Смерть — это лишь начало нового.
Каждый должен однажды сбросить свою земную оболочку и выпустить душу на свободу.
Лелиана, послушница Церкви Лотеринга
Элисса повалилась на четвереньки, свалившись в пролом. Она ударилась о пол, который зачавкал под ней так, будто она шлепнулась в болото. Первым она ощутила запах, от которого тошнота неотступно подкатывала к горлу и вставала комом — гнили, мяса, разложившихся трупов, ржавчины, которой всегда пахнет скверна. Она отдернула руки от мясистой жижи, поднимаясь на ноги и пытаясь разглядеть, что перед ними. Зал освещался красноватым светом, слабым, но достаточным, чтобы к нему привыкли глаза. Но лучше бы ее глаза такого никогда не видели. Меч едва не выскользнул из ее испачканной, вспотевшей от ужаса ладони. Она перестала дышать, у нее помутилось в голове от того, что она перед собой видела. Весь пол залы затянула растущая, как дикий плющ, мясная субстанция. Казалось, под ногами виднелись жилы, сведенные мышцы, живые, но при этом гниющие, исходящие кровью и гноем. Прямо под этой массой шевелилось нечто, вздрагивая, лениво извиваясь, сокращаясь, будто пуская волны по водной глади. Между двух завалившихся колон — огромных каменных столбов с грубой резьбой, Элисса видела ее. Смотрела, как кролик смотрит на змею, и не могла отвести взгляда. Ее пробил холодный пот. Нечто между порождением тьмы, гигантским осьминогом и муравьем — так ей показалось. Матка порождений тьмы сидела в тронном зале Бономмара, вросшая прямо в эти жуткие мясные наросты на полу, прилипшая к каменным стенам. Нечто вроде ее зада, приросшего к земле, напоминало муравьиное тело и было покрыто панцирем. Тело с серой кожей, какое бывает у покойников, умерших от лихорадки, было огромным и толстым, и прямо из него вырастали клешни, напоминающие муравьиные лапы. Только размера они были такого, что могли пригвоздить к земле взрослого мужчину одним ударом, и были тоже закованы в толстый панцирь, как в доспех. Складки уродливого тела венчало множество грудей — обвисших, с почерневшими сосками, придающих чудовищу сходство с кошмарным подобием свиноматки. Короткие для такого тела ручки — единственное, что по форме напоминало еще нечто человеческое. Множество подбородков, маленький, клыкастый рот — как зияющая черная дыра на лысой голове. Шеи будто не было вовсе — казалось, маленькая, неестественной формы голова, похожая на яйцо, растет прямо из жирных плеч. Глазки, маленькие, над которыми нависли многочисленными складками то, что можно было бы назвать веками — жадные, ищущие, пустые, и Элисса встретилась взглядом с тварью. Матка заверещала, зарычала так, что казалось, дрогнул свод пещеры. Элисса попятилась назад, не контролируя себя от ужаса, и поскользнулась на кровавом месиве. Тварь зашевелила своими клешнями, закричала в ярости на непрошенных гостей, и мясистый пол под ними задрожал, зашевелился, заволновался, как море. Элисса упала на колено, Алистер за локоть поднял ее и, выставив перед собой оружие, потащил ее к стене, сам стараясь удержаться на ногах. — Уходим, — голос Зеврана звучал напряженно, с дрожью, она едва разбирала слова, — Уходим отсюда сейчас же! Всю пещеру наполнили звуки рвущейся плоти, взметнулись фонтаны крови и гноя — прямо сквозь мясную массу, разрывая ее, вырвались щупальца. Огромные, высотой они достали до потолка, толстые у основания и заканчивающиеся тонким щупом, они вылетали наверх со свистом, как огромные хлысты. Склизкие, все покрытые слизью, будто целиком состоящие из мышц, неприкрытых кожей. Элисса не успела крикнуть, чтобы они выбирались обратно — ей показалось, что кто-то попытался. Нырнувшие в кровавое месиво щупальца, поднимая фонтаны крови и слизи, в миг дотянулись до конца зала, в котором они сгрудились, сбили их с ног и перекрыли выход из пещеры. Морриган выпустила из своих пальцев огненную вспышку, но одно из щупалец ударило ее так, что ведьма полетела в сторону и ударилась о стену. Она упала и не шевелилась, Элисса хотела побежать к ней — но Алистер железной хваткой держал ее за руку и тащил за собой — ближе к центру залы было небольшое каменистое возвышение, где не было мясных наростов. Щупальца летали под их ногами, сбивая их с ног, вырываясь наружу, пытаясь схватить. Отряд, оскальзываясь, спотыкаясь, уворачиваясь, пытаясь отбиваться, бежал к камню — единственному месту, где щупальца не могли их достать из-под земли. Огрен потащил упавшую Морриган за собой — Элисса увидела это