Вы ничего и никому не должны, а уж тем более не должны верить.
Ты глаза закрой от скуки, разведи пошире руки...
Так или иначе будешь одурачен.
Флемет, Ведьма из Диких земель
Проснувшись, Элисса не открывала глаза. Она боялась, что все окажется сном, который растворится в воздухе случайным наваждением, как только она проснется окончательно. Голова была тяжелой от выпитого эля, во рту пересохло. Может быть, если вчерашний пир — не сон, то и все остальное тоже. Медленно открывая глаза в покоях гномьего дворца, Элисса коснулась кончиками пальцев губ, пытаясь мысленно вернуть случившееся. Она чувствовала себя так, будто сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Будто оно стало таким большим, что сейчас разорвет ребра, как прутья клетки, и улетит. Несмотря на похмельную тяжесть, она ощущала по-новому каждую часть своего тела. Ей хотелось танцевать, смеяться, петь, хотелось затопить своим счастьем весь мир вокруг. Постель показалась ей чудесно мягкой, тепло очага согревало ее, и, сев на кровати, она подтянула к себе колени, обхватила их руками и, уткнувшись лбом, тихонько рассмеялась, прикрыв глаза и осознав, что всё было явью и не привиделось ей. Языки пламени в камине плясали, как плясали огоньки в его золотистых, красивых, глубоких глазах, когда он смотрел на нее. И она смотрела на него и не могла отвести взгляда. Элисса спрыгнула ногами на прохладный каменный пол и подумала, что сейчас, как птица, взлетит. Обняв себя, она закружилась по комнате, и впервые за долгое время все её тяжелые мысли, глухая боль, горечь и страх ринулись прочь, как крысы, которые разбегаются от света факела. Она ощущала внутри себя свет, самый настоящий солнечный свет, изгоняющий тени и сомнения. Девушка спустилась в Общий зал, в котором был накрыт богатый завтрак для гостей коронации. Она увидела сидящего Алистера как только вошла, будто ее взгляд притянуло к нему против ее воли. Собрав волю в кулак, чтобы не побежать, как ребенок, через зал, она твёрдым шагом прошла мимо длинных столов и гостей, и села на длинную скамью рядом с ним. Здороваясь со своими друзьями, приступившими к утренней трапезе, Элисса ощутила, как Алистер прикоснулся к ее руке под столом и сжал ее пальцы. Чувствуя, как краска заливает ее лицо, она спешно уткнулась в тарелку, сжимая его сильную ладонь в ответ. Вчерашний поцелуй, объятия, сказанные наспех слова, которые огнем выжгло теперь в её памяти — все это смело последние сомнения. Никогда, ни с кем она не готова была делить свою жизнь до того, как Алистер оказался рядом с ней. Теперь она не могла представить своей жизни без него.***
Элисса сама укладывала свои скудные пожитки, которые принесла в Орзаммар, прибавив к ним новые, когда несколько слуг внесли подарок короля Белена. Великолепные сверкающие доспехи из сильверита и шлем, украшенный искусно выкованными грифоньими крыльями, были воистину подарком, достойным монарха Орзаммара. В коротком свернутом письме, скрепленном печатью дома Эдукан, Белен приносил свои извинения, что не сможет лично проститься с ней, так как отбыл на несколько дней для смотра войск и принятия присяги, а также сообщал, что распорядился снарядить ее отряд надежным снаряжением и запасом провизии в дорогу. Скрипя пером и гневаясь на свой почерк, испортившийся без практики, Элисса поблагодарила короля за щедрые дары и пожелала, чтобы его правление было долгим и плодотворным. Что ж, если Его Величество и был жесток, для наследного аристократа он был весьма деятелен. Потому её пожелания были искренними — может быть, за ним действительно новое будущее Орзаммара. Будто вернувшись в жизнь, что была до Остагара, целый день Элисса руководила приготовлениями к новому походу своей маленькой армии, отдавала распоряжения и принимала просителей. Наконец она лично познакомилась с Дагной, которая хотела изучать магию и просила протекции у Первого