Добро пожаловать в Сасквоч-Плэйс

      Он не заметил, как задремал, и когда рядом с ухом разразился звонком переставленный с тумбы на кровать телефон, Фергюс подскочил. За окном уже темнело, только за виднеющейся вдали ломанной кривой горных пиков оставались последние синие мазки.       — Кобб? — прочистив горло, ответил в трубку он, и оттуда его оглушил зычный профессорский бас Ховарда Чепмена:       — Ты там окончательно долбанулся, Ферг?       — Окончательно, — подтвердил он, садясь в постели и растирая лицо. — Это твоё экспертное мнение?       — Нет, такое заключение способен сделать только психиатр, и ты это знаешь. Я лишь так, предполагаю.       — Скажи мне, что думаешь о видео.       — Во-первых, я надеюсь, ты понимаешь, что снежного человека не существует.       — Ладно. То есть это костюмированное представление?       — Нет, и это во-вторых.       Кобб почувствовал, как по спине побежал противный скользкий холодок. Он снова рефлекторно покосился на окно и поежился. На его руке, словно наэлектризованные, встали мелкие черные волоски.       — Качество плохое, — продолжал Чепмен. — И у меня не было достаточно времени, но так навскидку… Я могу сказать, что это не человек в костюме гориллы. Под шерстью отчетливо видно движение мышц; центр массы выше, чем у человека. Согласно размерам деревьев, мимо которых оно проходит, существо минимум на полтора метра выше среднего мужчины. Оно слишком прямоходящее для медведя или обезьяно-подобного.       — То есть?       — Что «то есть», Ферг? — недовольно пробурчал Ховард. — Если ты ждешь от меня, что я признаю сасквоча реальным существом, то ты не по адресу. Могу поискать для тебя номер клуба любителей страшилок у костра. Тебе туда, — и вздохнув, он добавил: — Лучше отдай это видео технарям, проверь его на компьютерную графику. И вообще, почему ты им занимаешься?       — Это улика, — коротко соврал Кобб. Именно потому что ролик никакой уликой не был, он не собирался отправлять его компьютерным экспертам. На самом деле он не был даже уверен, что это было снято именно в окрестностях Сасквоч-Плэйс — это он допускал лишь со слов Перегрина Стэнли. И прежде чем далее в этом копаться, следовало удостовериться что в кадре местность где-то поблизости.       Поговорив с Чепменом ещё немного, попросив его не беспокоиться из-за гнусавого звучания голоса, поблагодарив за приглашение в гости и обменявшись планами на Рождество, Фергюс спустился в фойе и собрал по одному из проспектов, рекламирующих туры по стопам снежного человека. Все они предлагали разной стоимости и конфигурации экскурсии по приблизительно тому же маршруту. В нём Кобба заинтересовали три локации: опушка сасквочей — место, где согласно описанию десятки деревьев стояли воткнутыми в землю вверх корнями, что по поверьям аборигенов являлось меткой территории снежного человека; место нахождения тела Джуэл Лэнг и прогулка по лесу, где в 1985-м местный охотник снял на видео сасквоча. На одном из флаеров он нашел схематическую карту проезда и забрал её с собой, вернув остальные брошюры на место.       Назавтра у него вырисовалась поочередность действий. Фергюс планировал начать с осмотра окрестностей, а затем поговорить со свидетелями событий 82-го. В том и в другом он надеялся на помощь Шейлы Фицпатрик. Во-первых, жителей индейской резервации в переданном шерифом списке горожан не оказалось, а потому Кобб не знал адреса Седженэма. Во-вторых, пусть выезд в морозный заснеженный лес был максимально далек от романтически располагающего времяпрепровождения, Фергюсу была бы на руку даже такая возможность познакомиться с Шейлой поближе. Там, где у неё не было бы возможности его выпроводить или самой спрятаться.       Приняв душ, Кобб ладонью стер с зеркала осевший пар и разложил на раковине свой станок и гель. Впервые за трое суток в Сасквоч-Плэйс он, наконец, нашел в себе силы побриться. Из отражения его внимательно рассматривало наполовину спрятавшееся в белой пышной пене лицо немолодого мужчины. Бледность, обмороженная краснота щек и носа, болезненно мутные глаза — всё это прибавляло ему непривычной старости, и Фергюс едва ли не впервые в жизни поймал себя на том, что приближение к отметке сорок нагоняло на него печаль.       Он не заметил момента, когда скорость жизни вдруг резко ускорилась. Детство, юность и армия, казалось, длились бесконечно долго. Первые двадцать с лишним лет жизни Кобба были, похоже, ежедневно насыщенными настолько, что занимали собой значительную часть его памяти. В то время как следующие полтора десятилетия являли собой один невыразительный серый комок повседневности.       Зависело, конечно, от того, с чем сравнивать, но объективные обстоятельства жизни Фергюса были не из худших. К тридцати девяти годам у него были какие-никакие, но жилье и машина, — свои, не ипотечные и не лизинговые — серьезная работа, сын и даже бывшая жена. Именно ими, порой весело думал Кобб, теперь мерялись его сверстники — у кого больше бывших. И его, к счастью, пока вовсе не интересовала реклама средств для потенции, да и в целом здоровье оставалось довольно крепким, если не брать в расчет эту простуду.       Сам по себе Фергюс удался в отца и был высоким и крепко сбитым, а в тренажерном зале, который посещал с неравномерной регулярностью, поддерживал в тонусе рельефность мышц. Это помогало в работе — к обрюзгшим агентам отношение коллег и свидетелей было на порядок хуже — и, конечно, в личной жизни. Судьба уберегла Кобба от ранений или операционных вмешательств, а потому кожа его была ровной и вопреки поговорке о красящих мужчину шрамах этим очень нравилась женщинам. Что уж там, стряхивая со станка пену и подставляя холодно отблескивающее лезвие под струю воды, подумал Фергюс, он знал себе цену. И соответственно ей всегда замахивался на лучшее. Элисон — свеженькая после университета — была в своё время лучшей. Высокой, стройной, с густой, затянутой в хвост на затылке русой шевелюрой. В этой командировке лучшей — намного превосходящей здешние места своей породой, пусть и спрятанной за куполами свитеров и резиновыми перчатками — была Шейла Фицпатрик.       Укрепившись в своём намерении до отъезда её добиться, он запил ментоловую остроту зубной пасты лекарством и лег спать.