боковым зрением, но ведьма поднялась через несколько шагов и побежала сама, тяжело, а гном прикрывал ее отход, размахивая топором. Алистер рывком забросил ее на каменный выступ, подсадил Лелиану и Винн. Элисса увидела, как к нему тянется щупальце, у нее сжалось сердце, но Стэн остановил угрозу ударом меча, разрубая и кровавую массу, и лезущий под ней чудовищный отросток. — Сюда, залезайте сюда быстро! — к Элиссе возвращалось самообладание, хотя и с большим трудом, — В круг! Круговая оборона! Не дайте вас схватить! Они встали кольцом на камне, так тесно, что чувствовали плечо стоящего рядом. Элисса за шкирку схватила Реда и загнала его в центр круга, за свою спину. Справа от нее стоял Алистер, слева Лелиана. Она сжала пальцы на рукоятях оружия так, что у нее побелели костяшки. Матка вопила. Ее щупальца, разрывая полумертвую плоть, взметнулись со всех сторон, охватывая, окружая, оплетая каменный уступ, на котором бойцы сгрудились, будто моряки, выброшенные на скалу во время шторма, выжившие, но бессильные против стихии. Щупальца напали, набросились сразу со всех сторон, заливая их слизью. Элисса ударила наотмашь, и с первого удара поняла, что они слишком крепкие и толстые, чтоб она могла их разрубить, но ее сил хватало, чтобы резать их. Истекающие белой слизью и бурой кровью, они на миг отступали, сокращаясь в конвульсиях, и нападали снова. Лелиана бросила лук и дралась кинжалом — ее стрелы летели прямо, а щупы извивались и возникали снизу, сбоку, каждый раз меняя положение. Ее кинжал застрял в одном из них, она наклонилась, чтобы поднять лук, когда щупальце хлестким ударом ударило ее в ноги. Лелиана упала, а Морриган, стоящая по другую сторону от нее, ударила заклятием в щуп, который попытался ее утащить. Элисса пыталась помочь бывшей послушнице подняться и одновременно — не дать схватить себя. Она грубо потащила Лелиану за шиворот наверх, пока к ней не подобрались новые чудовищные отростки, и едва не упала сама. Главное не упасть, не дать себя утащить… — Держать кольцо! Держать! — Элисса закричала, что было мочи, стараясь перекричать визг матки и шум боя. Она отрубила конец щупальца, который ударил ее, как хлыст, едва не выбив из нее дух — она отлетела бы в сторону, если бы Алистер не подставил ей плечо. Подскочивший Ред вырвал кусок мяса из отростка, а Элисса довершила дело, в отчаянии навалившись на содрогающееся щупальце коленями, нанося рубящие удары, будто дровосек, раскалывающий бревно. Щупальце, истекая кровью, содрогаясь, медленно отползло вниз, а Элисса осталась на камне, вся залитая белой липкой слизью, отбивая атаки нового щупа, и видела только их, возникающие то тут, то там, хлещущие ее соратников. — Я так долго не продержусь! — Элисса услышала крик Винн близко, но не могла обернуться — на нее напали снова. — Не размыкать строй! — она сама понимала, что это сложнее с каждой секундой, и не видела пути к спасению. Щупальце падало на них сверху, плашмя, в короткую секунду она осознала, что если отскочит — столкнет с камня Лелиану. Прежде, чем на нее обрушилась гора склизких мышц, какая-то сила увлекла ее вниз. Алистер удержал ее рукой, закрыв щитом и себя, и ее. Чудовище своей уродливой конечностью ударило сверху, Алистер подставил обе руки, и с трудом удержал удар. На его металлическом щите осталась вмятина, удар пришелся такой силы, что они оба повалились на землю, прижатые щупальцем, и воин упал на девушку сверху, прижимая к земле, но второго удара не последовало — справа от Алистера стояла Винн, и магическим усилием она запустила в щупальце каменную глыбу, придавив нападающий отросток у самого его выхода из кровавой массы на полу. Матка завизжала еще сильнее, щупальце задергалось, раздирая себя о камень и кроша его. Элисса и Алистер, воспользовавшись секундной передышкой, встали, поскальзываясь на крови и слизи под ногами, и Элисса заметила, что от принятого удара у Алистера плохо слушаются руки. — Да сколько у нее щупалец? — вскрикнула Лелиана. — Еще больше, чем сисек! — взревел Огрен, рубя очередное. Морриган окончательно пришла в себя от удара. Она отступила чуть назад, под защиту стоящего рядом Огрена, и копила силы — Элисса ощутила, как от нее пошли волны магической энергии, слегка сотрясая воздух. — Эй, старуха! Не хочешь мне помочь немного, пока тут не поубивали всех? — Морриган, вся сжавшись, уже дрожала, будто в легкой судороге, от сосредоточенной в ней магической силы. Винн, под прикрытием щита