Чародея Ирвинга. Летописцы хотели со слов Стража записать всё произошедшее на Глубинных тропах во время их поисков Бранки. Орта из дома Ортан, услышавшая о ее встрече с Каридином, получила от нее наконец доказательства своего знатного происхождения. К вечеру Страж вышла из дворца, и, в сопровождении Лелианы и Винн, пошла к вдове Фильде, матери Рука из тейга Ортан, и её голова гудела от суматохи, долгих бесед и спешных сборов. Когда за ней закрылась дверь дома Фильды, Элисса не ощутила угрызений совести за ложь, которую произнесла. Исполняя данное обещание, она солгала матери Рука, что он погиб на Глубинных тропах. Пожилая гномка в чистом, хотя и поношенном желтом платье, приняла новость без слёз и горя. На миг Элиссе показалось, что ясность внесла облегчение в непосильную ношу несчастной женщины, которая годами не знала, жив её сын или нет. Возвращаясь к дворцу, невольно девушка задумалась, могла ли она надеяться, что кто-то из ее близких уцелел в Хайевере. Сбежал, спасся каким-то невообразимым образом. Нет, слишком жесток был эрл Хоу. Если бы кто-то был жив, он бы непременно искал её, она это знала. Она не могла мучить себя пустой надеждой, как только захлопнулась крышка люка, все они были обречены на смерть. Непрошенный холодок сомнения кольнул её, когда она вспомнила о Фергюсе. Он жив, повторяла она себе. Он непременно жив, если Хоу не объявил о его смерти. По дороге Элисса нашла дом Огрена. Ей хотелось увидеть рыжего гнома и попрощаться, поблагодарить его за всё. Но сколько она ни стучала, ей никто не открыл. Ей ничего не оставалось, как пойти проститься с Зерлиндой и её сыном. Вечером Элиссе принесли ужин в её покои. Девушка сидела у очага, пес растянулся у её ног, и она медленно переворачивала страницы случайно взятой из шкафа книги, слушая шумное дыхание Реда и треск поленьев. Она никак не могла сосредоточиться, как и весь день, только один человек занимал все её мысли. Когда в дверь негромко постучали, её сердце замерло. Алистер вошёл, прокашлялся, подбирая слова, а Элисса просто смотрела на него, впитывая каждую его чёрточку, каждый взгляд, каждое движение. Он говорил о завтрашнем отправлении, будто ища тему для разговора, но под её молчаливым прямым взглядом оставил свои бесплотные попытки. В один шаг он оказался возле неё и притянул к себе, целуя её в губы. Элисса ответила на поцелуй, прижавшись к нему всем телом, будто хотела раствориться в нём без остатка. Когда он отстранился, то взял её лицо в ладони, и, пристально глядя на него, медленно осыпал лёгкими поцелуями её глаза, лоб, скулы. Вдвоем они сидели на шкуре у очага, прямо на полу. Элисса положила голову на грудь Алистера и вдыхала его запах, ощущая лбом прикосновение его теплой щеки. Он перебирал пальцами её волосы, обнимая её плечи и глядя на огонь. — Не могу поверить, что это происходит со мной, — произнёс он тихо. Элисса прижалась к нему сильнее. — Я не знаю, что и сказать, — продолжил он, — Никак не пойму, за что Создатель так меня любит… Хочется что-то сделать для тебя, хочется быть рядом с тобой каждый миг, чтобы ты поняла, как я счастлив, что ты взглянула на такого болвана, как я. Девушка тихо рассмеялась. — И я не знаю, что нужно говорить… Со мной такое впервые. Но мне кажется, что всё хорошо, и мы не слишком глупо себя ведём. — Разве что немного, — Алистер улыбнулся, — Но говорят, это проходит со временем, и люди находят свою голову. Потому что я определённо её потерял. Я целый день думал только о тебе. Я так хотел тебя увидеть, что, кажется, не смог подобрать себе новый шлем по размеру — я только придумывал, под каким предлогом мне прийти к тебе. — Тебе не нужен для этого предлог. Я хочу видеть тебя и мне… Так хорошо, так легко рядом с тобой, — Элисса краснела, но никак не могла на него наглядеться. — Значит, напрасно я так долго думал, — Алистер провел пальцами по её щеке. Времени