Добро пожаловать в Сасквоч-Плэйс

      Чтобы добраться от дома Шейлы Фицпатрик до улицы Франклин-Стрит, Коббу пришлось пересечь, казалось, все имеющиеся в Сасквоч-Плэйс перекрестки. Над двумя из них висели неработающие светофоры, за последним перекрестком обнаружилось массивное светлое здание пресвитерианской церкви с высокой башней, обитой темной черепицей и увенчанной крестом. Вокруг него в белых снежных наметах виднелись верхушки каменных надгробных плит. Кладбище спускалось вниз по склону до густой сосновой стены. В конце Чьорч-Стрит улица раздваивалась. Левее уходило извилистое шоссе Олд-Гленн-Хайвей, по которому некоторое время назад Кобб вместе с шерифом, его патрульными и офицерами резервата ездил на место обнаружения тела. Правее короткой изогнутой скобой пролегала улица Франклин-Стрит на полдесятка старых домов. Согласно карте на задних дворах домов справа — как и церкви — протекала река Юкон, а за домами слева лежало озеро, но сейчас всё казалось равномерной белой гладью с вечно-зеленым лесом, поднимающимся из неё вдалеке.       Фергюс проехал в самый конец улицы, обозначенный торчащим прямо посреди проезда трухлявым столпом электропередач. За ним в двух десятках метров, лишенных каких-либо следов ног или колес в снегу, стоял одноэтажный дом с высокой крышей, мутными темными окнами и верандой. Стены были обиты потемневшим от влаги и старости деревом. Между досками виднелись щели, наскоро заткнутые утеплителем и неряшливо забитые темным плотным целлофаном. Крыша была застелена черепицей неравномерного цвета и плотности, будто каждый отдельный кусок был сворован с разных крыш.       Кобб шагнул из Тойоты, наполнившейся теплом и горьким запахом сгоревшей в воздуховодах обогревателя пыли, в сугроб. Ноги провалились в снег почти по колено, и он снова почувствовал, как в ботинках, почти просохших за последние два часа, начала растекаться ледяная влага. Натянув капюшон и поддернув молнию куртки повыше, Фергюс зашагал в направлении дома владельца отеля «Аляскиан».       Вокруг стояла тишина, оглушающая его привыкшее к городской суете ухо. Он различал лишь шорох собственной одежды и скрип снега под ногами, а больше — ничего. Ни криков птиц, ни звуков автомобилей, ни голосов, ни ремонтных стуков, ни сирен, ни даже ветра. Франклин-Стрит казалась снежной пустыней. Кобб остановился, неловко обернулся в собственном глубоком следе и оглянулся. В стекле одного из домов яркой короткой вспышкой отразился солнечный свет, и послышался стук торопливо захлопнутого окна. Фергюс нахмурился. Похоже, за ним наблюдали, и это неприятно царапнуло его изнутри. В любое другое время в окружении напарников из бюро и полицейских он не придал бы любопытству соседей особого значения, но в пустынном Сасквоч-Плэйс их подглядывание ощущалось как-то отталкивающе неуютным.       Веранда дома мистера Мёрдока оказалась наполовину занесенной снегом. Ведущие на неё ступени прятались под сугробом, и Кобб дважды едва не упал, споткнувшись в попытке отыскать их. По обе стороны от двери в хаотичном нагромождении стояли пластиковые коробки из-под бутылок, старые в белесых пятнах облезлой краски детские ходунки, ржавые спицы велосипедных колёс, разломанная и запятнанная спинка кресла, прогнивший матрац с зелеными разводами старой плесени.       Фергюс по очереди заглянул в оба выходящих на веранду окна. В одном смог различить лишь узкую щель между плотных штор, полоску голого дощатого пола, угол дивана и край заставленной книгами этажерки. За вторым окном оказался небольшой заставленный мебелью и коробками кабинет. Два письменных стола были завалены бумагами, на отодвинутом в угол стуле возвышалась покосившаяся стопка папок, на подвесных книжных полках творился такой же хаос. Кобб протяжно вздохнул. Чего он мог ожидать от человека, имеющего славу беспробудного алкаша? Если Фергюсу и удастся добиться от него вменяемого сотрудничества, тот едва ли сможет предоставить ему хоть что-то из запрашиваемой информации. Но попробовать следовало.       Кобб поднес руку к двери — кожа пальцев была обветренной, болезненно-красной — и с силой постучал, прислушался и снова настойчиво забарабанил. Спустя две минуты держать непокрытую перчаткой руку на морозном воздухе стало невыносимо, и Фергюс трижды пнул дверь носком ботинка.       — Мистер Мёрдок! Мистер Мёрдок, откройте! Я из Федерального бюро расследований, должен задать Вам несколько вопросов. Откройте!       Так и не получив ответа, не услышав за дверью ни голоса, ни шевеления и не различив никакого движения в окнах, Фергюс осторожно по собственным следам спустился с веранды и пошёл вокруг дома. Сугробы становились ощутимо выше — ветер намел их под стены дома, шагать в них было сложно и очень морозно, по ногам бежали болезненные судороги, а стопы и вовсе, казалось, отмерзли.       — Ай, вот дерьмо, — процедил он себе под нос, но сдаваться пока не собирался. Раз уж он очутился здесь, уходить ни с чем он не намеревался, как не намеревался и снова сюда возвращаться. Повторять этот заплыв в снеге ему не улыбалось. Надо было разобраться с этим алкашом прямо сейчас.       С обратной стороны дома оказалась ещё одна дверь. За домом стоял большой сарай с распахнутыми и покосившимися на петлях воротами, внутрь намело снега и, судя по искрящемуся в нем пятну солнечного света, в крыше зияла большая дыра. За сараем из снега торчала разваленная пристань: несколько вертикальных прогнивших балок и пара проломанных досок поверх них. Там, похоже, было намертво замерзшее озеро.       Фергюс снова обернулся к дому. Уже из банального праздного любопытства ему хотелось посмотреть на состояние гостиницы. Какими могли быть номера, обслуживаемые Мёрдоком? Кобб был готов поставить двадцатку на то, что у «Аляскиан» на тематических форумах были десятки гневных отзывов о грязи, вони и отвратительном сервисе. Как Ричарда Уолша угораздило поселиться именно там?       Взобравшись на крыльцо, Кобб повторил попытку — несколько минут он беспрерывно колотился в дверь и окно, за которыми была кухня, дощатый пол которой был заставлен пустыми бутылками и ящиками с ещё не открытым пойлом, а столешницы — грязной посудой и разорванными упаковками полуфабрикатов к приготовлению в микроволновке. Это тоже ни к чему не привело, и Фергюс двинулся обратно к веранде. До боковых окон ему было не дотянуться, а от мелькнувшей в голове идеи слепить снежок и испытать удачу броском в стекло, Кобб, поежившись, отказался. Контакта со снегом на сегодня было слишком много, и совсем не хотелось проблем с восстановлением окна, если он его ненароком разобьет.       А потому снова упрямо постучался во входную дверь и через ещё несколько минут на стремительно сковывающем его холоде, заползавшем, казалось, уже во внутренности, был вознагражден донесшимися изнутри шаркающими шагами.       Щелкнуло два замка и дверная цепочка, а затем в нешироком проёме приоткрывшейся двери показался высокий худосочный мужчина с опухшим морщинистым лицом, заспанными мутными глазами, едва сконцентрировавшими нетрезвый взгляд на Фергюсе, высокими испещренными пигментными пятнами залысинами и длинными спутанными клочками поседевших волос.       — Мистер Мёрдок, здравствуйте. Я — агент Кобб, из криминального следственного отдела ФБР в Северной Каролине. Могу я войти?       — Че-его? — слабым сиплым голосом выдал старина Мёрдок и пошатнулся на тонких жилистых ногах. Из одежды на нём была запятнанная растянутая футболка с дыркой у воротника, распахнутый потертый полосатый халат, бывший некогда махровым и, вероятно, имевший пояс, и застиранные мешковатые трусы. От его дыхания — или вообще изнутри дома — несло спиртовой горечью и кислотно-вязким запахом порченных продуктов и рвоты.       — Я из ФБР, специальный агент Кобб, — раздраженно повторил Фергюс, доставая из кармана удостоверение и сотрясая им перед Мёрдоком. — Я расследую убийство Ричарда Уолша, он останавливался в Вашей гостинице. Мне нужно с Вами поговорить.       И вместо снова спрашивать разрешения войти, он решительно толкнул дверь, тем самым едва не опрокинув неустойчивого Мёрдока на пол, и шагнул в прихожую. Внутри резко воняло, но между свежим воздухом снаружи температурой в несколько десятков градусов ниже нуля, и зловонным теплом внутри, Фергюс на короткое время выбирал последнее.       Мёрдок оторопело оглядел его с головы до ног и удивленно икнул, опять пошатнувшись.       — Агент?.. — переспросил он негромко.       — Кобб. Из ФБР. Мистер Мёрдок, сходите оденьтесь, умойтесь и заварите себе кофе. Я подожду Вас здесь.       — А… я арестован? — ещё раз икнув, спросил Мёрдок.       — А Вас есть за что арестовывать?       — Кажется, нет…       — Ну вот и славно. У меня мало времени. Давайте, приходите в себя.       Фергюс подхватил сухую бледную кисть Мёрдока, отрывая его пальцы от дверной ручки, и захлопнул дверь. Тот перевел мутный взгляд на удерживающую его руку Кобба и с по-детски искренней наивностью сиплым мужским голосом издал:       — Ой, холодная…       — Ага, — кивнул Фергюс, отпуская его. — У вас там снаружи не тропический лес.       — Ну да… — согласился Мёрдок и, осторожно коротко ступая, едва отрывая босые бледные ступни с нестриженными грязными ногтями от пола, пошел по коридору. Пройдя метр, он оглянулся и добавил чуть более осознанно: — Ой, а Вы кофе будете?       — Нет, спасибо, — ответил Кобб и перевел взгляд на приоткрытую дверь заваленного рабочего кабинета.