Алистера, повернулась в центр круга, куда отступала Морриган, и положила руку на плечо ведьмы, вся сквозь кожу вспыхнула голубым светом, замерла, и Элисса впервые увидела, как Винн отдает магическую энергию, послав ее волны в тело Морриган. Их связь была практически осязаема. Налившись светом, Морриган выпрямилась, сделала несколько шагов в сторону края камня, на котором они пытались удержаться, и пустила из своих рук огненную волну, жаркую, всепожирающую, которая, оставляя за собой смрад и вонь горящего мяса, покатилась до самой стены, заполнив добрую половину залы. Горящие щупы извивались, чернея, матка визжала так оглушительно, что Элисса бессильно бросила оружие и зажала уши ладонями. Щупальца исчезали в горящем кровавом месиве на полу, падали, бились в агонии, скручивались и распрямлялись, нанося последние удары по камню под их ногами, кроша его так, что Стэн, не удержавшись, соскользнул вниз. Отростки в уцелевшей половине залы тоже исчезли в полу, матка притянула их к себе, и орала, орала не прекращая. — А ну заткнись, стерва! — крик Лелианы показался шепотом за этими визгами, но ее стрела угодила в извивающее серое жирное тело, пробив плечо. Матка на секунду перестала кричать, ее затрясло, и у Элиссы мелькнула надежда, что это победа — но потом чудовище начало рвать. Рвотные массы, вылетающие из черного клыкастого рта, заполнили зал невообразимой вонью, лились фонтаном, а там, куда они падали — мясные наросты шипели и разлагались, будто их полили кислотой. Их было много, так много, сколько не может представить человеческое воображение, и они, разливаясь, подступали к ним. — Убей ее, Лелиана! Убей! — Элисса достала лук, который чудом остался на ее спине, и пустила стрелу матке в голову. Мимо. Она достала еще одну, молясь Создателю, чтобы направил руку Лелианы или ее. В этот момент матку прекратило рвать, а из щелей в стенах залы повалили порождения тьмы. Они, как саранча, валились со стен и потолка, разбиваясь и прыгая на оскверненные плиты пола, и бросились защищать свою прародительницу. Матка завизжала снова. — Проклятье, она их зовет! Зовет на помощь! — озарило Элиссу догадкой, — Убить ее, убить, или они нас задавят! Она дралась с гарлоком, пока ее мечи не залила его черная кровь. Потом еще один и еще один, порождения тьмы теснили их от матки. Мимо нее пролетело заклятие Винн, убив нескольких тварей и освободив просвет среди них. Элисса услышала вопли крикунов где-то неподалеку — больше ждать было нельзя и секунды. Она бросилась в живой коридор, боковым зрением оценивая, что пока не численное, но боевое преимущество на стороне ее бойцов. Пока эта жирная тварь орет и зовет на помощь новых, им не победить. Она зарубила нескольких генлоков, преградивших ей путь, и побежала, стараясь хранить равновесие на скользком, бугристом, дрожащем полу, прорываясь к матке — к ее незащищенному, обвисшему серому брюху. Матка увидела ее, смотрела прямо на нее своими маленькими, тупыми поросячьими глазками. Она нанесла первый удар своей клешней, когда Элисса подошла достаточно близко — но девушка прыжком увернулась в сторону. Оттолкнувшись от земли, занеся меч, она буквально взлетела в воздух, метясь в незащищенные панцирем пузо и груди. Ее сбило с траектории, перевернуло вниз головой, тряхнуло так, что у нее потемнело в глазах, а потом ударило о камни всем телом. Она подумала, что упала, но нечто сжимало ее грудь и живот с такой силой, что заскрипели доспехи, и снова ударило ее о камни. Если она упала, то не могла понять, почему ее голова свисает вниз, ее глаза застелила красная пелена. Когда, между ударами, сознание вернулось к ней, Элисса увидела, что она не на земле. Она забыла про уцелевшие щупальца, и одно из них перехватило ее, скрутило, и сейчас удерживало над землей, и било ее безвольное тело о свод и стены пещеры так, что от каждого удара она на несколько секунд ничего не видела и теряла сознание. Элисса не понимала, как не выпустила меч, но сейчас она отчаянно, лезвием и плашмя колотила по убивающей ее уродливой конечности, которая от ее ударов еще больше трепала ее, бросаясь из стороны в сторону так, что Элисса уже не понимала, где пол и потолок. Зависнув в нескольких метрах над землей, она увидела щит Алистера — на него навалилась толпа генлоков, гарлоков, крикунов, так, что его почти уже не было видно, но мелькал его меч, он дрался… Чувствуя, как щупальце сжимается на ее теле, выжимая из нее жизнь, Элисса поняла, что