она совсем не ощущала, ей не хотелось спать. Они говорили обо всём на свете, будто знакомы всю жизнь, и чувство, которое она боялась назвать, окрыляло её. Алистер целовал её, от его прикосновений и поцелуев Элиссу обдавало горячей волной, она дрожала, и ей казалось, что никогда в жизни она не была так счастлива. Было далеко за полночь, когда невзначай она заметила: — Мы наконец идём в Редклифф. Я увижу всё, о чем ты рассказывал, и познакомлюсь с человеком, который тебя воспитывал. Я очень рада этому. Мне так хочется знать о тебе больше, мне кажется, чудесно, что мы наконец отправляемся туда, где ты вырос. Ты ведь этого хотел? В эту секунду ей показалось, что Алистер замер и слегка отстранился от неё. — И то верно, — кивнул он немного нервно. Он замолчал, и на минуту повисло молчание, причины которому Элисса понять не могла, но она ощутила себя неуютно, будто в комнате стало прохладнее, — И дорога туда будет не такой долгой, однако, тебе нужно отдохнуть. Должно быть, я давно злоупотребляю твоим гостеприимством. — Нет, что ты, — спешно возразила Элисса, сжимая его руку, — Я совсем не устала! — И всё же я пойду, — сказал Алистер, поднимаясь на ноги и помогая ей встать, — Простите, миледи, но нам пора отоспаться и набраться сил. Завтра, в дороге, ты ещё будешь рада моему волевому решению, когда у тебя будут силы идти через снег по горным перевалам. Элиссе не хотелось, чтобы он уходил, она ощутила растерянность и смущение. Он поцеловал тыльную сторону её ладони, и под взглядом его теплых медовых глаз её зарождающаяся обида испарилась. В конце концов, сказала она себе, закрывая за ним дверь, им завтра и в правду предстоит тяжелая, долгая дорога, и не скоро она окажется в тёплой мягкой постели. Изо всех сил она прижала к себе подушку, будто она могла заменить собой его тепло. Ей хотелось одновременно смеяться и плакать, и представлялось, что она вот-вот оторвется от земли от переполнявшего её счастья.***
Стоя у ворот Орзаммара, Элисса прощальным взглядом окинула каменные изваяния Совершенных, лавовые фонтаны, дома и мосты. Она действительно больше всех из всего города хотела проститься с Огреном, но не смогла его отыскать. Элисса привязалась к этому грубому, неотесанному вояке за время их экспедиции. Если бы только она не думала о том, что уход из Орзаммара сделает Огрена изгоем, бескастовым, наземником, разрушит его привычную жизнь, она бы просила его сопровождать её в странствиях. Но Элисса желала ему только добра после всего, что ему пришлось пережить. Однако, когда в самом конце зала Совершенных полыхнула рыжая борода, она не сумела сдержать улыбку. Заправив за спину топор, закинув на плечо небольшой мешок с пожитками и подпоясавшись несоразмерно большой флягой, Огрен Конрад ждал у ворот. — Я пыталась тебя разыскать, чтобы попрощаться. — Это ты поторопилась, — Огрен усмехнулся в бороду, — Страж, тут такое дело… Что ты так рано отправляться любишь? Примета, что ли, такая у тебя? — Понимаешь, что потеряешь касту? Что не сможешь вернуться? Как же твоя семья, друзья, близкие? — Элисса серьёзно посмотрела на гнома. — Нет никого. Семья ушла с Бранкой и вся сгинула. Ни друзей, ни близких. Всё я просрал, Страж. Хотел найти Бранку все эти годы, да вот и нашёл на свою голову. Больше меня в этом гадюшнике ничего не держит, — покачал головой воин. — Тебя восстановили в касте воинов. Огрен хмыкнул: — Я рад. Только вот иначе на меня смотреть тут никто не будет — я для них пьяница и отребье. А ты… Ты дала мне вспомнить, кто я есть на самом деле. Может я и помру в твоём походе, да только знаешь, это лучше, чем жиреть и помереть здесь. Тебе ведь предстоит хорошая драка, может быть, в ней пригодится гном с топором? Элисса кивнула, благодарно глядя прямо в маленькие зелёные глаза бойца. — Тогда не хрена тут рассусоливать. Порождения тьмы сами себя не перебьют, — Огрен половчее перебросил свои пожитки и, не оглядываясь, отправился в большой мир.***
