Добро пожаловать в Сасквоч-Плэйс

      Фойе гостиницы «Сасквоч-Плэйс-Инн» оказалось тесным: узкий, укрытый серым ковром проход между стойкой рецепции и черным, морщинистым кожаным диваном. Проход вел от входной двери — полотно неравномерного, искажающего стекла в массивной деревянной раме — к лестнице. Внутри было непривычно темно после ослепительной солнечности снега и стоял вязкий, насыщенный запах кофе.       — Доброе утро, Шейла! — преувеличено бодро и громко произнес Блэйз Харрингтон.       — Доброе, шериф, — ответил ему не столь воодушевленный женский голос.       За спиной Фергюса с коротким истеричным звяканьем закрылась дверь, и он, оглянувшись, смог рассмотреть за стойкой администратора Шейлу. Мисс Шейлу Фицпатрик, как в дороге сообщил ему шериф. Тот, приспуская на плечах парку, тем временем продолжал говорить:       — Вот, Шейла, знакомься: это специальный агент ФБР Фергюс Кобб, — Харрингтон в два шага преодолел расстояние между ним и стойкой и, упершись в неё локтями, с ехидным смешком добавил: — Отрицает, но, похоже, ирландец.       Шейла Фицпатрик опустила взгляд в монитор компьютера и едва заметно, но весьма красноречиво повела бровью. Ей, очевидно, не понравилась шутка, как, похоже, не нравился и сам шериф. В этом Фергюс всецело разделял её мнение. Он прошел вперед и сказал:       — Здравствуйте, мисс Фицпатрик. Простите, что потревожили Вас в мертвый сезон.       — Шейла, — сухо, не поднимая глаз, исправила она. И, проигнорировав извинение, осведомилась: — Агент Кобб, номер для курящих или не курящих?       Постепенно его неподготовленные к местной искрящейся белизне глаза вновь обрели остроту зрения, и Фергюс смог рассмотреть владелицу гостиницы. Она была третьим — после пилота и самого шерифа — человеком, которого он видел в Сасквоч-Плэйс, и к его невнятному облегчению, была полной противоположностью Блэйза Харрингтона. Молодая, высокая и статная, белый свитер крупной вязки с высокой горловиной и наползающими на пальцы рукавами, неожиданная для Аляски смуглость кожи, непроглядная чернота глаз и пышная копна темных кучерявых волос. Впрочем, несмотря на разительные внешние отличия Шейла Фицпатрик, как и шериф, не стеснялась проявлять своё недовольство приездом агента. Этот единый настрой местных беспокоил Кобба.       — Для курящих, пожалуйста, — ответил он и оглянулся.       Между стойкой рецепции и окном на невысокой этажерке размеренно и приглушенно гудела капельная кофеварка. В её прозрачной чаше подрагивала темная жидкость. На полках рядом выстроились шеренги из фирменных бумажных стаканчиков, ворох порционных пакетиков сахара и сухих сливок, мешалок, пластиковых крышек; рекламные проспекты самого отеля и заведений в округе, экскурсионные программки и карты местности. Над этажеркой в рамке гордо висела какая-то полученная отелем награда, на стенах — красочные фотографии окружающих городок пейзажей.       — Будете кофе? — предложил Блэйз Харрингтон. Он уверенно широким, хозяйским шагом направился к кофемашинке. Шейла Фицпатрик провела шерифа холодным взглядом, а затем перевела его на Фергюса Кобба, впервые за эти несколько минут на него посмотрев. В воздухе висело физически ощутимое напряжение. Было ли оно вызвано причиной его появления, самим его визитом, каким-то конфликтом между владелицей отеля и полицейским, всем сразу или чем-то другим, Фергюс не знал, но выработанное чутьё настойчиво сигнализировало о чем-то ещё не понятном, но требующем внимания. Он коротко отказался от кофе, и Шейла предложила показать номер.       