ей нечем дышать. В глазах начало темнеть, меч выскользнул из руки, она пыталась стащить с себя петлю мертвой хватки руками, но она сжималась все сильнее и сильнее, и ей показалось, что сейчас ее ребра лопнут. Чувствуя, что теряет сознание, что все вот-вот закончится для нее навсегда, она посмотрела на Алистера, на то место, где видела его последний раз — он бился против такого количества тварей, что не успевал поворачиваться — они бросались ему на спину, висли на его руках, и он замер на секунду, встретившись с ней взглядом, увидев ее, висящую под потолком, практически раздавленную. «Только выживи, Алистер» — промелькнула мысль в ее голове. Элисса, тяжело хватая ртом воздух, борясь за жизнь, увидела, как Алистер припал на колени. От мысли, что его убили, такая боль взорвалась в ее груди, что она перестала ощущать физическую и попыталась освободиться снова, но щупальце сжалось сильнее. А потом мелькнула вспышка, и хватка ослабла. Порождения тьмы разлетелись в стороны, как щепки, сбитые с ног, будто взрывной волной. Окровавленные, они уже не поднялись, а Алистер стоял в центре взрыва, не оставившего не единого следа. Из его тела будто хлынула чистая энергия, разметавшая врагов вокруг него, он был жив, он был цел, и он бежал к ней прежде, чем утих гул устроенного им взрыва, разнесшегося на всю пещеру и сбивших с ног все живое на тридцать локтей вокруг него — и своих, и чужих. Державшее ее щупальце ослабило хватку, потащило ее вниз, содрогнулось и выпустило ее, и Элисса ощутила, что летит вниз. Неизвестно, как это выглядело бы, если бы они были героями сказки или легенды, но она рухнула на Алистера, который попытался ее поймать, как мешок, и они оба свалились на землю. Приходя в себя, она, не поднимаясь, на четвереньках пробралась туда где, кажется, упал ее меч, и тяжело поднявшись на ноги, с трудом дыша, побежала к матке снова. Алистер был за ее спиной, он прикрывал ее спину, отбил от нее щупальце. Они увернулись от левой клешни, от правой, увидели, что к тому же месту бежал Огрен. Одна из клешней схватила его, подняла над землей, начала бить о стену — гном рычал, бил ее топором, который не выпустил их крепких рук. Матка отвлеклась на него, и им удалось прорваться. Алистер подсадил Элиссу, и она зацепилась рукой за клешню твари, так, что та, судорожно размахивая ей, сама забросила девушку себе за спину — к стене, которая уцелела и к которой она приросла. Спина матки была покрыта хитиновым панцирем, и смысла бить в нее не было. Элисса вцепилась пальцами в пластины и забралась по ней наверх, к плечам, захватив, на сколько хватило ее руки, голову чудовища, которое заметалось и заорало так, что у Стража потемнело в глазах. С трудом удерживая равновесие, Элисса оседлала плечи чудовища, ощутив на своих ногах хватку коротких, человеческих, поразительно слабых и будто детских ручонок, и выверенным движением полоснула твари по горлу. Задыхаясь, заливая вокруг все кислотой, она металась так, что Элиссе казалось, что она пытается удержаться на сбрендившей необъезженной лошади, и она загнала в матку меч снова и снова — в горло, в грудь, везде, куда смогла достать, пока та не перестала орать и не захлебнулась своей кровью и скверной. Когда омерзительная непропорциональная головка безвольно обвисла вниз, Элисса тяжело скатилась вниз по ее несуразному жирному телу, вся перепачкавшись в слизи и крови, и завалилась на спину в кровавом месиве, пытаясь восстановить дыхание. Звуки боя становились все тише и тише, кажется, ее отряд уже добивал раненых, а новые, даст Создатель, теперь не услышат и не придут.***
— Элисса! Элисса, что с тобой? — ее тряхнули за плечи, когда она как раз пыталась прийти в себя. Открыв глаза, она увидела перед собой лицо Алистера, совсем близко. — Ты ранена? Где болит? — напряженно спрашивал он, сверля ее взглядом и держа за плечи. — Я просто отдохнуть прилегла, — у нее чуть поднялись уголки губ, — Так была сражена твоим фокусом. Чего же ты раньше так не делал? Ты что же, тоже маг? — Ты не ранена? — Нет, — выдохнула она, садясь, — Все целы? — Все, — Алистер не отпускал ее. Выдохнув, он внезапно прижал ее к себе. Элисса замерла на мгновение, щекой ощутив холод его доспеха. Она вздрогнула, но не отстранилась, чувствуя, что он не разжимает объятий. Медленно, нерешительно она обняла его в ответ и ощутила его дыхание на своей шее. — Это хорошо, — прошептала Элисса, не до конца понимая, о чем именно она сейчас