Когда у Огрена прекратилось головокружение от того, что он впервые оказался снаружи, и они простояли некоторое время, давая ему привыкнуть к небу, Элисса прямиком отправилась на рынок у ворот, чтобы отыскать лавку с кунарийским оружием. Её владелец, тощий, рыжеватый, с острыми чертами лица, только приступивший к утренней раскладке товаров, расплылся в елейной улыбке. Роскошный доспех — подарок Белена, производил впечатление, потому что купец склонился в подобострастном полупоклоне. — Доброе утро, миледи. Мои лучшие товары — по лучшим ценам для госпожи. Желаете оружие? Пейзажи, украшения? — в его серых прозрачных глазах виднелся жадноватый проблеск. Но когда за спиной Элиссы вырос Стэн, она отчетливо разглядела пробежавшую по лицу тень страха. — Это кунарийское оружие. Откуда оно здесь, в Ферелдене? — Элисса постаралась придать своему тону лёгкости. — Из самого Сегерона, госпожа, — продавец не сводил глаз со Стэна, хотя и старался удержать себя в руках. Элисса посмотрела на кунари, он едва заметно покачал головой. — Это оружие не новое. Так что я повторю вопрос. — Ваша милость, из самого Сегерона, лучшие мечи от лучших мечников! — его голос дрогнул. — Кунари куют свои мечи под руку своих воинов. Я спрошу в последний раз, а после этого выйду и оставлю тебя с ним. Откуда у тебя оружие? Оно не новое, на нём зазубрины, где ты его нашёл? — П-полагаю, у нас не вяжется хорошая сделка, так что я попрошу Вас уйти… — Стэн, — Элисса повернулась к продавцу и посмотрела ему прямо в глаза, обращаясь при этом к кунарийскому воину, — Оторви ему руки. Кого ты убил ради этих мечей? Продавец повалился на колени и закричал: — Нет, прошу вас, не надо! Я не убивал, не убивал никого, они были мертвы! Он с ужасом переводил глаза с Элиссы на Стэна, который не двинулся с места. — Значит, ты мародёр. Заставишь меня снова спрашивать? Или развязать язык? — конечно, Элисса не собиралась ему вредить. Но ей нужно было знать, и чутьё подсказывало ей, что торгаш не договаривает. — Под Лотерингом, возле озера Каленхад… Один человек нашёл мне это оружие. Сказал там мёртвых кунари была целая куча… Я скажу, где его искать, убейте его, если хотите! — Покажи всё, что он тебе продал. — Всё, всё на прилавке… Клянусь, ничего больше. Он снял с кунари доспехи и оружие, это не простые тал-васготы были, а самые настоящие кунари, при своём боевом барахле… Ничего не оставили, всё на прилавке, клянусь могилой матери! — Стэн… — Нет, — коротко и глухо отозвался великан. — Напряги память, дружок. Был ещё один меч. Я точно знаю, — Элисса посмотрела прямо в глаза торговца. Тот молчал, но его губы дрогнули, — Стэн, он не хочет говорить. Начни с левой руки — оторви сначала её. — Нет! — завизжал торговец, — Я продал, продал один меч коллекционеру, но если он узнает, что я навёл вас на него, он сам меня убьёт! — А если не скажешь где его искать — Стэн убьёт тебя сейчас. Твой коллекционер далеко, а мы прямо тут, смекаешь? — Элисса, конечно, испытывала лёгкий укол совести от того, что устроила бедному мародёру такой цирк, но они не могли долго задерживаться у Орзаммара. То, что он не заговорит добром, было понятно, как только она его увидела. Наконец, она своего добилась: — Это гном, его зовут Двин! Он живёт в Редклиффе! Он купил меч для коллекции! — Понимаешь, что если солгал, мы тебя найдем? — Элисса подняла бровь. Сглотнув, купец кивнул. Элисса, улыбаясь удачному стечению обстоятельств, обернулась к Стэну и увидела, что он неотрывно смотрит на сероватую картинку в дешёвой посеребренной раме, на которой виднелись силуэты башен, порта и крепостных стен в дымке тумана. Ей это смутно напомнило картинки, что она прежде видела в книжках дедовой библиотеки. — Это… Это Сегерон? Растерянный продавец кивнул одновременно с кунари. — Я хочу это купить, — Элисса