Вдвоём они поднялись на четвертый этаж. Ступеньки сопровождали их тихим, уставшим скрипом, а устеленный серым ковролином коридор повторял их шаги приглушенным эхом. Из решеток отопления едва слышно шелестел поток теплого воздуха. Кроме этих звуков — и стремительно отдаляющейся возни шерифа в фойе — в отеле ничего не было слышно. Пустой, пыльный в своей зимней спячке, он неприветливо и удивленно встречал нежданного постояльца. Фергюс Кобб молча шел вслед за владелицей гостиницы и, упершись невидящим взглядом в её спину, думал о том, что основательно облажался.       Он родился и вырос в Северной Каролине, он любил деловой и шумный Шарлотт, и даже отправляясь в Академию*, он точно знал, что вернется. Фергюс знал, что ни на какое другое назначение — даже если чудом попадет в число избранных, рекомендуемых к зачислению в штат штаб-квартиры — не променяет родной мегаполис. И вот теперь он каким-то образом оказался посреди этой занесенной снегом дикой глуши. Он имел определенное представление о работе агента ФБР, в которой была доблестная борьба с терроризмом и организованной преступностью, охота на серийных убийц или освобождение заложников, и это видение сопровождало его сквозь детство, юность, молодость и обучение. Он был подвержен этой иллюзии даже в первые годы службы. Но теперь Фергюс Кобб прибыл расследовать дело двухмесячной давности, последние зацепки к которому были надежно стёрты здешними погодными условиями и непрофессионализмом местного шерифа. Как такое вообще могло случиться, чтобы надежно возведенная бюрократическая дамба Федерального Бюро дала такую подлую течь? Почему посторонним позволили создать вокруг этого заведомо определимого глухаря ажиотаж, зачем дело опять взяли в разработку? За что это дерьмо пролилось именно на него?       Фергюс облажался. Он облажался в выборе профессии, вовлёк себя в эту поганую убойную специализацию и не смог за всё это время пробраться достаточно высоко, чтобы не мараться в подобной грязи. Он облажался в личной жизни, понимал это ещё в браке и теперь, посреди урагана судебных решений о разводе, правах на ребенка и сумме алиментов, видел это ещё отчетливее. Он облажался в том, чтобы просто быть нормальным человеком. Фергюс прибыл сюда расследовать убийство, обернувшееся для кого-то худшей, не дающей покоя трагедией, но думал о нём исключительно как о дерьме. Он сам, Кобб, Фергюс Джошуа, был дерьмом. И, пожалуй, только в этом он не облажался.       — Вот, — вторглась в его размышления Шейла Фицпатрик. Они дошли до конца коридора и остановились. — Это лучший из номеров для курящих: большой и светлый.       Она отперла и толкнула дверь, бордовую, с заметными потертостями вокруг ручки и царапинами вокруг замка, с большими выпуклыми цифрами — 416. Внутри оказались то же серое напольное покрытие, две просторных кровати, тумба между ними, письменный стол с веером брошюр, массивный шкаф, повисший на стене прямоугольник телевизора и три окна. Одно из них было приоткрыто, и плотные шторы вокруг него покачивались на сквозняке.       — Агент Кобб, — продолжала говорить Шейла Фицпатрик, пока он зашел внутрь и уронил сумку на пол у одной из кроватей. — Я буду в отеле только по утрам, и если буду нужна Вам в своё отсутствие, оставила на прикроватной тумбе свой домашний номер. Чаще всего меня можно найти именно там.       — Домашний? — оглянувшись на неё поверх плеча, переспросил Фергюс. — А мобильный?       — Я не пользуюсь мобильным, — пожав плечами под толстой шерстью свитера, ответила мисс Фицпатрик. — Почти никто не пользуется. Здесь плохая связь, особенно зимой.       Он достал собственный телефон из кармана и недоверчиво посмотрел в экран. Там, в верхнем левом углу индикатор покрытия сети несколько раз невнятно и прерывисто моргнул одной точкой, а затем сдался и обнулился.       — Ладно, — протянул, прищелкнув языком, Фергюс. — А как здесь с Интернетом?       — Медленный и с перебоями, — снова пожимая плечами, сообщила владельца гостиницы. — В номерах почти не работает. Лучше спускаться в фойе.       Он отвернулся и коротко вздохнул. То, что, изначально казалось худшей из возможных командировок, стремительно становилось ещё невообразимо отвратительнее. Дикость и оторванность этого городишка от цивилизации возводилась в какую-то абсурдную степень.       — Я понял. Спасибо, мисс Фицпатрик.       — Агент Кобб, в стоимость проживания включены завтраки. К которому часу и что именно приготовить?       Фергюс снова покосился на неё. Шейла Фицпатрик казалась уставшей, словно было не утро, а поздний вечер после изнурительного дня. Она стояла в двери, сцепив перед собой руки в замок, и избегая открыто смотреть на агента ФБР. Она выглядела моложаво и подтянуто, из-под бесформенного свитера тянулись стройные ноги, аппетитно обтянутые плотной тканью темных джинсов. Она обладала неочевидной, но приковывающей взгляд красотой; её лицо было открытым и чистым, лишенным макияжа, и оттого ещё более привлекательным. Шейла Фицпатрик была слишком утонченной и породистой для своего свитера толстой вязки, пустого отеля и всего Сасквоч-Плэйс, и в другое время вполне могла бы понравиться Фергюсу. Но сейчас он испытывал легкую неприязнь, спровоцированную его настроем в целом и этим очевидным усилием над собой, которое мисс Фицпатрик делала, чтобы казаться вежливой и гостеприимной.       — Не утруждайте себя, — ответил Кобб. — Я могу позавтракать где-нибудь в городе.       По лицу Шейлы пробежала легкая невнятная тень, вовсе не напоминающая облегчение и максимально далекая от безразличия, но голос её звучал так же отстраненно и ровно:       — Как скажете. Сейчас работает только кафе О́рлы на Кредит-Юнион-Драйв, — она расцепила сомкнутые в замок руки и взмахнула одной в сторону приоткрытого окна. — Это вниз по улице и налево, напротив отделения почты.       — Угу, — невнятно ответил Фергюс, проследив взглядом за жестом мисс Фицпатрик. Сквозь тонкие, волнующиеся на сквозняке занавески внутрь номера перетекал яркий солнечный свет. Он растекался по серому полу контрастными прямоугольниками и наполнял комнату теплом.       — Вот ключи, — продолжила Шейла. Она всё же шагнула через порог и приблизилась к Фергюсу, протягивая в узкой длинной ладони два скрепленных металлическим колечком ключа. — Этот поменьше от Вашего номера, побольше с черной рукояткой — от входной двери отеля.       Кобб кивнул, подцепив с её руки связку, и посмотрел ей в лицо. Веки Шейлы коротко пугливо дрогнули, словно она хотела торопливо отвести взгляд, но её глубокие карие глаза остались упрямо недвижимыми. Она открыто и твердо встречала прямой взгляд Фергюса.       — Пожалуйста, закрывайте входную дверь каждый раз, когда будете уходить и возвращаться. Её лучше держать запертой. В город часто забредают дикие животные. Не хочу, чтобы они пробрались внутрь.       — Хорошо, мисс Фицпатрик. Я понял. Сделаю.       — Шейла, — в очередной раз, с едва проскальзывающим раздражением поправила она. Было что-то очевидно нездоровое, настораживающее в том, как она настаивала на обращении к ней по имени, но это мало беспокоило Фергюса. Это было её дело, а его дело: попытаться не сойти с ума в здешней пустоте, тишине и дикости. Расследование убийства Ричарда Уолша, хоть и было единственной причиной его попадания сюда, было лишь вторым в перечне приоритетов Кобба на ближайшее неопределенное время. Раскрытие преступления такой давности и такой запущенности вовсе не представлялось возможным. Фергюс откровенно разглядывал стоящую перед ним Шейлу Фицпатрик и думал, сколько дней ему придется отбывать эту морозную ссылку, прежде чем он сможет закрыть дело в виду недостаточности доказательной базы и отсутствия подозреваемых и вернуться в Шарлотт.