говорит. Мурашки побежали по ее коже, она ощутила тепло его дыхания, и чувствовала только его, обнимая Алистера в луже крови, слизи и Создатель знает чего еще. Рядом послышалась возня — Ред, счастливый, весь испачканный грязью и черной кровью, врезался в них и принялся лизать Элиссе лицо. Успокаивая пса, хлопая его по бокам, она огляделась. Если Создатель сюда не заглядывает — у нее нет ответа, как им удалось уцелеть, всем до единого, в этой кровавой бане. Элисса задержала взгляд на Огрене — он был в крови с ног до головы, прихрамывал, но без него им бы не справиться с маткой, да и раньше. Она была рада, что он пошел с ними, несмотря ни на что. Огрен задержал взгляд на чем-то над их головами, Элисса взглянула туда же — под свод за колоннами, и увидела смутно невысокую фигуру. — Какого хера ты затащила нас сюда, нажья ты шлюха? — закричал Огрен. Из темноты, над мертвой тушей матки выступила Геспит. Все так же похожая на призрака, она будто не видела никого из них, не слышала обращенных к ней слов. — Они берутся из нас… — ее голос звучал, как и глубокого подвала, но в нем слышалась пугающая надрывность, — Потому они ненавидят нас… Потому они забирают нас… Потому они сытно кормят нас… Но настоящим чудовищем, — голос ее стал низким, отрешенным, — Становятся не против воли, а по собственной. Бранка… Любовь моя… — Спустись сюда! — не унимался Огрен, чувства которого, определенно, были задеты встречей с любовницей его жены. Но Геспит не смотрела ни на кого. — Камень наказал меня, друг мой… Я умираю от чего-то худшего, чем смерть. Предательство. Геспит повернулась к ним спиной и шагнула, провалившись куда-то. Она не издала ни единого звука. Когда наконец они добрались до места, где она стояла, поднявшись по заваленным каменным перекрытиям — Элисса увидела только маленькое, сломанное тело на дне расселины. Значит, вот что происходит с женщинами, попавшими на Глубинные тропы. Вот почему среди Стражей мало женщин… Порождения тьмы размножаются с их помощью, обращают их, сводят с ума. Кормят мясом, скверной, насилуют, и превращаю в маток, как они сделали с Ларин. Как хотели сделать с Геспит. Элисса, спускаясь вниз, в поисках выхода размышляла только о том, что если бы знала, что ее ждет такая участь — убила бы себя не задумываясь. Но иная мысль не давала ей покоя — из слов Геспит следовало, что Бранка их предала, отдала… Как могла Бранка, глава дома гномов, отдать женщин порождениям тьмы? Как и зачем она могла заключить с ними такой безумный союз? Элисса надеялась, что Геспит сошла с ума и ее разум извратила скверна, потому что в случае, если Бранка вступила в союз с порождениями тьмы — лучше бы им найти ее мертвой.***
— Предположу, что нам туда, — Зевран указал в очередной туннель, по которым они покидали Бонаммар, отправившись из гнезда порождений тьмы еще глубже в гору. — Ты что же, не хочешь больше повернуть назад? — Алистер поднял брови. — Проклятье, зачем мне возвращаться назад, если к нормальной жизни я вернусь не скоро? Как мне после увиденного до конца дней своих смотреть на женскую грудь? Как мне спать? Да мне теперь одна дорога — на тот свет или в монастырь! — Алистер, — Элисса остановила его, взяв за предплечье, — Что ты сделал в пещере? Мне это не привиделось, я знаю. Ты не можешь быть магом, если учился на храмовника — что ты сделал? — Конечно, я не маг, — вздохнул Алистер, — Я бы отшутился, что умею придержать козыри в рукаве, но в картах я не силен. Элисса выразительно на него посмотрела. — Ладно-ладно, не смотри на меня так, а то я чувствую себя виноватым во всех грехах магистров Тевинтера. Я говорил тебе, что не хочу рассказывать, что не должен рассказывать об обучении на храмовника. Но у храмовников… Много разных умений. То, что я сделал там… Это взрыв энергии, которую я принимаю в себя, когда рассеиваю магию. Как переполненный сосуд, который взрывается и опустошает себя, чтобы наполниться вновь. Но я… В общем, никогда не делал так раньше. У меня не получалось, я же так и не стал храмовником. Чтобы владеть такими приемами, нужно принимать лириум — так я думал прежде. Но, видимо, можно и просто хорошенечко разозлиться. — Ах, значит прежние наши злоключения казались тебе легкой прогулкой? — Нет. Просто я… Я испугался, что в этот раз я… Не успею, — Алистер посмотрел ей прямо в глаза, и слова комом встали у нее в горле, — Это получилось прежде, чем я успел понять, что я делаю. — Идем, — сказала она, — Надо идти… Но все же, если ты такое можешь без лириума… В твоей семье не было магов? — Моя мать была судомойкой. Вряд ли она отмывала котлы чарами, — усмехнулся юноша.***