потянулась к поясу за кошельком. — Заб-б-бирайте бесплатно, — пробормотал торговец. — Нет. Назначай цену, я хочу купить твой товар. Жадность и страх сошлись в невообразимой битве в душе торговца — девушка легко читала это по лицу. Наконец он выдавил из себя, слегка поморщившись от страха: — Золотой. Картинка эта стоила золотой, если бы король Мэрик вернулся с того света и нарисовал её сам. Но Элисса без слов бросила продавцу монету, отдала её Стэну и вышла из лавки. — Не стоило, — Стэн легко поравнялся с ней широким шагом, — Ты потакаешь моей слабости и глупости. — Скучать по дому — не слабость и не глупость, — пожала плечами Страж, — Я тоже скучаю по своему, пусть у тебя будет что-то, что его напоминает, пока ты туда не вернёшься. Не смотри так. Твой меч найдётся, и ты вернёшься домой с отчетом, что такое Мор. Поглядел своими глазами — будет что рассказать. Элисса шла в молчании к отряду, думая, что самой ей теперь возвращаться некуда. Воспоминание о потере маминого медальона укололо болью. Последнюю память о доме, о семье, о маме, она не уберегла — оставила навсегда лежать в бездне Глубинных троп. Но она видела, как бережно Стэн прячет картинку с нарисованным Сегероном в свои вещи, когда думал, что его никто не видит. Заметила, что Огрен все ещё боится поднять глаза на небо и забавно, по-детски ухватился за юбку Винн, когда осмелился. Встретилась взглядом с Алистером, и свет в душе снова победил. Скорбь, боль — её постоянные спутники на протяжении месяцев… Алистер улыбался Элиссе, и она подумала, что устала идти с гнетущими угрызениями совести за руку. Без чувства вины, без ненависти, без слёз — ей захотелось пойти дальше, а их оставить, как надоевшую ношу. Её мечущаяся душа оправлялась рядом с Алистером, и можно было представить, будто затянутое черными тучами небо наконец разорвал первый луч света. Будто на самой кромке показалась полоска голубого неба после бури, которая хотела уничтожить всё на своём пути, но не смогла. Плечом к плечу с ним, с друзьями за спиной, дорога становилась для неё легче. Элиссе казалось, что она постарела на сто лет, что всё, что в ней было хорошего, выгорело и высохло, что она старается быть доброй и справедливой по наитию, но это было ложное чувство, и оно отступало, как затянувшаяся лихорадка у выздоравливающего. Под взглядом тёплых карих глаз Алистера, рядом со своими боевыми товарищами, она чувствовала поддержку и, наконец… Надежду.***
Обоюдно они с Алистером решили не распространяться о своей взаимной симпатии. На общих посиделках оба не слишком успешно, но всё же старались вести себя как ни в чём не бывало. Однако под любым предлогом — будь то дежурство, добыча дров, охота, разведка дороги, они отделялись вдвоём от группы, чтобы побыть наедине. И с каждой такой минутой, которую, казалось, они украли у кого-то, им хотелось больше времени проводить вместе. Несколько дней длился тяжёлый переход через заснеженный перевал, затем последовал спуск в долину. Им везло, и погода им потворствовала — лёгкий снег и морозец не слишком задерживал их поход. Вечерами они искали пещерки или густой подлесок, разводили костры и кутались в одеяла, согревались тренировками, а Элисса не расставалась теперь со своим волчьим плащом. В задумчивости зарываясь пальцами в его густой мех, ей казалось, что она слышит отцовский голос: «Волчонок, где ты пропадала целый день?». Он был бы доволен, что она выбрала такого, как Алистер. На этот счёт у неё не было ни малейших сомнений.***
