, будто до этого только и делал всю жизнь, что готовился к этому походу. Винн хмурилась и перехватывала посох, стараясь не выдать волнения. Лелиана бесконечно проверяла и теребила стрелы в колчанах. Морриган, как обычно, делала вид, что ей плевать на все, но она ненавидит все вокруг. Огрен – их новый проводник, был трезв, как Элисса и требовала. Зевран неудержимо зевал. А Элисса и Алистер избегали смотреть друг на друга, не в силах справиться со смущением. - Вы все выспались? – Зевран оглядел своих попутчиков, приняв напускной изумленный вид, - Неужели никто напоследок, перед смертью, не решил провести ночь так, чтобы и умереть было не жалко? Ну, напиться, заняться любовью? Совсем нет? Создатель, за что ты послал мне такую скучную компанию, чтобы я умер от того, что никто вокруг меня не умеет жить на полную катушку? - Ты успеваешь за нас всех, - парировала Элисса. - Может, двинемся уже? – проворчал Огрен, - Мне нельзя находиться в Орзаммаре с оружием. - Разве ты не из касты воинов? – Элисса вскинула бровь. - Мне запретили носить оружие в Орзаммаре, - крякнул гном недовольно, - Я убил на турнире мальчишку. - Разве у вас так не принято? - Поединок был до первой крови. Я не сдержался, и меня не казнили только за прошлые заслуги. Элисса вздохнула. - Дар у тебя, пожалуй. Ты собираешь ненормальных и убийц, - процедила Морриган сквозь зубы. - Если бы мы собирали нормальных, ты бы не оказалась в этой компании, Морриган, - отозвался Алистер. Тяжелый скрип ворот Орзаммара, отдаленно напоминающий боевой рог, проводил их в безумную экспедицию на встречу полной неизвестности.