Еще через час, сделав передышку в пещере почище, они спустились так глубоко, что уже не видели уцелевших проходов и строений — только темные, будто вырытые в породе гигантскими кротами коридоры. Когда они снова набрели на освещенные переходы, Огрен перехватил топор покрепче: — Надеюсь, нас тут не ждет еще одна баба, которая трахалась с моей женой. — Тут светло. Но как-то мрачновато, — отозвалась Лелиана. — Чувствую — мы найдем здесь Бранку. Негде, если не здесь, — Огрен насупился, — Ее просто так врасплох никогда было не застать. Они спустились еще вниз, по пологому полу туннеля, и их обдало жаром лавы. Элисса не представляла, на какой они глубине, но видела отблески огненных рек на своде пещеры, в которую они вышли. Осторожно Страж огляделась вокруг. То там, то здесь, виднелись следы разоренной стоянки. Неуверенно Элисса перешагнула через разложившийся гномий труп. Ошибиться было нельзя, тут был убит именно гном. Убит стрелой в грудь, и, когда Элисса посмотрела на оперение — это была не стрела порождения тьмы. Неподалеку синим светом, исходя испарениями, девушка разглядела группу голубоватых кристаллов, будто растущих прямо из земли. — Это лириум, — отозвался Огрен на незаданный вопрос, — Сырой лириум, как он есть. Мне-то все равно, а вам всем не надо с ним долго соседствовать, так что идем-ка, пока вы тут не окочурились. Он для вас ядовит, говорят. В центре пещеры были завалы из обвалившегося свода, огромных кусков горной породы с острыми краями. Между двумя завалами виднелся узкий проход — единственный возможный путь. Земля в этом проходе была разрыта, пройти через него нельзя было иначе, как по двое — до того он был узким. Ступив в эти импровизированные ворота, Элисса оглядела их «стены». Ей показалось, что камень обработан, сглажен со стороны прохода так, что за него нельзя было зацепиться, и возвышался вверх, как крепостная стена. Ред пробежал странный перешеек первым, Алистер пошел вперед с Огреном, Элисса подставила свое плечо Винн, которая тяжело шла от усталости. Она помогла пожилой волшебнице переступить земляную насыпь, поддерживая ее, когда с жутким скрежетом и треском камня прямо за спиной Винн, из-под земли, вынырнули острые пластины из ржавого железа, перегородив проход всем, кто шел за ней, отрезая им путь. Элисса бросилась вперед, ударила кулаком по этим неизвестно откуда взявшимся заграждениям, и ощутила только, что несколько слоев металла и камня даже не дрогнули от ее удара, и от тяжелого удара изнутри, который нанес ее кунари. За железной стеной она услышала вскрик Лелианы: — Нас заперло здесь! С обеих сторон! Элисса! — С вами все нормально? Я здесь, я сейчас что-нибудь сделаю! — крикнула она в ответ, оглядывая ворота, пытаясь придумать выход. Она подняла голову наверх, думая, как забраться на стену, через которую им пришлось пройти, и увидела, что за ними наблюдает с высоты гномка в тяжелых доспехах с тяжелым взглядом. У нее были короткие каштановые волосы. Выражение ее грубого лица не выражало совершенно ничего — ни страха, ни удивления. Элисса встретилась с ней взглядом лишь на секунду — гномка безразлично оглядывала ее спутников. — Позвольте, я буду с вами грубоватой, — спокойно заговорила она, но от чужого голоса в пещере воцарилась тишина, — А то мне все эти реверансы поперек горла стоят. Надеюсь, вас это не смущает? — Чтоб у меня зад облез, — растерянно пробормотал Огрен, повышая голос, — Чтоб я эльфом стал… Бранка! Святой Камень… Я еле тебя узнал! — Огрен, — Бранка не меняла тона, будто она рассталась со своим мужем не позднее минувшего дня, — Значит, ты нашел-таки путь сюда? Надеюсь, путь отсюда тоже найдешь, — она перевела взгляд на остальных. Элисса стояла впереди — на ней она и сосредоточилась, — И как же мне обращаться к вам? Ландскнехты последнего лордика, который решил меня поискать? Или те, первые, кого не смутил перегар Огрена? — Будь почтительна, женщина, — рыкнул Огрен, не оставаясь в долгу перед равнодушием давно пропавшей жены, — Ты говоришь с Серым Стражем! — О, — Бранка даже удивилась так, что никакой перемены в ее невозмутимом виде не произошло, — Дороговатый, должно быть посыльный… И что же случилось в Орзаммаре? Эндрин умер? Он, помнится, и при мне на ладан дышал. Бранка неспешно прошлась туда-сюда вдоль края стены. — Да, он