Зевран, Алистер, Элисса втроём нападали на Стэна, норовя поочерёдно пробиться через оборону кунарийского воина. Сделав передышку и откинув прядь со лба, Элисса крикнула Огрену: — Огрен, когда ты присоединишься к тренировке? — Я уже тренируюсь вовсю, командир! — отозвался гном, в очередной раз прикладываясь к своей поясной фляге, которая казалась Элиссе уже бездонной. Он называл своё состояние на поверхности «небесной болезнью» и назначил себе лечение самогоном и элем. Лелиана и Винн колдовали над котелком, Морриган, как обычно, занималась своими делами в стороне, украдкой на всех поглядывая. Бодан и Сэндал, в услужении у Винн, чистили лук, а мабари выпрашивал куски мяса у Лелианы. Вид тихого и мирного лагеря заставил Элиссу вновь мысленно перебрать события последних месяцев, в более радужном свете, чем они представлялись ей прежде. У неё уже есть целая армия, которая должна отозваться по первому зову. Её окружают верные друзья и надёжные бойцы, каждому из которых она бы без раздумий доверила свою жизнь. Медленно, но верно, Элисса идёт к своей цели. Разве могла она в действительности представить себе, что они смогут совершить такое? Столько сделать, столько пройти? А сколько ещё впереди… И может быть, впереди ждало не только плохое? Элисса наблюдала, как ловко Алистер увернулся от свистящего удара кунари, и невольно улыбнулась. Вечером, после ужина и игры в карты — Огрен их всех учил играть в «алмазный ромб», Алистер заступил на дежурство. Когда в лагере стихло, Элисса выскользнула из палатки и, тихо подкравшись, обняла его сзади. — А если бы я подумал, что ты гарлок? — То для него я маловата ростом, — Элисса заулыбалась. Алистер повернулся, обнял её и оторвал от земли. Закружил вокруг себя и, опустив на землю, коротко поцеловал в губы. Не удержавшись от шалости и обретя твёрдую почву под ногами, Элисса поставила ему подножку и толкнула в снег. Алистер схватил её за руку, потянул за собой и уронил на себя, и она тут же второй рукой насыпала горсть снега ему за шиворот. Сдерживая смех, они, как дети, возились в снегу, пока не остались лежать, раскрасневшиеся, глядя в чистое ночное небо. — Я бы тут навсегда остался, — тихо произнес Алистер, — Никуда бы отсюда не уходил. — Навсегда остался в сугробе? — прыснула Элисса, — Может, решим остаться там, где сухо и тепло? — Значит, надо ехать на запад. В пустыню. Всё по желанию моей леди — сухо и тепло, — тон его стал чуть задумчивее. — Лучше всё же доедем до Редклиффа, он поближе. Не больше недели пути, мне думается. Скоро увидим озеро Каленхад. Ты рад? — Очень. Голос Алистера вдруг показался ей таким изменившимся и отстраненным. Она поднялась на локте, чтобы увидеть его лицо. Он смотрел на неё, не отрываясь, задумчиво и печально. — Что с тобой? Что случилось? — Элисса совсем села. — Ничего, — Алистер отвёл взгляд. — Это… Это неправда. — Да просто Зевран мне сегодня знатно заехал в бок, наверное синяк будет. Прости, не хотел ничем тебя обидеть… — Пустяки, — Элисса улыбнулась и чмокнула его в щёку, — Давай приложим припарку? — Это и вправду пустяки, не стоит беспокойства. Полежал на снегу — и легче стало. Так что останусь пожалуй в этом сугробе! — Ни за что! — рассмеялась Элисса, пытаясь поднять Алистера за руку, но он сопротивлялся, — Вставай немедленно, пока не заболел! Если у тебя будет простуда — тебя будет лечить Морриган своими отварами. — Отравами разве что… Ты умеешь убеждать, знаешь ли, — проворчал он, поднимаясь и отряхиваясь. Остаток дежурства Алистера они вдвоем патрулировали периметр лагеря, болтая о всякой чепухе. А до того, как Алистер пошёл будить Зеврана, Элисса незамеченной скользнула в свою палатку, через незакрытый до конца полог слушая, как Алистер шагает по лагерю, а потом тоже отправляется спать.***
В долине было теплее, чем в горах. Им периодически удавалось ночевать в заброшенных домах и сараях, снова стараясь не привлекать лишнего внимания. Днем они шли длинными переходами, стараясь покрывать как можно большие расстояния к цели — относительно безопасному пристанищу эрла Эамона. Элиссе со спуском в долину казалось, что Алистер становится с каждым днём мрачнее. Он был с ней ласков, приветлив, и она утопала в его объятиях, когда им удавалось урвать свободную минуту, но ей казалось, что она чувствует его отчуждение, возрастающее с каждым днём. Когда они увидели кромку озера Каленхад, он остановил её в лесу, куда они пошли вдвоём за дровами, и поцеловал с таким отчаянием, будто завтра они умрут. Глядя в его глаза, в которых Элиссе почудилась боль, она хотела спросить, что так его гложет, удержать, заставить поговорить, развеять его страхи и сомнения. Ей подумалось, что он переживает из-за встречи с эрлом Эамоном, из-за слухов о его болезни, и ей хотелось поддержать его. Но их окликнули из-за деревьев — Лелиана пошла за ними набрать воды, и Стражи, как по команде, отпрянули друг от друга. Алистер не проронил ни слова, а так, как никто из них не дежурил, ночью они не увиделись. Замок Редклифф и примыкающая деревня раскинулись в долине, на берегу озера Каленхад. Отряд наконец вышел на дорогу — солдат не было видно насколько хватало взгляда, и они почти достигли своей цели. Элисса даже могла различить тем ясным зимним утром далекие очертания башен. Ей только хотелось поскорее пройти открытый участок, поскорее разрешить сомнения, примет их эрл или нет, здоров он или болен, чтобы прогнать эту горечь с лица Алистера. Он сам нагнал её по дороге, и она вполголоса горячо зашептала: — Не беспокойся так, я знаю, всё будет в порядке! Когда я думаю о том, что с Фергюсом, я утешаю себя тем, что если бы… Если бы что-то произошло, Хоу и Логейн растрезвонили бы об этом на весь Ферелден, а раз и об Эамоне нет вестей, значит он жив, и, может быть, идёт на поправку, и… — Элисса… Постой. Слушай мы можем поговорить? — его взгляд и тон были такими серьёзными, что у неё ком встал в горле, — Я должен кое-что тебе рассказать. Давно бы уже следовало, честно говоря. — Судя по всему, это меня не порадует? — осторожно спросила девушка. — Не знаю. Нет, не думаю. Вот меня это действительно никогда не радовало. Я ведь уже говорил тебе, что меня растил эрл Эамон, верно? Что моя мать прислуживала в замке, а он меня потом взял на попечение. Так вот, он это сделал, потому что… — Алистер замялся, а затем проговорил, четко, будто репетировал реплику, — Потому что мой отец — король Мэрик. И Кайлан мне приходился единокровным братом, если я не ошибаюсь. У Элиссы покачнулось всё перед глазами, а в голове зашумело. Она подумала, что ослышалась в первую секунду. Смысл сказанного доходил до неё медленно, будто её мысли вдруг стали вязкими. Она смотрела на Алистера и понимала, что он не шутит. Он смотрел на неё прямо, а она отступила от него на шаг, наконец обретя голос. — Что?! А раньше ты этого не мог сказать? — она поняла, что невольно её голос сорвался на крик. — Как? Когда? Да, кстати, как-то король Мэрик переспал со служанкой, и у него родился бастард! Позвольте представиться, Алистер! — Алистер говорил с вызовом, а она смотрела на него, как оглушенная. Тон его смягчился, но он не двигался с места, будто окаменел, и виновато продолжил, — Я бы и сказал, но не думал, что это так уж важно… Я был неудобен, я представлял угрозу для власти Кайлана, меня скрывали… Я никогда и ни с кем не говорил об этом. Те, кто знал, либо сторонились меня, либо наоборот, носились со мной, как с тухлым яйцом. Даже Дункан не посылал меня в бой из-за этого. Покуда было можно, я не хотел, чтобы ты знала… Прости. Элисса растерянно смотрела на него, будто видела его впервые. У неё никак не вязалось в голове, что всё это время, после всего, что они вместе пережили, он только сейчас, когда у него не осталось иного выхода, рассказал ей правду. — Ты должен был просто сказать мне это, — глухо выдавила она из себя. — Ты права, так и следовало поступить, и давно, но… Всё так сложно вышло. — Что сложного, Алистер? — в душе Элиссы закипел гнев, вырываясь наружу, — Так сложно было сказать мне правду? Так сложно было мне довериться? — Нет, нет, ты не так поняла! Я не хотел говорить, потому что от этой