мертв, — ответила Элисса, — А Ассамблея не может принять решение. — Тогда как вы в этом замешаны? С чего это наземники полезли в гномью политику? Наверное, у вас есть покровитель, — Бранка чуть улыбнулась, но лицо ее не покидало бесстрастное выражение, — Высокопоставленный покровитель. Ему нужно что-то особенное. Что же? Элисса поняла — Бранка строит догадки и упивается своей правотой. Она говорила так, будто видит их насквозь, будто единолично знает истину — высокомерие сквозило в каждом ее слове, каждом жесте. Высокомерие и осознание безграничности собственной правоты. Ей не нужен был собеседник — она наслаждалась собой. — Я скажу вам тоже, что и всем прочим, — театрально вздохнула гномка, — Кто думает, что я могу сотворить им короля. Так вот — если совет посадит на трон пьяную мартышку — мне будет все равно, — ее лицо, до этого будто каменное, дернула судорога, она вдруг сжала кулаки и злобно посмотрела над их головами, — А все потому, что нашу защиту, наше величайшее изобретение, зависть армий всего мира мы проворонили! Да не просто так, — ехидно, жестоко шипела Бранка, — А отдали в лапы порождений тьмы! Наковальня пустоты, — она смаковала это слово, будто сахар на языке, — То, из чего древние создавали свои армии големов, и не давали первому архидемону даже подняться, — голос ее вдруг стал почти мягким, будто говорила о возлюбленном или ребенке, — Она здесь, так близко, что я ее чувствую… Бранка замолчала, а Элисса, выждав, задала вопрос: — И в чем же трудность? Бранка будто этого и ждала, как актриса, которая вызубрила свою роль, она ответила без запинки: — Наковальня находится на другом конце полосы ловушек, установленных самим Каридином. Мы с моими подручными отдали тело и душу, чтобы раскрыть ее секреты… — Как мне вытащить из ловушки Каридина моих друзей? — Элисса не отходила от стены, разделившей ее отряд. — О, это не ловушка Каридина. Это моя, — Бранка улыбнулась. — Выпусти их, мы тебе зла не причиним, — Элисса смотрела ей прямо в глаза. Бранка усмехнулась довольно. — Вы? Причините зло мне? О нет… Думаешь, Страж, мне ведом страх, когда передо мной стоит такая цель? — Тогда отпусти их, и мы выведем тебя отсюда, — Элисса начала напрягаться всем телом, чувствуя недоброе. — Нет, — Бранка улыбнулась, — Я тут диктую условия, Страж. Это мое королевство, так что лучше тебе слушать внимательно. Это — моя ловушка, ловушки Каридина дальше. Мы с моими подручными отдали тело и душу, чтобы узнать их тайны. Вот что важно, вот, что имеет непроходящее значение — если у меня получится, выиграет весь народ гномов. А короли, политики — это все эфемерно. Я отказалась от всего, принесла в жертву все, ради Наковальни Пустоты. — Зачем гнаться за недостижимым, если сейчас, сию минуту, в тебе нуждается твой народ? — Элисса понимала, что встретила Бранку, которая свихнулась. О которой, возможно, говорила Геспит. Но ее люди были за непробиваемой отвесной стеной, и она пыталась ее урезонить, — О какой жертве ты говоришь? О Геспит и членах своего дома? — Они не должны были предавать меня, они все принесли мне клятву верности. Поклялись мне сделать все, чтобы добраться до Наковальни, и им всем не хватило духа… Чтобы сдержать клятву. Всем, даже моей любимой Геспит. Они заплатили. И теперь никто не скажет, что я туда не доберусь. Каждый день, методом проб и ошибок я разбираюсь в устройствах Каридина. И я туда доберусь. — Превосходно, — не выдержала Элисса, — Отпусти моих людей — и мы не будем тебе мешать. Уйдем, будто не видели этого всего. — Нет, Страж, — улыбнулась Бранка, — Есть только один путь отсюда — только вперед. Через лабиринт Каридина, где ждет Наковальня. — Что с тобой сотворило это место? — голос Огрена звучал глухо, — Я помню, как женился на девочке, с которой минуту поговоришь — и видишь всю ее прелесть… — Я — ваша Совершенная, — жестко оборвала его Бранка, — Это мой приказ, Страж. Принеси мне Наковальню. — Отпусти моих людей, — Элисса чувствовала, что не может сдержать злость. — Нет, — Бранка снова вернулась к спокойному тону, — Если ты не справишься — они пойдут следом. Мне нужно экономнее расходовать испытуемых. — Отпусти их, или я тебя убью. Мимо головы Бранки пролетело заклятие — Морриган пустила его снизу, запертая в ловушке. Бранка тут же скрылась с глаз, хрустнул невидимый механизм, а железные пластины, запиравшие часть ее отряда между отвесных скал, медленно, взрывая землю, двинулись на встречу друг