истории у меня вечно одни проблемы, потому что я думал, что… — Логейн… Логейн о тебе знает? — её мысли лихорадочно заскакали, устроив безумную чехарду. — Да, — тяжело произнёс Алистер, — Он был ближайшим другом короля Мэрика. Конечно, он знает обо мне. — Значит он за тобой охотится, не за мной. Ты наследник престола. А ты молчал. Молчал всё это время. Счёл, что я не заслуживаю это знать? Решил, что я для тебя опасна? Не смогу сохранить твою тайну? — Я считал, что это не имеет значения! — Не имеет значения, что ты единственный наследник престола после смерти Кайлана? — хмыкнула Элисса, ощущая, что волна обиды затапливает её с головой, и она больше не в силах совладать с собой. — Я не питаю никаких иллюзий относительно своего положения. Мне давно дали понять, где моё место — я простолюдин, и на трон мне рассчитывать нечего. А теперь я ещё и Серый страж вдобавок. Если искать наследника — пусть это будет эрл Эамон, но никак не я. Он может и не королевской крови, но он дядя Кайлана, и народ его любит. — А если Эамон серьёзно болен? Что тогда? — Я не хочу об этом и думать. Не хочу, — Алистер покачал головой, — Элисса, ты не понимаешь… — Я понимаю, что я круглая дура, — перебила она его, — А ты лгал мне всё это время. Я думала, что знаю тебя, будто знаю всю жизнь, что я доверяю тебе, а ты доверяешь мне… Что я вправду много для тебя значу. — Это правда! Я поэтому и не смог тебе сказать, Элисса! Я боялся, что это встанет между нами, что ты не будешь относиться ко мне так, как прежде, если узнаешь, что я сын Мэрика! — в голосе Алистера она впервые услышала такое отчаяние. — Думал, если я дочь тэйрна, так я падка на титул? — Нет, — побледнел Алистер, — У меня и в мыслях подобного не было. Я просто хотел, чтобы ты видела меня таким, какой я есть. А когда я понял, что не могу дальше тебе лгать, было уже поздно. Я хотел, чтобы ты не знала как можно дольше, а потом боялся, что ты не простишь мне мою ложь. Хотел подольше побыть просто собой, просто счастливым. Элисса, я хотел чтобы ты… любила Алистера, а не принца. Элисса продолжала стоять, как оглушённая. Она прикрыла глаза, запустила руку в волосы и медленно, негромко произнесла, чувствуя, как в её груди разверзлась дыра. — Я не знаю, какой ты есть. И не знаю, в чём ты лгал мне ещё. — Ни в чём, я тебе клянусь! — Алистер сделал шаг к ней, взял её руку, но она спешно отняла её, — Это ничего не меняет, правда… — Нет! — ответила она резко, и её собственная резкость полоснула болью и её, и его — она видела, как исказилось его лицо, — Я же спрашивала тебя, кто твой отец! Ты столько раз мог это сказать… А ты ведь умелый лжец, Алистер. К её горлу подкатили слёзы, стали душить её, как тугая верёвка, и она поняла, что надо скорее уходить, чтоб он не увидел её такой. — От умелого лжеца, которого мой отец звал другом, он получил нож в спину. — Что ты такое говоришь… Я же… — Алистер смотрел на неё и не находил слов. — Ты принц Ферелдена, и это всё меняет. Простите, что была груба с Вами, Ваше Высочество. Больше я не посмею. Элисса повернулась на каблуках и ушла. За их объяснением наблюдал весь отряд, она прошла мимо них, не глядя никому из них в лицо, только прямо, на дорогу. Внутри неё кипела злость, она жалела о каждом сказанном слове, но не могла остановиться, вернуться. Элисса шла вперед, втаптывая каблуками снег и грязь, ощущая, как непрошенная слеза прожигает её щёку. Внутри неё будто разверзлась пропасть. Ей хотелось бежать, бежать как можно быстрее и дальше от него, чтобы никогда не видеть той боли на его лице, которую причинили её слова, но она шла по дороге впереди обоза, расправив плечи, в гробовом молчании отряда. Ей было очень больно, её доверие предали, и она хотела сделать Алистеру больно в ответ. У неё это вышло, только вот от этого стало ещё больнее. Башни Редклиффа отчётливо проступали на фоне ясного зимнего горизонта.