другу. — Нет, Бранка, стой! Что ты делаешь? — закричал Огрен, — Не стреляйте в нее, она же с ума сошла! Бранка, остановись сейчас же, дура! — Сука, эта тварь нас сейчас раздавит, убейте ее! — Зевран закричал, за воротами началась суета. Не понимая, что делает, Элисса попыталась вцепиться в гладкую металлическую стену, чтобы удержать ее, потом бросилась к груде камней, за которой исчезла Бранка, но поняла, что не может на нее забраться — слишком высоко и отвесно. Бранка показалась снова, вооруженная луком, и пустила вниз, в пространство между двигающимися частями ловушки, стрелу. Элисса услышала женский вскрик. — Морриган! Оставь их! Оставь их и я пойду в твой чертов лабиринт! Механизм хрустнул снова, и железные стены, грозящие раздавить ее друзей, остановились. — Я пойду, слышишь? Пойду и принесу тебе твою долбанную Наковальню, но волос не должен упасть с головы моих друзей! — Я подожду здесь. Говорят, ваш Орден славится не только умением махать мечом, но и смекалкой. А если твои друзья попытаются выбраться — прости, но мне придется убить их в любом случае. Так что лучше торопись, Страж, и достань мне мою Наковальню. Послужи на всеобщее благо. — Один вопрос, Бранка — какого демона ты отдала своих людей порождениям тьмы? Как это помогло тебе добраться до твоей драгоценной Наковальни? Бранка безразлично пожала плечами. — Они не хотели слушаться. Не хотели умирать в ловушках, и я их наказала. Мне нужны были новые испытуемые, а гномы… Рождаются и растут медленно. Порождения тьмы куда быстрее, и готовы сразу быть испытуемыми…. Искать выход. Проходить ловушки. — Ты убила всех, кто пошел за тобой, — Элисса бросила это ей, но не было никакой ответной реакции. — Они все предали меня. Даже моя любимая Геспит. И поплатились за это. Так что лучше не пытайся обмануть меня, Страж, и не заговаривай мне зубы. Иди в лабиринт. Если мне не добьешься успеха — может, его добьюсь я с помощью тварей, которых ты и твои подружки произведут на свет когда… Вы изменитесь. Я не жестока, Страж. Просто не расточительна. — Бранка! Что ты несешь! — у Огрена дрожал голос, а его жена снова исчезла из виду. Элисса подошла к стене, отделяющей ее от Морриган, Лелианы, Стэна и Зеврана. — Как вы? Морриган жива? — Ее в плечо ранило, — послышался голос Лелианы, — Ничего страшного, мы подождем… Подождем здесь, пока ты за нами вернешься. — Я вернусь, обещаю, — Элисса сжала кулаки. — Поторопись, любовь моя, — отозвался Зевран, — Тут может и миленько, только стало как-то тесновато. Огрен остановил ее, когда она решительно пошла в сторону туннеля. Она старалась шагать решительно — ведь внутри у нее все колотилось от ярости и собственного бессилия, и ей было страшно, отчаянно страшно оставлять людей, которые доверились ей, которые надеялись на нее, во власти сумасшедшей, одержимой гномки, которая оказалась способной… Ей даже представлять этого не хотелось. — Страж… Страж, клянусь, я не знал что с ней стало, но я прошу тебя, очень прошу, если хочешь… Она не такая, она отпустит твоих друзей, только не убивай ее… Это она от этой штуки проклятой сбрендила, это какая-то магия. Давай заберем ее отсюда, она просто получит эту дрянь, и может быть… — Я не знаю, Огрен, я ничего не знаю и ничего не стану тебе обещать о твоей сбрендившей жене. Она не оставляет нам выбора, и лучше нам торопиться, пока ОНА никого не убила. Огрен смотрел в пол и сопел носом. Он казался ей верным товарищем, хорошим бойцом, но она не поставит на карту своих друзей против жизни его жены. — Если хочешь — подожди здесь, заодно посмотришь, чтобы все не вышло из-под контроля и все уцелели, — Элисса положила Огрену руку на плечо. Она гнала мысль, что если Бранка попытается убить Лелиану, Морриган, Стэн или Зеврана, кого угодно из ее отряда — а Огрен станет ее защищать — ей придется выбирать. Ей придется убить и его, если он не отступит, но когда он посмотрел на нее, она увидела в его глазах то, на что надеялась. Сомнение. — Нет. Это моя сбрендившая жена посылает людей на смерть. Ей плевать, что я пришел ее спасти. Я с тобой пойду, до конца, и если смогу — я остановлю ее безумие. Перед ними виднелся очередной черный, как ночь, туннель, ведущий к ловушкам Каридина. Элисса сделала глубокий вдох. Ей нужен здравый рассудок, холодная голова. На кону жизни ее друзей, тех, кто идет с ней, и тех, кто попал в капкан к Бранке. Она прикрыла глаза, успокаиваясь, собираясь с силами. Там, в туннеле, она почуяла порождений тьмы.